Спаситель

Медленно потянулся день. Подниматься не хотелось, не хотелось вообще жить, к тому же для верности на него накладывали заклятье, которое обездвиживало. Волдеморт в это время прислушивался к себе и искал причину связи, и думал, насколько важно ему самочувствие мальчишки? Он недавно хотел его убить, но теперь, верный своей обычной настороженности, остановился и решил пронаблюдать. Иногда он смотрел на Гарри, проникая в его мысли, чувствовал, как мальчик угасает, и в нем росла уверенность, что он теряет что-то. Не противника, нет. Вывести из молчаливой апатии Поттера не могло ни что, он закрывался, молчал, отворачивался. Темный маг начал ловить себя на мысли, что задумывается о мальчишке — сперва больше из злости, конечно, и из желания разорвать непонятную связь: он осознавал, что в ней что-то заключено. Иногда он входил к нему в комнату, садился на постель, мрачно смотрел сверху, дотрагиваясь горячего мокрого лба своими прохладными сухими руками. Пробовал проникнуть в мысли, уловить образы, но чем дальше, тем более беспросветно серыми они казались. То виделись дождливые дни, то темные стены школы, то темный лес — будто на злосчастного Поттера навалились все дурные воспоминания разом. Ключа в мыслях не было. Сам Гарри этих визитов боялся; хоть Волдеморт и думал, что он с трудом воспринимает реальность, но это было не так. Гарри узнавал его и замирал, ощущая прикосновение. Ловил на себе внимательный взгляд. Лорд точно хотел испытать его в чем-то, — а он разочаровывал его тем, что был так слаб. Раньше он привык видеть его в ярости, но теперь слепой злости не было, и одно это радовало, поскольку Гарри жил сейчас текущим моментом. Он почти привык к его визитам — и по крайней мере, они не так пугали его, как осмотры. Парня-колдомедика больше не приглашали, его заменял Снейп, и это делало процесс хуже всякой пытки. От него хотелось заползти под диван, если бы это не значило расписаться подобным жестом в полном помешательстве и слабоумии; что тогда? Снейп предложит Волдеморту поместить его в св.Мунго? Первый, или, верней говоря, второй его визит застал Гарри врасплох, сонным, и он очнулся, когда ощутил, что чужие руки переворачивают его на живот, а потом бесцеремонно стягивают вниз трусы. Он нервно сжался, но пара сильных рук победила его сопротивление. — Не дурите, мистер Поттер. Это для вашего же блага. — Не надо... Больно, — слабо выдохнул Гарри. — Пожалуйста! — Бросьте умолять. Лучше бы вы так умоляли тех, кому позволили... — Северус, избавь меня от подробностей. Лестрейндж? Она тоже здесь? Гарри как наяву увидел, что она скривилась от отвращения, но был ей благодарен за то, насколько бесцеремонно она оборвала Снейпа. Снейп на секунду отвлекся, руку с бедра не убирал; за спиной послышалось шуршание. "Откупоривает пузырек", — подумал Гарри. Точно, запахло острым травяным запахом. Снейп парой прикосновений прошёлся по его анусу, нажимая и размазывая заживляющее, вправил торчащие складки дальше, что вызвало боль. — Терпите, — послышалось сверху. — Вы же воображали себя героем? Что-то, Гарри и не сомневался, что вызывает у профессора зелий одно отвращение, а вдобавок с такого рода "раной"... Он должен был взбеситься уже от того, что ему приказывают лечить "такое". Это соображение пусть не развеселило Гарри, но придало чуть больше спокойствия. До сих пор хотелось рыдать от его комментариев, но теперь Гарри затих и огляделся. Волдеморта не было, а значит, очередное унижение происходило не у него на глазах — пусть слабая, но тоже радость. Он осмелел немного, заметил, что надеется на то, что это был последний раз. — К моему великому сожалению, нет, Поттер. Тон был жёстким, ничуть не снисходительным, точно он отчитывал Поттера за поздние прогулки по коридорам или за невыполненное задание. Правда, Гарри было все равно, и пояснения он не слышал. Его снова начинало мелко трясти при звуках профессорского голоса. — Не надо, оставьте, — потребовал он. Снейп фыркнул весьма