Спаситель

Он думал, что мальчишка начнет избегать его всеми силами, но уже через пару дней он сам подошёл к столу, за которым завтракали учителя — не на виду у всех, конечно — час был уж очень ранний — но и не скрываясь. — Ты что-то хочешь у меня спросить? — Сэр, а что со Снейпом? — Об этом я тебе, по-моему, рассказывал. — А все же? Занятия отменят теперь? — На ближайшие пару недель — да. Вот уж не думал, что ты так заботлив... Или одержим учебой? — Ох, нет. Друзья спрашивали. — Но, кстати говоря, не надейся отлынивать. Я решил, что занятия у вас проведу сам, а у младших курсов их проведет перспективный студент пятого курса, Невилл Лонгботтом. Гарри недоверчиво улыбнулся; сказанное походило на шутку, но язвительности в тоне не было. Стоило Гарри представить себе, как Невилл, вздрагивающий от ужаса при приближении Снейпа и путающийся в простейших заклинаниях, объясняет что-то шумным первым курсам и заикается сам от страха, как смех начинал разбирать против воли. — Издеваетесь? — понимающе спросил он. — Отчего? Юноша вполне толково обходится даже с ядовитыми растениями, вот мне и подумалось, что он сможет объяснить их свойства юным магам. А заодно покажет, как с ними обращаться и брать нужные ингредиенты. Гарри снова вообразил, как Невилл читает с кафедры свой трактат, и в этот момент в аудиторию, например, заходит выздоровевший Снейп — ох и злость его разберёт, когда он узнает, кем его заменили! — Твое веселье неуместно. — Простите. Нет, мне все равно. Я не собираюсь сдавать этот экзамен. — Мне казалось, ты хочешь поступить на службу в Аврорат, а туда не берут без умения определить яд и противоядие. — Я думал, вы его расформировали. — Ты меня принимаешь за идиота или веришь, что все магические преступники из Англии исчезли? — Но разве зло не идёт от маглов? От которых вы обещали избавиться, кстати. Волдеморт скорчил страдальческое лицо. — Так примитивно мои идеи не понимает даже Фенрир. Я хочу провести магические расследования в отношении каждого, но это дело многих месяцев, если не лет. — Значит, Гермиона, к примеру, может учиться дальше? — А что она делает до сих пор? Можешь спросить у нее самой, кстати, — и Волдеморт кивнул, глядя ему за плечо. Девушка и впрямь проходила неподалеку, но, увидев Гарри, приблизилась, удивлённо посмотрев. Она явно ждала услышать спор между ними или стать свидетельницей манипуляции со стороны Волдеморта, и сперва казалась настороженной. — Что ты... Что вы делаете? — Беседуем о нашем будущем, мисс Грейнджер, и о будущем магической Британии. Идите ближе, — подозвал их он, и они с Гарри поднялись и сели рядом места по сторонам пустовали. — Я знаю ваше поразительное умение работать с документами и хотел предложить подающей надежды юной ведьме поработать в Министерстве на полставки. Что скажете, мисс? Гермиона ответила быстро, какую бы неприязнь не внушал ей Темный лорд до этого: — Поработать? Над чем? — Над документами. Возможно, проделать аналитическую работу. Выяснить, откуда берутся магглорожденные волшебники. Разумеется, не в одиночку. — Вы не думаете... Что доказать возможность спонтанной мутации в моих интересах? — Верю в вашу честность, но, несмотря на это, буду ждать исчерпывающих доказательств. Он холодно улыбнулся, в то время как Гермиона осталась серьезной, опасаясь подвоха. — Бояться нечего. Ну, скажите честно, мисс Грейнджер, чего вы ждали, увидев в первый учебный день на месте директора? Ждали прихода царства зла? — Ну, скажу честно, ваши черные знамена и впрямь выглядят депрессивно, и потом, вам стоит быть осмотрительнее в выборе соратников. Многие из них вас попросту... дискредитируют. Даже если сами вы и умны. — Ну, согласитесь, я как минимум не нанял