***
Мияби пустовало. Команда номер семь сидела за большим столом напротив одинокого Когана. Коган лично всем им налил чаю, но никто к своей чаше не притрагивался. Генины… двое, кроме дебила Наруто, чуть ли не фонили недовольством. — Я знал, что вы будете искать меня, чтобы задать вопросы, — начал тот. — И поэтому я стал ждать. Саске хрипло спросил: — Как ты нашёл нас? В отеле. Его голос отдавал еле заметной слабостью. Из-за препаратов. — На этот вопрос я ответить не могу. Скажу лишь, что у меня есть свои связи. Саске нахмурился. — Ты впутал нас в неприятности, — надавил он. — Отвечай. Коган сохранил нейтрально-располагающий вид. — При всём уважении. Условия нашего с вами контракта были выполнены ещё в момент, когда вы доставили мне пленницу. Дальнейшие события — следствия действий вашего сенсея. Какаши почувствовал, как теперь уже его окатило волной генинского недовольства. — Какаши-сенсей, — начала Сакура. — Может, скажете всё-таки. Где вы были? — И правда… — подозрительно прищурился Наруто. — А ты де был-то, а? Саске ничего не сказал и только упёрто уставился. Какаши стало некомфортно, и он неосознанно спросил: — Чё? — Отвечай на вопрос, Какаши. Повисло мёртвое молчание. Мёртвое оттого, что Какаши нутром своим почувствовал, будто его сейчас закопают. Но спасение пришло, откуда не ждали: — Не важно. Это уже в прошлом, — сказал Коган. Какаши скептично на него зыркнул. «Ну спасибо тебе…» — Да уж… — фыркнул он. И неблагодарно перевёл стрелки. — Может, тогда объяснишь нам, какого хрена тут вообще произошло? — Да, — ответил Коган. — Думаю, теперь вы должны знать. Прошу прощения за это, но мне пришлось за вами проследить. — С чего ты взял, что это требуется? — встрял Саске. — Вы вели себя, словно ищейка, напавшая на след. Я просил вас не следовать за желанием к познанию за границу оговоренных услуг, но знал, что, возможно, вы проигнорируете мою просьбу, — мутно ответил Коган. — Ну и ну, — фыркнул Какаши. — Из-за одних лишь подозрений? — Чайный бизнес научил меня быть бдительным. Команда семь в полном составе переглянулась. — Лады, допустим, — продолжил Какаши. — Рассказывай давай. Зачем этим головорезам твоя башка сдалась? Ты какой-то там бандит? — Вовсе нет, — ответил Коган. — Я всего лишь честный и добропорядочный предприниматель, возомнивший, что с одним чайным рестораном он к своей цели не приблизится. — О чём ты, дядь? — вмешался Наруто. Наивно похлопал глазищем. — Видишь ли, Наруто-кун. Я решился на ответственный шаг. Долгое время я вёл своё дело к успеху, отстаивал честь своего бренда и жил первородной идеей, которую закладывал при создании Мияби. Идеей порядочности. С каждой новой ступенькой на пути мне становилось лишь сложнее поддерживать замысел. Но я не сдавался. — Дядь, — встрял Наруто. — Ты точно про чай говоришь, ттебайо? — Приготовление чая — занятие не из обыденных. Для этого потребен подходящий человек, который достоинством своим был бы равен достоинству чая. Такой человек должен обладать душой возвышенного отшельника, хранящего в себе красоту туманной дымки, горных ключей и могучих скал, — фанатично сказал Коган. — Однако суть не в чае. Не в особенностях вкуса или рецепта. Суть в самом занятии. Искренность и честность выражается в отношении к себе и к людям, которые к твоему делу привязаны. На двух этих столпах Мияби и держится до сих пор, даже несмотря на то, что мир полон компаний с гораздо большей практической властью. — Эт ты про тех чуваков, на которых ты поначалу гнал? Моно… монопо… — Монополистов, — ответил Коган. Заумно поправил сползшие очки. — Эти компании — отличный пример противоположного подхода. Подхода, строящегося на одном лишь порочном желании обрасти связями, будто ветвистыми лианами сорняка. Они не оглядываются назад, не хранят первородную цель, ведь не было у них её никогда, этой цели, либо потеряли они её на своём пути в самые глубины бесчестия. И тогда обрели новую. Свою власть они используют только лишь для того, чтобы преумножить размах корпоративной сущности. — Не томи уже, — подогнал Саске. — Прошу прощения… — извинился Коган. — Всё началось ещё давно, когда на своей