***
Утром, когда Северус проснулся, дома не оказалось не только Дамблдора, но и Тома, который оставил записку: «Прости, дорогой, не хотел тебя будить, ты так крепко спал. У меня обычный рабочий день. Вернусь даже раньше — не забудь, что вечером нас ждет Бах». Спросонья Северус не сразу вспомнил, кто такой Бах и почему он их ждет, но потом рассмеялся. Он позавтракал, попросил Хука привести в порядок фиолетовую мантию и отправился в Академию узнавать расписание экзаменов, а потом вернулся домой и занялся зельем для девочки, прерываясь только на еду — и то потому, что Хук напоминал. Том вернулся, как и обещал, рано — еще до чая, сообщил, что в аврорате продолжается расследование инцидента с Брауном, да еще и Шервуда временно отстранили до выяснения некоторых обстоятельств — это инициировал непосредственно Министр. Но отдел Тома не трогали, только лично с него еще раз сняли подробные показания про злополучный день. Шеф был спокоен и даже весел, так что и Северус не нервничал — по этому поводу, по крайней мере. Но ведь им предстояло показаться вместе на концерте, и слегка беспокоила перспектива нарваться на журналистов. Выпив чаю и немного отдохнув, оба стали собираться. В таком месте, как концертный зал, Северус не был ни разу в жизни — разве только видел в каком-то фильме, как выглядит изнутри оперный театр. Он решил обновить подаренные ко дню рождения запонки и подобрал к ним подходящую фибулу для мантии. Только он облачился в сорочку и брюки, как внезапно вспомнил, что в магловском фильме все мужчины в опере были в черных фраках — магловские фильмы Северус любил и старался на каникулах выкроить деньги хоть на один поход в старенький кинотеатр. Он нацепил очки, выскочил из спальни и бросился к Тому. Тот как раз повязывал галстук перед зеркалом. — Что случилось? — с улыбкой посмотрел он в зеркало на Северуса. — Хотел спросить, можно ли надеть фиолетовую мантию? — Кто ж тебе запретит? — не понял Том. — Ну, цвет… — замялся Северус. — В чем маги ходят на концерты, я же не знаю. — Можно любой цвет, не переживай. — Отлично! Они встретились вновь уже внизу. На шефе была синяя мантия, которая добавляла яркости его серо-голубым глазам. — У нас ложа, так что придут и Киаран с Томазо, — сообщил Том. — Томми не слишком мал для концертов? — засомневался Северус, понимая, тем не менее, что ребенка на попечении эльфов вряд ли удалось бы оставить дома, когда вся семья идет смотреть на выступление мамы. — Убаюкаем, если что. А дома он слушает игру Динеллы очень внимательно. — Мы вместе на концерт отправимся или встретимся уже в зале? — Да, встретимся на месте. Возьми с собой пару галеонов — Баховское общество обычно устраивает благотворительные концерты. Собственно, где располагается концертный зал, Северус знал — в магическом Чизике. Само здание он всякий раз видел, когда посещал Академию. Магический Чизик существовал всего ничего — каких-то сто пятьдесят лет, а концертный зал — и того меньше, но построили его в барочном духе. Видимо, внутри он выглядел примерно так же. Они, к удивлению Северуса, не стали надевать уличные мантии, аппарировали прямо в огромный вестибюль. Пышно, богато, что и говорить, но не аляповато, со вкусом, отметил Северус про себя. Поднявшись по широкой лестнице, устланной классической дорожкой, они направились по коридору прямиком к своей ложе. Северус ожидал увидеть там Киарана с сыном, но их еще не было. Они заняли свои места, Том достал палочку и заставил ножки одного из кресел вырасти, а подлокотники сомкнуться, как у детского стульчика. Тот, кому это кресло предназначалось, скоро вбежал в ложу, бодро топая ножками, следом зашел Киаран. «Красавчик», — в который раз подумал Северус. В руках Киаран держал огромный букет роз. — Привет, пап. Добрый вечер, Северус. — Добрый вечер, — отозвался тот, тютюшкая Томми осторожно, чтобы тот не запищал на весь зал. — Привет, — пробормотал шеф, — черт возьми, про цветы я забыл. — Полно, пап, ты же со службы. Хорошо еще, что вообще вырвался — для Динеллы это лучше цветов. Томми перебрался на руки к деду, расцеловал, а потом с удовольствием занял место на своем «троне». И как раз вовремя — раздались аплодисменты в честь музыкантов, выходящих на сцену. Но рояля на ней не было, зато стоял клавесин. — А когда… — начал было Северус, но тут по залу разлетелись программки, и одна легла ему на колени. Судя по ней, Эдуардина играла во втором отделении, а в первом под аккомпанемент камерного оркестра исполнялись арии из кантат. — Что такое кантата? — шепотом спросил Северус у шефа. — Если по-простому, это как опера, только маленькая, и можно исполнять без декораций, — пояснил тот. Шеф в программку не смотрел — наверное, мог бы определить произведение по первым тактам. Северус честно пытался полюбить классическую музыку, но пока что больше терпел — с его точки зрения, она вызывала слишком много лишних эмоций. Аплодисменты раздались вторично: на сцену вышел дирижер и худенькая дама в черной мантии — певица, видимо. «Seufzer, Tränen, Kummer»*, — прочел глазами Северус. Ему это ровным счетом ничего не говорило. Зазвучала печальная музыка, дама запела тонким голосом, весьма жалостливо. Нет, голос был приятный, даже очень. Северус заглянул в программку и прочел, что певица-то была профессиональной. Ради интереса он принялся изучать имена певцов и сведения о них и выяснил, что сегодня выступали и любители, члены общества, и приглашенные «звезды». Возле имени «Эдуардина Реддл» значилось, что пианистка окончила консерваторию. Следовательно, относилась к профессионалам. Певица закончила выступление, ее наградили сердечными аплодисментами, следом последовала другая ария, не менее печальная. Северус покосился на шефа: тот сидел с самым довольным видом, Киаран — примерно с таким же, даже Томми слушал внимательно. Северус почувствовал себя полным профаном. Впрочем, он быстро нашел себе занятие: продолжил обдумывать проблему зелья для той девочки со Слизерина и благополучно пережил еще пять номеров. Наконец со сцены зазвучало нечто веселое. «Ei! wie schmeckt der Kaffee süße»**, — прочел Северус. — Кофе? — шепнул он, подергав шефа за рукав. — Угу, — отозвался тот, — пошли светские арии. «Кофейная кантата» — веселая история про юную кофеманку. Северус для разнообразия решил послушать. А что, милая песенка. Северус подумал даже, а не придать ли зелью запах кофе — в Хогвартсе его к столу подавали, но сразу отказался от этой мысли. От ребенка не может постоянно так пахнуть. Но ария ему понравилась. Он даже вполне искренне похлопал певице, когда та закончила выступление. Последняя ария перед антрактом. Наконец-то. Томми уже посапывал в кресле — вот счастливец! На сцену вышла потрясающая блондинка в лазурной мантии. Зазвучали первые такты, запели флейты, шеф вдруг беспокойно заерзал в кресле, а потом замер. Северус посмотрел название («Schafe können sicher weiden»***), послушал немного — мило, даже очень, темп бы слегка побыстрее, а то ведь уснуть можно. Покосился на шефа, а у того по щеке текла, что называется, скупая мужская слеза. Северусу стало не по себе. Он никогда не считал себя излишне эмоциональным, умел не просто показывать, но и сохранять хладнокровие почти в любой ситуации и считал это правильным. Но, выходит, настоящий мужчина должен реагировать иначе? Он прикрыл глаза и попробовал почувствовать что-то... возвышенное? Но как ни старался, ничего не выходило, только мысли о зелье лезли в голову. «Можно заменить запах на, к примеру, клубнику или малину. А чтобы никто не удивлялся, сделать еще конфет с такой же отдушкой, да побольше, чтобы угощала всех и дети знали — она любит подобные конфеты, потому от нее так и пахнет... Тьфу, о музыке же думать собирался...» — подосадовал на себя Северус. — Пап? — послышался шепот Киарана. — Твоя бабушка очень ее любила, — шепнул в ответ шеф. Ну, это хотя бы понятно. Северус слегка расслабился и стал обдумывать состав зелья более подробно. Ария, по счастью, оказалась длинной, но вот бурные аплодисменты грубо вырвали Северуса из задумчивости. Даже бедняжка Томми проснулся. — Устал, котенок? — спросил шеф. — Неть, — ответил малыш, — мама скойо? — После перерыва. В ложу внезапно вошел эльф с коробкой для пожертвований. Все дружно опустили в нее по два галеона, а затем в ложе материализовались столик и