***
Какаши прислонился к стенке и дремал, полусонным взором пялясь в книгу. Образы с порнушных строчек смешивались воедино, и полёт мыслей уносил его куда-то в другой мир. В созданную писателем вселенную романтики и разврата… — Не спи, Хатаке, — отзвенел в голове голос Нобуо. Какаши не пошевелился. Не сместив подмыленный взгляд с приметного кусочка текста, он замер мыслями. Поток застыл. Не получалось вникнуть дальше. Голос из реальности мешал. Следовало вынырнуть из мирка, чтобы придумать ответ. — А я и не сплю… — Моя смена кончилась, — продолжил Нобуо. — Я пойду, приведу Учиху. Встал со своего стула, в темени комнаты плавно проскользил до выхода и скрылся. Какаши тяжко выдохнул. Теперь он был один. Наедине со своей книгой и… Полуубитый Ягура, привязанный к трубе, сидел в чулане. Облепленный печатями, он спал уж второй день. Мерцающий приложил его гендзюцу. Больно сильно, по всей видимости. Вскоре в комнату вскочил Инаби. — Как там? — тихо спросил Какаши. — Да никак. Ничё нет. Источники молчат: Орочимару будто испарился! — Ясно… Испарился, значит… «Ну, он мог… думаю, если б постарался, и буквально мог». — Чё делать будем? — А? — Ну… — Инаби прищурился. Кинул взгляд на поехавшего Мизукаге. — С этим. Какаши вторил ему. Ягура с мешками под глазами безвольно свесил пиздючную рожу вниз. По телу его раскинулись бинты и лёгкие ожоги. Нормально его так-то потрепало. Правда, возникал вопрос. Из всего этого лишь единственный интересовал. Почему его-то, Какаши, спрашивают?.. Это Мэй решать было, что с Мизукаге делать. Какаши пожал плечами. Инаби махнул рукой и уселся на место Нобуо. Стало тихо. Строчки сменялись, выводя в голове всё новые сцены. Понеслась пикантщина. С удивлением Какаши осознал, что началась какая-то групповуха. — Но мы ведь друзья, а вы… вы! — трепетала Самида. Пухлые губки и милые глазки вырисовывали на личике стеснение. Она хотела этого, но скрывала своё желание. Не следовало ведь приличным девушкам отдаваться так легко. — Но разве не могут друзья любить друг друга? — спросила в ответ Киёми, натянув пошлую улыбочку. Подошла ближе, провела мягкой ладонью по щеке молоденькой подруги. — Не могут хотеть?.. — Но я… я… — смутилась Самида. — Я хочу с ним! — Друзья должны учитывать желания друг друга. А мы все друзья, так?.. Какаши хмыкнул, отвернулся и вздохнул. Просто три друга, значит… Что-то защемило. Он встал, прошёлся туда-сюда, размял шею и понял наконец, что не поможет всё это. Опять гадкое чувство пришло. Снова. «Друзья…» Друзья вызывали тяжесть. Раньше Какаши точно так же думал. Только тогда он был придурошный имбецил, не знавший чувств, кроме обиды и гордости, а теперь осталась только обида. Всепожирающая. В общем-то, даже её хватало, чтобы сказать. По части «Какаши — придурошный имбецил» ничего не изменилось. Он уселся обратно, закинул ногу на ногу. Попытался вчитаться в текст, но мысли о прошлом выбивали норовящие проникнуть в голову спасительные стоны, члены и вагины. — Он хоть шевелился? — еле слышно донёсся голос Инаби. Он потонул в размышлениях. «Зачем я это делаю?.. Зачем думаю о них?» Каждый раз, когда оно накатывало, не получалось оторваться. Раньше всё было так естественно, словно душа прожить не могла без постоянной дозы чувства вины. А потом вина исчезла. Горечь тоже. Остались пустота и чёртова тяжесть, лишь усиливающаяся с каждой новой смертью. — Эй, оглох, что ль? — возникла перед глазами рожа Инаби. Какаши прикрыл книгу и лениво ответил: — Чё те нужно-то?.. — А?.. Да забей. Ты какой-то странный сегодня, Копирующий. Спал херово? — Хм-м… — призадумался Какаши в попытках вспомнить, когда в последний раз спал не херово. — Ай, ну тебя, — сказал Инаби и отошёл прочь. И к лучшему. Какаши стал