***
Инаби перескочил через выбитое окно и влетел на заброшенную стройку. Они с Каташи оторвались от Фугаку, но продолжали бежать. И всё же… «У меня плохое предчувствие». — Значит… — начал Каташи. — Он способен подменять предметы? — Похоже, — ответил Инаби. Цепь, ставшая кунаем, часы-сюрикен. Интересный вывод напрашивался: против этой способности Фугаку следовало драться голым. «Если он, разумеется, не сможет обменять части нашего тела…» Каташи на мгновение замер. Они ненадолго остановились на верхнем этаже. Стройка выглядела как потенциальное место привала: далёкое от маршрутов патрулей и достаточно закрытое. Даже птицы здесь пели беззаботно… Одна аккуратно приземлилась на оконный проём и задёргала головой. Она была маленькой, рыжевато-коричневой и с синими перьями на крыльях. — Что будем делать дальше? — спросил Каташи. Инаби задумался. И правда: что теперь? Из всех целей удалось устранить только одного из старейшин. Сандайме жил. Статус Шимуры Данзо был неизвестен. Фугаку же… — Я чую присутствие, — сказал Каташи. — Где? — напряжённо спросил Инаби. — Он… Каташи задохнулся сиплым возгласом. Грудь его сцепилась с плечами шарнирной сеткой. Изнутри прогрызлись ржавые штыри — спаянные арматурины. — Каташи! — воскликнул Инаби. Протянутая тень ступила из дыры в потолке. Учиха Фугаку перекрыл дорогу слепящему солнцу. Он смотрел сверху вниз, как вольная птица на добычу. И кинул к ногам Инаби бронежилет. Инаби покосился на умирающего напарника. То был его жилет. — Ты-ы… Как ты нас нашёл?! Фугаку не ответил. Инаби коротко посмотрел на товарища. Вернее уже на бездыханный труп. Сложил печати: Райтон громыхнул от стен и вспыхнул слепящим всплеском. Фугаку накрыло хаосом молний: шаринган видел, как те судорожно бьют по сигнатуре. «Есть!» Но молнии вспыхнули вновь, словно отражённые зеркалом. От Фугаку хлынул мощный взрыв чакры: иначе не назовёшь. Синева на мгновение затмила весь обзор шарингана «Что?!» Инаби снизил приток чакры к глазам и увидел, как силуэт бывшего капитана скрывается за бордовым покровом гигантских рёбер. Чакра пылала отчаянной мощью, она будто бы была извлечена из самой души. Словно её использование высасывало жизнь. — Что это за техника… — Тебе не уйти, — сказал Фугаку. Инаби рванул прочь, ушёл через оконный проём и помчал по максимально закрытым путям. Лишь бы не попадать на глаза к этому ублюдку… В последний миг Инаби заметил проблеск Катона и затормозил: шар жаром промчался перед лицом. Пришлось отступить в переулки. И петлять по узким коридорам. Инаби затормозил, лишь когда попал в тупик. В нём было тесно. Возле мусорки клевала крошки одинокая мелкая птичка. «Это ведь такая же птица…» Инаби обернулся. Резко распознал два силуэта, но вдруг мир поплыл укачивающим движением. Тёмный переулок озеленел и лишился границ, превратившись в поле с надгробиями. В небе кружили вороны. Слишком много их было, даже для кладбища. — Ты-ы… — холодно процедил Инаби. — Как ты выбрался? Вороны стремительно собрались в силуэт Учихи Итачи. Он был таким же надменным, как и всегда. На месте его руки красовалось опалённое месиво. — Ты обречён, — коротко сказал он. Инаби фыркнул. Итачи был ранен, а значит, иллюзия его — плод ослабленного контроля и малых вложений чакры. Сквозь ложь даже сейчас билась слабым пульсом жилка настоящего чувства. Уцепись за неё, ухватись, да вырвись к ней, и… — Не так быстро, — сказал Итачи. И в сверкании молнии день сменилась на ночь, а надгробия из безликих стали знакомыми: пламенем ярости на них вспыхнули имена, а в голову хлынул калейдоскоп былой злости и отчаяния. Иллюзия явила свою изнанку. — Для чего ты мне это показываешь, пиздюк? — гневно процедил Инаби, схватившись за голову. — Будто без тебя я не в курсе, что всех их убили твои хозяева? Хочешь поиздеваться?! — Нет, — коротко ответил Итачи. — Я лишь хочу тебя задержать. — Чё?.. Инаби сдавило инородной силой и вырвало из плена иллюзий. Тьма посерела: переулок вернулся невзрачной размытостью. Красные пальцы скелета вдавливали руки в грудь, что всё потерялось в боли и стылом онемении. Тело хрустело, будто готовое надломится в любой момент. Но Фугаку, повелевающий волей монстра чакры, выжидал. И только прожигал узором слившихся томоэ. Учиха Итачи стоял с ним рядом и молчаливо ждал. Хватка сжималась. Инаби орал без звука. Потерялось ощущение времени: всё поплыло в боли. Но резко бордовый скелет развеялся. Инаби