***
«В условиях ограниченной осведомлённости нами было принято решение запросить поддержки у Теруми Мэй. Мы использовали пленного как приманку и вывели её на диалог, а после договорились о сотрудничестве…» Хирузен пошелестел бумагой, и сухой край листа слегка измялся. Он отложил отчёт. От долгого чтения гудела голова. Тензо постарался, хорошо описал ход задания, но прочитать весь этот бред можно было и позже: всё равно итоги понятны. Хирузен расправил плечи, стараясь сомкнуть лопатки за спиной. Приятным напряжением отдало в мышцах. Хотелось отдохнуть хоть пару минут, а уж потом плавно перетекать к другим делам. — Хокаге-сама, — внезапно перед глазами возник оперативник. Хирузен глянул утомлённо. Он не удивился резкому визиту. Члены Ро часто заглядывали без предупреждения. — Грач. Докладывай. — Учиха Итачи прошёл медицинский осмотр и получил метку. Я принёс его слепок чакры. — Отлично, давай сюда. Грач вытащил из подсумка свиток и перекинул Хирузену. Тот поймал и аккуратно разместил на не забитом документами участке лакированной поверхности стола. — Я могу идти? — Да, ступай. — Хай. Тёмной дымкой разлетелся на части теневой клон. Хирузен недовольно цыкнул, дожидаясь, пока буйные потоки осядут и развеются. Он встал, приоткрыл окно, давая волю сбивающимся возле пола остаткам чакры. Сел обратно. Уставился на забитый стол и взял в руки свиток. Растянул его на столе, сдвигая на края стола отчёты. — Учиха Итачи, значит… Чёткая вязь символов мылилась в уставших глазах. Печать чёткими контурами заключала в себя слепок нынешнего времени, чтобы в будущем при малейшем изменении сигнатуры оставалась возможность сравнить. Выявить неладное до того, как станет слишком поздно. Хирузен протёр глаза. Вынул из забитой документами полки стола другой свиток. Раскрыл его и уложил поверх. Сложил печать, сконцентрировался, сгоняя чакру к тэнкецу. Свитки стало насыщать энергией, группы резво выстроили контуром тоннель. Через него две сигнатуры смешивались, и сосуд добытого Атсуши слепка полнился чакрой Итачи. Хирузен напряжённым взором следил за мешающейся энергией. Наблюдал, как плавно расширяются границы хранилища. — Неужели… Он оборвал поток, закрыл обе печати. Узоры застыли в безмятежном ожидании. Прошла секунда, две. Они не двигались, и спокойно обрисовались такие же, как и до переливания, контуры. Хирузен нахмурился. Печати замкнулись. Две сигнатуры смешались. Были идентичны. Значит, Учиха Итачи. Он прознал секрет Йондайме… Невольно вылезла улыбка. Деятельный малец раскопал такой секрет Деревни. Вот ведь… Попался, правда. Но Хирузен и сам не был уверен, что смог бы разгадать фуин Атсуши. Познания же Итачи ограничивались возрастом. В десять лет стать мастером печатей невозможно. И даже шаринган против такой печати был почти бесполезен. Она ведь проектировалась так, чтобы ему противостоять. «Хорошо, — подумал Хирузен. — Лучше уж он, чем кто-то другой». Итачи всегда казался перспективным, но всё это время, все годы им занимался Данзо. Он протолкнул мальца на экзамен на чунина, уже сейчас предлагал взять в АНБУ. А Хирузен лишь давал согласие и не мешал, хотя, как теперь казалось, следовало подлезть поближе. Ведь Данзо оказался прав в своём стремлении. Любой на месте Итачи бы раскрыл секрет похищенного глаза. Но Итачи не стал. Значит, имел какой-то свой мотив. Но вот какой?..***