меню. Зрители в партере же заказывали напитки у эльфов. — Разве на концертах бывает такой длинный антракт? — удивился Северус. — У нас по старинке, — усмехнулся шеф. — Заказывай что хочешь. За это отдельно не платят, все входит во внесенные два галеона. Северус выбрал молочный коктейль и печенье. Томми захотел того же самого. Шеф с сыном взяли по бокалу шампанского. Выпив коктейль и съев печенье, Томми запросился в туалет, так что Северус остался с шефом наедине. — Когда у тебя экзамен-то? — спросил тот. — Завтра с утра, — ответил Северус. — Я быстро сдам — и домой. Успею сделать зелье для той девочки... если оно сразу получится, конечно. — Хорошо. Спасибо, что мужественно составил мне компанию на вечер, — улыбнулся Том. — Осталось выдержать короткое второе отделение. — Да нет, ну что ты... на самом деле я готов ходить повсюду, музыка мне совершенно не мешает! — горячо отозвался Северус. Шеф тут схватил его за руку и засмеялся. — Ох, мой дорогой! «Что-то я не то брякнул», — понял Северус. На сцене меж тем эльфы убрали клавесин и поставили рояль. Раздался мелодичный перезвон, зрители стали возвращаться на свои места, вот и Томми уселся на «трон». Киаран шепотом призывал сына не шуметь при виде «мамочки». Под аплодисменты вышли музыканты, затем и та, ради кого они, собственно, пришли на концерт, — в сопровождении дирижера. Выглядела Эдуардина… да, вот теперь точно сногсшибательно. Под распахнутой алой мантией на ней было надето такого же цвета облегающее платье — пока что она могла себе такое позволить. — Bella donna! — улыбнулся шеф сыну. Надо же, у того аж глаза горели — так смотрел на жену. «Ишь, темперамент», — хмыкнул про себя Северус. Ладно, Эдуардину он готов был послушать внимательно. Вот она села за рояль, дирижер взмахнул палочкой… **** При первых тактах Северус вдруг почувствовал, что ему не приходится прикладывать усилий, чтобы слушать это. Музыка оказалась неожиданно… умной, он бы сказал. Он вдруг ощутил и некую гармонию, как будто перед ним разворачивался рецепт сложного зелья, где компоненты дополняли друг друга. Подавшись вперед, он оперся о барьер ложи, не отрывая взгляд от сцены. После первой части он на секунду отвлекся, услышав, как Киаран просит сына пока не хлопать в ладоши, потому что это надо делать в самом конце, когда мамочка встанет. Вторая часть началась, как сначала показалось Северусу, немного жутковато — басовитые переливы струнных напоминали сгустившиеся тучи. Потом зазвучал рояль — капли, капли, бесконечные капли застучали, трели почему-то заставляли лицо слегка подергиваться, но потом пришло спокойствие и понимание, казалось, что еще немного — и откроется некая тайна. «У шефа есть такая пластинка или нет? — подумал Северус. — Надо послушать еще раз». Вторая часть была длинная, и он почти с головой ушел в музыку, так что когда зазвучала бравурная третья, он даже вздрогнул. От сцены пошли такие волны энергии, что дух захватило. И они рождались из-под пальцев милой, домашней Эдуардины, «мамочки», собственноручно варящей супы «красавчику» мужу и кашки — сыну. Северус поспешно поставил локоть на барьер ложи и оперся предательски задрожавшим подбородком о ладонь, принимая нарочито задумчивый вид. Финал «вынес» его окончательно, и он так хлопал, что чуть ладони себе не отбил. Шеф рядом с ним крикнул «браво!», Томми смешно пищал. Эдуардина, кланяясь, посмотрела на их ложу и послала воздушный поцелуй. Киаран магией отправил ей в руки букет роз. — Понравилось? — спросил шеф, когда овации смолкли, на сцене эльфы принялись убирать пюпитры, а зрители потянулись кто к выходу, а кто — за кулисы, поздравлять друзей и знакомых с удачным выступлением. — Очень! — ответил Северус. — Пап, мы с Томми за кулисы пойдем. — Конечно, дорогой. Пока, котенок! — Том поцеловал внука. — Доброй ночи, Северус, — улыбнулся Киаран, довольный по самый уши. — Доброй ночи. Северус попрощался и с Томми, уставшим, но счастливым, что мамочка так «холосо» играла и ей все так громко хлопали. — Приходите к нам оба в субботу, — пригласил Киаран. — Придем, — кивнул Том. — Да? — он посмотрел на Северуса. — Канесьна плидете! — опередил ответ Северуса Томазо. Осталось только рассмеяться.***