упал спиной на землю: удар прошёлся по всему телу волной. Он попытался задышать глубоко, но в лёгких резко били молнии. Ноги онемели. Возможно, их совсем перебило. Чакра хаосом билась по каналам: где-то в груди был разрыв СЦЧ. Инаби все силы направил, чтобы изолировать ток от этого места. Сил продолжать бой не было. Инаби бессильно завалил голову набок и увидел, что Фугаку стоит на одном колене. Итачи поддержал его за плечо, довёл до стены и усадил. — Уб-блюдок… — процедил Инаби. — Достаточно оскорблений, — донёсся третий голос. Над головой стоял Учиха Текка. Целый и невредимый. Должно быть, мудила Итачи и его освободил. Он извлёк лезвие танто, присел рядом. Холодный металл коснулся горла. — Фугаку-сама, — сказал Текка. — Несмотря на его состояние, его стоит ликвидировать. — Он и так будет казнён, — ответил Фугаку. — Как и все остальные предатели. — Отец, — встрял Учиха Итачи. — Лучше убить его сейчас, чтобы минимизировать шум вокруг сговора Яширо и Орочимару. Это пойдёт на пользу как Конохе, так и клану Учиха. — Да когда тебя волновала судьба клана Учиха… — прошептал Инаби. — Ты, жалкий пизд… Слова захлебнулись в крови перерезанного горла.***
Одинокая сойка заинтересованно наблюдала глазами-бусинами. Она без движения просидела на земле несколько мгновений, пока Инаби покидали последние капли жизни. А после резво умчала в полёт. Итачи отвернулся. Всё было кончено. — Это моя ошибка, — тихо сказал отец. Вымотанный и изломанный. — Я допустил раскол. — В чужом кретинизме нет твоей вины. Судьбоносные тропы привели всех нас к этой точке. Мы и они сами выбирал дорогу, на которую ступать. Ближе подошёл Текка. Он вытер с лезвия кровь бывшего брата и убрал то в ножны. — Нужно идти, битва ещё не закончена. Итачи удивило то, как просто и хладнокровно тот расправился с бывшим товарищем. Всё-таки хорошо, что он не поддался гневному помешательству. Такой человек принесёт пользу на грядущем пути невзгод. — Шисуи, — сказал отец. — Он не так далеко, на северном полигоне номер тринадцать. Помогите ему. — Отправляйся, — сказал Итачи Текке. — Я окажу помощь и присоединюсь. Текка помделил мгновение. Что-то заподозрил. — Иди, — сказал уже Фугаку. — Хай. И после Итачи остался с отцом наедине. — Какого рода помощь ты собрался оказывать? — Никакую. — Вот как. Значит, ты понял. — Хай. Ты был тут. Раненный и измотанный, но полный силы Мангекё шарингана. С твоей системой циркуляции чакры творилась беда. Однако после ты подменил себя клоном. Зачем? — У меня есть ещё одно дело. — Я догадываюсь какое. Отец скупо улыбнулся. Даже сейчас не терял лицо, ведь в любой ситуации привык выставлять на вид лишь одну свою сторону. Но всё же, его выдержки не хватало. — Как и ожидалось от моего сына, — он запрокинул голову к синему небу, чтобы не смотреть сыну в глаза. — Я знаю, что с детства взвалил на тебя тяжёлую ношу. А голос его дрожал не только из-за внутренних повреждений. — Мне жаль. Итачи уверенно ему ответил: — Эта ноша даровала мне мою личность. И сейчас я способен защитить себя и тех, кто мне дорог. Фугаку промолчал несколько секунд. Сквозь далёкий грохот сражения тяжко билось его дыхание. — Да, — сказал он. — Но грядут тяжёлые времена. И скоро Саске придётся пройти твой путь. Помоги ему не сойти с верной дороги. Итачи кивнул. Он был похож на своего отца. И пусть холодное сердце в груди стучало ровно, душа изнывала гнетущей пустотой. Очевидно было: Учиха Фугаку не собирался выживать. — Защити его, — грозно сказал тот. — Это последняя ноша, на которую я тебя обрекаю. Клон вспыхнул белой дымкой. Итачи взглянул в синее небо без проблеска серости облаков. — Тебе не стоило умирать, — запоздало сказал он. — Чтобы открыть передо мной свои чувства.***
Четверо бойцов синхронно отступили от атаки Дотона и распределились по территории. Лес вокруг небольшой станции радиосвязи горел остатками техник Катона. Земля была разворочена глыбами, листья — изрезаны ветром. В нескольких местах чернели пятнами места попадания Райтона. И даже без водной стихии не обошлось: трава под ногами размокла и примялась. А Грунт медленно заплывал грязью. Какузу, оказавшись на поверхности, не утратил своей прыти и стал бить только активней. Он владел всеми стихиями, сам был непробиваем. Гендзюцу на него действовало, но ненадолго. Простые печати также не могли его сдержать. Не оставалось сомнений в том, что проблему следовало решать радикально. Тем более… Данзо коротко окинул три трупа. Глянул на четвёртого, которому сам оказывал первую помощь. «Корень уже потерял достаточно бойцов». — Всем, — приказал Данзо. — Отступать. Бойцы послушались немедля: все разом исчезли в линиях Шуншина. Данзо бесстрашно шагнул вперёд навстречу монстру, сотканному железными нитями. Каждый его боец готов был без раздумий умереть за Коноху. Он и сам был готов. Разумеется, пока оставался способ вернутся. Шаринганы запылали чакрой. На ладони сформировалась первая группа обратной печати четырёх символов.***
