Искусство - это цирк!

      «Я бы хотел вообще не приходить. Но не могу...»       «Если я передам Руи от тебя что-нибудь, она может подумать, что ты вскоре вернешься. Не надо давать ей на это надежду...»       Суирэн вспоминала все, сказанное в свою сторону Тобирамой Сенджу, понуро сидя у прялки с хлопком, что сама она своими собственными руками собирала вместе с другими девушками с полей, и предавалась своим безрадостным раздумьям.       Как и сказала Ниран, едва весь урожай был собран - ее тотчас усадили за прялку, и уже вытащили из сарая старенький ткацкий станок, которым пользовалась еще мать вредной старухи-хозяйки, и теперь и она в свою очередь должна была освоить это ремесло.       - А это и вправду здорово учит терпению... - безэмоционально сказала Суирэн сама себе вслух, загипнотизированная нескончаемым движением колеса, из-под которого в ладонь бежала белая мягкая нить, которую Суирэн поспешно скручивала пальцами, за месяц такой работы уже успев приловчиться делать это довольно быстро.       Наступил октябрь, и смена ее деятельности пришлась как раз кстати. В амбаре стало очень холодно, и Суирэн не представляла, как она сможет ночевать там в зимнее время, если уже сейчас не могла заснуть от озноба и промозглого ветра, что проникал в достаточно широкие щели. Хотя бы во время своей работы у прялки она могла не дрожать и не кутаться в худенькую пеньковую накидку, которая едва ли согревала. Но зато кормить стали еще хуже (хотя, казалось, хуже уже не может быть).       «Тобирама никогда не простит меня, - вновь и вновь возвращалась к своим мыслям Суирэн. - Он... может забрать меня, но не потому, что действительно будет хотеть этого. Как и сказал Тобирама - он приходит сюда лишь из-за чувства долга. И если бы не это - он уже давно бы забыл сюда дорогу...»       Суирэн не хотела озвучивать про себя мысль, что между ними и впрямь все кончено, ибо очень любила этого Сенджу. Пройденное время доказало ей, что чувства к Тобираме были настоящими. И поэтому она решила для себя, что с ее стороны было бы правильнее, если бы он освободился от тех пут, что связывают его с ней.       «Я хочу, чтобы он был счастлив... Но Тобирама никогда не будет счастливым рядом с таким человеком, как я. Я... не подхожу ни для него, ни для этого мира. Самым правильным решением будет уйти куда-нибудь, и подарить ему свободу», - Суирэн уже давно культивировала в себе эту мысль. Но существовало два аспекта, что мешали ей просто бросить тут все к чертовой матери и уйти. Во-первых, она не знала куда податься, тем более перед зимой. А во-вторых... Суирэн ведь тогда больше никогда не увидит Тобираму... Эта мысль разрывала ей сердце на части. Ей было достаточно просто хотя бы мельком видеть его два-три раза в месяц, и трудно было себе представить что она лишится хотя бы этих кратких мгновений, что остались между ними...       Но она должна сделать это, ради того, чтобы любимый начал новую жизнь. Чем скорее это случится - тем лучше. В феврале ему должно будет исполниться двадцать лет. Отличный возраст, чтобы жениться... Но даже если он более не женится - все равно без нее ему будет куда лучше.       - О, наша приемная девочка снова работает, непокладая рук? - вырвал ее из размышлений гнусавый голос старосты. Этот старик крайне редко обращал внимание на Суирэн, и иногда девушка вообще забывала о его существовании, но в последнее время он стал к ней куда более внимательным. То ли оттого, что наша героиня теперь все чаще бывала в хозяйском доме и время от времени попадалась ему на глаза в этом маленьком подсобном помещении рядом с кухней, пока тот курил свою трубку, то ли девушка его... чем-то заинтересовала. Трудно было сказать. Но Суирэн, как и всегда в таких случаях, низко кланялась хозяину, касаясь лбом земли, как того требовала злая бабка, и старалась не придумывать себе того, что, возможно, и не существовало на самом деле.       Вообще, попав в эту деревню, Суирэн открыла для себя совершенно другой мир, наблюдая за тем, как относятся женщины к своим мужчинам. Точнее, то, как принято было к ним относиться. Любая супруга практически не имела права голоса. Не должна была занимать главное место у очага, и не торопилась есть сама, пока глава семьи не пообедает. И такое раболепие касалось всего, даже несмотря на то, например, что сама старуха работала намного больше своего мужа и трудилась на благо их деревни.       