Итачи в карауле стоял ровно и бдительно ждал. Какаши-сэмпай стоял вразвалочку и читал книгу. За ними двумя располагался вход в кабинет Хокаге. Они были рубежом защиты лидера Конохи от внезапных угроз. — Не такого ты ожидал, да?.. — тихо спросил Какаши-сэмпай. Итачи обернулся. По протоколу им следовало молчать, но он не хотел проявлять неуважение. — О чём вы? — М-м?.. — ответил Какаши. Словно и позабыл о своём же вопросе. — Не такого ты ждал от работы АНБУ? Итачи кивнул. — Не такого. — Я тоже… но Ро — вроде как охрана Хокаге. Так что… Какаши замолк и замер. Увяз в собственных думах. Итачи уже понял, что новый капитан часто так проваливается, будто в голове его находится целый другой мир со своими красками и оттенками. Мир, который часто кажется своему создателю более интересным, чем бренная действительность. — Но знаешь, — всё же продолжил Какаши. — Раз мы тут, то это ведь даже хорошо. Понимаешь, о чём я? — Значит, Хокаге не требуются наши силы. — Да. А значит, убивать вроде как не придётся. Значит, больше чуваков выживут. Хорошо же, да? — Да, — согласился Итачи. — Это хорошо. Он не любил убивать. И ценил моменты жизни, когда ему не приходилось. Но правда крылась в том, что часто бегство от убийств впоследствии лишь приносило новые проблемы. В АНБУ убивали. Убивали много, но обоснованно и с пользой. Во благо мира — пусть не во всём мире, но хотя бы тут, в стране Огня. Казалось, оперативники должны быть беспринципны, холодны. Но холодом отдавал лишь их приём. А это, наоборот, лишь противоречило всем домыслам. Все они, люди за масками, испытывали чувства. Негодовали, считая Итачи ребёнком. Видно, даже для них это был перебор, и его стали проверять. На первой совместной тренировке намеренно старались выбить чуть ли не всем отрядом. После, когда из страны Воды вернулась остальная часть состава, стало легче. Какаши Хатаке стал новым капитаном, и после этого все отчего-то потеряли к Итачи интерес. Все из отряда. Но вне его… Отец явно лелеял надежду приблизиться к Сандайме. Он загорелся идеей заиметь близкого в правительстве, как он считал, врага. Хокаге словно мыслил так же, но отчего-то медлил. «И что же мне предпринять дальше?..» Знаний не хватало. Мадара мог стать ключом, но он исчез. Затерялся где-то, что не отыщешь. А Коями… «Если бы мы могли избавить Коноху от подозрений…» — Знаешь, — внезапно заговорил Какаши. — Это интересно. Познакомиться с самым талантливым выпускником Академии. — Но вы стали чунином в шесть, — возразил Итачи. — Тогда бодрствовала война. А сейчас она ушла в спячку. — И когда же она проснётся вновь? Какаши хмыкнул. Он опёрся о стенку, отвернулся от своей книги и уставился на подмигивающую лампу на потолке. Возле неё, словно опьянённое светом, кружило хрупкое насекомое. — Очевидно ведь. Сама она не просыпается. — Значит… — Она проснётся лишь тогда, когда кто-то из нас её разбудит.***
Укрытая многоярусными крышами Коноха темнела. Близилась ночь. Итачи ждал, пока клан Учиха заснёт, чтобы под покровом тьмы оказаться дома никем не замеченным. В его голове кружили мысли. Зачисление в АНБУ, рассказ Шисуи… уставшее сознание мешало всё вместе, и чёткими оставались лишь страшные доводы предстоящего будущего. «Если всё не исправить…» Но он не знал. Всё вело в тупик, в котором что ни предприми — свернуть на нужный путь не выйдет. Запутанный лабиринт из чужих решений разных времён привёл его, его семью и всю Коноху к близкому краху. А отец и остальные лишь… — Итачи, — донёсся стариковский голос. Неслышными шагами к нему близился человек. Итачи не обернулся. Голос был знаком. В этот раз не Данзо, а его товарищ. Сам Сандайме Хокаге. «Прознал…» — сразу стало ясно. — Сандайме-сама, — спокойно поздоровался Итачи. — Чего же ты ждёшь вдалеке от дома? — Стараюсь прийти к нужной мысли. — Ищешь спокойной обстановки? Я могу тебя покинуть, если таково твоё желание. Итачи уставился вдаль. Глубоко вдохнул холодный воздух, очищая сознание от смуты. Не было смысла прогонять его. Даже если он действительно уйдёт, то знание его никуда не исчезнет. Сейчас же… «Это шанс на диалог. Нужно направить его в правильное русло…» — Нет, не стоит, — сказал Итачи. — Я не против вашего присутствия. Сандайме тихо посмеялся. — Тогда давай поговорим. — О чём? — Как твоё зачисление? — добродушно поинтересовался Сандайме. — Разве ж тайчо вам не докладывал? — Понимаешь… — Сандайме