читать дальше. Сцена с групповухой не кончалась. Красочные описания пролетали мимо осознанной части головы и кусочками откладывались где-то в памяти. Он вдруг подумал. Может, что-то изменить?.. Выйти из пустого мира. Выйти… было бы оно так просто. Остались те, кому станет больно. А потом, может быть, и как ему самому. Тошнотворно пусто. Определённо, следовало жить. И наполняться чем-то, кроме порнографии. Но чем?.. — Слушай, Копирующий, — снова обратился Инаби. — Ты это. Знай. Жаль нам вашего командира. — Пф-ф… — фыркнул в ответ Какаши. — Что мне ваши слова? «Слова не спасают от Чидори. Или от Орочимару…» Инаби злобно прищурился. Расценил как наезд?.. — Я искренне, ваще-то, — прошипел он. — А ты тут… — Звиняй, — сразу извинился Какаши. — Накипело просто. — Пф-ф… прощён. На лицо вылезла улыбка. Да. Наверное, это и был путь. Друзья. Учиха другом не был, но что-то в нём мгновением да напомнило об Обито. Он не желал бы, чтоб Какаши забивал на всех вокруг. Значит, не следовало прекращать пытаться помогать. Оттого беды пошли. Может, не все. Но многие. И тяжесть эта… Не вина ли, лишь преобразившаяся? Вдруг сознание так привыкло к ней, что перемутило чувства?.. С грохотом проскребли по полу ножки стула. Вскочил Инаби. — Слышь, я это, отойду чуток. Буду через пять минут. — Хай-хай, — ответил Какаши и даже следить не стал за тем, как тот уходит. Он упёрся в книгу снова, пытаясь в третий раз вникнуть в сцену. Казалось бы, чего вникать-то, но игнорировать красочные описания легендарного Джирайи было преступлением против искусства… Изящные изгибы женского тела вырисовывали произведение искусства. Торуто провёл пальцами по терпкой коже молодой девчонки, вгляделся в довольную мину наблюдающей Киёми и спросил: — Эй, дет… — Эй, — синхронно послышался тихий изломленный голос из реальности. — Где я? — В чулане, — на автомате ответил Какаши, не отрываясь от прочтения. — Эй, детка… Наконец девушка скинула маску притворства и замурчала от прикосновений, выгибаясь, будто грациозная львица… — Ты ведь… Копирующий Ниндзя, — снова послышался раздражающий голос. — Да, это я, — отмазался Какаши. — Мы в Стране Огня? Он замер. «Стоп…» Медленно повернулся в сторону источника звука. Доселе казавшийся полудохлым Ягура пялился прямо на него.***
Мэй влетела в чулан. Сгорбившийся Ягура, привязанный к трубе, смотрел на неё осмысленным взором. Прожгло старыми воспоминаниями. Так Мизукаге смотрел раньше. Когда только оказался у верхушки. — Мэй, — поздоровался он. — Ягура, — ответила она. Повисла тишина. В лиловых глазах сквозь тьму пылищной дымки проглядывалось необычайное спокойствие. — Что случилось? — тихо спросил Ягура. — Ты не помнишь?.. — Нет. Мэй неуверенно пожала плечами. Когда-то давно она уверена была, что тиран поплатится за все свои злодеяния. Время прошло. Возник вопрос. Сам Ягура — тиран?.. Или кто-то другой? — А… что ты помнишь? — с надеждой спросила она. Ягура молчал. Дышал спокойно, смотрел без напряжения. Точно сам ещё не знал, что натворил. — В моей голове копались, да? Мэй не ответила. Не знала, что сказать. — Молчишь, значит, точно копались. Кто? — Я не знаю. — Плохо. Я чувствую пробел. Большой. Мой разум пополам дробится от пустот. Мэй сощурилась. — Больно ты сосредоточен для потерянного… — Не подозревай меня во лжи. Ты знаешь, я всегда был таким. — В последние пять лет ты был кровожадным мудаком. — Хм-м… не помню такого. Ты мне поподробнее расскажи, а? — Ты-ы… — накрыло волной злости. Мэй цыкнула. Не могла с собой ничего поделать. Пиздючная рожа Ягуры напоминала ей об ужасах. Пусть даже тот и был не виноват, в душе её вид вызывал ярость. — Я. Не бесись. Я правда ничего не помню. Она тяжко вздохнула, подошла поближе. — Что последнее