***
Легонько прикрыв дверь, Саске зашёл в дом. Он разулся, скинул куртку и, обхватив себя руками, уселся на порог и стал стыдливо ждать прихода кого-то из взрослых. Грязный, мокрый и уставший — члену клана Учиха не подобало выглядеть так. Саске очень пытался не попасться жителям квартала на глаза, и у него получилось, однако, как скрыть свой вид от родителей, он так и не придумал. «Отцу это точно не понравится…» В прихожей было прохладно. Хотелось пройти в дом, но гордость не позволяла. И всё же Саске сказал: — Я дома! Он поджал ноги к груди, обхватил колени руками, пытаясь сохранить тепло, и стал ждать, пока кто-то придёт его встретить. «Пусть это будет мама…» Однако никто не пришёл и даже не ответил. Саске немного посидел, обернулся. Лишь сейчас он понял: в доме было темно. — Мама? Отец? Саске поднялся и ступил на деревянный пол, медленно пробрался вперёд по коридору. Кухня пустовала. В кабинете отца так же, как и везде, стояла темень. Лезть внутрь без спроса совсем не хотелось, пусть и чувствовалось, что внутри пусто. «Где все-то?» Обычно вечером вся семья собиралась дома, и только Итачи появлялся не всегда. «Странно…» — подумал Саске и отчего-то решил вернуться в холодную прихожую. Он собрался снова усесться на порог, но заметил две пары обуви. Одна явно принадлежала ему самому, вторая же… — Саске? Саске резко обернулся. Без единого шороха в коридоре возник Итачи. — Брат? Ты уже вернулся? — Ага, — кивнул в ответ Итачи. Он выглядел немного уставшим. — Ты где так испачкался? — А… — вновь Саске вспомнил, что и выглядит не лучшим образом. Ему стало стыдно. — Пойдём, тебе нужно согреться, — сказал Итачи. Он подошёл, протянул руку. Саске сжал её, и братья вместе пошли в гостиную. — А где родители? — Они ушли на собрание. — О… — понурил голову Саске. Он не любил эти клановые собрания. После них отец всегда был злой и нервный, и в такие моменты к нему лучше было не лезть. Да и мама всегда выглядела расстроенной… Саске понятия не имел, что на этих собраниях происходило, но ему казалось, что лучше бы их и не проводили вовсе. — А ты пойдёшь? — спросил он. — Да, — ответил Итачи. — Только дождусь Шисуи. — О-о, значит, Шисуи тоже вернулся?! А может, устроим совместную тренировку? — Ты еле на ногах держишься, Саске. Тебе нужно отдохнуть. Саске фыркнул. Он правда очень устал, но ради тренировки с Итачи и Шисуи готов был в который раз перебороть сам себя. Он знал, что даже несмотря на курсы, плаванье в речке и драку с… Вдруг пришло осознание. «Точно!» Саске резко остановился и сказал: — Мне тебе рассказать нужно! — Что рассказать? — Узумаки Наруто, знаешь такого? Итачи задумался. — Да, — спустя пару секунд ответил он. — Но… может, ты всё-таки попозже расскажешь? — Нет! — отрицательно покачал головой Саске. — Это важно, правда-правда! — Вот как… — У него шаринган, брат! Я уверен, это глаз Коями-сана! — Шаринган? — удивился Итачи. В его глазах блеснула искра недоверия. — Ты уверен? — Я точно видел! Правда! Он прячет его под повязкой, чтобы никто не знал! — А как ты узнал? — Я… — начал было Саске. — Он сам мне его показал. Когда узнал, что я из клана Учиха, попросил меня рассказать про шаринган. А потом снял повязку… — Ясно, — Итачи кивнул. Он замолк и встал на месте, раздумывая о чём-то. — Только не тыкай меня в лоб и не уходи, ладно? — предупредил Саске. — Я и не собирался, — ответил Итачи. — Только… не говори об этом отцу, хорошо? И вообще кому-то ещё. — Почему?! — возмутился Саске. Ему очень хотелось рассказать. Отец ведь тогда точно будет гордиться, да и научит чему. Может, и в военную полицию удастся попасть благодаря этой находке… — Я сам во всём разберусь, — ответил Итачи. — У меня есть несколько свободных дней, а военная полиция и так сейчас загружена… Отцу будет полезно немного отдохнуть. — Хм-м… Саске кивнул. Пусть и хотелось самому обо всё рассказать, он знал: отцу правда в последнее время тяжело. Домой он всегда приходил уставший и грустный. Может, и правда следовало дать Итачи во всём разобраться?..***