узкой тропе я повстречал этих неблагородных людей. Где я стремился ширить горизонты ради того, чтобы дарить обществу свет, они темнили. Использовали наведённые мосты и связи как инструмент, чтобы выше взобраться по лестнице тщеславия и гордыни. Чтобы насытить свой сосуд пороком, чтобы извращаться, блудить. И становились всё ментально хуже, хуже и хуже. А ведь их власть — лишь кроха власти, которой может обладать человек в нашем обществе. Наруто непонятливо проморгался. А Какаши всё более подозрительно хмурился. Не нравилось ему это откровенное заливание в уши. Но Коган продолжил. — Когда мостами обрастает человек чести — по путям, им самозабвенно уложенным, начинают выситься побеги благоденствия. Такой человек сам прахом станет, чтобы удобрить почву и чтобы побеги обернулись статным древом порядка. Но если мосты плодить ради мостов, конструкция падёт под собственным весом. И вместе с ней падёт всё то, что на ней цвело. Людские надежды, воля и вера. Какаши скептично зыркнул на учеников. Наруто, естественно, давно уже в этой речи потерял всякую нить, Сакура изо всех сил держалась, но тоже, вероятно, запуталась. По отрешённому лицу Саске прочитать ничего не вышло. У Какаши была догадка, к чему этот Коган ведёт. Напоминала его речь кое-что. — Ты чё, — встрял Какаши. — В политику подался? Коган не ответил прямо. — Я давно имею связи с людьми. Я знаю, кто ответственен за текущие проблемы нашего города и страны. И я знаю, каким образом эти проблемы можно исправить. — Значит, полез всё-таки, — ответил Какаши. — И нас в это втянул, так? — У меня есть шанс пойти выше. Выбиться к людям, ответственным за жизнь организма, изнутри прогнившего пороком. Исправить многое, если не всё. — Ну ты и мудила… — фыркнул Какаши. — Какого чёрта ты тогда заказал С-ранг? Политические разборки — задание не для генинов. — Ещё раз прошу прощения за этот инцидент. Мне очень нужна была помощь. Мой противник — человек из нынешней власти, кому неугодно моё возвышение. — И чё, кто твой враг-то? Этот хмырь Забуза, — спросил Наруто. — Нет, — ответил Коган. — Забуза — лишь тот, на чьи плечи обвалился отголосок чужого желания дальше продолжать истощать недры нашей страны. Он только исполнитель. — И чё. Знаешь ты, кто заказчик? — Я уже говорил. Мне было достаточно информации о том, что за нападениями стоит картель. Я прекрасно знаю, кто имел в душе достаточно порока, чтобы обратиться к самой падали общества. — Одной информации мало. Нужно что-то с ней делать. — Уж поверьте, — отчеканил Коган. — Я знаю, что делать дальше. Но… к вопросу о том, почему я нанял именно вас. Заказчик имеет непосредственный доступ к реестру заказов, и он узнал бы, закажи я серьёзную группу для охраны конвоя. А дальше… набеги бы прекратились до времени истечения контракта. И возобновились бы вновь. А после, вероятно, меня бы подставили и убрали. — Каким образом? — спросил Саске. — За нападением стоял картель, — ответил Коган. — Так что, вероятно, они постарались бы объявить меня причастным к нарковойнам. Типичная практика. Не раз такое случалось с честными предпринимателями. — Вот как, — ответил Какаши. Встал из-за стола и навис злобной тенью. — Ты солгал нам. Подставил моих генинов. Повезло тебе, что всё обошлось, а иначе одной компенсацией ты бы не отделался. «Хотя… мне тоже не стоило лезть». — Я благодарен вам за вашу признательность, — ответил Коган. — Этой ложью я спас свою искренность. И теперь… у меня есть шанс. — Ну и ну… философ хренов, — сказал Какаши. Отвернулся. — Пошли, шкеты. Собирать манатки надо.***