презрительно. — Так и хотите жить с выпадением кишки? Мне, безусловно, все равно, но пока от меня требуют вытаскивать вас раз за разом из очередной передряги, я буду. И уж поверьте, радости мне это доставляет ещё меньше, чем вам. Можете одеваться! Нет, Гарри не мог. Анус снова будто обжигало. Наверное, это было действие заживляющего зелья, и это было не так мучительно, как тогда, когда его насильно удерживали двое или трое, но все равно. Он хотел привстать — ноги разъезжались, и он снова плюхнулся на постель. Лестрейндж — и та кинула на него ошарашенный взгляд. — Оставляю вас до послезавтра. Одевайтесь же! — снова прозвучало сзади. Снейп. Гарри ненавидел его сильней, чем когда-либо, но теперь к ненависти примешивалась почти рефлекторная боязнь. К счастью, судя по звуку, он швырнул опустевший пузырек в сторону — тот жалобно звякнул о стальной поднос — и вышел. Гарри осталось лежать, закрыв глаза. Он натянул на себя покрывало, укутался и прикрыл глаза. Боялся, что забыться не выйдет, но сознание послушно ускользнуло, и даже боль отошла на задний план. Но в действительности положение Гарри казалось странным не ему одному; даже ближний круг терялся в догадках, отчего лорд медлит; потом прошел слух, что так нужно ради того, чтоб выторговать послушание со стороны Дамблдора. От остальных пребывание мальчишки держали в тайне, благо сам Гарри все время пребывал в полузабытье. И тут — странное, но неумолимое — Волдеморта начало подтачивать чувство угасания. Он помнил свою боль и ярость при уничтожении своего дневника. Чувство, когда тебя покидает седьмая часть души. Нет, оно было не похоже на вспышку или на страшную потерю. Скорее, оно подкрадывалась, напоминая о себе слабостью. Правда, от этого ощущения его до поры - до времени отвлекали сотни других дел, но довольно скоро он догадался, в чем причина этой связи,и с этой минуты намерен был отпускать мальчишку ещё меньше. Поэтому в один день Гарри увидел его сидящим подле себя. А Волдеморт увидел, как мальчик приподнялся, поворачивая к нему бледневшее в полумраке комнаты лицо. Он ответил на вопросительный взгляд, ожидая страха, но мальчик казался скорее уставшим; он явно устал бояться. — Я не собираюсь убивать тебя, Гарри, — негромко сказал он, склоняясь к нему. — И хочу, чтобы ты это понял. Ответный взгляд был равнодушным; темный лорд увидел, что мальчик не ответил, а молча повел глазами, уставившись в стену. Можно было проникнуть в его мысли — и не увидеть там ничего, кроме сплошной серой боли, привычной боли, и страха, но страха не перед смертью. И ненависти, ненависти к себе. Мальчик угасал — а он ничего не мог с этим сделать. Именно сейчас, когда он стал так нужен! Если бы он только поклялся, что не станет с ним бороться... Тогда всё было бы решено. Момент был, кажется, самый подходящий, но вместе с тем вынуждать поклясться того, кто едва способен тебя услышать, того, кто попал в твои руки уже растерзанным (и кем? Какими-то проклятыми магглами!) — этого Волдеморт сделать не мог. Но идея убедить мальчишку в своих мирных намерениях не исчезла, и он был готов на многое ради неё. Здесь определенно требовался совет, и Волдеморт, следующим же вечером собрав ближний круг в большом малфоевском обеденном зале, объявил, чего намерен добиваться. — Мальчишка глуп и упрям, и, насколько помню, подвержен влиянию Дамблдора. Он не согласится, — сказал уверенно Снейп. Волдеморт кивнул: профессору в этом вопросе он склонен был верить. Но светлых перспектив после этого объявления стало ещё меньше. — Тем не менее, мы должны его убедить. В зале повисла гнетущая тишина. Волдеморт окинул ближний круг взором: большинство отводило взгляд или выглядело потерянно; о мальчишке они не знали ничего, и само предложение не покончить с ним, а привлечь на свою сторону стало для них новостью. Выход предложил Драко. Представленный отцом к господину он восхищался лидером: сила, честь и живой ум. Ничего такого, о чём плёл Дамблдор, не наблюдалось. Никто не кидался