оборотней на работу в школу, в отличие от вашего любимого Дамблдора! — запальчиво возразил он, и все трое невольно рассмеялись. После разговора все разошлись, и жизнь продолжалась дальше, хотя Гарри и впрямь чувствовал, насколько отстранился от всех остальных за этот год. Раньше его жизнь протекала в постоянной борьбе и постоянной же открытой дружбе, сейчас сосредоточилась внутри, и он постоянно спрашивал себя, чего он хочет в дальнейшем. Он быстро понял, что ему есть куда стремиться, и ничуть не поверил во всеобъемлющую доброту Темного лорда, и даже напротив, внимательно читал все заметки с описаниями преступлений против маглов, но летняя волна понемногу схлынула. Зато подковерные интриги и открытые конфликты перетекли в Министерство. О них Ежедневный Пророк сообщал в таких обтекаемых выражениях, что мало было понятно, что с кем случилось. Ясно было одно: Волдеморт желает крепко встряхнуть старые устои и всю министерскую бюрократию. Он хотел установить свои порядки и вернуть магическому миру определенную свободу, свободу вместо необходимости всё время скрываться. Гарри перечитывал все статьи по несколько раз, все равно ничего не понимал и отбрасывал. От мыслей о темном лорде он не мог отделаться, и тот занимал их почти все время. Первая неделя прошла тихо, Невилл, вопреки ставкам сокурсников, не разнес лабораторию на осколки, зато притаскивал на занятия младшим кучу растений и, похоже, вполне полюбил новую роль. Снейп не появился — точнее, Гарри его не видел, что в итоге и стало причиной его беспокойства. Боялся он напрасно: профессор зельеварения был вполне здоров и, что следовало ожидать, не пришёл в восторг от выбора лорда. — Он идиот, — страдальчески простонал Снейп. — Ну, по крайней мере, он смыслит в растительных ядах и серьезно занялся ими. Он станет специалистом в своем деле. — О, избавь меня от своих пророчеств, — закатил глаза он. — Зато могу себе представить, как рад мальчишка Поттер. Наверняка повешался тебе на шею с восторженным воплем. Волдеморт нахмурился: говоря откровенно, часть правды в словах Снейпа была и он и впрямь не видел со стороны парня той ненависти, какой мог ожидать, что удивляло. — Он тоже быстро меняется. — О, он всегда льнёт к тому, кто сильнее и могущественнее. Это в его характере — равно как было и у его дорогого папочки. Волдеморт мог бы вспылить, мог бы резко одёрнуть своего зельевара — но не стал. Словами Северуса говорила застарелая детская обида, и это скорее казалось жалкой и смешной жалобой, чем серьезным обвинением. — Мальчишка понял, что не конкурент тебе. — Я не сомневаюсь, что он станет сильным магом, и уже говорил об этом. — Мне казалось, это не в ваших интересах, лорд. — Он в каком-то смысле часть меня, Северус. Вот почему ему важно стать сильнее. — Вот почему вы рады склонить его на свою сторону, — выдохнул Снейп. Похоже, для него это стало открытием. — И что вы хотите делать дальше? Я хочу сказать, относительно Поттера? — Он говорил о намерении служить в Аврорате, отдать жизнь защите от магических преступлений. Снейп кивнул, облизав губы. В этот момент ему показалось, что Волдеморт мало чем отличается от покойного Дамблдора и тоже хочет воспитать из мальчишки сильного наёмника. — Мудрое намерение, — похвалил он. — Вы не думали... Об артефакте для установления привязанности? — Он мне ни к чему, Северус. — Ах да, — кивнул тот. В самом деле, если мальчишка и так очарован его властью над собой. "И будь добр, не выказывай свою неприязнь слишком открыто", — хотел добавить Волдеморт, но в последний момент сдержался. От мальчишки он тоже старался держаться дальше, не выказывая того сочувствия, что испытал в первый раз: это было легко. И не потому, что он умело