***
«Ее длинные черные локоны блестели в лунных лучах. В тусклом сияющем свете он мог изучать ее потрясающий профиль. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание от той потрясающей красоты, которую он нашел в ней. Он ничего не хотел больше, чем заключить ее в свои объятия и попробовать сладость ее губ. Если бы только его дама дала какой-нибудь знак того, что она отвечает ему взаимностью, он без колебаний объявил бы о своих намерениях». Джесс нахмурилась, глядя на книгу, а затем подняла глаза. — Что ты думаешь об этом? Этот парень не очень хорош, да? — она закрыла книгу и положила на столик. - Выбор в больничной сувенирной лавке действительно печалит. Ты знаешь, есть стандарты, — сказала она намного тише, чем в прошлый раз, когда она объясняла Дину стандарты отношений. — Девушка должна быть энергичной и приземленной, милой и скромной, или богатой и непонятой. Жужжание и писк машин поддерживали устойчивый ритм фонового шума. Сэма не было почти час, и Джесс ждала его возвращения в любой момент. Тем временем она потратила небольшое состояние на покупку паршивых любовных романов в больничном магазине подарков. Она читала отрывки Дину вслух, на тот случай, если хоть что-нибудь выведет его из комы, вызвав огромное количество явного раздражения. Джесс кашлянула, у него в последнее время появилась привычка закрываться от нее. — Это та часть, где ты должен вставить, что девушка должна быть горячей, и что есть много видов определения «горячая». Джесс замолчала, воспоминания о том, как Дин описывал ее как «застенчивая» и «сексуально-горячая», пронеслись в голове и она почти улыбнулась. — И да, ты прав, она горячая. Есть стандарты и для этого парня, — продолжила она. — Парень должен быть… благородным, даже если это не так. И он должен быть… — Джесс замолчала, мысли рассеялись, когда ее взгляд упал на царапины на его руках. Джесс полезла в полиэтиленовый пакет в поисках еще одной маленькой книги в мягкой обложке. На обложке той, что она вытащила, была нарисована пара чулок, прямо на брошенное кружевное нижнее белье. Джесс открыла книгу, решив пошутить по поводу классной обложки, а потом просто… промолчала. Пять книг назад она могла бы это осуществить. Но почти час наедине с Дином таким тихим, таким… умирающим, она начала забывать о своей мантре. Потому что стабильная работа была недостаточно хороша, потому что ей нужно было шутить, улыбаться и дразнить, потому что страх просачивался внутрь, охлаждая каждый атом ее тела. Ее ужасала возможность того, что Дин, возможно, никогда больше не будет с ней разговаривать, пока она сидит здесь, делая вид, что все уладится. Книга выскользнула из ее рук, и упала на пол. И в почти тихой комнате это был очень громкий стук. Джесс слушала, как машины заставляют Дина дышать, поддерживают его жизнь. Когда она заговорила, ее голос казался молодым и испуганным даже для ее собственных ушей, но она ничего не могла с собой поделать. В основном она была сосредоточена на том, чтобы не дать голосу дрожать. — Не… — слезы наполнили ее глаза, но Джесс была одна с Дином, и никто не увидит как она плачет. — Не... не заставляй меня… читать тебе, когда я не могу… даже не могу… увидеть, как ты извиваешься... Это лучшая часть, ты же знаешь. Единственным ответом был гул машин. Джесс тяжело сглотнула, слегка коснулась его руки, проведя пальцами по порезам. — Держись, Дин. Пожалуйста. У меня никогда раньше не было брата, и мне… мне нравится, иметь брата.Часть 3
16 ноября 2020 г. в 12:51
— Сэм. Сэм!
Джесс выкрикнула его имя, не заботясь о том, что они были рядом с больницей, не заботясь о том, что люди останавливались и смотрели на нее, не заботясь о том, что она внезапно стала истеричкой, которая мало спала, и которой никто не хотел смотреть в глаза. Ей было все равно, потому что Сэм во второй раз покидал ее в этой больнице без объяснения причин.
Сэм остановился и повернулся к ней.
— Джесс, пожалуйста…
— Куда, черт возьми, ты идешь?! — она уже кричала. Она знала, что была на волосок от того, чтобы выкрикивать ругательства — настоящие ругательства, которых обычно старалась избегать, потому что она все еще помнила хмурый взгляд своей матери и слышала, как она говорит: женщина не должна ругаться, как моряк, если только она не является моряком, Джессика.
И она не была моряком, она была аспирантом.