проклятиями направо и налево. Малфой-младший молча слушал и впитывал как губка информацию, хоть был изрядно удивлён предложением милорда принудить Гарри к клятве. — Нужен рычаг давления, — предложил Люциус. — Я это знаю, но у мальчишки никого нет. Может быть, грязнокровка Грейнджер? Хотя… Кому она нужна? И тут молчавший и очень честолюбивый Драко решил рискнуть. — Сириус Блэк! Вот кого надо поймать! Тогда Потти уймётся. — И как нам это сделать? — задумчиво проговорил Волдеморт. Драко нахмурился и посмотрел на мать. — Мама, а ты можешь вызвать сюда своего старого домовика? — Да, но он не покажет, где Сириус Блэк. — Просто вызови. — Кричер! — раздался приказ. Тут же с громким хлопком на полу появилась куча тряпок, которая заверещала: — Хозяйка Цисси! Старый Кричер не хочет служить недостойному Сириусу. Не хочет… — Кричер, если ты расскажешь или покажешь, где недостойный, мы поможем тебе вернуться к хозяйке Цисси, — ласково произнёс Драко. — Не могу, он не велел. — Понятно, а перенести его к нам ты можешь? Мы сами поговорим с ним. — Может! Кричер может! Кричер сделает! — и домовик исчез. — Вот уж не думал я, что твой кузен такой дурак, — Волдеморт был удивлён. — Я тоже не догадывалась, что так все просто. Поэтому Сириус Блэк вскоре предстал перед ними. Увидев, куда его привело перемещение и магия домовика, он рванулся, выхватил палочку, но Эйвери и Лестрейндж быстро его обездвижили; он успел бросить обезоруживающее заклинание, но оно ударило в стену. Он бешено глянул на Волдеморта. Тот предостерегающе поднял руку. — Мы не собираемся лишать тебя жизни. Ты нужен нам ради твоего крестника. — Я знаю, что он в ваших руках, и ты его отпустишь или расстанешься с жизнью! Волдеморт пропустил явно невыполнимую угрозу мимо ушей, после чего произнёс: — Ты можешь попытаться забрать его — но я сомневаюсь, что он за тобой пойдет. Он едва способен подняться и попал в мои руки на грани смерти — и к моему удивлению, это не было заслугой тех, кого я послал за ним. Хоть и приказал отыскать тебя ради того, чтобы ты вернул его к жизни. — Что? Блэк рванулся вперед с такой силой, что чуть было не опрокинул тех двоих, кто удерживал его. Его с трудом удалось вернуть — не без помощи магических пут; в этот раз обошлось без дуэли, поскольку палочки его лишили почти сразу. Тем не менее, он был полон гнева. — Успокойся. Твоя злость тебе ничем не поможет. — Что ты с ним сделал? — Я? Ничего. Что с ним сделали твои друзья и добрые знакомые, которые так легкомысленно оставили его... — Антонин, не надо. Нет нужды объяснять тому, кто не хочет нам верить. — Это только твои слова! — продолжал вырываться Блэк. — Я докажу. Проводите его к мальчишке. Хотя... Погоди. Я не уверен, что в нынешнем истерическом состоянии он не причинит Поттеру больше вреда, чем пользы. Это подействовало. Блэк разом стих и хрипло добавил, испытующе поглядев на Тёмного Лорда: — Нет. Пусти меня к нему. Я буду держать себя в руках, я хочу с ним поговорить. — Он не очень-то настроен поговорить, но, если ты обещаешь... Хорошо. Его отвели наверх, в спаленку, и отворили дверь. Даже руки развязали, и Сириус, быстро подбежав к постели, где лежал Гарри, мог обнять его и с тревогой заглянуть ему в лицо. Крестник оставался всё тот же, будто даже не вырос за те полгода, что они не виделись... А в то же время стал совсем другим, и, всматриваясь всё старательнее, Блэк наконец отыскал для себя причину: выражение лица, отсутствующее и ушедшее, подернутые пеленой глаза и скорбно сжатый рот. Нет, при виде Блэка он будто даже чуть улыбнулся, но улыбка вышла горькая, страдальческая, и по одной этой улыбке видно было, сколько мальчику пришлось пережить. Но ни слова в ответ на горячее приветствие он не произнёс, хотя будто бы и силился что-то сказать — но потом затих. Сириус гладил его по руке, удивляясь тому, какая она прохладная, сжал своей, тёплой. — Скажи хоть что-нибудь, — взмолился Блэк наконец, испуганный молчаливой безучастностью Гарри. — Сириус... Какой