скрывал любые чувства, но и из-за совершенно безумного графика. Утро проходило в Хогвартсе, на занятиях, днём он отправлялся в Министерство, откуда возвращался поздней ночью, и так шли дни. Прошло уже несколько месяцев с начала учебного года, и наступала пора праздников. Что касается Гарри, то он вначале радовался, что Темный лорд не напоминает о своём присутствием слишком часто о том, что с ними случилось и как бесславно они проиграли силам зла, а потом оказалось, что это и не силы зла вовсе — просто пришло время уступить новым порядкам. Он чувствовал при его приближении, как все внутри привычно тревожно замирает, до сих пор опасался его вкрадчивого тона, но помнил и помощь — и ему казалось, что эта память превращается совсем не в то, что следовало бы. Вместе с Волдемортом часто пропадала днями и Гермиона: Гарри был уверен, что у нее есть хроноворот, который помогает одновременно и стажироваться в Министерстве, и не отставать в учебе, и временами расспрашивал её, что там творится. Она делилась успехами в ответ и обещала, что наверняка убедит Волдеморта не высылать из Англии магглорожденных. Рон скептически хмыкал, Гарри просил объяснить, но она ссылалась на то, что каждый случай индивидуален и расследования ведутся долго, и молчала, ссылаясь к тому же на какое-то соглашение о неразглашении личной информации, полученной на службе. — Ну, нам-то ты бы могла сказать, — возмущался Рон. Гарри кивал. — Не думаю, что в ближайшее время это станет возможно. К тому же, ты не знаешь, чем обернутся случайно брошенные слова, — парировала она. Но однажды Гарри всё-таки узнал, чем она занимается. Произошло это уже накануне Рождества, в те дни, когда все — и маги, и магглы — с ног сбиваются в поиске и подготовке подарков, в ту пору, когда все ждут чудес. Гарри же скучал без полетов на метле, скучал без друзей, и разве что учёба помогала отвлечься. Подарков он не ждал, и весь прошедший год казался ему тоскливым и чёрным, окрашенным в цвет пережитой боли и страданий с проблесками надежды. Он входил в тот возраст, когда особых подарков уже не ждёшь; больше того, он даже и представить себе не мог, что вообще способно его обрадовать. В последний учебный день перед рождественскими каникулами он поднялся совсем рано, как привык, и вошёл в обеденный зал. Здесь уже витали ароматы горячего чая, имбиря, корицы — острые, праздничные, уютные запахи. Гарри поднял голову, сощурился от тускло горящих в высоте свечек: стены были украшены остролистом, омелой, еловыми и сосновыми ветками; дух рождества проник сюда, но и он не сильно удивил его. В конце концов, было полутемно, и он, не до конца проснувшись, сел за стол, притянув к себе чашку с чаем. Похоже, он был один. По углам стояла кромешная тьма — впрочем, ему было не десять лет, чтобы её пугаться, хотя тени и казались устрашающими, точно вот-вот явятся чудовища из зимних страшных сказок. В глубине стояла гигантская разлапистая ель, и Гарри все движущиеся тени под ней списывал на колебания пламени свеч, потом — на домовиков, трудящихся над её убранством, — но когда непонятное шевеление под ней стало совсем уж невозможно игнорировать и стало ясно, что там движется кто-то покрупнее Добби, то встал и отправился в самый дальний угол. — Люмос! Огонек на конце палочки слабо вспыхнул, выхватывая из мрака очертания высокой фигуры в черном. Темный капюшон скрывал лицо, и Гарри было решил, что перед ним один из Пожирателей Смерти, слуг лорда, которые часто теперь следили за порядком в школе, а потому отступил осторожно на шаг. Неизвестный откинул капюшон, и из темноты вырисовалось знакомое бледное лицо — совсем близко. — Не бойся. — Это вы, сэр? Я и не... Гарри внимательно