***
Лил дождь. Мэй развернула небольшой брезентовый навес на улице и теперь выжимала влагу из промокших волос. Мерные постукивания лопаты разворошивали землю, Мангецу рыл могилу неудавшемуся разведчику Ягуры и напевал под нос какую-то песенку. Мэй пялилась на его спину. «Жуть», — подумала она и отвернулась. Ао смог достать план и кучу других документов по южному убежищу. Теперь по всему заброшенному особняку были развешаны бумаги. Но прежде следовало обдумать другое. Один из товарищей пропал на разведке, а после ей пришло письмо: «У нас твой пацанчик. Ходи к югам, на путь. С любовью, шиноби Конохи!» — Что будем делать? — спросил Нобуо. Он стоял на веранде особняка и читал что-то. Мэй не ответила. Шиноби Конохи засели у неё под носом. Ещё и похитили человека, наглецы! — Орочимару был учеником Сандайме Хокаге, — сказал Нобуо. — Но после тот же Сандайме Хокаге приказал его убить. Прервался Мангецу, втопил лопату в мокрую землю. — Орочимару — психопат, — возразил он. — Он опасен. — Но ведь он был таким не всегда, — ответил тому Нобуо. — На что ты намекаешь? — Да ни на что… — Нобуо отложил документ в сторону. Хитро поглядел на обоих. Намекал, всё-таки, но раскрывать не хотел. — Просто если ты сомневаешься в мотивах Конохи, вспомни, что от Орочимару отрёкся его же сенсей. — Орочимару, он… он как Ягура. В некотором смысле, — поймала себя на мысли Мэй. — В каком это? — Поехавший ученик Каге. Должно быть, выживи Сандайме Мизукаге, и убил бы Ягуру, заиграйся тот. — Тогда никто не допустил бы его власти. Сандайме не планировал уходить. — Ты прав. «Сандайме не планировал уходить…» Он бы не допустил такого хаоса. Не настроил бы против себя всю страну всего-то за пять лет. Но его убили. — Скажи, ты сомневаешься? — спросил Нобуо. — Я не хочу доверять свою спину чужакам. Из наших пойдут всего четверо, а их восемь. В два раза больше. — Хм-м… — вздохнул Нобуо. — Тут уж я ничем не смогу помочь, — он развёл руки в стороны. — Как будто бы я просила… «Рисковать всё равно придётся мне…»***
Данзо ступил внутрь кабинета Хокаге, медленно закрыл за собой дверь. — Хирузен, — сказал он. — Данзо, — поприветствовал Хирузен, постучал документами о стол и поднял взгляд. — Помоги решить дилемму. — Что произошло? — Беда, — ответил Хирузен и встал, повернулся спиной. Данзо подошёл поближе. В голове замелькали варианты. Обычно он сам приносил Хокаге дурные вести: такова была работа. Сейчас роли сменились. — Видишь ли, — издалека начал Хокаге. — Сегодня я получил весть. Из Академии. — Несчастный случай? — предположил Данзо. — Кто-то погиб по неосторожности?.. — Нет же, — ответил Хирузен. — Директор написал, что под Академией прорвало трубы, залило первый этаж. Но я вижу, — он поднял палец и указал на только что выпорхнувшего из главного входа академии ученика. — Что ботинки ребят чистые. Как думаешь, директор лжёт, чтобы получить побольше денег? — Сколько он просит? — Двадцать миллионов Рьё. — Отправь проверку. — Ждать нужно, кадров не хватает. — Хочешь, чтобы я лично этим занялся? — издевательским тоном спросил Данзо. Хирузен улыбнулся. — Если ты знаешь, как чинить трубопровод… Данзо не ответил. Может, он и знал… В какой только грязи во время юности шастать ни приходилось. — Зачем ты пришёл? — всё же спросил Хирузен. — Есть мысль, — ответил Данзо. — Возьми Учиха Итачи в Анбу. Хирузен удивлённо обернулся. — Зачем тебе это? «Как будто ты не знаешь…» — Затем же, зачем и тебе, — раздражённо сказал Данзо. — Нам нужен источник прямо из логова. Фугаку играет слишком осторожно. Итачи — способ добраться прямо до него. — Хм-м… — задумался Хирузен. — Он юн, — начал было Данзо, — но мыслит как взрослый. Он лоялен. Лояльней остальных, по крайней мере. — Я знаю, Данзо, — осадил Хирузен. — Я всё знаю… — Тогда почему мне приходится говорить?***