На следующий день Северус отправился на экзамен, надеясь, что хотя он и пропустил все консультации, это не помешает сдать нормально. Ему было любопытно, вызывают ли в Академии студентов по алфавиту, как в школе, или каждый должен сам выбрать, войти в аудиторию первым или в числе последних. Впрочем, на первом курсе училось всего семеро студентов, так что Северус в любом случае успел бы домой еще до возвращения Тома со службы. Однако всех студентов впустили в аудиторию одновременно. В небольшом зале располагался стол, на котором в ряд стояло семь герметично закрытых котлов, рядом с каждым — штатив, пробирки и склянки, спиртовка, перчатки. Вдоль стола со стороны преподавателей выстроились флаконы, заполненные разноцветными жидкостями. Снейп понял, что как минимум одним из заданий станет определение состава зелья, и вздохнул про себя — это даже слишком просто. — Не волнуйтесь, молодые люди,— улыбнулся студентам мистер Томпсон, преподававший на курсе Усовершенствования и желавший, между прочим, стать куратором Северуса. — Экзамен пройдет в такой форме: вы выходите, вытягиваете билет. Первый вопрос теоретический — вот, держите свитки, теорию сдаем письменно, все пишем одновременно, у вас пятнадцать минут. После этого кладете свитки на стол и выходите в коридор. Вторая часть практическая, вам предстоит определить зелье и назвать его состав. Для этого будете входить по очереди. Все понятно? Кто первый? После секундной паузы Северус прошел к столу и остановился перед комиссией. — Северус Снейп. — Тяните билет, мистер Снейп, — кивнул председательствующий на экзамене глава Академии профессор Климт. — Не волнуйтесь. Климт — очень уважаемый, почтенный волшебник, легендарный зельевар, создавший огромное число авторских зелий, — вырастил за последний век бессчетное число мастеров. Впрочем, он давно не брал индивидуальных учеников, лишь изредка читал лекции всему потоку да занимался административной работой. Северус пожал плечами (волноваться? о чем?), протянул руку и взял билет. — Билет номер один. Могу я отвечать без подготовки? — Не можете, — хмыкнул профессор Клодий, сидевший слева от председателя. — Вам же сказали — теорию письменно. У вас есть пятнадцать минут, идите, пишите. Следующий, подходите. Ну, не робейте, господа будущие коллеги. Северус не стал следить, в какой последовательности соученики вытянут билеты, сел за первый стол, открыл чернильницу и начал заполнять свиток. Все оказалось таким простым, что казалось даже скучноватым. — Пятнадцать минут истекли. Сдаем работы, выходим из аудитории. Кто остается сдавать практику первым? Вы, мистер Снейп? — поинтересовался Клодий. — Могу я, — кивнул Северус. Однокурсники вышли, а он подошел к столу с котлами. — Что ж... теорию вы знаете, — кивнул между тем Климт, бросив быстрый взгляд на свиток и передавая его Томпсону, Клодию и еще двоим преподавателям. — Открывайте любой котел; говорю сразу, что токсичных зелий тут нет. Ваша задача определить зелье и назвать его состав. — Я понял, господин ректор. — Приступайте. Северус, решив не выбирать, надел перчатки, лежащие рядом с первым слева котлом, осторожно снял тяжелую крышку. Окинул содержимое взглядом, слегка нахмурился, стянул перчатку с правой руки и провел рукой над котлом: раз, второй, третий. Преподаватели за столом перестали перешептываться и уставились на своего студента. — Это противорвотное, — уверенно сказал Снейп, — тот его вариант, который дают, когда рвота вызвана не магией, а естественными причинами вроде обжорства или высокой температуры. Состав: морская вода, листья перечной мяты, крылатки тополя, слизь розовой жабы, стебель бамбука. Рецепт: изрядное количество листьев перечной мяты сложить в котел, примять пестиком. Залить морской водой, добавить измельченные крылатки тополя так, чтобы консистенция содержимого стала плотной. Перемешать по часовой. Добавить слизь розовой жабы, три грамма на котел. Вставить в котел стебель бамбука, чтобы он стал своеобразным стержнем, котел плотно закрыть крышкой. Взмахнуть палочкой слева направо буквой Z, заклинание обычное — «Initium». Поставить котел на слабый