Спаситель

Находиться рядом им оставалось недолго. Гарри совсем пал бы духом и непременно, попробовав улизнуть, вытворил бы что-нибудь рискованное (учитывая недавние травмы, подняться с постели само по себе становилось опасным предприятием), однако Сириус перед последним уходом успел ему шепнуть, что получил небольшую весть: Дамблдор убедил послать к Малфой-мэнору отряд из аврората, несмотря на страх Фаджа. За Гарри готовы были вступиться и несколько друзей, и всем вместе им бы, вполне возможно, удалось бы преодолеть защитные чары, наложенные на поместье, но боем случившееся можно было назвать с натяжкой. Сириус рвался наружу как лев, хотя оставался заперт. — Что ж, вышвырните его, раз уж необходимость выступить на стороне Дамблдора ему важнее жизни крестника. Если бы ты был умнее, Блэк, ты бы убедил их сейчас, что любая необходимость спасти или отбить у нас мальчика отпала: он не представляет для меня ни опасности, ни интереса. Разве что сожаление заставляет меня заботиться о нём, раз уж вы, праведные и сострадательные, раз за разом отправляли его к маглам, которые больше похожи на животных, чем на людей, это всем известно... Холодную и полную презрения речь Волдеморта прервала надвигающаяся угроза: на миг показалось, будто небо заволокли черные тучи — это было заклятие тьмы, под покровом которой атакующие особняк надеялись проникнуть внутрь, но пока что лазеек не обнаружили. Виднелись вспышки атакующих главные ворота заклятий, похожие на молнии. Лицо Волдеморта осветила мрачная улыбка: — Пошёл вон. И передай своим друзьям, что они трудятся напрасно. Я сам появлюсь перед ними, и довольно скоро. Пусть опустят палочки, и я выйду. Скоро он, как обещано, явился снаружи, и его темный контур на фоне величественных ворот заставил многих отступить, но пара отчаянных всё же выкрикнула заклятия, посылая их вперед. Темный маг с легкостью отбил их. — Вы пришли напрасно. Пророчество утратило силу — и Дамблдор это знает. Лучше спросите его, зачем он послал столь небольшой отряд на верную смерть? Вперед вышел Кингсли, поднятой рукой приказавший своим прекратить бой. — Ты отдашь нам Гарри. — Мальчик не вещь, он сам вправе выбирать, — и Волдеморт вновь растянул губы в улыбке. — И потом, он болен. Как иронично: лишь темные силы оказались достаточно сострадательны для того, чтобы оказать ему помощь. — Ты проводишь нас к нему, или... — О, не надо ставить мне условия, я не глупый третьекурсник, которому можно забить голову сказками про страшных дементоров, Люпин. Я отправлюсь к нему и спрошу сам. А в качестве гарантии дам вам возможность пронаблюдать за этим через зеркало истины. Скоро перед аврорами стояло круглое серебряное зеркало. Поверхность его казалась тусклой, точно амальгама вся исцарапалась и почернела — но вот Волдеморт удалился, секунды шли, и на поверхности возникли волны, и темнота сменилась прозрачным, будто из глубины идущим светом. Темнота расступалась, и вместо неё сменялась одна картина за другой. Они увидели, как точно такое же зеркало, имевшее с первым связь, принесли в спальню, где врачевали Гарри. Увидели и самого Поттера, лежавшего на постели, бледного, но уже не столь безразличного, каким он был несколько дней назад. При виде тёмного лорда он приподнялся и сел, но смотрел без страха. — Ты спросишь, чего я хочу и что происходит, мальчик, — начал Волдеморт, протянув к нему руку. — Так вот. Коснись меня, и ты докажешь своим друзьям (которые наблюдают за нами через это зеркало), что проклятие не действует, и ты больше не можешь навредить мне. Гарри протянул руку вперед и дал себя дотронуться; вспышки не произошло, хотя на Гарри прикосновение всё же подействовало. Странно — он всё ещё хранил глубинный страх перед тёмным магом и помнил, что он враг, но болезненная связь ушла, освободив его. — Я не знаю, сильнейший ли вы маг, но точно могу сказать, что я — нет. Простите меня, — обращался неуверенно он к тем, кто смотрел на него. — Зато я знаю о пророчестве, и о своём предназначении, и я готов был себя убить... Но теперь