Но Дина только что перевели в реанимацию. У него сердце перестало биться, и его пришлось реанимировать, чтобы вернуть в мир живых. Он был мертв… Дин был мертв
И Сэм снова уезжал куда-то.
Теперь он стоял перед ней, нежно держа ее за предплечья, вглядываясь в ее лицо, как будто видел, что она вот-вот станет моряком.
— Доверься мне, — сказал он.
Джесс вонзила ногти в ладонь, чтобы не врезать ему по лицу. Она покачала головой и отступила, вырвавшись из его объятий, прочь от него.
— Куда ты идешь? Как ты можешь… — слова натыкались друг на друга, ее мысли улетучились, прежде чем она успела их обработать.
— Джесс, пожалуйста, не сейчас. Я знаю, что прошу тебя о многом… Я знаю. — Сэм глубоко вздохнул, но не подошел ближе.
Какая-то часть ее аплодировала этому, была рада, что он так хорошо ее знал. Однако большая часть ее была настроена на его слова, ожидая увидеть, что именно он знал прямо сейчас.
— Я знаю, что ты несешь хренов бред, черт возьми.
То, как его глаза расширились, подсказало ей, что она все же стала моряком. Джесс сузила глаза и подошла к нему на шаг. В таком случае можно сказать это еще раз.
— Черт возьми, Сэм! — прошипела она, сдерживаемое беспокойство превратилось в полномасштабную злость. — Я не заслуживаю гребаного нервного срыва! Я, черт возьми, имею право на объяснение, почему у меня вообще случился СРЫВ! Что происходит?! Ты уже уходил сегодня утром! И вернулся, ворвавшись в комнату своего отца, как будто кто-то поджег твои штаны! И ты хлопаешь дверями, кричишь на него. ОРЕШЬ В БОЛЬНИЦЕ, Сэм! И что, черт возьми, это вообще было?! План для чего?! И Дин… — слова исчезли, ее голос задрожал, но у нее было достаточно пара, чтобы продолжить: — Ты идешь за Импалой, и забираешь посылки для папы. И Дин… — Она покачала головой, отказавшись от этого конкретного предложения. — Что здесь происходит?!
Сэм ничего не сказал, только уставился на нее своими широко открытыми покрасневшими глазами, и она почувствовала, как накапливается чувство стыда, несмотря на вспышку гнева. Он не нуждался в этом от нее.
Он с шумом выдохнул, выражение его лица застыло странным образом где-то между разочарованием и сожалением.
— Мне очень жаль, но ты… ты не поймешь, — мягко сказал он. — И у меня нет… у меня нет на это времени, Джесс. Не сейчас. Я знаю, что мы… ты права, ты права, но не сейчас… пожалуйста, не делай этого сейчас.
Сэм говорил серьезно, каждое слово было мольбой. Джесс тяжело сглотнула, кивнула и отвернулась, сдержав гнев, отложив его на другое место и время.
— Я собираюсь найти что-нибудь, чтобы помочь Дину, — сказал Сэм немного позже, протянув ей оливковую ветвь.
Джесс знала, что это верхушка айсберга, но не настаивала. Снова кивнула, принимая предложенный мир, и повернулась к больнице.
Ей удалось сделать всего шаг, когда образ Сэма, стоящего в одиночестве в коридоре больницы, ошеломленно смотрящего через дверной проем в палату Дина, неожиданно появился у нее в голове. Сэм был в комнате своего отца, кричал так громко, что она могла слышать его даже из зала ожидания, а затем сработала сигнализация. Ужасающий звук, знаменующий конец света. Джесс добралась до коридора и замерла, наблюдая за Сэмом, когда стоял у палаты брата. Он видел на борьбу врачей, которые пытались вернуть Дина, видел, как они почти проиграли, видел, как они едва добились успеха.
Джесс резко обернулась, выдохнув напористое «Сэм» и побежала к нему. Он прижал ее к груди, принимая объятия, которые ей нужно было дать. Объятие было крепким и быстрым, как порыв любви, который ей нужно было выразить или подавить. Он понимал это, Сэм всегда понимал важные вещи, о которых она не могла сказать. И Джесс пыталась научиться делать то же самое.
— Я быстро вернусь, — прошептал он.
Мгновение спустя Сэм ушел, его широкие шаги несли его через вход в больницу к парковке.
Джесс поднесла дрожащую руку к лицу, устало вытирая слезы и искренне прошептала:
— Я буду здесь, — пустому месту, где только что был Сэм.