Толпа детей игралась на заднем дворе приюта. Беззаботные, они носились вокруг друг друга, громко кричали. Не сдерживая ни одного своего порыва, не думая ни о чём, кроме моментов нынешнего веселья: они были настоящими. — Не правда ли, это прекрасно? — послышался неподалёку старческий голос. Итачи вздрогнул, обернулся. Позади возник старик с тростью и забинтованным глазом. Шимура Данзо — старейшина Листа. Высокой фигурой он отбрасывал вытянутую тень от холодного слепящего солнца. — Здравствуйте, Данзо-сама. — Ответь на вопрос. Итачи обернулся. Дети не замечали слежки. Им было всё равно на всех вокруг. — Да, Данзо-сама, — не солгал Итачи. — Это прекрасно. Война уже почти семь лет как оказалась позади. Коноха восстановилась и оправилась, и теперь наконец чувствовалось: мир пришёл. В спокойствии взрастало новое поколение. Воспитанное не жестоко. Не как прошлое. Мягкое, адаптированное к временам процветания. Оно ещё не знало бед… — Ростки восходят под лучами солнца, — продолжил свою речь Данзо. — Они не знают, что по ночам их защищает тень. Беззаботные, беззащитные… даже не догадываются, что солнце может их обжечь. Когда придёт война — они не смогут выстоять. Обласканные солнцем, не познавшие ещё тьмы. Они сгорят. Однако… «Есть я. И те, другие, кто как я. Мы защитим». — Пока они ростки, Данзо-сама. Когда-нибудь, из них взойдут сильные деревья, — ответил Итачи. — Они распустят корни, бросят тень, спасая уже новые ростки от жаркого солнца. Данзо хмыкнул. — Ты прав, — продолжил тот. — Но кто ты сам? Прямо сейчас. Росток или дерево? Итачи не ответил. «Зачем же он пришёл?» — мелькала мысль. Шимура Данзо был главой разведки. Такие не приходят просто так. У него цель — что-то ему нужно. — Можешь не говорить. Мы оба ведаем ответ. Итачи оглядел его лицо. Данзо был ровесником Хокаге, но выглядел моложе: морщин меньше имел. Однако взгляд… прожженный и властный шиноби. Тёмный, хитрый. «В нём совсем нет света, — понял вдруг Итачи. — Он врёт. Ему важно доверие, а речи — фарс, просто прикрытие». Данзо не видел прекрасного в ростках. Хотел их защитить, но лишь взрастив их раньше нужного. Калеча корни. Разрушая судьбы. Не прикрыв тенью, когда надо, а окунув их в тьму навеки. — Тогда зачем же вы пришли?..***
Мрачной горой сидел отец. Лидер бунтовщиков, гроза врагов и мира. — Что мне предпринять, отец? — сказал Итачи. — Ты знаешь. Принять приглашение. «Да…» Итачи знал: у него не будет выбора, — и понимал, что это значит. Теперь он их осведомитель. И клана, и Хокаге одновременно. Он — двойной агент. — Они будут давить, — сказал отец. — Не поддавайся. Не забывай, кто ты есть по крови. Кто твоя родня. Сквозь его речь сочилась вера. Отец считал, что этот ход — победа. Видел лишь возможность. Верил, что Итачи не предаст и не солжёт. «Как я могу, отец? Когда вокруг меня лукавят, как я могу не лгать?..» — Да, — сказал он. — Не оплошай. И мы очистим имя клана от позора. «Имя… от позора…» Отец — фигура его детства. Идол прошлого, сейчас — потворник хаотичной злости клана. «Ради имени. Ради очищения от позора… губить мир?..» Клан глупцов. Как раньше было непонятно?.. Ублюдки вроде Яширо амбициями гнали остальных на смерть, отец им потакал. И сам, казалось, влился в поток ярости. Он сидел статно, как всегда, сложил руки на груди, прикрыл глаза, нахмурился. Ему не нужно было говорить, чтобы внушать своей фигурой уважение тем, кто слабее. «Зачем ты потакаешь им? Не видишь выхода?.. В чём смысл?» Правда ведь крылась в том, гордость — лишь предлог. А цель другая — процветание клана. Вот она, высшая идея для отца. Умнее, шире, благородней всякой мести. «Так очевидно… — думал Итачи. — Но что это меняет?.. Он не станет слушать. Меня точно».***