Бой стих — арена стала словно сцена театра, и лишь издали доносились звуки стычек шиноби Конохи и Песка. Атсуши всё подступался к Шукаку. Песчаный монстр походил на забитого щенка и будто бы волей своей всё пятился и пятился назад, но телом пошевелиится не мог. — Чакра зверя — чакра буйства и чувства, — сказал Атсуши и шагнул вперёд. — Достаточно создать инвертированный наплыв схожей силы, и… вот оно. Ты в ужасе. Атсуши хлопнул свитком о землю. Хорошо всё-таки, что некоторые фуин из Узушио сохранились. — Всё! — крикнул он шиноби, окружившим арену на трибунах. — Валите нахер отсюда! Мой свиток не любит лишних людей! Шиноби стали переглядываться. Хирузен, который наблюдал за ситуацией с высоты, в результате дал тем отмашку, и они отступили на более дальний рубеж. Атсуши разложил свиток. Кровью разодранного пальца мазнул по группе активации, и вспыхнули синие стены клетки. С Шукаку он остался один на один. Барьер исходил успокаивающими наплывами и нарочито фонил мягкой чакрой, близкой к энергии ирьёдзюцу. Он пульсировал, будто бы живое существо, пах ароматом свежести и спокойствия. Атсуши находился с ним в синергии, и потому ему не нужны были здесь лишние люди. — Если получится вернуть тебя в состояние покоя без запечатывания… — задумался Атсуши. — Думаю, это будет неплохим достижением. Шукаку повёл мордой. Минуту назад он был до усрачки напуган, не мог двигаться и находился в стазисе. Но теперь… дрожь с его тела сходила. Импульсы мерцающего фона сглаживались, и горячие песчинки в воздухе поклонились к земле. Силуэт уменьшился. Покрошились руки, часть головы и груди, обнажая ядро, в котором, видимо, находился джинчурики. — Ага, — с интересом отметил Астуши. — Вот, значит, как. Ядро разломилось, когда стала осыпаться грудь биджу. В ядре обнаружился мелкий рыжий шкет с синяками на роже. — Тебя надо вытащи… Слова вспыхнули рьяной болью в груди. Безмолвно крикнув, Атсуши ослаб, коленями проехался по земле и мордой хлебнул грязи. В ушах зазвенело. Он опёрся дрожащей рукой и попытался встать, но только сильнее хлопнулся обратно. Ноги онемели. — Твой барьер удивителен, — сквозь звон просочился голос. — Зверь не захочет рваться отсюда, а все его усилия… если он их приложит, напитают стены его же клетки. Однако в то же время… Никто, кроме тебя, не проникнет за стены извне. Атсуши из последних сил задрал голову, затаращилася убийственно на ублюдка в рыжей маске. Истошно сказал, изливая кровь вместе со словами: — Мудила… к-как ты… — Стены не защитят от вторженца из иного мира. Ублюдок ступил к горстке песка, оставшегося от Шукаку. Подошёл к обмякшему телу шкета. Присел на колено, и нащупал пульс. — Я и подумать не мог, что Орочимару заручится поддержкой джинчурики Суны, — сказал он. — Следовало лучше проконтролировать их с Яширо… представление и согласовать риски. Однако удача мне благоволила. Они предоставили момент не искать однохвостого. Жаль всё-таки, что девятихвостого так просто не взять… Чёртов Йондайме Хокаге. Атсуши не ответил. Его тело ещё отзывалось. Он не чувствовал ног, ощущал жар разорванного живота и тяжесть дрожащих рук. — Ур-рою… — прорычал он, нащупывая печати для какой-то из стихийных техник. Но чакра билась неконтролируемыми порывами и не получалось хоть как-то привести в норму ток. — О нет, нет, — ответил ублюдок в маске. Контур тела шкета поплыл: оттенки смазались, и вскоре тот исчез в воронке. Атсуши протянул руки в попытке сложить последнюю печать… — Т-ты не уйдё… — Прощай. Ублюдок исчез вслед за джинчурики. Атсуши бессильно хлопнулся на землю. Мыльный взор застилала синяя пелена барьерных стен. Чёрные силуэты бились ничтожными потугами изменить неизбежное... И ведь и они, и Атсуши оказались в таком положении лишь потому, что неспособным были вскрыть барьер неизвестности. Даже смерть не гнушалась раскалённым кинжалом ворошить былые раны.