***
— А помнишь того жиртреста, который застрял в оконной раме?! — смеялся Масаши. — Наши врачи ещё из его кишечника полкило порошка извлекли, бедолаги! Яширо засмеялся в ответ. Дед самолично выжрал почти всю бутылку, так что пить много не пришлось. Но горячий ком в горле всё равно странным образом как-то подбадривал. «И как они с Коями умудрялись выпивать по несколько таких бутылок залпом?..» — Слушай, — спросил Яширо. — Чё думаешь насчёт… всего этого? — Всего этого? Ты о чём ваще? — Ну… реформ и прочей мути. Всё меняется ведь… Масаши махнул рукой. — Всё к лучшему. Главное, чтоб войны не было, а с остальным свыкнемся. Яширо фыркнул. Он и не ждал другого ответа и пусть уважал этого деда — до сих пор как-то даже винил его в излишней терпеливости. Ведь такие, как он, терпели тогда, когда всё вокруг горело изничтожающим пламенем, которое не затушишь простым компромиссом. Из-за таких людей клан и лишился своей гордости, а теперь лишался и личности, как бы странно это ни звучало… Дверь в кабинет внезапно распахнулась. Яширо чуть не вскочил, но дед жестом профессионала резво приныкал бутылку. — Ой, Яширо, — задорно воскликнул здоровый типец. От его глаз по морде вниз тянулись рыжие клыки. Этот хмырь был один из первых членов Инузука, примкнувших к полиции. «Как же его звали?..» — Чё надо? — фыркнул Яширо. — Рабочий день закончился. Инузука попёр ближе, навис над столом, бегло окинул деда и, словно удостоверившись в факте его существования, перестал обращать на него внимание. — Дело есть. Пойдём-ка выйдем, перетереть кое-что нужно. Без лишних ушей. Яширо лениво обернулся на деда. Ему совсем не хотелось прерывать отличную беседу из-за какого-то хмыря, но ведь эти псины борзые не отстанут, пока с ними не побазаришь. — Пошли, — сказал Яширо. — Только быстро. — Канеш, — ответил Инузука. — Не займёт много времени. Они вышли в коридор, Яширо встал возле стенки и спросил: — Ну? В чём дело? — Ну не хорошо ж на своих стучать, а? — хамовато начал Инузука. — В каком это смысле? — Паренёк ошибся, ну с кем не бывает? Ты ж бывалый мужик, знаешь, как оно тут всё. Как новичкам стрёмно на такие миссии ходить. А тут ещё и лаба с этими вонизмами, ему весь нюх отбило, вот он и растерялся. «Вот оно что… Ах ты, козлина хамская!» Яширо, сдерживая прущий наружу ор, холодно процедил: — Из-за этой… пр-ростой ошибки… моего напарника чуть не зарезали. — Но не зарезали ведь, обошлось всё. Так чего раздувать скандал по херне? Отзови прошение, а то эти хмыри из комиссии ведь ему всю карьеру сгубят. — Так ему и надо. — Да чё ж ты заладил… паренёк совсем шкет ещё, мозгов ноль. Научится всему — будет волчара тот ещё, поверь мне. Инузука дерзко возвышался своей здоровой тушей, и приходилось смотреть снизу вверх. Борзым взглядом, хамоватыми речами он явно желал взять на понт, но Яширо не чувствовал слабости из-за таких наездов. — Решай этот вопрос с тайчо, — сказал он и пошёл прочь. «Пока я не разбил тебе морду».***
Сквозь тучки академической рутины наконец пробился лучик чего-то весёлого. Сегодня настал день спаррингов. И наконец спустя долгое время вышло попасть в пару с идиотом Саске! «В этот раз я тебя точно отпизжу!» — уверил себя Наруто. Открыть путь красной хреновине и круто отметелить этого мудозвона… да только все чё-т запрещали это делать и грозились пиздюлями. Наруто счёл, что лучше уж потерпеть, а потом начистить рожу злейшему врагу где-нибудь в подворотне. Где никто не увидит. Жаль, правда, что нормального случая всё не представлялось. — Сложите печать конфронтации, — скомандовал Ирука-сенсей. Наруто, не оборачиваясь на него, уверенно сложил печать. Мудила-Саске повторил, и губы его