славный сон. — Я не сон, это правда, меня пустили сюда, но мы выберемся, и вот увидишь, отомстим. — Не надо. Уже не важно. Передай, что я не хотел никого разочаровывать, но, похоже, герой из меня так себе. — Не говори так. Что они с тобой сделали? Волдеморт, он пытал тебя? Гарри отрицательно покачал головой. — Не знаю... Нет. Он наморщил лоб, точно пытаясь вспомнить, видел ли он Волдеморта вообще — нет, безусловно, видел, но ведь видения являлись ему и раньше? Голова сразу заболела, показалась налитой тяжестью, и он, едва привстав, вновь без сил опустил её на подушку. В голову к Сириусу начало закрадываться нехорошее подозрение — слишком уж слабым казался мальчик и безразличным ко всему. — Гарри... Ты понимаешь, где ты? — Какая разница, — глухо простонал мальчик, утыкаясь в подушку. Сириус обнял его, прошептал: "Держись", — что он ещё мог сделать? Посидев так некоторое время, обнимая его, он пытался негромко его утешать — Гарри не реагировал. Похоже, он задремал. Вскоре вошло ещё двое в масках и приказало ему подняться, потом вывели, хотя он не хотел. Его не сделали пленником в полном смысле слова, хотя, понятно, ему были рады ещё меньше и смотрели лишь как на средство вывести Гарри из прежнего состояния. День пришлось провести, запертым в подвале — к счастью, теперь там материализовали сносную лежанку, а домовик даже притащил обед. К вечеру их ждало ещё одно свидание, на котором Сириус вновь пытался пробудить Гарри от полусна, просил не сдаваться, предлагал бежать прямо сейчас, пользуясь тем, что за ними никто не наблюдал — мальчик вяло отказывался, затем снова перестал отвечать. Но беседы кое к чему привели: он вспомнил, что находится в руках у врагов. Правда, присутствие крёстного с этим не вязалось, и он сам всё сильнее путал сон и явь. Блэк растормошил его, и по крайней мере с его помощью он продолжил пить целебное зелье, которое приносил Снейп — оно давало немного сил, но действовало слабо и слишком медленно, а потому не уберегло от катастрофы, когда в очередное утро Гарри пробудился ото сна, ощущая себя чуть бодрее. «Нужно бежать, а ты не можешь даже подняться», — укорял Гарри себя. Завтрак, стоило открыть глаза, уже стоял на столике рядом с его постелью, а в остальном стояла тишина. Он подёргал дверь — закрыто. Попытки подозвать хоть кого-то ничего не дали. Хотя и без них Гарри не сомневался — палочку ему не вернут, в глазах врагов он жалкое ничтожество, до того слабое, что об него неприятно марать руки, и он здесь заложник, так что обманываться и радоваться сносному обращению нечего. Почему Темный лорд его не прикончил? Да просто потому, что хочет обменять его жизнь в обмен на что-то другое, несоизмеримо более ценное, и выжидать нечего. Ожидание может отсрочить конец, но ничего не отменит. «Выход есть всегда, пусть он будет тяжелым и неприглядным», — Гарри осмотрелся по сторонам. Раз он ценен для Волдеморта как предмет залога, что ж… Темному лорду придется его лишиться. Он сбежит — или умрет во время попытки побега. Здесь было окно — увы, еще выше, чем в покоях тёмного лорда, вдобавок, маленькое и узкое, почти под потолком — но тощему мальчишке пробраться в него труда не составило бы. Оставалось только дотянуться до него; здесь помогла водруженная на постель подставка для цветов. Он вскарабкался на нее, схватился руками за подоконник и ручку на раме и дёрнул её. И она туго, со скрипом, но поддалась. Очевидно, окошко показалось пожирателям смерти таким маленьким и незаметным, что они просто не догадались наложить запирающие чары на него. Гарри выбрался на карниз, поёжившись от холода и пополз к водосточной трубе, туда, где можно было спуститься вниз, к похожему на большую теплицу под стеклянным куполом розарию. И всё бы у него получилось, если бы не прошедший накануне дождь и общая его слабость. Рука его соскользнула, он повис за окном, пытаясь подтянуться, как на метле — но теперь так сделать не выходило. Голова его закружилась и он упал с высоты