всмотрелся, остановившись: теперь он видел в глазах Волдеморта тот самый слабый красный отблеск, о котором ему говорили. И когда Темный лорд отступил на шаг, то он сам последовал за ним. — Куда вы? — Иди сюда, — он увлек его за огромную ель, в нишу в стене, украшенную активно. — Что вы прячетесь? - Хотел спросить: сейчас каникулы, но ты, я думаю, будешь не в восторге проводить их у тётки с дядей, да и Хогвартс... Так что ты мог бы попробовать себя в качестве мракоборца и исследователя тёмных сил. — Вы серьезно? — Мне казалось, у тебя за пять лет накопился какой-никакой опыт. — О, — у Гарри захватило дух. — Об этом я и не мечтал! И в этот миг Волдеморт ощутил, как мальчишка чуть не притиснул его к стене в своём порыве: он явно был в восторге, и ему самому ничего больше не оставалось, кроме как обнять его в ответ. Спину и лицо защекотали ветки пышных украшений. Сверху соскользнула гибкая ветка омелы, на которую оба, подняв лица вверх, несколько удивлённо воззрились. — Пусть желания сбудутся, даже если одним из них было желание убить меня. Он склонился к мальчику, приникнув близко: он ожидал, что тот станет рваться, но ответом... стал поцелуй? Мальчишеский и неуверенный. — Я вам благодарен, сэр. Это был скорее знак признания, быстрый и преходящий, но Темному лорду хотелось задержать момент на возможно более долгое время — как хотел он сделать всегда и со всем, что ему было дорого, включая собственную память и собственную смерть. А потому он подержал мальчишку в объятиях ещё некоторое время, не давая отстраниться — и Гарри понял его. Попросил пустить, "а не то увидят". Зал и впрямь посветлел, свечи горели ярче, слышались негромкие голоса в отдалении. Юные волшебники рассаживались по своим местам в зале, но подходили к своему столу и преподаватели. — Снейп. Сейчас снова скажет, что я к вам льну. — Он и тебе это говорил? Я приказывал ему угомониться, но, раз так... — Погодите, сэр. У меня есть план получше. Я отойду, а как он подойдет, нарочно обниму вас, а вы скажите что-нибудь приятное. Волдеморт расхохотался бесхитростному с своём желании позлить зельевара мальчишке. Но охотно согласился и даже погладил со всей слабо поддающейся ему нежностью, что стало заметнее, чем накануне. Снейп бросил на них взгляд, как и задумывалось. На лице его возникла смутная брезгливость: по крайней мере, рот скривился. Весь его облик выражал скрытое сомнение и немного презрения. Зато Тёмный лорд, поднявшись на помост, где стоял стол для учителей, подозвал Гарри к себе, указывая на пустующее место рядом. И Гарри охотно сел, еле скрывая желание кинуть насмешливый взгляд на Снейпа. Нет, нет, надо сохранять серьёзность! Поэтому он живо напомнил себе, чем оборачивались прежние их вынужденные встречи, едкий тон, безжалостность насмешек и сразу ощутил прилив злости. Поджав губы, чинно сел рядом с темным лордом, медленно принявшись за говяжью отбивную, и ел медленно, церемонно, разрезая её на мелкие кусочки. Снейп не обращал на него внимания, как казалось, и потому довольно скоро Гарри почувствовал себя спокойнее; его мало трогали даже смешки из зала — многие сейчас, наверное, окончательно решили для себя, что он — предатель, и больше не подадут ему руки. Ведь Волдеморт посадил его рядом с собой, а значит, указал на особый приближенный статус... Правда, в этот день зал был почти пуст: многие отпросились ещё вчера и давно уехали, другие все были в предвкушении встречи с родными и близкими и потому не обращали внимания ни на что. И Гарри напомнил себе об этом: конечно, у них есть дом, где их ждут. А его, Поттера, дом — это школа. Так же, как и для юного Тома Реддла когда-то. Может, поэтому они так похожи? Память заставила провести ассоциацию