огонь на сорок шесть минут. Профильтровать напиток через марлю, отжав листья. Получившимся экстрактом можно остановить рвоту, — оттарабанил Снейп на одном дыхании. Повисло молчание. — Кто вас научил приему «рука над котлом»? — спросил наконец Климт. — Никто, сэр, но я видел, как профессор Слизнорт так делал, и решил, отчего бы не попробовать? Профессор Томпсон наклонился к уху председателя комиссии и что-то ему прошептал. Впрочем, Климт секретничать не собирался. — Да понял я, кто это. У меня пока склероза нет, семь фамилий я уж точно могу запомнить. А про мистера Снейпа две недели писали все газеты. Молодой человек, — снова обратился старик к Северусу, — вы хотите сказать, что просто так попробовали и у вас получилось определить рукой состав зелья? — Состав — нет, — признался Северус, — состав и рецепт я просто помню. Я могу определить лишь само зелье, и то если я его знаю. Но я знаю много зелий. И, конечно, я пробовал не один раз, пока у меня не получилось. Но когда понял, в чем дело, то это оказалось совсем не сложно. Я просто произношу про себя... — Стоп! — резко остановил Северуса Климт. — Это заклинание не произносят вслух. У каждого зельевара, кто владеет этим приемом, конечно, своя формулировка, оглашать ее не следует. Мы учим такому на последнем курсе. Поздравляю, коллега, вы только что сдали выпускной экзамен из Академии. — Вы хотите меня отчислить? — перепугался Северус. — Я могу определить традиционным способом, сэр, никаких проблем! Я не знал, что так нельзя. Сейчас! Тем более мне кажется, что в этом зелье слегка нарушена рецептура... Сейчас-сейчас, я определю, в чем дело. Он лихорадочно натянул перчатку, закрепил пробирку на штативе, пипеткой набрал туда зелье из котла, окинув взглядом шеренгу флаконов, выбрал тот, в котором плескалась темно-красная жидкость, откупорил, добавил в пробирку пять капель. Закрыл флакон и заткнул пробирку притертой пробкой, потряс. Зелье «расслоилось». — Судя по всему, сэр, что-то не то с морской водой. Могу допустить, что это пресная вода, в которую добавили нужное количество морской соли. Слои обозначают... — Не надо, — махнул рукой Климт. — И так все понятно. — Но я хочу учиться, сэр, — взмолился Снейп, чувствуя, что по вискам у него потек холодный пот, — я еще многого не знаю. Я пропустил две недели, потому что... — Я заседаю в Визенгамоте гораздо дольше, чем вы живете на свете, юноша. Успокойтесь, никто вас не собирается отчислять, тут нет идиотов. Кто намечен в кураторы мистеру Снейпу на второй семестр? — Я, — тут же отозвался Томпсон. — Мистер Снейп проявляет в моем предмете особые успехи. — Не сомневаюсь. Но должен вас огорчить, Томпсон. Я сам возьму этого студента. Мистер Снейп, я жду вас завтра в полдень у себя в кабинете. — Климт удовлетворенно кивнул. — Идите. Вы сдали экзамен. Дальше будет труднее. — Да, профессор. Спасибо, сэр. Ошарашенный, Северус вышел из аудитории, кивнул однокурсникам и отправился домой, не дожидаясь, пока сдадут другие.***
— Уважаемый мистер Реддл, по возможности жду вас сегодня, начиная с четырех пополудни в моем кабинете в Академии Зельеварения для крайне важного приватного разговора. Леон Климт. P.S. С вашим помощником все в порядке. Том сидел в своем кабинете в отделе аврората и смотрел на стоящего на задних лапах серебристо светящегося медведя, который деловито сообщал ему все это старческим, но вполне еще звучным голосом, смешно жестикулируя передними лапами. Ну, в четыре-то Том не мог покинуть аврорат. Хотя особых происшествий не наблюдалось, но люди из отдела внутренних расследований шныряли по всему этажу, так что получилось освободиться лишь около шести. Прежде чем отправиться в Академию, Том заглянул в зеркальце. — Привет, не отвлекаю? — спросил он. В отражении Северус быстро нацепил очки и посмотрел на него. — Нет, я не в лаборатории. — Я немного задержусь. Если сильно проголодаешься, ужинай без меня, не жди. — Что-то случилось? — Ничего не случилось, — улыбнулся Том, — не волнуйся. Вернусь — все расскажу. Про заслуги и достижения ректора Климта Том, разумеется, знал и вошел в кабинет не без внутреннего трепета, будто одиннадцатилетка на свой первый