и это бессмысленно. И вам, полагаю, безразлично, раз уж я не оправдал надежд и оказался слабым волшебником. — Борьба не окончена, — вторил Блэку Кингсли. Но Поттер вряд ли мог слышать его сквозь толщу стекла. Зато он смотрел, не отрываясь, на Волдеморта: бледно-серое лицо темного мага впервые показалось ему не бесстрастным, а заинтересованным, но в чем? Скоро отгадка нашлась. — Они требуют, чтобы ты вернулся, — коротко и просто сказал Волдеморт. — Я бы не советовала, — вмешалась сиделка. — Мистер Поттер, вы едва можете подняться. Разумеется, в Хогвартсе есть больничное крыло, но вам вряд ли дадут там шанс на полноценный уход, поскольку летом мадам Помфри обычно в отъезде, а профессор Снейп не имеет компетенций колдомедика, несмотря на талант в зельеварении. Гарри оглянулся на нее, испытывая замешательство. Одна мысль о том, что его вновь будет осматривать Снейп, и к тому же о том, как его насиловали, узнает половина Хогвартса... Правда, быть может, его поселят в гостиницу или позволят погостить месяц у Уизли... — Даже не думай, — резко оборвал его Волдеморт. Он явно не ожидал этого от себя и тут же язвительным тоном добавил, что жилище Уизли, безусловно, дом уютный, но до крайности шумный и изобилующий любопытными наблюдателями. Гарри и без него знал о шутках близнецов и мог заранее представлять неумелые попытки Рона утешить себя. Само собой, они не были злыми... Но и смотреть им в глаза у него не было никаких сил. Нет, он прекрасно понимал, что это момент выбора, и какого выбора! Ему нужно бороться с темным лордом и с его наследием, а вместо этого тот, кто его преследовал, протягивает ему руку; выбор был мучителен. — Я не знаю. Ему хотелось упасть ничком и не смотреть ни на кого и ничего никому не отвечать, а от него бесконечно чего-то требовали: быть умнее, сильнее, смелее, вынести всё, что можно, и даже больше. На секунду Гарри представилось, что выбор уже сделан, и вот он возвращается в школу, быть может, после месяца в Норе. Но когда он вспоминал лица друзей и однокурсников, он не хотел с ними говорить; когда же ему представлялся Дамблдор, то, напротив, он точно знал, чего директор хочет: чтобы Гарри положил жизнь на поиски оставшихся способов покончить с Волдемортом. И тут он понял: в том-то всё и дело, что убить его он больше не сможет. Не из-за страха, не из-за равнодушия, а именно потому, что Волдеморт, злейший враг, однажды снизошел и протянул ему руку помощи. Вытащил и спас. Позвал врача. Пытался его лечить, вызывая по очереди то студента-колдомедика, то язвительного Снейпа, то крёстного, чтобы не дать угаснуть. Тогда он поднял голову и обернулся к серебристой поверхности зеркала. — Я не могу, — и он покачал головой. "Быть может, однажды я отыщу другой путь", — говорил он себе мысленно, но эта мысль скорее играла роль того же успокоительного зелья, и цеплялся он за неё по привычке. Шум стихал. Авроры и другие волшебники, что ожидали сейчас за воротами, один за другим исчезали. Несколько вспышек аппарации — и поле опустело. Волдеморт поднялся, но не ушёл. Гарри впервые, похоже, с момента появления здесь смог спокойно рассмотреть его лицо — утомлённое, с вечной сковавшей его прохладой чувств, но твёрдое. А потом понял, что давно не смотрел в его глаза — и взгляд темных серых глаз с красным отблеском не был ни равнодушным, ни презрительным. Нет, он был заинтересованным и вдумчивым, и он с не меньшим интересом изучал мальчика в ответ, и будто даже искренне сопереживал ему — и, осознав это, Гарри неожиданно отвёл взгляд и покраснел. Он смущается перед злейшим врагом? Немедленно захотелось, как обычно, ершисто вскинуться, но он тут же вспомнил, что всё решил для себя. — Ты устал. Отдыхай, — ответил Волдеморт. Нет, в этом не было заботы, скорее, констатация факта. — А вы? — Меня долго не будет. "Он хочет получить полный контроль над министерством, если уже не получил. Теперь его главный враг — Дамблдор", — это Гарри осознал вдруг со всей ясностью. Но сил противиться ему тоже не было. — Ты всё верно понял, — неожиданно