Свистел закипающий чайник. Усевшись на полу, Минато глядел под ноги. Вокруг него летала многолетняя пыль, в углу комнаты одинокий паук плёл свою паутинку. Бледный свет единственной выжившей в люстре лампочки освещал чуть ли не сгнивший скрипящий пол. Ветер через открытое окно выдувал противную духоту из комнаты… «Интересно, за столько лет моя квартирка бы тоже превратилась в бедлам?» Минато привык наводить порядок везде, где только мог. Даже когда жил один и уставший возвращался с миссий, по приходу домой в первую очередь чистил всё, что под руку попадалось. Однако шесть лет… никогда до этого он не пропадал настолько долго. Впору было предположить, что их с Кушиной квартира выглядела бы примерно так же, как сейчас выглядела квартира любящего странствия сенсея. «Если бы её не уничтожил Лис…» — Наруто… Когда узнал, что у меня нету дома, предложил мне денег, — рассказал Минато. Сидящий на столе сенсей засмеялся во всё горло. — И ты взял?! — Нет конечно! — Но он же наверняка от всего сердца! Хотел поддержать бездомного! — всё злорадствовал сенсей. Минато усмехнулся. — Знаете… он похож на Кушину. — Да ладно? Внешне ж вылитый ты! — Как оказалось, только внешне, — ответил Минато и поднял взгляд. — Хоть что-то в этом мире от Кушины осталось. Будто бы частичка её души в нём переродилась… — Ты веришь в перерождения? — удивлённо спросил сенсей. Минато не ответил. Естественно, он не верил. Мир не давал своим обитателям второго шанса. Вот и смерть работала по тем же правилам. Она не прощала. — Нет, — ответил Минато. — Но я верю в бессмертие. — В бессмертие? — Шодай говорил, что жизнь человека характеризуется его поступками. Другие люди сохранят память о тех, кто этого заслужил… — И до тех пор, пока кто-то помнит… — прервал сенсей. — Человек остаётся жив. Сенсей вздохнул, вскочил со стола, подошёл поближе и уселся рядом. Слегка скрипнул старый пол, и на мгновение показалось, что ещё чуть-чуть — и он обвалится. — Да-а… но что, если все забудут? Как же память о тех людях, кто остался в тени? — Перед моей инаугурацией мы много разговаривали с Сандайме, — сказал Минато. — Жизнь действительно характеризуется поступками, но память… дело не в ней. — А в чём тогда? Минато улыбнулся. — Всё гораздо проще. Дело в том, что человек оставил после себя. Если его наследие продолжает существовать, то он прожил свою жизнь не зря. В таком случае любой может стать в каком-то роде бессмертным… — Вот как… — Мне хотелось бы думать, что я смогу оставить после себя счастье для своих близких… — Эй-эй, ты ж не собираешься мне тут помирать, а? — вскочил сенсей. — Нет, — ответил Минато. — По крайней мере до тех пор, пока не разберусь с Мадарой. — М-да, — сенсей почесал затылок. — А после? — Я не знаю. К сожалению, планировать что-то на такой далёкий срок слишком сложно. — Вот как… Чайник докипал, и теперь через окно слышны были завывания ветра. На улице знатно похолодало за последние несколько часов, и Минато немного нервничал из-за того, что не довёл Наруто до самого приюта. «Он ведь наверняка меня не послушал и пошёл дальше гулять… ну точно сын Кушины!» — А в Чистый Мир? — вдруг спросил Джирайя. — Ну-у, ты веришь в Чистый Мир? — Не знаю… — Но ты ж мне говорил, что не веришь? «Тогда я не знал про Эдо-тенсей…» — Я погорячился, — ответил Минато. — Для того, чтобы проверить, придётся для начала умереть. — И то верно, — ответил сенсей. Он поднёс палец к подбородку и задумался. — Но что это выходит, мы все живём в неопределённости? Минато улыбнулся. — В вездесущей. Ему всегда хотелось знать всё и сразу. Иметь все расклады на руках и не сковывать свой же выбор отсутствием информации. Но это было невозможно. Вездесущая неопределённость преследовала каждого на протяжении всей жизни — от неё нельзя было сбежать, и кто-то противился ей до конца, терял способность делать выбор как таковой и тонул. Кто-то же, наоборот, целиком и полностью ей отдавался. Отдавался, по сути, случайности и тонул вместе с теми, кто противился. А правда, как всегда, была посередине. — Вездесущей? Потому Минато давно смирился с тем, что никогда не сможет знать всё обо всём. Потому в частых спорах с Орочимару он никогда не соглашался. Разве ж гарантировала вечная жизнь всезнание?.. Разве ж стоили все смерти от экспериментов призрачного шанса для одного человека познать нечто большее, чем то возможно было за отведённые ему годы?.. Минато не знал ответа. Да и думать об этом не хотел. Сейчас Орочимару — нукенин и враг Конохи, а значит, он совершил что-то такое, за что даже Сандайме его простить не смог. А сам Минато давно вынес свой урок из всей этой неопределённости. Шиноби без отваги — как шиноби без мозгов. Не шиноби вовсе. — Знаешь, порою мне кажется, что тебе следует писать книги, — пошутил сенсей. — Наверняка ты прославишься ещё сильней! — Боюсь, писательство — не моё