ты помнишь? — Дорогу. — Куда?.. — В столицу. А по пути — засада. Потом всё пусто. — Негусто… — Пять лет, выходит… Что этот ублюдок с моей властью наворотил, кем бы он ни был? — Он… — слова на мгновение застряли в горле. — Уничтожил страну. Довёл её почти до краха. — Вот как… значится, меня теперь ненавидят? — Это точно. — Чудесно. А с советом что? — Грызня. Вот-вот начнётся. Мы хотели разжечь огонь и… — И добить страну? — И отобрать власть у этих уродов. — Звучит как одно и то же. Мэй фыркнула. Не желала она слышать упрёки от чувака, потерявшего пять лет памяти. — Что с другими великими? Коноха развила сеть? — Наверняка. — Ты не знаешь? — Не было точно возможности разузнать их планы, знаешь ли… — нервно фыркнула Мэй. — Своих проблем хватало. — Понятно. Значит, я помогу. — Чем? — Чем смогу. Мне нужно вернуться к власти, посмотреть, насколько всё плохо. — Не думаю, что оттуда ещё можно что-то сделать. — Тогда… — призадумался Ягура. — Мне нужно будет умереть. Это единственный путь. — Но… — Если я — символ зла, я должен пасть. Мэй горько усмехнулась. — Не знала, что ты любишь подобные речи. Ты правда так просто готов?.. — Я тебя знаю, — перебил Ягура. — Ты хороший человек. Жалкие пять лет боли тебя б не изменили. Да и эти провалы… мне словно полголовы оторвали. Я не знаю, полностью ли снят контроль. Я всё ещё опасен. — Понятно… — кивнула Мэй. Она задумалась. Показательное убийство Ягуры, значит… — А как же Санби?.. — А Санби мы пере… В пыли смазанными линиями ветра раскрутилась воронка. «Чего?!» Мэй отскочила назад и схватилась за оружие. Из тёмной глубины влетели в комнату кунаи. Мгновенным взрывом вдарило по ушам, оглушило. Она свалилась на землю, мутным зрением вылавливая тёмный силуэт. Тот схватил Ягуру. «Нет!» Мэй попыталась встать, и дезориентированное сознание увело тело влево. Она упёрлась в стенку. Силуэт преобразовался, на мгновение повернулся и блеснул рыжей маской. Вновь раскрутилась воронка. Вместе с Ягурой он скрылся прямиком в ней. Комната опустела. Звенело в ушах. Мэй, спиной прижавшись к стенке, встала. Рядом возникли Копирующий и Шуншин, но в шуме их взбудораженные слова тонули. Она посмотрела на свои руки. Пальцы двоились и расплывались. Оглядела всё тело. Ранений вроде нет. Оглушающую, значит, кинул. Ягура нужен был живой… «Чёрт…» Настоящий тиран всё же объявился.***
Ягура провалился в воронку. Свалился на твёрдую холодную землю и зашипел от боли. Тело и так ломило от ранений, и падение волной отдало по всем конечностям. Он огляделся. Вокруг раскинулись ровные синеватые камни. В чёрных небесах зияла пустота. «Пространственно-временная техника?..» — Как же получилось, — позади послышался низкий голос, — что ты угодил в плен? — Кто ты? — задёргался Ягура, пытаясь обернуться. — Что тебе нужно? Звучными шагами незнакомец приближался и вскоре показался на глаза. Прикрытый плащом с рисунком облаков и рыжей маской. Знакомый образ… что-то в памяти такое было. В секторах пустот отдавало лёгкой болью. Что-то в них осталось. Слишком мало, чтобы вспомнить, но много, чтоб забыть. — Значит, ты и есть тот, кто угробил мою страну, — догадался Ягура. — Свою страну ты угробил сам. — Да неужели?.. «Эй, Исобу», — обратился он в подсознании. Мигом нырнул внутрь себя и обнаружил спокойную холодную гладь озера. Санби спал, восстанавливая силы. Не вовремя же… — Достаточно, — изрёк незнакомец в реальности. В прорези маски красным цветом замерцал шаринган. «Чёрт!» — попытался дёрнуться Ягура, но тело онемело. В побитом сознании пульсацией пустота наполнялась фактами. Ублюдок показал ему. Нет, не показал. Открыл насильно сделанное недоступным. «Так вот, в чём дело… — понял Ягура. — Он не стёр. Он обрубил к воспоминаниям