между собой и ним? Гарри немедля захотелось расспросить, что произошло между ним и Дамблдором когда-то и отчего тогда давно директор отказал ему в месте преподавателя Защиты от Темных Сил, но при всех не решился: ему казалось, то разговор долгий и не публичный, — а потому он продолжил завтракать. Напрасно он думал, что Снейпу нет никакого дела и ничего, кроме презрения, он не испытывает. Нет, профессор зельеварения искоса оглядел мальчишку Поттера, как он мысленно называл его, и сделал свои выводы. Увиденное его удивило — раньше ему казалось, что Поттер не меняется совершенно и растет точной копией собственного отца, но теперь начало проглядывать нечто иное, не родственное, а скорее приобретенное. Мальчик был невысок, излишняя худоба компенсировалась изящным сложением, и становилось видно, что долговязым громилой ему не вырасти; то же самое прослеживалось и в чертах лица. Но, что самое удивительное, он обнаружил вдруг его сходство с самим Волдемортом: сейчас, когда они сидели один подле другого, это особенно бросалось в глаза, и мальчик выглядел совершенно как его сын, его младшее "Я", и был так же серьезен, почти мрачен, и выражение его полудетского пока личика было сдержанным и задумчивым, но взгляд казался глубоким. В действительности внешне их роднили разве что одинаковые черные мантии, темные волосы и бледное лицо, — говоря вернее, Снейп помнил Тёмного лорда таким и думал, что в юности Том Реддл был бы очень похож на него. Это было короткое и мимолетное ощущение, скоро скрывшееся за его обычной каждодневной раздражительностью. Что касалось Гарри, то он скоро поднялся, бросив последний взгляд на Волдеморта: тот попрощался с ним одним кивком. Впереди его ждала семестровая контрольная, и он почти сразу погрузился в записи, старясь лихорадочно повторить всё, что помнил: как ни странно, в этом семестре все свалившееся на него и отчуждение между ним и друзьями помогло ему погрузиться в учебу, и он методично решал одну задачу за другой. Но если первые два занятия отвлекли его, то после день стал тянуться невыносимо долго. Немного развлекали вопросы сокурсников, касавшиеся того, почему Волдеморт позволил ему сидеть рядом, но Гарри решил не говорить о планах и отнекивался, сказав, что тот сам позвал его. А сам гадал, заберет ли его Темный лорд сегодня, позволит ли впрямь заняться защитой от магических преступлений, или стажировка будет скучной, с обязанностями вроде оформления документов? В злобный план со стороны Волдеморта он почти не верил и вообще ждал от него, только лишь чтобы тот довел его до отдела по борьбе с магической преступностью. Главный мракоборец, Кингсли, должен помнить его и наверняка отнесется хорошо; с другой стороны, он так осторожен... Вспомнил Гарри и Аластора Грюма. Потом на ум ему пришло, что это будет первый раз за полгода, когда он покинет стены школы: кто знает, сколько всего поменялось? Вполне возможно, он лгал, или прогнал прочь тех, кто когда-то боролся с ним и его соратниками... Это было бы неприятным открытием. Но, к его счастью, долго терпеть не пришлось. По окончании последней пары Гарри встал и отправился с твердым намерением дождаться Волдеморта. Немного поколебавшись, куда пойти, выбрал место, где кабинет директора сторожила горгулья, сидевшая у подножья лесенки, что вела наверх. Двухчасовое ожидание было вознаграждено, и он увидел, как быстро приближается из-за угла фигура в черном. — Ах вот ты где. — Я вас жду, сэр. Вы же обещали. — Подожди немного здесь, — остановил его Волдеморт к его разочарованию. Впрочем, спустился обратно он довольно скоро, и оба отправились наружу. Там, несмотря на позднее время и холодный ветер, их встретили объятия зимы, всегда