Суирэн с ужасом вспоминала то, как смела она обращаться со своим супругом в дни, когда жила в селении Сенджу, и от этих воспоминаний пробирал холодный пот. Вот теперь она при любом удобном случае склоняла бы голову перед беловолосым Сенджу, да только надобность отпала... Приходилось почитать чужого гнусавого старика с дряблым коричневым лицом...       - Нынче в амбаре слишком холодно почивать, я прав? - спросил он девушку, что снова приступила к своим монотонным обязанностям.       - ...Немного, - ответила Суирэн.       - Думаю, тебе стоит перебраться спать сюда, в главное здание. Своей супруге я скажу, чтобы выделила тебе угол, - отвечая на неуверенный взгляд девушки, молвил старик.       Суирэн хотела было вежливо отказаться, ибо такая доброта очень настораживала, но вспомнив, как невыносимо спать в соломе на таком холоде, лишь учтиво поблагодарила старика, надеясь, что ничего скверного не случится. Неужели жизнь может быть к ней ещё более жестока?! Она надеялась, что вскоре сможет все измениться, ей только нужно будет дождаться весны.       Понимая, что после её ухода из деревни, Тобирама скорее всего попытается вернуть её обратно, сызнова найдя её по метке на руке, Суирэн старалась стереть символ, и время от времени прожигала своё плечо концентрированной силой Футтона, направляя его в эту область, и понемногу метка и впрямь смогла сойти, оставив на плече вместо себя красный ожог, что впоследствии превратился в тёмный рубец. Теперь оставалось лишь держаться, и ждать благоприятных времён, дабы уйти.       Как и распорядился староста, девушке позволено было почивать в доме, тут же, в подсобном помещении, где она, справившись со всей пряжей, перешла к освоению станка.       Однажды пришёл Тобирама. И это посещение немного отличалось от того, как он навещал её обычно.       Стояло начало декабря, и девушка, как и всегда в перерывах между своими домашними обязанностями, показалась из леса с довольно-таки увесистой связкой дров за спиной, которую собирала не менее часа. Руки её посинели и озябли, ноги в самодельных соломенных плетенках едва ли спасали от свежевыпавшего снега, но Суирэн уже немного привыкла и научилась игнорировать чувство холода почти так же успешно, как чувство голода. У дома старосты она заметила фигуру Тобирамы, и решив, что Сенджу её не увидел (или как и всегда сделал вид, что не узрел), неспеша выложила собранный хворост в поленницу, пока бывший супруг был занят внутри, и поплелась в сторону леса снова, пусть вечером ей разрешалось ходить за дровами всего один раз.       Она сделала это, чтобы не столкнуться с ним, и пусть ноги совсем отказывались идти, окоченев опасно сильно, да и вокруг начало смеркаться, все равно не изменила решение.       «Надо приучать себя к тому, что скоро я его вообще не увижу», - справедливо подумала Суирэн, присев на поваленное дерево, припорошенное снегом. Тяжело было заставить себя сидеть здесь, в сумрачном зимнем лесу и глотать слёзы, но надо было постепенно привыкать. Поэтому Суирэн крепилась.       Ее Сенджу в это время тихонько наблюдал за ней сзади.       Почему она не подождала его у входа, как обычно? В последнее время Тобирама стал ощущать, что Суирэн его будто бы избегает. Раньше она бежала к нему со всех ног, а теперь лишь виновато косилась в его сторону, склоняя голову, если он вдруг обращал на Суирэн свой взор. Теперь и вовсе ушла из поля его зрения, будто бы специально не хотела попасться на глаза. Если это обида за то, что он не забирает её домой - то очень необычное её проявление со стороны этой девушки, что имела привычку жаловаться прямо в лицо. Тогда в чем дело?       Впервые он решил поговорить с ней.       Дождавшись, когда Суирэн вернётся в дом, слегка прогреет озябшие пальцы рук и усядется за свой ткацкий станок, он тихо уселся сбоку, опустив ноги на земляной пол. Девушка сидела к нему почти что спиной и не сразу услышала, что рядом кто-то есть, принявшись размеренно продевать катушку через нити и клацать челноком, и, кажется, полностью погрузилась в работу.       Тобирама достаточно долго сидел таким образом, наблюдая за ней. Он не знал, что Суирэн может быть столь усидчива, чтобы стать способной ткать. Углядев неподалёку и прялку, он не мог не подумать о том, что Суирэн и это освоила, и был, мягко говоря, потрясен.       - У тебя очень хорошо выходит, - не выдержав делать вид, что его здесь нет, сказал Тобирама, заставив Суирэн испуганно дернуться в сторону. - ...