призвание, — улыбнувшись, ответил Минато. — Да ладно, у тебя неплохо получалось… ты ж столько денег заработаешь! — Может, и так. Но деньги — уже давно не моя цель. «Как и не ваша. Иначе вы бы не жертвовали Конохе свою же зарплату…» Минато встал, стряхнул прилипшую к штанам пыль, чуток размял спину и сказал: — Я ухожу завтра. — Так быстро? — сенсей удивился. — Даже на пару дней не останешься? — Не могу. Действовать надо быстро. И раз уж больше информации получить не вышло… придётся работать с тем, что есть. — Планируешь наведаться к этому Ясуши? — Да, — кивнул Минато. — Сдаётся мне, он как-то связан с Ханзо. Может, получится узнать хоть что-то про Пейна… — Мне пойти с тобой? — Не стоит. Многие считают, что я больше не работаю на Лист. А вы, сенсей, — шиноби Конохи. В кругу нукенинов это может стать проблемой. — Ясно, — понимающе кивнул сенсей. — В таком случае я отправлюсь на Мьёбоку. — О-о… — удивился Минато. — Планируете продолжить обучение? — А то! Я ж обещал!***
— Сто-ой! — кричал Наруто убегающему коту. Кот, не оборачиваясь, мчался вперёд на полной скорости и останавливаться явно не собирался. — Ну я ж не стану издеваться! «Так, только полапаю чуток…» Когда Наруто жил на первом этаже, к нему на подоконник часто запрыгивал один рыжий котёнок. Он громко мяукал и просился внутрь. Наруто открывал окно и впускал его погреться, а иногда и вовсе воровал для него еду из столовой. «Ржавый» — такую кликуху котёнок заимел. В какой-то из книжек, которую читал дедуля, так называли одного рыжего вора. Котёнок, в общем-то, походил на него. Как внешностью, так и воровскими замашками. Ведь помимо предназначающейся ему еды он не брезговал завалиться в комнату и сожрать что-нибудь в довесок. Больно уж хитрый да прожорливый оказался. Однако Наруто его любил и даже не злился из-за разграбленных запасов украденной из столовой хавки. Но однажды дружбе пришёл конец. В комнату подселили соседа — Акито. Тот был врединой и, как оказалось, стукачом. Он нажаловался на котёнка взрослым. Больше Ржавого никто не видел… Наруто взгрустнул, долго искал котёнка, но так и не смог найти. Дедуля разузнал, что того упекли в приют для животных и теперь откармливали да отогревали. Для Ржавого, в общем-то, ничего не изменилось. Акито же за стукачество получил по роже. А потом его переселили. Чтобы избежать драк. «Ну ничё, знатных люлей я ему ещё как-нибудь выдам…» — подумал Наруто, всё стараясь не потерять из виду убегающего котика. Окончательно стемнело, и на недавно оживлённой улице почти никого не осталось. Даже лавировать между людьми не приходилось: просто беги себе по прямой да поворачивай изредка, не задумываясь ни о чём. Вдруг котик свернул налево, в переулок. Наруто рванул за ним и внезапно врезался во что-то. — Ай! — упал он на землю. — О, а вот и ты, чертёнок! — послышался знакомый голос. Вдруг стало стрёмно. Наруто попытался было вскочить, но его схватили за ухо. — Ай-ай! — завопил он и вгляделся в злую рожу дядьки-директора. — Пусти, гад! — Домой пошли, — буркнул тот. — Весь приют из-за тебя на ушах!***
Показалось серовато-голубое небо, и блёклый солнечный свет ударил в глаза. Забуза спрыгнул на крышу одной из каменных высоток Киригакуре. Спустя миг рядом очутился его союзник. — Охренеть, мы выбрались… — сказал тот. И правда выбрались. Лабиринты каменного гиганта резиденции Мизукаге оказались позади, и теперь оставалось лишь сбежать из самой Деревни. Забуза огляделся. Кири выглядела спокойно, и ничто не предвещало наступающий хаос. «Скоро это местечко умоется кровью, — подумал Забуза. — Пожалуй, кровопролитие начну я». Он глянул на ничего не подозревающего союзника, быстро выхватил меч и резко вонзил тому меж рёбер. «Прямо в сердце…» Уже и не союзник дрожал, рука его так и не дотянулась до куная. Он не успел ни предотвратить атаку, ни увернуться и теперь упал на колени. В глазах застыло выражение страха. «Перед смертью у всех одна и та же рожа… — Забуза выдернул застревающий в плоти меч. — Как-то это даже скучно». Он быстро оглядел себя, подмечая ссадины и порезы, опалённую одежду и ожог на руке. Спрыгнул вниз с крыши высотки и побежал прочь. Провалившееся покушение в корне меняло все планы, и теперь следовало уходить из страны. Ягура разозлился, и пусть первый его удар примет на себя население, второй, более осмысленный, явно придётся на единственного выжившего участника покушения. Забуза хмыкнул. — И кто же нас всё-таки сдал?..