завораживающей, особенно если видишь её редко, и Гарри с удовольствием шёл по заснеженному полю, прочь от Хогвартса к Запретному лесу. — Думаю, единороги и кентавры не будут вам рады. — Ну, последних я наделил правами, соответствующими их интеллекту, так что им обижаться не на что. Но далеко вглубь мы не пойдем, трансгрессируем прямо отсюда, — ответил Волдеморт, вынимая палочку. Вихрь полёта — и через секунду Гарри обнаружил себя на открытой площадке на вершине какой-то башни; место это казалось совсем не знакомым, хотя внизу простирался, судя по ярким огням до самого горизонта, Лондон. С площадки вниз вела узкая винтовая лестница, и, стоило выйти в коридор и увидеть черно-белый строгий рисунок плитки на полу и эмблемы Министерства на стенах, как стало ясно, что они в Министерстве. — Сэр, я хочу спросить... С вами боролся не я один, мракоборцы тоже. — Ты прав, твой друг Кингсли был настроен достаточно негативно и покинул пост по собственному желанию. Его место занял Нотт. Однако многие из старой гвардии, так сказать, остались, так что не переживай — будет у кого набраться опыта. — Всё равно жаль, — ответил Гарри. Он хотел бы сказать много чего ещё, но промолчал. Волдеморт, однако, склонился к нему, уловив эти мысли. — Хочешь напомнить мне, что я преступник и всё мое окружение — преступники? Гарри, но так происходит всегда: для старой власти желающие избавиться от неё всегда идут против закона. — Но убийства! А мои родители? О них вы забыли? — Тогда я боролся с избранным, то есть с тобой, и хотел власти над магами. Хотел добиться её любой ценой. Постепенно я понял, что сила и угрозы — не лучший выход; наверное, это последний урок, что преподал мне твой любимый Дамблдор. Твоих отца и мать это, безусловно, не вернет. Но, если тебя обрадует, я не позволяю бесконтрольно лишать жизни магов и маглов: первых — потому что не хочу проливать ни капли магической крови, вторых — потому что не хочу новой "охоты на ведьм". — Что ж, хотелось бы верить. — Ну, я не собираюсь тебя бросать. Ты ведь чувствуешь нашу связь. И, смею надеяться, не ненавидишь меня, — и с этими словами он склонился к мальчику, к тому самому мальчику, которого с недавних пор мысленно называл "своим", и взял его руку в свою, чуть сжав. — Я думаю, тебя ждёт большое будущее. Гарри отрицательно покачал головой. — Весь этот год я казался себе разве что жалким. — Но он открыл тебе путь к новой жизни. И, в конечном счете, ты не мёртв, а это главное. Тут Гарри не смог удержаться и всё же фыркнул. — Умеете вы утешить. — Ну, перспективы твои были не лучшими. Но тебя многое ждёт. Я не хочу, чтобы тебя презирал тот же Малфой, для которого ты и впрямь необразованное ничтожество, слишком слабое даже для того, чтобы поддерживать собственную жизнь. Но для этого предстоит хорошо постараться. — Собираетесь взять меня на воспитание? — он снова чуть не рассмеялся, но тут же желание сменилось другим, задумчивым. Какая ирония — он попадет в руки к тому, кто лишил жизни его родителей и охотился на него самого! Власть обычно развращает и убеждает в безнаказанности неужели Темного лорда ответственность научила другому? Да и Гарри, прислушиваясь к себе и воображая, какой могла бы стать жизнь с Волдемортом, ужаса не испытывал. Да и много ли времени им придётся проводить вместе? Работа в Министерстве в свободное время, в остальное — учеба, жить он так и продолжит в Хогвартсе... Разве что лето? Гарри попытался представить, где может жить тёмный лорд, и представлял себе очередной мрачный готический замок, затем вспомнил про Малфой-мэнор, а после поток его мыслей прервался, поскольку они вошли в небольшой круглый зал. — Доброго вечера, мой лорд, — Нотт склонил голову. Он был здесь