Извини.       Суирэн нервно сглотнула, и, взяв себя в руки, сложила пальцы, прижатые к половицам, склонившись перед бывшим супругом с пожеланиями хорошего здоровья.       Пока Тобирама шокировано её осматривал, она успела разогнуться и обратиться к нему вновь, не устремляя своих глаз в его лицо.       - Я очень вам рада, но вы не будете против, если я продолжу свою работу? За один день я должна ткать не менее двух метров.       - ...Конечно, - кивнул Сенджу, не в состоянии прийти в себя от её поведения. Она впервые обратилась к нему на «вы»... И даже предпочла снова заняться работой, а не переключилась на разговор с ним. Это была какая-то фантастика. Поначалу, когда он только её тут оставил, Тобирама боялся, что деревенская жизнь заставит жену упасть просто ниже некуда. Но она... каким-то немыслимым образом превратилась в леди.       - ...Ты очень изменилась, Суирэн. Будто бы повзрослела, - задумчиво сказал он, ожидая какого-нибудь отклика в сторону этой реплики. Но она лишь слабо кивнула, не прервавшись в своём занятии продевать катушку вправо и влево, и спустя минуту молчания ответила так:       - Вы тоже очень изменились и возмужали. И ваше лицо почти полностью утратило юношеские черты.       Тобирама придвинулся ближе, будто бы желая получше рассмотреть узор, что получался из-под рук Суирэн на станке, и девушка ощутила, что даже может почувствовать его дыхание на своём плече, настолько близко он к ней оказался. Она на мгновение застопорилась, не зная, как вести себя, но вскоре её челнок снова заходил взад-вперед.       - Я говорил о внутренних изменениях, - пояснил Сенджу, покосившись на девушку.       Руки Суирэн снова замерли, и, подумав о чем-то, она ответила, отвернувшись в сторону, дабы он не смог увидеть выражение лица. Ибо ей хотелось плакать...       - ...Когда я работала в цирке, дрессировщики часто били своих диких питомцев палками, чтобы те научились хорошо себя вести. В итоге это удавалось сделать, даже с львами и тиграми. Но это не говорило о внутренних изменениях... Скорее о страхе быть забитыми до смерти.       Тобирама нахмурился, развернувшись на нее, но Суирэн уже смогла взять себя в руки и снова приступить к работе. А Тобирама очень серьезно задумался.       Он силися спросить, как сильно ее наказывают, и так уж тяжела ее жизнь, раз она сравнила себя с затравленным зверем, загнанным в ловушку, но решил, что она может разрыдаться, ибо чувствовал, что Суирэн награни, как бы она ни старалась сделать свой голос спокойным и уверенным. Ей очень плохо...       К тому же девушка похудела еще сильнее. Впалые щеки говорили о том, что ее просто морят голодом, не иначе. Раньше он осматривал ее мельком, и видел лишь то, что Суирэн выглядит не очень хорошо. Но сейчас он понял, что, возможно, его подачки не доходят до нее совершенно.       - Ты хорошо питаешься? - все же решил спросить он, слегка отсев назад.       - ...Да. Не стоит переживать об этом.       Суирэн не хотела лишний раз доставлять ему хлопот. Если она признается, что живет в впроголодь - скорее всего он пойдет разбираться к бабке, а потом постарается переселить ее куда-нибудь в другое место. Может быть найдет новую деревню... В условиях того, что Суирэн в скором времени собиралась уйти и оставить все позади - это было лишнее. Ничего, как-нибудь перебьется пару месяцев до весны.       Тобирама понял, что она не совсем искренна, и снова не мог не задаваться вопросами. Почему она отгородилась от его заботы и участия?       Что-то здесь не чисто.       «...Нужно забрать ее, - проскочило в голове у Тобирамы. - Я чувствую, что если она останется здесь еще хотя бы на пару месяцев - может случится что-то непоправимое...»       Он и подумать не мог, что Суирэн задумала убежать. Но пока у него было время, чтобы успеть забрать ее до того, как наступит весна. То, что он увидел сегодня - дало ему понять, что Суирэн многое осознала и пережила, и теперь она не станет поступать опрометчиво, понимая цену своему счастью. Тобираме нужно было лишь решить вопросы, касающиеся ее появления в клане.       Для начала надо было переговорить с Мито и получить ее одобрение. Он надеялся, что за этим дело не станет. За те полгода, что юная Удзумаки провела в селении Сенджу, Тобирама не мог сказать, что она слишком уж сильно ненавидела Суирэн. Его злосчастный старший братец Хаширама уже умудрился успеть изменить ей с двумя девушками, никаким образом не связанными с Суирэн, даже внешне на нее не похожими. И Мито просто махнула на кобелистого муженька рукой. Будучи на шестом месяце беременности, она решила, что сейчас стоит сконцентрироваться на более важных вещах.       