кивнул Волдеморт. — Вы можете читать мои мысли? Но как, если связь разрушена? — Нарушено лишь пророчество. Что не отменяет того, что связь между нами осталась. И ещё: не думай, что ты слабый маг. Ты станешь сильнейшим. Но только после моей смерти, — и с этими словами Волдеморт неожиданно улыбнулся. И в этот раз в улыбке не было насмешливости или презрения: скорее, мысль его забавляла. Он снова присел рядом с Гарри. — Тебе ведь известно, что сильнейшим становится тот, кто владеет дарами смерти: Самой сильной палочкой, воскрешающим камнем и... — Да, сэр, — кивнул Гарри. В этот момент он был согласен сколько угодно, чтобы Темный лорд оставался сильнейшим — лишь бы к его мудрости добавлялось ещё и милосердие. "Ведь вы на него способны, сэр!" — Гарри теперь взмолился. — Ах, ты тревожишься за жизни друзей? Но для них мало что изменится. — А Гермиона? Она грязнокровка. — Твоя подруга и весьма умная юная волшебница? Мы изучили подробно её семейное древо. И оказалось, что один её дед был не маглом, а незаконнорожденным сыном волшебника. Пусть он родился от случайной связи, это даст возможность мисс Грейнджер обрести достойный статус, раз уж ты так волнуешься. Ты думаешь, что я хочу править с немногими избранными, а я хочу равенства для тех, кто наделен волшебной силой, и процветания для магов. Сейчас мы вынуждены скрываться, поскольку маглы ненавидят тех, кто отличается, но... Волдеморт опустил глаза на лежавшего мальчика и понял, что конец речи был произнесен напрасно: Гарри спал, иногда прерывисто вздыхая. — Идите же. Ему нужен покой после всех этих... событий. И Волдеморт покинул его, но, вопреки обещанию, ненадолго. Уже вечером он возвратился вновь. Теперь перед ним вырисовывалась единственная перспектива: покончить с тем, кого он не смог одолеть в первый раз. И теперь ему нужно было заручиться доверием Гарри. Беда была в том, что мальчишка был волен вообще ему не помогать и, напротив, всячески препятствовать; ведь Поттер будет против, если узнает, что он, Волдеморт, собирается покончить с его наставником... Дамблдор отнюдь не забыл о Поттере, хотя весть сильно пошатнула его позиции. Но у него оставались союзники, и их было немало. Но всё-таки Волдеморт был уверен, что все они отступятся от борьбы с ним, как только с директором Хогвартса будет покончено. И когда он воцарится в Министерстве Магии, он воцарится и там: все прочие вынуждены будут смириться с этим фактом. Всё просто. Они подчинятся власти и, недолго побунтовав, затихнут. Первое время придётся вести себя с осторожностью, но потом они узнают его и привыкнут к нему. Но мечтательное настроение он быстро отбросил. "Почему ты не хочешь выйти и бороться со мной лицом к лицу, победитель Гриндевальда?" — завтра он станет вопрошать об этом Дамблдора со страниц Ежедневного Пророка, потому что накануне дал интервью вездесущей Скиттер; та вела себя неизменно нагло, а впрочем, и глазом не моргнула, услышав о планах возвратить магам былое могущество, дать егерям права на восстановление порядка и выслать из Англии всех тех, кто завладел магическим искусством путем обмана (так он назвал грязнокровок). Он обещал много чего: магическим существам больше прав и свобод, волшебникам, носящим в себе хоть каплю крови магов — безопасность, всем остальным — возможность по крайней мере беспрепятственно скрыться. Он обещал приход не царства тьмы, а процветания и просвещения. — Я победил смерть, и недалек час, когда её победят остальные. Скиттер фальшиво улыбалась, её перо непрестанно записывало за ним, поскрипывая. Быть может, дать столь открытое интервью было непредусмотрительно — ну так и он попытается опередить врага. Явится к нему раньше первой утренней газеты. И он возвратился в Малфой-Мэнор. Где вещи мальчишки? — вот что интересовало его теперь. На розыски не ушло много времени: стоило припомнить, куда Долохов отвел мальчишку в первый раз. И точно, там обнаружился объемистый чемодан, сжатый магией, а теперь выросший до обычных размеров. Он открыл его, вытряхнул из него кипу учебников