урок в Хогвартсе. — Присаживайтесь, молодой человек, — кивнул Тому на стул старый зельевар. — Что с ним? — вырвалось невольно. — Я же вам через патронуса передал, что все в порядке, — ворчливо отозвался Климт, но, взглянув на гостя, слегка подобрел: — Мистер Снейп благополучно сдал экзамен, н-да… Я вам все объясню, мистер Реддл, но сначала взгляните, как это происходило. И старик кивнул на стоящий на столе думоотвод. Когда дверь аудитории за выходящим Северусом закрылась и Тома «выкинуло» из воспоминания, он слегка настороженно посмотрел на главу Академии, едва не поймав его взгляд, и поспешно отвел глаза. Никакого криминала он, в общем-то, не увидел, и у него создалось впечатление, что мистер Климт вызвал его в свой кабинет в качестве «родителя» студента-отличника, чтобы похвалить того, но это выглядело как-то нелепо. — Я рад, что Северус обрел такого куратора, — сказал он осторожно. — Сейчас объясню, — произнес Климт. — Я уже более полувека заседаю в Визенгамоте, молодой человек. И, конечно, находился там девятого числа. Из показаний мистера Снейпа я сделал вывод, что все, происходящее с ним, непременно в ближайшем же будущем станет известно вам. Я правильно понимаю? — Да, — кивнул Том. — Так и есть. — Я не хочу ставить мальчика в неловкое положение. Дело в том, что, занимаясь с ним, я вынужден буду рассказать ему то, чего не изучают в школе, о чем, в общем-то, не принято говорить «вне гильдии»… Что вы вообще знаете о зельеварении, мистер Реддл? — Я? — кашлянул Том. — Ну, в силу своей профессии кое-что, конечно, знаю. Но, к примеру, составов зелий, кроме самых простых и нескольких очень специфических, не помню. — Представьте себе, что вам дадут рецепт зелья и все, что нужно для его приготовления. Вы понимаете, что сваренное вами зелье будет отличаться от того, которое сварит ваш помощник? — Знаю из опыта, и это не секрет. Даже одни и те же зелья, сваренные разными профессиональными зельеварами, отличаются. Объяснение этому наверняка есть. Но это, как я понимаю, и есть «секрет гильдии»? — Вот именно. И поэтому, прежде чем я поясню, что к чему, хочу попросить вас… именно попросить — речь не идет ни о каких обетах или клятвах — просто как порядочного человека: то, что я объясню вам, и, главное, то, что я буду потом объяснять мистеру Снейпу, а вы увидите во время ваших сеансов, не касается никого, кроме нас с мистером Снейпом. Это не должно быть разглашено, записано или… — Я понял, профессор Климт. Я обещаю, что, если это не угрожает безопасности магов, маглов и государства, от меня никто ничего не узнает. — Хорошо. Как у вас самого в школе было с зельеварением? — Ну… сварить по рецепту зелье могу, как любой, кто в принципе хорошо учился. Но рецепты… — Вы не помните, я уже понял. Ну, слушайте. Суть моей профессии состоит в том, что состав и мощность зелий подвязаны на ассоциации и силу веры самого зельевара в ожидаемый эффект. То есть, придумывая новое зелье или повторяя старое, мастер вкладывает в рецепт сложный комплекс ассоциаций, организованных между собой в особом порядке и привязанных к ингредиентам. В общеупотребительных рецептах эти ассоциации исподволь расшифрованы в сопроводительном тексте, вроде «сюда надо положить семена подсолнечника для связи с положением солнца, потому что этот цветок следит за ним». Пока понятно? — Разумеется. — Уникальные зелья нельзя сделать по конкретной рецептуре без абсолютной веры в рецепт или без своих ассоциаций, подвязанных на те же ингредиенты… ну, или без понимания чужих. Здесь есть простор для «объяснения рецепта» через свои внутренние ассоциации. Вопросы? — Нет-нет, все ясно. — Очень хорошо, молодой человек. Мастерство в нашей профессии во многом заключается в точном времени, дозировке и соблюдении процесса, где все рассчитывается по формулам. Однако это важно только для зельевара-ремесленника, коих большинство. А дальше — самое главное. Возможности зельевара, как любого мага, ограничены его личной силой, позволяющей тонко реорганизовать материю, но еще больше — дисциплиной ума и способностью мыслить нестандартно. Для зельевара-творца куда важнее умение мыслить абстрактно и увязывать между