Когда Тобирама попрощался с Суирэн, первым делом направился в свое родовое поместье, вызвав юную невестку на разговор. Матушка тоже присутствовала. Объяснив ситуацию, Тобирама сказал, что готов услышать любое ее решение, но не забыл упомянуть и то, что за любые свои грехи, если они были, Суирэн уже давно ответила, все осознала и очень переменилась. А так же и то, что оба они все еще любят друг друга и разлуку переживают с очень большим трудом.       Матушка тоже не забыла аккуратно намекнуть на то, что в той ситуации до сих пор никто не признал свою вину, потому не вполне справедливо, что ее племянница отбывает наказание, а Хаширама нет. И сейчас не особенно сильно принуждает себя быть приличным семьянином... но что же поделать, если он такой... темпераментный?.. В роду у них таких мужчин не было, Буцума-сама, например, всегда был верным...       - Хорошо, - наконец, сдалась Мито, поглаживая свой выпуклый животик. - Думаю, Суирэн уже давно надо было забрать... Не нужно искать мягкие слова, дабы описать моего мужа, дорогая свекровь. Я уже в достаточной степени изучила Хашираму, чтобы обвинять в его грехах всех, мимо кого он не может пройти...       Леди Морико просияла, со словами благодарности принявшись кланяться милосердию невестки, вгоняя ее в краску, Тобирама обещал, что с их стороны Мито не почувствует удара в спину, и на том их беседа завершилась с таким вот благоприятным итогом.       - Руи! - вбежал в свое поместье Сенджу. - Завтра я приведу Суирэн. Подготовь все к ее приходу. Сделай поесть - то, что она любит, сходи к моей маме и попроси у нее пару новых кимоно для нее. Нет, я сам схожу в город и куплю все необходимое...И еще...       Тобирама ходил из угла в угол, раздавая свои указания, а его маленькая служанка чуть ли не прыгала от радости, что кошмар, наконец, закончится, и Суирэн вернется! Тобирама-сенсей ожил, какое счастье... Руи уже не могла обеспокоенно заглядывать в его кабинет, пока он сидел там и день и ночь, если не был на задании, не в силах заснуть из-за непрекращающейся бессонницы. Не было никаких сомнений, он едва ли держится. Да, когда Тобирама появлялся у Суирэн, он мог придать себе независимый вид. Но дома он мог не притворяться. И не притворялся. Ходил из угла в угол живым трупом, делая все по инерции: ел, отдыхал, тренировался, опять ел. Шел на миссию. Мысль о том, что надо зарабатывать деньги для Суирэн приводила его в чувство. Потом он вспоминал, что Суирэн больше нет рядом с ним, и он снова впадал в уныние. Затем вспоминал, что ничего еще основательно не решил насчет нее. И, быть может, ситуация между ними в один прекрасный момент изменится - и вот, наконец, это произошло! Просто в один щелчок в сердце его вернулось счастье и умиротворение. Ему не терпелось дождаться, когда настанет завтра.       Но все шло снова наперекор его планам. Как будто бы с Суирэн могло быть иначе...

***

      Суирэн уже трижды ночевала в главном доме, лежа на голых татами в подсобном помещении, прикрывшись пеньковой накидной, и несмотря на такое желанное и непривычное тепло - не могла спать нормально. Кто-то приходил к ней по ночам...       Когда просыпалась от явного прикосновения к себе - в темноте сразу не могла разглядеть, наваждение ли это играет с ней злую шутку, или же чья-то фигура и впрямь мелькнула только что обратно в коридор?.. Было неприятно... Ликий страх объял ее душу, и в ту самую ночь, которая настала после ухода Тобирамы, она так и не смогла уснуть.       С одной стороны Суирэн боялась, что странный посетитель снова навестит ее, едва она прикроет глаза, а с другой - все перебирала в своей голове разговор с Тобирамой, анализируя его интонацию, вопросы и поведение, не зная, какой вывод из этого можно сделать. Она боялась тешить себя надеждой, что ее муж начал задумываться о том, что в скором времени захочет забрать ее назад. Сейчас было трудно поверить, что он способен так быстро сменить гнев на милость. Видимо, сегодня ее вид был просто жальче некуда, вот он и расчувствовался. А как придет домой и обмозгует все - снова утвердится во мнении, что Суирэн лучше оставаться там, где она есть. И не бросаться снова в омут с головой...       