скривились в еле заметной ухмылке. «Не воспринимаешь меня всерьёз, да?!» — Начинайте, — дал отмашку Ирука-сенсей. Огонёк в душе возросся пламенем возмездия, и Наруто понёсся на врага с таким задором, словно от его победы зависела судьба Ичираку-рамена! Они обменялись ударами. Наруто уклонился от очередного выпада, ударил сам, как учили. Но Саске извернулся и отступил вбок. «Чёрт…» Саске всегда был словно на шаг впереди. Какую б крутую пакость ни вышло спланировать, всегда оказывалось, что на неё этот мудила приберёг свою контрпакость. Антипакость для контрпакости изобрести всё не выходило, ведь едва мысли об этом появлялись — бой заканчивался и приходилось жрать землю. Но сегодня… Наруто увернулся от очередного замаха, отступил назад и со всей гордостью объявил: — Шуншин но дзюцу! Бульон в жилах засочился сквозь дырки телесного сито, и Наруто вознёсся по тоннелю размазанного мира. Он выскочил перед охреневшей рожей идиота. Со всей дури заехал по ней кулаком. — П-получай, твою мать!!! Саске не удержал равновесие и завалился на землю. Измазанный в грязи, он охреневающе затаращился. Впервые за всё время Наруто видел его таким. И потом самодовольно улыбнулся и заржал. — Я победил! Выкуси! Это тебе за все прошлые наши стычки! — Наруто! — заорал Ирука-сенсей. — Использование ниндзюцу во время спарринга запрещено! Наруто кинул взгляд в сторону. И злобный сенсей, и взбудораженные ребята пялились на него. Девчонки, возмущённые поражением своего кумира, не знали, куда себя деть. Уже от одного этого вида на душе как-то теплело. — Ирука-сенсей… — донёсся утробный рык. Саске опёрся локтями о землю и медленно стал вставать. Его взгляд искрился доселе невиданной злобой, и Наруто стих. Он почувствовал, что будто бы нашкодил и оказался перед разъярённым дедулей. — Какой вообще толк в этой идиотии?! Никто в реальном бою не станет полагаться только на тайдзюцу, разрешите использовать в спаррингах весь арсенал! Ирука-сенсей, казалось, тоже ошарашенный таким тоном, ответил: — Саске, это… это слишком травмоопасно. Задача спарринг-турнира заключается в обучении использовании тайдзюцу. Драться с использованием всего арсенала способностей тебя обучит личный наставник. Саске встал. Отряхнул грязь с одежды. Фыркнул и поднял на Наруто взгляд уже более спокойный и привычно-надменный. Гадкое ощущение приближающихся пиздюлей сразу как-то развеялось. Но горечью вновь растекалось желание начистить эту паршивую морду. А ещё отчего-то… всё вдруг стало казаться таким неправильным. Словно недавняя победа всего смысла лишилась. — Твоя победа ничего не значит, — сказал Саске. — В следующий раз я буду готов к такому. Наруто открыл рот, чтоб возразить. Но просто не нашёл слов. — Как это… не значи… — Бой окончен! — перебил Ирука-сенсей. — Наруто дисквалифицирован за нарушение правил, так что Саске проходит в следующий тур. Сложите печать примирения. — Чё-о?! — вспыхнул Наруто. — Это меня дис… ди… кларировали?! — Не хрен нарушать правила, шкет! — сказал Ирука-сенсей. — А теперь быстро сложили печать примирения и разошлись. Саске хмуро подступился к центру поля боя и стал ждать. Наруто не хотелось идти у сенсея на поводу. Но сенсей не медлил. Он с резвостью настоящего шиноби подскочил за спину и нарочно дотолкал его до этого идиота Саске. — Эй! Ты чё творишь, Ирука-сен… — Складывай. Печать, — над ухом нагнетающе прозвучал учительский голос. Наруто взглянул в отрешённые зенки Саске. И понял наконец, почему чувствует себя так хреново. Саске не признал своё поражение. Никто не признал его поражения. — Когда-нибудь я тебя так отпинаю, что ты сам признаешь, что тебя отпинали! — уверенно заявил Наруто. — Помяни