и выглядел, как показалось Гарри, помнившему его летом, уставшим и осунувшимся: похоже, новая служба и у него отнимала много нервов. — Привёл к тебе помощника. Ты его знаешь. Нотт кивнул спокойно, но за его спиной Гарри рассмотрел остальных авроров, наконец вышедших на звук их голосов из своих кабинетов. — Гарри! — Со всех сторон зазвучали их удивлённые голоса. Но ему были рады, уж это точно, и здесь предателем его никто не звал. — Юноша хочет начать карьеру мракоборца, но сможет ли? Введите его в курс дела. В тебе, Теодор, я не сомневаюсь, однако остальных призываю вести себя разумно и не пытаться вытащить молодого человека в облаву или в погоню за каким-нибудь оборотнем, — и Темный лорд хрипло засмеялся. По молчанию Гарри понял, что Волдеморта тут жаловали не слишком, и его решение всех удивило, но сам он все же несмело улыбнулся и вышел вперед к ним. — Надеюсь, я не буду просто переписывать рапорты и оформлять отчеты, но даже если и так... Буду рад помочь. — Думаю, подберем для тебя что-нибудь более интересное, — пообещал кто-то за спиной Нотта. — Готов хоть сейчас! — Сейчас поздновато, парень. Нет, мы, конечно, всегда на страже, но, думаю, в первый день после учебы бросать тебя на ночное дежурство немного жестоко: выспишься хотя бы, а завтра с новыми силами к нам вернешься. Пришлось кивнуть и согласиться: он ведь хотел показаться благоразумным, а не неуправляемым подростком с кучей собственных проблем. В действительности же он ощущал такой прилив сил, что смог бы, наверное, просидеть в засаде всю ночь — впрочем, сейчас он вряд ли верно представлял себе специфику работы Аврората. Затем они вышли. — Надеюсь, ты рад, — ответил Волдеморт. — О, безумно! Жаль, что Рона нельзя пригласить. Он бы тоже хотел стать... — Мне казалось, отношения у вас разладились, и в последний раз он выразил крайне сомнение насчет того, что тебе удастся склонить меня на сторону добра. — Вы всё знаете! — обвиняюще воскликнул Гарри. — Ваша ссора происходила не в Гостиной Гриффиндора, а в общем зале, и ее не слышал разве что глухой. Гарри простонал. В самом деле, быть таким идиотом, открыто рассказать о своих планах — нет, прокричать о них — а потом удивляться всеобщему недоверию. После этого они вместе отправились обратно в Хогвартс. Надо сказать, Волдеморт сдержал свое обещание, хотя внимание его не было навязчивым. Новостью это стало не только для самого Гарри, но и для многих из ближнего круга. — Не могу поверить, — говорил Люциус Малфой жене. — Надеюсь, с него не станется поселить мальчишку тут. Нарцисса улыбнулась: она явно не была в восторге, но отвращение мужа ее скорее забавляло. — А если да? — поддразнила она его. — Нет, скорее всего. Я уточнил, любезно пригласив к нам, но он сказал, что теперь общие тайные собрания ни к чему, если они могут открыто проводиться в Министерстве Магии. Нет, я думаю, он предпочтет другое место. Более... уединенное. Думаю, он хочет возродить то есть, восстановить — фамильный замок Певереллов. — Никогда о таком не слышала, — пробормотала Нарцисса. — О, он располагался в Северной Англии, и даже в древние времена представлял собой руины. Но я думаю, он захочет найти место и упоминания о нём. И, может быть, если толковых описаний планировки и облика замка не отыщется, то гнев его будет весьма силён. — Хорошо, замок замком, но к чему ему этот несчастный мальчишка? — Подозреваю, он хочет вырастить из него верного оруженосца, а затем и безжалостного наёмника. — Убив его родителей? — И породнившись с ним. Они оба сироты и одиноки. И имеют сильный потенциал. Отец помнил Волдеморта в юности: тот первые годы тоже казался жалким заморышем, хотя тяга к манипуляциям в нем жила всегда. Поттер не такой.