и затасканные футболки, отыскивая мантию, третий из даров смерти, и размышляя, сумеет ли ощутить невидимую ткань и станет ли она служить тому, кто не принадлежит к роду Поттеров. Под руку подвернулась тетрадка: привыкший к манускриптам, он удивился гладким тонким листочкам и мелкой синей клетке. Тетрадь была куплена в магловском магазине, но мальчишка явно носил её в Хогвартсе целый год, судя по затасканному виду. Тетрадь бы мало чем привлекла его, если бы не записи, не походившие на конспект. Это был дневник, обрывочный и краткий дневник, куда записывал свои мысли и чаяния мальчишка. Волдеморт бегло пробежал их конец глазами из соображений практической пользы. В школе они были совсем краткими, но летом стали обстоятельнее: видно, сказывалось отсутствие друзей и прочих занятий. Изредка в них прорывались жалобы и злость. Тогда он заглянул и дальше, в начало года: ого, каким безрадостным он ему показался! Уж на что Волдеморт не был склонен сопереживать, но и он вспоминал школьные годы как время первого расцвета своих способностей. Этот мальчик, напротив, проходил испытание за испытанием, всё с риском, с глупым риском для жизни; ему на мгновение даже не поверилось, что Дамблдор мог быть так небрежен и безрассуден — ничуть не лучше него. Нет, это объяснялось тем, что он знал — а теперь они оба знали, чем грозит Волдеморту гибель Гарри Поттера, но всё же! Он скривился, отбросил его, напомнив, что не время размышлять, и бросился дальше разыскивать мантию в ворохе вещей — а потом, едва увидел, как кисть руки исчезает под невидимой пеленой на самом дне чемодана. вытащил тонкую и невесомую накидку.

***

— Вам удалось покончить с ним и овладеть старшей палочкой? — Да, Белла. — Поздравляю, мой лорд, — прозвучал голос Снейпа. Но он был мрачен и не удосужился натянуть на себя хоть сколько-то похожее на радость выражение лица: очевидно, не считал, что участь его станет лучше. — Вы отправитесь туда? — Лучше, если ты сам сообщишь им об этом, Северус. — Разве вы не хотели... — Главенствовать? Думаю, ты разберешься в делах школы лучше. По крайней мере, пока я хотел, чтобы ты взял на себя обязанности директора Хогвартса — это приказ. — Они будут ждать другого спасителя. Да и Поттер, когда узнает, вновь обернет всю ненависть против вас... Хотя он слаб, и больше вам не противник, но всё же... — Можно всегда запереть его в Мунго или в Азкабане. — Я думаю, нет нужды что-либо от него скрывать. Мальчик не идиот и не сумасшедший, вопреки тому, что ты думаешь о нём, Северус. Он поймет. И выберет правильную сторону, я думаю. Снейп закатил глаза. Ему пришлось подчиниться, пусть и с явным неудовольствием. — Я отправлюсь с тобой. — И, в конце концов, мы всегда можем взять мальчишку с собой. Волдеморт поморщился. — Это не лучший выход. Нужно время, чтобы он привык. А тебе нужно время, чтобы надёжно взять бразды правления в свои руки. И, кстати говоря, у тебя вновь освободилось место профессора защиты от темных искусств? До сентября будет объявлен конкурс на замещение вакантного места? Волдеморт расхохотался. Снейп усмехнулся тоже. — Оно всегда свободно для вас, милорд. — Прекрасно, Северус. Я вернусь в родные стены. "Возможно, это то, чего он хотел все эти годы", — убеждал себя Снейп. Он находился в шатком и опасном положении, поскольку одна из сторон, которой он служил, проиграла, но старался сохранить самообладание. — Что касается мальчишки, вы правы. Говорить об его возвращении рано, и в школе будет опасно. — Нет, отчего? Я думаю, он вернется. — Если вы надеетесь его воспитать, то, смею уверить, мне этого сделать не удавалось за все годы, что я пытался вдолбить в него азы своего искусства. Впрочем, он склонен доверяться сильным авторитетам и безоговорочно им уступать. Кто знает, вдруг вы замените ему покойного директора? Пожав плечами и оставив последнее слово за собой, Снейп удалился. Волдеморт не считал, что большая часть профессоров станет открыто ему противиться, если только он сохранит им прежние условия. А ему ещё предстояла беседа с мальчиком — но он её не боялся. И единственный страх испытывал за Гарри. Ему не хотелось запирать в клетке часть души, к тому же... живую? Поттер точно ждал его — а может, наконец выспался, да и зелье, которое укрепляло силы. наконец возымело действие. Он полусидел на постели, облокотившись о спинку. — Всё-таки вы убили его, — одними губами прошептал Гарри. — Печалишься? Хочу заметить, он бы по тебе не скорбел. — Откуда вы знаете? — вскинулся Гарри. — Судя по тому, насколько уверенно он наметил твою смерть в окончании нашей битвы, он готов был тобой пожертвовать. Но жертва не удалась. Тот, кто должен был меня убить, восстал против его замыслов. Волдеморт еле заметно улыбнулся при этих словах. — Не жалей об этом, Гарри. И не кори себя. Любая сильная власть — власть во благо. Всегда один сильный маг сменял другого, а прежний боролся, стараясь отсрочить миг конца. И ты ничего с этим не поделаешь. — Я предатель и слабак. Что обо мне скажут? — Думаю, ты вновь станешь избранным. Тем, кого я отметил и сделал своим преемником. Было время, когда я боролся за власть, но теперь для меня нет нужды в бессмысленных убийствах, и я перестану быть олицетворением зла, и останусь в памяти магов обладателем змеиной мудрости. Красивые слова. Гарри не был склонен во всем ему верить, но здесь на руку Волдеморту играла его обычная подавленность. — Ты болен, но скоро исцелишься и станешь сильнее. — Лечение не из приятных. Снова позовёте Снейпа, чтобы он надо мной издевался? Волдеморту не составило труда догадаться, что то была завуалированная просьба о помощи. — Он, быть может, не самый приятный человек, но знает своё дело. "Я помню, что вы не позволили ему меня унижать", — мысленно отозвался Гарри. — Хорошо. Чего ты хочешь? Медики из Мунго пока отказываются открыто мне помогать. Я, в конце концов, могу давать тебе зелье сам и проверять. — Нет! Сам не зная от чего, Гарри пришёл в ещё больший ужас. Нет, он вполне осознавал, что тёмный лорд не станет сейчас упражняться на нем в остроумии и не станет мучить его после того, как столько времени сохранял жизнь, но всё-таки... Странно, неужели он считал его более близким, чем Снейпа? Стеснялся перед ним? Абсурдно. А всё же Гарри снова мотнул головой. — Нет, пусть лучше он. Я уже могу вставать, сэр. Наверняка у меня там всё скоро заживет. Он покраснел и сам себя ненавидел за это тоже, хотя кинутый украдкой в сторону лорда взгляд показал, что тот смотрит совершенно спокойно и благосклонно. Их накрыло обоюдное чувство неловкости: Гарри — из-за того, что пришлось вспомнить, какого рода осмотры ему предстоят, Волдеморту — из-за того, что приходится наблюдать за ними. Но оставить мальчика наедине с Северусом он не решился. — Не надо этого "сэр", — ответил Волдеморт уже совершенно строго и крикнул: — Северуса ко мне! — Вы его отослали в Хогвартс, — ответил посланный за ним Руквуд. — Хорошо, пусть явится потом. Проводить его к мальчику и позвать меня. Эту ночь Гарри провел со своими мыслями: они были спутанными и посоветоваться он ни с кем не мог; ему захотелось окончить беседу с Волдемортом, но того не было. Оба появились вечером. Снейп имел привычно недовольный вид, но молчал, пока не услышал вопрос, обращенный лично к себе. — Как долго он будет выздоравливать? — Сказать сложно. Что касается физического здоровья — мне нужно осмотреть его. Гарри разделся, сняв боксеры и задрав длинную футболку, лишь бы избежать насильного привязывания путами или силками, на котором настаивал Снейп. — Привстань немного на коленях, дай посмотреть на тебя получше. Как ни странно, голос его был не требовательным, и грубого шлепка по бедру, как в прошлый раз, удалось избежать. Гарри понял, что он опасается грубостей рядом с Волдемортом, но всё же привстал. Снова запахло мазью, почувствовались неприятные касания, в этот раз уже не такие мучительные и почти привычные — то ли порванные складочки затянулись, то ли, наоборот, он перестал бояться этого действа, зная, что тёмный лорд рядом. Он даже ощутил смутное наслаждение, когда пальцы