моё слово, ведь я — Узумаки Наруто, даттеба… Ай! По голове прилетел болючий толчок. — Жми печать!!! — пронзительно заорал сенсей. Наруто от безысходности протянул руку. Саске пожал её явно без особого желания. — Не дождёшься, бестолочь, — сказал он, засунул руки в карманы, пафосно обернулся и уверенно пошёл в толпу. Наруто уныло оглядел расступившихся вокруг идиота девчонок. Девчонки облепили его кольцом с такой настойчивостью, словно он — лапша из Ичираку. «Чё за несправедливость?.. Вот чё они на меня так не пялятся?» — подумал Наруто и поплёлся следом. Вроде и впервые уделал этого Саске, а как-то даже гадко стало от этой победы… Никто так и не признал его крутости. И чё ж это получается. Весь дрочный труд по освоению Шуншина уйдёт в никуда?! «И чё это они… я ж столько времени убил, чтоб не блевать!» Внезапно глаз цепанула розовая макушка. — Эй, Сакура-чан! — захотел похвастаться Наруто. — Видела мою суперкрутую технику?! Сакура-чан неохотно оторвалась от своей типа лапши. Наруто понял бы её, будь лапша лапшой, а не Саске. — Победил я, видела?! — Ты сжульничал! — задрала нос она. — Если бы и Саске-кун использовал ниндзюцу — ты б и минуты не продержался! — Э-э-э? Да чё всё этот Саске да Саске, ттебайо… — уныло фыркнул Наруто. — Сакура-чан! Я ж… Сакура-чан давно уже отвернулась и вновь вклинилась в толпу фанаток Учихи Саске. Наруто простоял на месте пару секунд, махнул рукой и медленно выплелся из толпы. Он встал возле одинокого дерева. — Я ваще-т старался, чтобы Шуншин освоить… И вдруг заметил одинокий взгляд, словно сияющий своей белизной среди макушек. — Хината! — помахал рукой Наруто. Хината стушевалась и нервно отвернулась. — Эх… даже она не заценила…***
Яширо устало ввалился в кабинет капитана. Капитан, загруженный бюрократией, хмуро изучал очередную бумагу. За последние годы он пресытился увеличившимся потоком документов и умудрился посадить зрение, так что во время работы теперь носил очки. — Тайчо, — поклонился Яширо. — Ты пришёл, — сказал капитан, не отвлекаясь. — В чём дело? — Дай мне минутку. Капитан бегло скользил взглядом меж строк, и Яширо понял, что не стоит мешать ему изучать документ. Он медленно обошёл кабинет, осмотрелся и поймал себя на мысли, что даже в новом офисе интерьер остался почти прежним. Таким же скупым и суровым. «И всё же что-то никогда не меняется…» — Так, — капитан уложил документ на стол, вмазал штампом и сказал. — Есть дело. Касается того парня из Инузука, на которого ты написал жалобу. — Тайчо, — с досадой начал Яширо. — Неужто и вы будете говорить мне, что этот прокол не требует наказания? — Требует. Но полное отстранение, которого ты требуешь — это слишком. Яширо недовольно нахмурился. «Всё потому, что он Инузука… Капитан постоянно прогибается под этих псин, а про нас…» — Он чуть не угробил Инаби. Я считаю, что наказание достойно совершённой ошибки. — Твоё недовольство имеет место быть, но в сути своей с Инаби ничего критического не случилось. Не стоит выносить такой случай в корпус. — Не случилось?.. — отрешённо ответил Яширо. — Да его чуть не зарезали, Тайчо. Я в последний момент успел использовать гендзюцу. Так на меня ещё наехали на этой комиссии. — На данный момент он стажёр, так что я выскажу претензии Цуме. Лично. И пусть они сами решат, что делать. — Цуме?! — возмутился Яширо. — Да она покроет их и всё! — В таком случае мы сами разберёмся. Но запрос свой отзови. Нечего настолько внутренние тёрки выносить на публику. Яширо цыкнул. Встретился с капитаном взглядом и в очередной раз разглядел в отрешённости этот пронзительный холод. Фугаку, старый друг, прекрасно помнил всё, что произошло пять лет назад. И не собирался дарить прощение за, как он думал, предательство. Каждый раз своим немым осуждением он заставлял прокручивать в голове былое время, когда клан готов был обратиться единым клином гнева против своих обидчиков. И когда окончательно утратил силу считаться великим. Яширо, может, и предал их дружбу, но Фугаку предал куда более ценное. Он предал само имя Учиха. — Я отзыву свой запрос, — сказал Яширо. — Но впредь прошу тебя как профессионал профессионала. Мониторь кадры лучше. Фугаку ему не ответил.***