усмехнулся. — Какаши не лучший докладчик. Итачи кивнул. Он понимал. — Возникли некоторые сложности. Отряд не доверяет мне. — Неужели из-за возраста?.. — Да. — Я могу что-то сделать? «Нет… так станет только хуже». — Не стоит. Думаю, я смогу адаптироваться после первой совместной миссии. — И правда. У вас ещё будет возможность сработаться. Итачи наконец обернулся. Сандайме в расслабленной позе стоял позади. Искренностью мелькали тёмные глаза, а на лице застыла улыбка. Взор проникал глубоко. Словно глядел прямиком через все внешние барьеры в самую тьму, к потаённым чувствам. Но не с намерением вытащить их силой, а будто бы с настойчивой просьбой открыть их по своей воле. — Вы ведь пришли не за этим, — сказал Итачи. — С чего ты так решил?.. — Вы не стали бы искать меня так поздно. Чего вы хотите? Сандайме не проронил ни слова. Он прищурился. В тон напряжению завыл ветер. Свистом доносило глухой вой смерти из будущего, и вдруг уставшее сознание вкинуло в глаза картины ужаса. Клан гнал своих людей и жителей Конохи навстречу ветру неблагих перемен. Такому вот смертельному свисту. А Сандайме всё медлил. Медлил и медлил, вынашивая в глазах тепло. Словно потерял за этой одновременно фальшивой и настоящей дымкой искренности свой настоящий чуткий взор. — Для чего ты приходил к Узумаки Наруто? — спросил он наконец. Итачи ждал этого вопроса. Но всё равно пришлось сглотнуть внезапно подошедший к горлу ком. Слишком давила опасность, разрывала изнутри цена возможной ошибки. — Потому что я ищу истину, — искренне ответил он. — Истину о чём? — Истину о случившемся шесть лет назад. Сандайме кивнул. — Зачем тебе истина, Итачи? — Потому что я хочу спасти то, что мне дорого. Потому что я хочу спасти свою семью и мир. — От кого?.. — прищурился Хирузен. — От самих себя. Тот замолк. Итачи прикрыл глаза и внезапно сосредоточился на чувствах. Он слышал этот свист. Видел крах клана изнутри и наблюдал за возрастающим отчаянием. Каждый день следил, как тьма раскидывает плети по кварталу, захватывая всех подряд. Шиноби, гражданских. Мужчин, женщин и даже некоторых детей — всех их сковала злостная идея ненависти, избавить от которой мог лишь компромисс. Если бы Сандайме знал, если бы видел… Ослабший его взор терялся в думах, но не в гневе. Он ведь понял, точно знал, о чём Итачи говорит. Но до сих пор в нём не возникло той злой решимости, которой постоянно веяло от Данзо. «Он не осознаёт всю важность…» — пришла наконец мысль. Казалось, следовало действовать уже сейчас. Быстро решать проблемы. Но политики осторожны и медлительны. За их плечами многолетний опыт решений: верных, неверных. Лёгких и тяжёлых. За ними всеми устоялся опыт циников: расчёты человеческих побед, страданий. У них много проблем, и каждая из них имеет своё место в иерархии. Хокаге должен знать о недовольстве. Должен знать, что это важно. Но в свете важности других вещей, злоба клана могла просто затеряться. — Вам нужно что-то предпринять, — рискнул Итачи. — Немедленно. Иначе будет поздно. Хирузен нахмурился. — Ты говоришь… — Оставьте все интриги. Они здесь не помогут. Нужен разговор. Так говорите же. Они, может быть, ещё поймут. — Итачи, ты понимаешь, что… Итачи сжал в кулак всю волю. Наконец он говорил, что думал, и одолевала долгожданная свобода. — Я ведаю, о чём говорю. Я не хочу кровопролития. Но скоро мы пересечём черту и ступим к точке невозврата. Действуйте, пока есть шанс. Прошу вас. Сандайме молчал. Улыбка в какой-то из предшествующих моменту мигов вдруг исчезла. — Воля Огня… она ведёт нас, — сказал Итачи. Он глубоко дышал. — Но в нашей семье огонь стал обжигать. Сделайте что-то с этим. Сделайте так, чтобы впоследствии нам не пришлось тушить людские души до углей. Сандайме вздохнул. Он снял с головы шляпу. Уставился на кандзи. Ласково провёл по красному контуру. — Хорошо, Итачи, — сказал он. — Я тебя понял.