Пыльца

А Яра смотрит в пустоту, куда-то вглубь дешёвой бетонной стены, прожигает дыру, пока тоже самое — с перерывами — делают с её собственной сгорбленностью. Даже курить не хочется, вообще ничего. Лишь отбиться от чувства собственной никчёмной выёбистости и тупости. Пока чёртовы пальцы на её коленях и измятой юбке сжимаются в палящей судороге. — Сука, сука, сука. По-другому не может. Да и не получается. Не умеет он хранить, ни эмоции, ни отношения заебательские с девушкой и своим любвеобильным, ебабельным — как оказалось — отцом, ни саму девушку и её проблемы? — Елисей, послушай. — Что слушать, Яр…ослава Олеговна? Как вы ебались с моим отцом, пока я за вами ухаживал? Как отсасывали ему в душевой? Или как играли, блять, со мной?! — Я не играла с тобой, Елисей. Я говорила, говорила что это — наше с тобой — надо прекратить. Просто я не озвучивала всех причин. — Пиздите, Ярослава Олеговна. Как, блять, всегда пиздите. Её колотит. Как никогда раньше, как не колотило от вида Сапрыкина и его неебически-крашенной-свиноматки, разве, что когда всё едва не пошло по настоящей пизде — когда Васю чуть не отобрали. Она поднимает взгляд, жмурится от резкого звука и — после — звучного послеушибного блять — Елисей, послушай меня, пожалуйста. Послушай и постарайся принять. Я запуталась. Ты, блин, не представляешь, как я запуталась. У меня на носу развод, я пытаюсь удержать ребёнка, чтобы его не отсудил мой прекрасно-бывший-муж-адвокат. И вишенкой на торте то, что мне нужно крепкое плечо рядом, а твой отец, он… — Самое крепкое плечо во вселенной? Садится на перила, смотрит. Наверное, до пизды пристально. — Да. — А как же я, Ярослава Олеговна? Кто я в вашем мире? Яра же не может. Взгляд потерянный, до такой степени, что душу внутри раздирает от того, какая же она блядская сука. Приказывает пальцам слушаться и вытягивает из сумки пачку. Всё происходит до ужаса медленно, гнетуще и в могильном молчании, где один ждёт прямого ответа, а вторая до того ебанутая, что не смогла пресечь это всё на корню. — Ты — школьник, почему-то сделавший меня своим женским идеалом и целью подростковых гормонов. Хороший, молодой парень, которого такая старуха, как я, недостойна от слова «совсем» И, хочешь настоящую правду? Ты — своеобразная экзотика, ну, там старшеклассник и всё в таком духе. А ещё ты настолько эмоционально нестабилен, что не разбираешься во всех тонкостях взрослой жизни. — В каких же, Ярослава Олеговна? В таких, что во взрослой жизни считается нормой встречаться одновременно и с отцом и с сыном? Считается нормой всё скрывать, и каждую ебаную минуту напрягаться от страха раскрытия? Или нормой считается ваше сучье поведение и тупое оправдание в стиле запу-уталась? Скажите мне, Ярослава Олеговна, просто скажите это и всё, простому школьнику, сделавшему вас женским идеалом и мишенью подростковых гормонов. Просто скажите это молодому парню, которого вы так неебически лестно назвали «экзотикой». Скажите мне, почему вы такая шалава, Ярослава Олеговна, такая до пизды лживая шлюха? — Пошёл к чёрту. Говорит Яра вывернутыми наизнанку внутренностями.