третьего этажа. Боль пронзила левое бедро и правую руку. В глазах заплясали искры, и он потерял сознание. Нельзя сказать, чтобы Тёмный Лорд совсем ничего не ощутил: падение пронеслось перед его глазами, похожее на секундную вспышку, но она застала его далеко от Мэнора, и он всерьез начал тревожиться лишь после того, как отправленный им туда из министерства Нотт обнаружил, что мальчишка исчез из комнаты. Пришлось бросить всё и немедленно отправиться обратно. Именно поэтому, отсчитывая с момента падения, Гарри нашли только через четыре часа. И если нога была сломана в двух местах, то руку он ухитрился вколотить в плечо. Вокруг мигом собралось несколько людей в масках и балахонах, хотя первым его отыскал Волдеморт; некоторое время он стоял над ним молча, думая, что, если случилось страшное, но потом его драгоценный мальчик застонал. — Глупый мальчишка, — зло выплюнул Том и присел рядом, приподнимая голову Поттера. Гарри застонал. — Носилки сюда! И целителя! И где там Блэк?! Пусть полюбуется, к чему приводят навязанные идеалы света! — И как только он себе голову не проломил, — Драко, прибежавший на зов слуг, которые просто хотели покурить, пока есть время и не видит никто, даже не тянул слова. Скоро появился Блэк, которого привели Долохов и Алекто Кэрроу. Тот, глядя на изломанное тело рухнул на колени и с лютой ненавистью смотрел на всех: — Кто посмел? Вы же клялись на магии не причинять ему вреда! Гарри… — Он пытался сбежать и выпал из окна, — Том даже не был раздражён. Просто констатировал факт. — Придурок. — Умоляю, — в голосе Блэка явственно проступили слёзы. Никогда он не думал, что будет унижаться перед Пожирателями. — Его в Мунго надо. — Думаю, мы сами справимся. Мы же не хотим лишиться его. Отпускать мальчика не в наших интересах. Однако он действует себе во вред. Ты меня слышишь, Поттер? Ты добиваешься того, что тебя будут держать в кандалах. Я выделю тебе отдельную камеру в Азкабане. — Снейп был в ярости. Признаться, его мало заботили чувства юноши, и он прекрасно знал, как Гарри реагирует на дементоров. Блэк было вскинулся, но Гарри заметался и простонал снова; стало ясно, что спорить некогда, нужно срочно делать хоть что-нибудь. — Ты говорил, что спасешь его, а вместо этого мальчик при смерти — по твоей вине! — возвысил голос Блэк. — Он жив, что удивительно, и, я думаю, его поведение намеренно демонстративно. Всё он отлично понимает, — продолжил Снейп. — Я повторяю, Поттер, вы делаете всё для того, чтобы окончить дни в навеки закрытой камере! Однако это было не совсем так: Гарри если и понимал обращенные к нему слова, то лишь самым прямым образом, в остальном реальность от него ускользала. Перед глазами стояла муть, очки разбились, и зрение обманывало его, дорисовывая из розария Малфоев, который был ему совсем незнаком, оранжерею в Хогвартсе. К тому же встряска оглушила его, голоса доносились будто издалека — но всё же обещание отправить его в Азкабан Гарри услышал и осознал. Отчаяние и ужас ворвались в его воспалённое сознание. Он живо вспомнил, как тогда на озере его и крёстного почти «зацеловали» дементоры. Его осторожно подняли заклятьем, чтобы не повредить сломанным костям и отнесли в гостевой домик — а Гарри казалось, что он смог сбежать и лежит в лазарете Хогвартса, и Снейп снова обвиняет его в чём-то, тем более голос одного из пожирателей был похож на голос министра Фаджа. Постепенно первый шок и безволие сменились некоторым прозрением. Гарри запаниковал. Сейчас его заберут в Азкабан? Что он сделал? Перед глазами мигом пронеслись события последних недель, Волдеморт, Дурсли, от которых его кто-то забрал, а потом логово Пожирателей Смерти... Что он сделал? Предал Дамблдора? Не оправдал надежд? Ему ведь никто не верил и, вопреки мнению многих, Гарри не был глуп. Он всё остро переживал, но как повлиять на ситуацию, не знал. Сердце у него быстро и сильно забилось, он рывком сел на кровати, пытаясь вглядеться в тех, кто окружал его, но черные балахоны