Горы острыми гребнями рассекали хмурое небо. С туч шёл снег и кутал скалы белёсым покровом. Забуза и так ощущал стылое покалывание обезболивающего по всему телу, так что не обращал на холод никакого внимания. А вот конвойная охрана вельможи чувствовала себя не так уверенно. Мерзлявость климата множила их нервозность, они боялись чего-то, а чего — непонятно. Может, лавины, может — нападения, но кто нападёт на такой высоте? Все они словно разделяли параноидальный настрой самого вельможи, спрятавшегося в тёплой повозке. — Забуза-сан, — обратился один из них. — Вы точно уверены, что?.. — Да не ссыте вы, — рявкнул в ответ Забуза. Да так, что мужик чуть не скукожился. — Достали. Весь этот маршрут был выбран не случайно, вельможа стремительно валил аж в Страну Железа. Были у него на родине самураев какие-то связи… Забуза предпочитал не лезть в его дела больше нужного. Слишком не любил политику. «И какого чёрта я вообще взялся за этот заказ?..» Вспыхнула молния с небес. Вдарила грохотом по высокому острию. — Чёрт… — выругался Забуза. И в тот же миг земля нервно затолкалась. Громогласным порывом с верхов понёсся снег — лавина. — Разойдись! — заорал Забуза и принялся складывать печати. Следовало создать стихийный барьер, чтобы не дать снегу завалить конвой. «А ведь потом ещё и тропу разгребать…» Мелькнуло жёлтое пятно. Вид заслонил силуэт — сенсорика вспыхнула слепящим солнцем. «Что?!» В живот толкнулся внезапный удар, и Забузу унесло в стремительную нереальность.***
Коган, закрыв глаза, вслушивался в потрескивание пламени. Знойный день обернулся прохладой вечера, и огонь грел смиренное убранство чайного дома. Шли годы, но внутри ничего так и не изменилось. И во время каждой церемонии Коган с трепетом вспоминал, как впервые очутился тут, как познал наконец, чем род его жил. И как убедился в том, что кровное притяжение — ничто по сравнению с духовным. Семейный чайный дом был заброшен. Он медленно клонился к земле силой времени, и никто не собирался ей себя противостоять. Откровенно говоря, всем было плевать на судьбу этого места. Кроме брошенного сына великого отца. Сын вернулся на землю предков. И дом этот, никому из рода не нужный, стал ему алтарём духовного спокойствия и силы… Йондайме сидел напротив. Выглядел как всегда: чисто, опрятно и собрано. В жизни не поверишь, что всего несколько часов прошло с момента его возвращения. — Почему снова тут? — спокойно спросил он. Коган взглянул на рыжий окиандон. Плывущими руками поджёг фитиль внутри, и медленный огонь осветил символы на бумажном абажуре. Он повторил свои давние слова: — Пламя очистит разум. Ведь равновесие не вечно. Сознание может спутать путь души. Для того нужен тот миг, когда всё, кроме единого, перестаёт иметь свой смысл. Йондайме ответил ему тем же: — Всё, кроме одной мысли. — Именно, — сказал Коган. — Тогда приступим. Прикрыв глаза, Коган перекрыл дорогу пламенной дымке. Медленно стал нагреваться чайник. Раздувался терпкий аромат чая. На сей раз — белый дракон. Дар уставшему путнику. Они сидели в молчании, пока чай заваривался. И лишь когда процесс завершился и чаши оказались наполнены — разговор начался. — Каковы результаты вылазки? — спросил Коган. — Цель мертва, — ответил Йондайме. — Вместе со всей охраной. Тела не найдут, всё спишут на лавину. — Что с Забузой? — Захвачен. — Отлично. В таком случае, — ответил Коган. — Я советую найти и юнца. Для своих лет он невероятно опытен и силён, как показала практика. Минато кивнул. — Любая сила нам понадобится, — взял наконец чашу в руки. И замолчал. Он ждал, ведь хотел получить информацию взамен. Коган не смел умалчивать её и нарушать договор, но для начала… Он отпил чай. Белый дракон — чай весны и восходящей жизни, — приятно обогрел бодрящей свежестью. — В таком случае. Я не смею более томить. Аккуратным жестом Коган извлёк свиток из-за спины. Передал Йондайме, и тот, тоже отпив чая, поставил чашу. Он снял колпачок, развернул лишь самое начало. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы его заинтересовать. И мигом Намикадзе Минато обратился образом холодного политика. — Мотив Камня очевиден, плодородные территории Травы для них представляют сильный интерес. И разведданные, и их почти что открытая политика работы с местными властями об этом говорит, — хмуро начал он. — Однако… Каков мотив Облака? — Храмы Великого Хребта. Взамен на помощь Цучикаге вернёт эти территории Стране Молний. И вместе с ними — всё аннексированное побережье. — Храмы? И выход в залив, — переспросил Йондайме. — Ради них Райкаге планируют использовать силу джинчурики? Коган ответил не сразу. — Храмы — выражение народной идеи, на которую легло кровавое пятно позора. Райкаге на многое пойдёт, чтобы