проникли внутрь слишком глубоко, и сразу ойкнул, лишь бы отвлечь внимание от собственного стона. "Это естественный процесс, ты не в силах его контролировать", — утешал он себя, но всё равно залился краской. — Довольно! Ты делаешь ему больно. Гарри мог увидеть в отражении полированной спинки своей постели, как Волдеморт чуть не за шиворот оттащил Снейпа. — Надеюсь, это был последний раз, когда мистеру Поттеру требовались мои услуги. Он почти здоров, и через несколько недель оставшиеся складки втянутся обратно. Я бы рекомендовал избегать больших нагрузок. Но раз уж, Поттер, ваша апатия прошла, это время вы могли бы посвятить образованию, — заключил он. Гарри, уткнувшись в постель и покраснев до крайности, помотал головой. Если бы он имел силы поднять голову и обернуться, то смог бы разглядеть еще и то, что Волдеморт отворачивается тоже. "Это не возбуждение и не волнение", — говорил он себе."Почему тогда ты так разволновался при виде мальчишки?" — спрашивал другой голос. "Это интимный процесс, только и всего". Он предпочел убеждать себя, что наблюдать за невинным юношей приятно постольку, поскольку так бывает всегда, и на этом покинул его. Гарри полежал немного в одиночестве. Сильней всего хотелось отправиться в душ и смыть с себя прикосновения. Наверное, мазь была целебной, но сама мысль о том, что Снейп дотрагивался его на глазах у Волдеморта, и он испытал что-то, кроме отвращения, была мерзкой, и её хотелось забыть. Это ему удалось: едва поднявшись и подойдя к двери, Гарри обнаружил, что не заперт. Надо же — он не пленник здесь; открытие удивило. Он тайком огляделся, добрался до конца коридора и набрел на отделанную камнем и латунью комнатку, где в углу стояла умывальная чаша, а в другом возвышалась ванна, широкая, похожая на морскую раковину. До красот отделки ему дела не было, и он, быстро ополоснувшись, вернулся. Холодная вода взбодрила, и он впервые за долгое время и в самом деле хотел что-то делать. Он спустился вниз: как нарочно, коридоры замка опустели, и первым встреченным оказался домовик, который почти насильно отвел его в столовую, где был накрыт стол, а вторым, там же, в столовой, был Драко Малфой. Поздоровались они совершенно невозмутимо. — Доброго утра. Гарри кивнул. — Доброе утро, Драко. Я хочу вернуть палочку. Где она может быть? Кто за мной приходил? Я помню, что два мага собирали мои вещи. Драко пожал плечами. — Как я понимаю, ты здесь не пленник, но где твои вещи — не знаю. В этом была его маленькая месть за то, что он с отцом и матерью вынужден был терпеть дома весь этот бедлам: благородное семейство Малфоев привыкло к спокойной жизни, право на которую теперь бесстыдно забирали. Но он тут же миролюбиво добавил:— Раз уж лорд к тебе благоволит, вечером он не откажет в просьбе. Если Драко и не был доволен тем, что Поттера притащили в их дом, то не подавал виду. Сейчас Поттер не был ему интересен. Наследник Малфоев совершенно справедливо предполагал, что Поттер глуп и недообразован. Если первое можно было оспорить, то второе было истиной. Детского любопытство к герою давно угасло, не было даже ненависти, ему просто нравилось подначивать Поттера, он и Грейнджер с Уизли дразнил только по этой причине. Ведь не задевал же он Финнигана или Браун. Сейчас его вызвал отец. — Драко, Лорд оказал нам честь, остановившись у нас. Я пока не знаю, что будет с Поттером, но точно могу сказать, что его не убьют. — Хорошо. Это я уже давно понял. Я что-то должен сделать? — Попридержи характер. Знаю, что глупость раздражает тебя, но всё же. — Хорошо, а что касается моего дядьки? — Блэка? Пока не ясно, но вроде утих. То что Поттер у нас, его успокаивает от глупостей. Но если целишься на род Блэков, то помни, вести два рода тяжело. — Так Поттер же не сможет. Он слаб. — Он не столько слаб, сколько подвержен чужому влиянию. Неважно, чьему. Будь то влияние покойного теперь Дамблдора или нашего лорда, он станет служить ему. И он, безусловно, оруженосец, а не глава рода. — Он сирота, это накладывает отпечаток, — согласно кивнул Драко.