ничем не отличались от длинных мантий судей из Визенгамота. Силуэты были расплывчаты, а суровый обвиняющий голос Снейпа не обещал похожего. Но Том почувствовал волны дикого страха, идущего от подростка, и тоже вскинулся. Он всё же был импульсивен: история с Поттерами и Седриком это доказала. И сейчас он сделал шаг, оттесняя Снейпа от Гарри. — Забываешься! — и Снейп вздрогнул, увидев рубиновые искры в глазах. Он сделал шаг назад. — Вон отсюда! Сам лорд присел над Гарри, взял его за запястье и тихо сказал: — Здесь нет дементоров. Они не посмеют причинить тебе вред. Гарри вздохнул с облегчением. Ему казалось, что рядом директор, вот и Сириус тоже был здесь: его Гарри узнал точно по заметному облику. Значит, можно верить. Он среди друзей. Слабые пальцы сжали запястье Волдеморта и, прежде чем скатиться в глубокий обморок, он прошептал: — Спасибо. Спасибо за помощь. На секунду запястье Гарри охватило голубое сияние, и точно такое же сияние обхватило запястье Тома. Оно обхватило обе руки светлым огнём и рассеялось. Стало тихо. Все, не дыша, смотрели. Когда неведомые чары рассеялись, раздался сдержанный шёпот: все спрашивали, что случилось. — Похоже, пророчество уничтожено, — удивился Руквуд. — Мальчишка сам признал себя ниже лорда. — Похоже на то, — склонил согласно голову Теодор Нотт. — Я могу навестить отдел тайн в Министерстве, чтобы проверить. — Мы сделаем это сейчас, не откладывая. Но Волдеморт ощущал со всей неотвратимой ясностью, что пророчество рассеялось, и теперь один не равен другому, и соперничеству с враждой больше места нет. Но мальчишка всё ещё был в его руках: сколько это давало свободы! Забавно — от него ждали, что он вышвырнет Поттера за порог, точно ненужную тряпку, или расправится с ним быстро и беспощадно, раз жалеть больше не о чем, а сам он... Сам он хотел довершить начатое. Окончить свою борьбу победой. И, что важно и в чем он не признался бы — Волдеморт чувствовал ответственность за этого мальчишку. — Но прежде нужно вызвать колдомедика, нужен костерост, заживляющее зелье. Никого к нему не пускать, помимо лекаря. Волдеморт покинул его, Гарри же, под воздействием влитого в него зелья сна без снов и болеутоляющего, уснул крепко и надолго. Удивительно, но новое потрясение возымело скорее хороший, чем дурной эффект, и пара сломанных костей была залечена быстро. К полудню другого дня он очнулся от ломоты во всем теле и боли, естественно сопутствующей приёму зелья для сращивания костей. Рядом с ним оказалась сиделка из Мунго, которую убедили не распространяться об увиденном несколько галеонов; Волдеморт не был намерен подпускать к нему близко ни Снейпа, ни Блэка, но мальчик пару раз во сне произносил имя последнего, и днём Сириус сменил сиделку. — Больше не делай такого, Гарри, прошу. Ты должен быть сильнее. Гарри покачал головой. — Я проиграл. Убить себя значит избавиться от всего и сделать всё проще. — Не смей так говорить, а то я вспылю, наговорю лишнего и меня отошлют отсюда. А я хочу быть рядом. И директор... он всячески хочет тебе помочь. Я думаю, помощь придёт в ближайшее время, Гарри. — Помощь? О чем ты? Гарри поозирался, но белые гладкие стены и ни единого окна не давали осознать, где он находится. — Я в палатах мадам Помфри? В Хогвартсе? Сириус отрицательно повертел головой и вздохнул. — В Мунго? — Ты всё ещё в Малфой-Мэноре. Но лорд, насколько я понял, не намерен тебя убивать. Он говорит, ты теперь безвреден. Осознание было болезненным. Гарри коротко простонал; хотел он того или нет, а привычный страх не отпускал его. К тому же, это в очередной раз напомнило Гарри о просьбе Дамблдора и об обещании не покидать дом дяди и тёти, но возвращаться туда он не хотел и, больше того, не имел сил. Сириус попытался его утешить, что в конце концов возымело слабое действие: — По крайней мере, ты со мной остался, — согласился мальчик. Скоро ему поднесли ещё лекарства и успокоительно. Горьковато запахло пустырником, а Гарри уснул — сны его тоже были горькими.