С балкона шестого этажа открывался вид на плотную застройку деревни. И если уж в новом офисе что-то и радовало, то только возможность подышать свежим воздухом во время перерыва. Эта зима выдалась гораздо теплее прошлой. Снег давно уж не выпадал, так что на улице приходилось черпать эту влажную от дождей грязюку. «Все полы в дерьме из-за этого…» Яширо сделал затяжку. Курить он начал не так давно. Отчего-то его успокаивал вид клубов тёплого дыма и это ощущение чего-то греющего в лёгких. Жена пилила ему мозги, когда прошарила о его новом увлечении. Ведь как это так, здоровье надо беречь. Да только в последнее время было уже и всё равно как-то на это здоровье. Яширо старел. И чувствовал, что затухает так же, как затухает его клан. — Твой босс всё порешал, — послышался знакомый голос. Инузука опять припёрся его донимать. — А мы всё думали, что и не прокатит… — Капитан обсудит этот вопрос с Цуме, — сплюнул Яширо, выбросил сигарету с балкона вниз, и решительно пошёл к выходу. — Так что не обольщайся раньше времени. Он открыл балконную дверь, ступил обратно в коридор и лицо обдало привычной духотой и безветрием. Инузука его догнал. И перекрыл дорогу. — Цуме лояльна к новичкам. В нашей общине строго карают лишь за намеренное предательство. Так что в пролёте ты. Со своей жаждой нам насолить. Яширо не ответил, но в душе уже в который раз тушил пожар желания послать этого мудака куда подальше. — Чё ты ко мне прицепился? Инузука хмыкнул. С лица его сошла противная ухмылка, и теперь он предстал, словно суровый непробиваемый лист стали. Шиноби, какой он должен быть — опытный головорез без чувств и эмоций. — Всё меняется, — заявил он. — Будь этот пиздюк Учихой — ты б и пальцем не пошевелил. Но просто потому, что он наш… Хмырь старый, не смей относиться к нам, как к скоту, слышишь? Яширо вмиг осознал, что уже не может терпеть. Он заехал по противной роже кулаком. Инузука оступился и накренился к земле. — Ах ты тварь! — заорал он, стёр подтёк крови с лица. Зарычал и всей тушей накинулся в ответ. Яширо резво сошёл с линии атаки. Намеревался вмазать в солнышко, но вдруг его подхватили под плечи. Он резко попытался выдраться из захвата. — Что произошло, Яширо? — спрашивал Текка. — Ты-ы, предатель, пусти меня! — заорал Яширо в попытке выбиться и продолжить замес. Но вдруг заметил, что Инузуку тоже схватили. — Вот ведь… Пьянящая ярость нисходила до горького чувства обиды и ненависти. Яширо, нашедший немного спокойствия, аккуратно вылез из захвата. Текка его пустил. — И ты ещё смеешь заявлять такую херню?! Вы наполнили полицию своими дегенератами, с которыми хрен нормально поработаешь! И требуете особого отношения! Валите к чёрту, козлы! — Сам козёл! — фыркнул Инузука. Сплюнул на пол немного крови. — Теперь щеку зашивать, тварь… Отчеканил резкими толчками шаг. Грозной фигурой в мордобой встрял Фугаку. — Что тут произошло? — Драка, тайчо, — ответил Текка. Фугаку зыркнул на Инузуку, после переключился на Яширо, и Яширо проняло этим едва заметным, но всё-таки явным гневом. Он ещё до всяких слов понял, что жалеть его не станут. — Обоих в обезьянник, — сказал тайчо. — На трое суток.