Место действия: Нью-Йорк

I'm alone with you, you're alone with me What a mess you've made of everything — I See You — MISSIO Нью-Йорк ведёт себя как разъяренная любовница, к которой Ленни заваливается спустя несколько месяцев отсутствия — плюет в лицо холодным осенним дождем, едва он выходит из аэропорта. Он смеётся и идёт к очереди из такси, чувствуя себя так хорошо, как никогда прежде. Он уезжал — сбегал — из Нью-Йорка в Майами, таща за собой груз долгов, судебных исков и неудач, что были привязаны к нему, как гремящие консервные банки к собачьему хвосту. Флорида, принимая в свои душные объятия, словно бродячего пса, вычистила его от блох, поставила перед носом миску с едой и… Посадила на поводок. «Прикрой поганый рот, если хочешь и дальше получать кость», — читалось во взгляде телепродюсеров и менеджеров концертных залов. Шутить стоило осторожно, мягко, не задевая темы религии, секса или политики, ровно настолько чтобы развлечь, а не разозлить благостную, разомлевшую на жаре публику. Вернуться после этого в злой, промозглый Нью-Йорк было наслаждением. Он отправляется в рейд по знакомым барам, едва оставив чемодан в старой квартире, которую хозяин сохранил за ним. — Чайнатаун, — отвечает на собственный вопрос собеседник Ленни, пока он тянет сухой мартини. — самое модное место на сегодняшний день. И твоя девчонка выступает там. Ленни едва не давится своим напитком. — Мидж? Какого черта она делает в клубе в Чайнатауне? Когда должна тратить свой европейский гонорар на какой-нибудь рю Сен-Оноре. В ответ он получает только пожатие плеч, и дальнейшая судьба вечера предрешена — Ленни тащится в Чайнатаун в надежде посмотреть на «свою девчонку» из зала и может быть поздороваться. Он еще не решил. Он, конечно, повел себя как мудак. Задумывая тот вечер, он вовсе не планировал приводить Мидж к своему номеру. Но все складывалось так легко, так бесподобно романтично, как, кажется, никогда с ним не случалось. Нужно было остановиться у бассейна, когда она сказала: «это был прекрасный вечер». Или нет. Нужно было поцеловать ее на танцполе. Поцеловать и проводить к ее отелю — поступить так, как поступает хороший мальчик на свидании с девочкой из верхнего Вест-Сайда. А не тащить к распахнутой спальне с отвалившейся цифрой три. На входе в зал милая бабулька с битой, лежащей у нее на коленях, отодвигает его руку с протянутой банкнотой. — Мистер Брюс, рады видеть вас в нашем заведении. Для вас вход бесплатный и первые два напитка в баре — тоже. — Приятно услышать это из уст такой очаровательной леди, — Ленни послушно убирает деньги в карман плаща. Опираясь на собственный опыт, он может сказать, что если тебе предлагают бесплатную выпивку, после первого же глотка попросят за эту выпивку выступить перед публикой. Что в его планы сегодня абсолютно не входит. — Неужели мое лицо еще помнят в этом славном городе. — Мистер Мейзел показывал мне ваш портрет, он был бы вне себя от восторга если бы вы произнесли пару шуток со сцены. — Мистер Мейзел?.. — слегка растерянно переспрашивает Ленни, обводя взглядом зал. Снаружи он видел афишу, выступление Мидж начнется через десять минут. — Да, хозяин клуба. Значит у бывшего (хм, у бывшего ли? Мидж вообще говорила ему о разводе? стоп, был же доктор, которого она подцепила в Кэтскиллс? а, черт, его бывшая жена утверждала, что слушать Ленни никогда не умел) мужа теперь клуб. И миссис Мейзел выступает на его сцене. Ленни устраивается возле стойки, надеясь, что старушка не побежит докладывать своему нанимателю о его прибытии. Он берет бурбон и отворачивается от сцены, чтобы не привлекать внимания. Не покушаясь на священное право женщины самой решать, с кем ложиться в предрассветную постель, он все-таки хотел бы знать, почему Мидж ему отказала. Из-за слухов среди коллег, почему он оказал ей помощь два года назад? В этом мире полно придурков и, будь ты сама святость, слухи в их цеху вещь неистребимая. Как и везде. Из-за того, что у него никогда не будет квартиры, в которой была бы столовая? Или ей просто не понравились гвоздики, которые он ей прислал после шоу Стива Аллена. Аплодисменты говорят ему, что Мидж поднимается на сцену. Он слушает ее монолог, так и не обернувшись, внимая одному только голосу. И за шутками, которые одобряет публика, за интонацией «соседской девушки», что нравится абсолютно всем, Ленни чутким ухом, как музыкант — фальшь, вдруг угадывает нотку безнадежности. Как будто волшебная искра, питавшая талант Мидж, потухла. Ох, детка, что же произошло?.. От того, что он возможно единственный в зале чувствует эту ноту, Ленни становится неуютно и неловко. Он уверен, Мидж не хотела бы, чтобы он это слышал. Он думает уйти, но ведь ей наверняка доложат, что Ленни Брюс ушел в середине ее выступления. Так он поступить не может. Поэтому оборачивается и послушно аплодирует, когда миссис Мейзел покидает сцену и идет прямиком к бару. — Думал, не узнаю твой великолепный затылок? — спрашивает она с улыбкой, лучезарной как и в прежние времена. — Привет, Мидж. — Привет, Ленни. Он делает приглашающий жест и она присаживается на соседний табурет. Ленни чувствует знакомый запах ее духов. — Расскажешь, что случилось на этот раз? — Случилось, что жизнь меня ничему не учит. Это история на один мартини.  — Ну, мистер Мейзел оплатил мне два напитка в этом баре, — Ленни подпирает голову рукой. — О, бойся данайцев, дары приносящих. Она смотрит на него с кривой усмешкой, и Ленни одним только взглядом пытается транслировать все то, что не принято говорить в приличном обществе напрямую: «Я вижу тебя. Вижу, что скрывается за улыбкой и сценическим монологом. Вижу, что ты подавлена и не знаешь, что происходит. Потому что я был на твоем месте, неоднократно. И я знаю, что любая рана заживает, любая боль непостоянна. Просто расскажи мне, что случилось». И Мидж, будто услышав все несказанное, смотрит на него как на фокусника, который вот-вот вытащит кролика из цилиндра. Что ж, возможно, он способен и на это.