Побережье города Минамото было усеяно вывесками дешёвых кафе. Под открытым небом за одним из столов сидели трое. Вглядевшись получше, Мэй заприметила в одном из них знакомое лицо. «Это наш, — поняла она и подошла поближе. — Минори вроде». Положила руку на стол и окинула всех троих. Минори выглядел зашуганным, но, как только заметил Мэй, в его глазах мелькнула надежда. Никаких синяков, волдырей, никакой крови. Чистенький был. «Он не сдал бы нас просто так… Значит, пытали его ментально. Или с помощью гендзюцу», — подумала она и взглянула на шиноби. Первый был крупный, с большой челюстью и мелкими прищуренными глазами. Макушку закрывала панамка. Выглядел он, как бандит или наёмник, но какая-то хитринка внутри него притаилась. — Жрать будешь? — первым делом спросил он. — Откажусь, пожалуй, — улыбнулась в ответ Мэй. — Принимать еду от незнакомцев опасно, знаешь ли… — Хм-м. Верно мыслишь, дорогуша. «Вот… нахал!» — Да кем ты мне будешь, чтоб так называть? — Звиняй. Мэй фыркнула, отодвинула стул, уселась и закинула ногу на ногу. — А рыба ничего так, — пожёвывая, произнёс второй шиноби мягким голосом. Тот был куда моложе. Чёрные волосы, такие же чёрные большие глаза и красивые ресницы. Добродушная улыбка, самую малость пухлые щёки. Лет двадцать ему было, не больше. «Симпатичный», — подметила Мэй. — Ну чё, — сказал нахал. — Есть планы какие? — Смотря о чём речь… — Орочимару. Ты хочешь, чтоб он помер, не меньше нашего. Так что давай корефаниться. — Не слишком ли ты уверен в своих словах?.. — сказала Мэй. «Вот ведь… — подумала она. — Я не говорила о своих намерениях, а он уже уверен, что я соглашусь!» Очевидным казалось, что они давно поняли её мотивы. Но сквозь прямолинейные выкрики Мэй видела желание отобрать у неё инициативу. Это бесило. — Мы знаем, за что вы сражаетесь. Так что просим о помощи, — сказал молодой шиноби. — От смерти Орочимару всем будет только лучше. «Правда». Мэй вздохнула и развела руки в стороны. Ну а что ей ещё делать? Минори бросать она не хотела. Страхующий Мангецу мог помочь вызволить его, у него был план на этот случай, однако… «Помощь нам правда пригодится».***
Шисуи не взял себе попить и теперь искренне жалел об этом. Вкус жареной рыбы до сих пор стоял в горле вместе с сухостью. Раздражало. — Что думаешь? — решил завести диалог он. — Об этой шарлатанке?.. — ответил Шусей. — Огонь баба. — Нэ-э? — перебил Шисуи. — Я не совсем о… вкусовых предпочтениях. — Она вродь добрая, но хитрющая и горячая. Если разозлишь — она тебя уничтожит. Если сблизишься — залюбит до смерти. Чую, половина её группировки на неё заглядывается. — Интересные выводы ты сделал за такое малое время… — Пф-ф, — фыркнул Шусей. — Человек с другим характером не возглавил бы этот бунт. Я знал таких людей. Они выглядят неопытными и юными, но на деле амбиции и сила воли позволяют им творить великие вещи. Если она придёт к власти… Он замолк и покачал головой. — Она опасна. Ты об этом? — Схватываешь на лету. Жаль, что я не работал с тобой раньше, пиздюк! Шисуи не ответил. Ему тоже было жаль, что всё так складывалось. Шусей ведь не знал о мятеже. Не об этом, далёком, а о том, зреющем в застенках квартала Учиха. — Мэй — нам союзник лишь до смерти Орочимару, — сказал Шусей. — После — она враг. — Я знаю. Шисуи понимал: Конохе выгодно разломить страну Воды на части. Тогда придёт лишь больший хаос. Меньше будет угроз и некогда страшный враг окажется окончательно повержен. Сложная перед Мэй раскинулась задача. Виляя в политической игре, ей следовало сохранить страну, сместить правительство и восстановить порядок. Цель почти невыполнимая. — Мне она понравилась, — сказал Шусей. — Эта амбициозная чувиха точно дел наворотит. Может, я б на неё запал бы, будь она лет так… — призадумался он, — на десять постарше. — То есть тебя не смущает, что она из другой Деревни? — Кто знает. Может, когда-нибудь между Конохой и Кири настанет настоящее перемирие… — Может… — ответил Шисуи. — Ха-ха… — посмеялся Шусей. — Не в мой век точно!