Вдруг девушка услышала шорох раздвигающихся седзи, что заставило ее сжаться и прислушаться, забыв обо всем, что заботило ее только что. Вот он, нарушитель ее спокойствия... Чертов онанист, что трогает ее, пока девушка спит.       Суирэн лежала, не шелохнувшись, до последнего надеясь, что этот человек (кем бы он ни был) просто постоит рядом немного, да и уйдет к себе, но от напряжения ком застрял в горе. Суирэн не представляла, что она будет делать, если извращенец начнет ее лапать, как ей это казалось, когда она испуганно просыпалась от явных прикосновений прошлыми ночами.       Но ее надежды не оправдались. Он присел прямо возле нее, и Суирэн смогла расслышать его тошнотворный шепот:       - Моя милая девочка... Такая хорошая, такая сладкая...       В эту же секунду его рука своевольно накрыла бедро девушки, вожделенно сжав в руке мягкую ягодицу, и Суирэн, взвизгнув, подскочила на ноги, вне себя от шока, что ее и впрямь все это время тайно домогались!       - ...Староста-сама?!.. - сумела различить она его лицо в темноте, в отвращении обхватив себя руками, пока он миролюбиво старался ее успокоить, вытянув вперед ладони.       - Тише-тише. Не кричи... Я тебя не обижу... - он потянулся к ней, с намерением взять за руку и притянуть к себе, и уже смог обхватить ее запястье, но Суирэн яро воспротивилась.       - Нет, не трогайте!       - А ну заткнись, - прошипел он куда более грубо. - Ты тут никто, поняла?! Будешь сопротивляться - я тебе такое устрою... Шавка! А ну, на колени!.. Проси прощения.       Суирэн замялась, не желая просить прощения у этого извращенца, а так же она предвосхищала, что после того, как она его попросит, старик недвусмысленно намекнет на то, что прощение можно будет заслужить только постаравшись над этим определенным образом, и самое страшное было то, что девушка была права.       - ...Нет! Я не буду просить у вас прощения!.. Это вы вели себя недостойно, а не я! Мне не за что просить прощения... - насупилась Суирэн, немало разозлив старика, что все еще держал ее за запястье, но Суирэн старалась не делать резких движений, и не кричать, все еще надеясь, что инцидент удастся замять как-нибудь, если дед от нее все же уйдет и оставит ее в покое. Как бы не так.       - Ах, ты, сучка, еще будешь спорить?! - принялся брызгать слюной мерзкий старик. - Думаешь, если я в летах - не сумею заломить тебя и отодрать, чтоб в миг стала шелковой!? Сейчас посмотрим! Мф! - он попытался подмять ее под себя, игнорируя ее угрозы, что она пожалуется Тобираме Сенджу, или сама наподдаст ему прямо сейчас, если он не угомонится.       Староста лишь посмеялся. Что эта хилая девка ему сделает? Он и понятия не имел, что она куноичи, пусть и довольно слабая, но все же обладающая одним ценнейшим навыком.       - Стиль Футтона! Техника Горячих Водяных Выстрелов!       Дед не понял, почему его его голые ноги обдало кипятком, и инстинктивно разжал свои руки, дабы обхватить пострадавшие тощие коленки, и Суирэн смогла, наконец, вырваться из его хватки. Девушка тоже обожглась от своей же атаки, но сейчас не думала о боли. Лишь о том, как защитить свою честь, что подсознательно все еще желала отдать лишь одному определенному человеку. И этот гнусный дед им не являлся.       Дабы обезопасить себя уже окончательно, понимая, что как только староста оклемается от ожога, тотчас ринется к ней вершить возмездие, для надежности заехала ему чайником, подхваченным со столешницы, прямо по седой башке. Черепки разлетелись в разные стороны, и дед упал без сознания на татами в лужу воды, реализованной Суирэн.       - О, ками... Надеюсь, я его не убила...       Она не стала проверять, понимая, что ей хоть так, хоть этак - крышка. Нужно было поскорее убраться отсюда... Да, Суирэн планировала убежать многим позже... По крайней мере, не ночью! Но раз уж получилась такая ситуация... Оставаться тут более не представлялось возможным.       Набросив на плечи накидку и обувшись, она тотчас выбежала из дома, устремившись в сторону главной дороги. Потом спохватилась, как будо бы что-то забыла, и метнулась в амбар, свое прежнее место обитания. Разворошив кучу сена в одном определенном месте, Суирэн соскребла черную мерзлую почву, из-за спешки разодрав свои пальчики до крови, и изъяла спрятанную заколку с белой камелией, единственную свою ценность, и напоминание о Тобираме Сенджу, своем возлюбленном.       Более ее ничего не держало.