путь». Мерцания отдавали ужасом. Весь этот ужас — прошлое. Бессмысленные убийства, жестокость ради жестокости. Ягура задрожал. Всё ему было ясно. Пути для него правда больше нет, пусть и сознание было освобождено другим додзюцу. «Нельзя атаковать…» — вдруг отразилась ярким всплеском мысль. И правда. Атаковать не следовало. С печатями на теле перемещения чакры сильно навредят здоровью. — Гендзюцу Мангекё… как у Коями, — донёсся шёпот. Незнакомец отошёл. — Но кто из этих четверых?.. «Гендзюцу… какое? — задался вопросом Ягура. То, что с ним произошло — не ментальное вмешательство. Отчётливо казалось, второй шаринган освободил его от всех прошлых установок. — Надо выбираться…» — отбросил мысли он. Атаковать — не вариант. Печати эти, неизвестные способности врага. Да и как выбираться из чужого измерения без хозяина?.. — План откладывается, — сказал враг. Снова он показался на глаза. — Ситуация в стране критическая. Если ты останешься жив, Санби могут перезапечатать. А значит…***
Бескрайнее поле стремилось вдаль. Полная луна замерла над горизонтом. Белыми хлопьями оседал на колышущихся метёлках снежный покров. Капитан стоял по левое плечо, держал девчонку-пленницу за плечи. Та не сопротивлялась. Побитое тельце подрагивало на морозном ветру. Минато впился взглядом вдаль и, как и остальные, высматривал пустоту за горизонтом. Их было пятеро. Сокрытые за экипировкой АНБУ фигуры тьмы в белом ночном поле. Время тянулось. Все молчали. Из пустоты вдруг показался силуэт. Он статным шагом шёл на разговор. За ним парили полы чёрной накидки. Минато осмотрел фигуру. Мужчина, темнокожий. Тот торговец, о котором говорили. Беженец из страны Молний. Он подошёл, кратко приветственно кивнул. — Это она? — донёсся чёткий голос. — Да, — ответил капитан. В фоне отдало свечением чакры. Охрана, окружившая ещё давно, всё приближалась. — Чудно. Ведите. Капитан пихнул пленницу. Та подалась навстречу смерти и, запинаясь босыми ногами о землю, свалилась на колени. — Вставай, — скомандовал тот. — Я… Минато глянул на бесчувственных союзников. Спешить помочь никто из них не собирался. Он выступил вперёд, натужно грубо подхватил девчонку, повёл её к луне. — Вы бережно относитесь к вражеским шпионам, — сказал торговец. Минато подошёл к нему в упор, чтоб разглядеть поближе. Тот был невысок. Лицом казался лет на сорок-пятьдесят. Сквозь линзы невзрачных очков виднелись тёмные зрачки. Торговец не выказывал эмоций, глядел хитро. Ясно было, он — повидавший уже всякого пройдоха. Маскировал свой страшный и жестокий лик спокойствием. Вечно лицемерил, вероятно. Может, играл роль другого человека, словно носил маску. Минато знал таких людей, чтобы понять по одному лишь виду: этот — один из них. Он отпустил девчонку, вновь осознавая: ей конец. Та, пошатнувшись, устояла на ногах. Всё смотрела вниз, запуганная. — С вами приятно иметь дело, — сказал торговец и под конец вдруг глянул прямо в маску, тёмными глубинами зрачков стараясь вывернуть наружу душу. Он что-то заподозрил. «Вот ведь… понял, что я — не оперативник?..» Не подав виду, Минато развернулся и ушёл. Не глядя за собой, он знал: торговец сделал то же самое, даже не забрав с собой девчонку. Охрана заберёт. Когда все разошлись, капитан спросил: — Запомнил сигнатуру? — Скорее нет, — ответил Минато. — В нём почти нет чакры. — Как я и говорил. В этом не было смысла. Ты только подставился. — Может. Но теперь я смогу различить его, если увижу вновь. — К нему не так просто подобраться незамеченным. Действуй аккуратно, — сказал капитан и, развернувшись, скрылся в темени вместе со своим отрядом. Минато в одиночестве окинул взглядом поле. Никого на горизонте. Только луна да белые метёлки. Красота. «Сенсею бы понравилось».