стереть его. Ради своей чести и положения, ради духа его людей в грядущем конфликте. — Ясно. Это лишь начало, — ответил Йондайме. — Начало альянса. И, вероятно — начало войны, если Коноха не удержит территории, на которые распространяется её влияние. Коган кивнул. — Поэтому я и пошёл с вами на сделку. Йондайме подозрительно пощурился. — Значит, ты знал, что война приближается. Знал, что с поставками будут проблемы, знал, что оба твоих дела, вероятно, падут. И для того ты решил прыгнуть выше… — Иногда следует сжечь старый мост, чтобы на его месте воздвигнуть новый, — ответил Коган. И фальшиво улыбнулся. — Как ты узнал о моих планах? Моя просьба по устранению конкурента тебя навела на мысли? — Не думай, что только у тебя есть связи, — сказал Йондайме и снова заглянул в свиток. Развернул его дальше. Коган не стал его отвлекать. «Жаль, что не вышло раньше связаться именно с ним…» Не пришлось бы нанимать команду генинов и рисковать, однако упущенного не вернуть. Поставленную задачу они выполнили, и если бы не подстава со стороны Хатаке Какаши — всё прошло бы идеально гладко. Лишь из-за его любопытства пришлось встать на развилке меж несколькими путями, ни один из которых не вёл к очевидному успеху. Первый — смерть неполного состава команды, — обратил бы Коноху к вмешательству в дела картеля. Второй — смерть всех её членов, — привёл бы к тому же исходу. А третий… Коган подставился, но сохранил генинам жизнь. Теперь Коноха знала о том, что немаленькую часть преступного синдиката Травы возглавляет не просто гражданский, а Забуза — опасный нукенин. Они будут наблюдать за всем картелем пристальней, но это лучше, чем полноценное расследование, которое точно бы началось, погибни кто на простой миссии ранга С. Коган прикрыл глаза. Его путь в преступном мире постепенно обрывался заросшим бездорожьем. Сначала, когда на него почти вышла инициативная группа — ему пришлось закопать всех, до кого вышло добраться, и уйти. Отдать место на железной дороге другому человеку, которого впоследствии и накрыли. А после — выставить себя незнающим идиотом, подорвать новое расследование и затеряться от чужого взора в сфере чайного бизнеса. Шесть лет назад человек по имени Коган был значимой фигурой картеля, почти что ровней главе — тому самому Куруми-Ясуши, похороненному где-то в Амегакуре. Но нынче человек по имени Коган — призрак былого времени, знание о котором хранят лишь несколько человек. И никто из них по разным причинам никогда не обнародует это знание. Однако картель остался под его частичной властью. Цепи связей всё ещё окольцовывали лабиринтом. Сунешься в этот клубок — и в жизни не распутаешь, но нити исправно, пусть и заторможенно вели волю Когана к низам. Отлучённость против него и сыграла. Забуза вторгся в картель дерзко. Подмял под себя несколько ячеек, и пока Коган был занят новой целью: проникновением в государственный аппарат, — этот нукенин связался с его врагом из правительства. Враг захотел Когана подставить, не желал себе конкурента. И обратил против Когана ячейки картеля, когда-то Когану и принадлежавшие. Жизнь умела преподносить сюрпризы. И всё же ошибки сделали его бдительней, аккуратнее, но в то же время — смелее. Путь к новым горизонтам лежал через жертвы. Коган ради своей новой цели готов был похоронить то, что когда-то и воздвигнул. Новая власть преподнесёт ему опасные испытания, и чтобы удержаться на волне народной поддержки — он пойдёт до конца. «Я долгое время открыто поддерживал антинаркотические акции и пропаганду… никто не удивится, если от моей руки падёт крупнейший синдикат…». И пусть эта гнилая сущность познает смерть от руки своего творца. Йондайме завернул свиток обратно. Закрыл колпачком. — Не буду лукавить, — сказал он. — Если сведения правдивы — они невероятно полезны. — Они правдивы, — искренне ответил Коган. — Мне нет смысла обманывать, ведь я заинтересован в вашей победе. Йондайме не ответил. Он убрал свиток в подсумок. — Теперь мы можем подготовиться. И всё же… почему ты водишь дела именно с Конохой? Не с Камнем, — выдержал паузу. — Не с Облаком, откуда ты родом. Коган загадочно промолчал.