собой слабо связанные понятия. Это чем-то похоже на поэзию: требуется талант, а еще начитанность, личный опыт и широкий кругозор. — Погодите, сэр, — сказал Том, — вы хотите сказать, что существующие широко известные зелья работают потому, что держатся на вере новых зельеваров в знания и умения старых? — Именно,— кивнул Климт. — По этой же причине, кстати, зельеварение проще всего преподается авторитарно, как Слизнортом в Хогвартсе, например. — После вашего рассказа на меня не перестанут действовать зелья? — слегка нервно уточнил Том. — Нет, можете не переживать. Вера или неверие того, кто использует зелье, на результат никак не влияет. Зелье — концентрат из энергии, организованной и пропущенной через себя зельеваром. Даже если он сам перестал «верить» в свой рецепт или внезапно, ну… потерял память, старое зелье, сделанное до этого момента, все равно сработает. — Забавно, — протянул Том. — Ну, я хочу сказать… хотя мы никогда не обсуждали с моим помощником ничего, касающегося этой области знаний, думаю, кое о чем он догадывается. — Наверняка, поэтому ему так хорошо даются Усовершенствования. Знание о том, как устроено зельеварение, на самом деле не такой уж огромный секрет, — вздохнул Климт, — но в Хогвартсе, естественно, об этом никому не говорят. Да и в Академии… Правда состоит в том, что люди, которым это знание реально нужно, рождаются не так уж и часто. Кроме того, сфера наша вынужденно консервативна, зелий уже придумано столько, что гораздо важнее сохранить рецепты рабочими, чем изобретать новые. Обычному зельевару не нужны никакие сомнения в старых рецептах, это даже опасно — история знает случаи, когда мастера теряли средства к существованию, разучившись делать даже те зелья, которые умели варить еще со школы. Последствия могут быть необратимы. Кроме того, местные трапперы, которые поколениями добывают, к примеру, рог двурога, тоже не скажут спасибо за крушение их бизнеса. Никому из них особо не надо, чтобы редкие и ценные, допустим, когти кикиморы заменили на цветы ноготки. К слову, некоторые ингредиенты, которые употребляют в своих творениях большие мастера, вообще не существуют в природе. Но для тех, кто пытается повторить зелье, могут работать на чистой вере. То есть обычный ремесленник с дипломом купит в магазине для зельеваров «толченый зуб летучего пурпурника» и будет уверен, что это он, а фактически приобретет порошок из зуба… допустим, коровы. Некоторые такие ингредиенты являются авторской подписью мастера и мешают повторять его зелья, потому что неясно, что это такое, где его берут, а главное, какая мысль стояла за этим ингредиентом у автора. — Я понял, мистер Климт. Мой помощник… — Прием «рука над котлом» — перебил Климт, — впервые описан свидетелями его применения около шести столетий назад. Его автор, судя по всему, Рей МакМагон. Был такой выдающийся зельевар. Его современники часто наблюдали за тем, как он определял зелья таким образом. Кстати, распознать их состав он тоже не мог, как и ваш ассистент, считалось, что рукой этого не сделать. Свой секрет он никому не передал, и только полтора века назад я лично «открыл» этот прием заново. С тех пор несколько десятков зельеваров освоили его в нашей Академии, так что не могу сказать, что это совсем уж уникальное умение. Но мистер Снейп понял, как это сделать, самостоятельно. Это редкий талант, это зельевар-творец. — Спасибо, что взяли его под свое крыло. Надеюсь, вы дадите Северусу все нужные знания, и они не повредят его таланту, а, напротив, помогут стать настоящим мастером. — Я даже научу его определять таким образом составы незнакомых ему зелий. Знаете, почему профессор Слизнорт не приближал к себе вашего будущего ассистента? — Честно говоря, не понимаю этого и никогда не понимал. Получить в свои руки такой алмаз… — Гораций дал Северусу Снейпу превосходную характеристику, мистер Реддл. Но он осознавал, насколько крупный это, как вы говорите, алмаз, и не был уверен, что сможет сам его, так сказать, огранить. Мне сто семьдесят лет, молодой человек. Из моих рук вышел не один бриллиант, но я не могу отказать себе в удовольствии огранить такой великолепный кристалл. Да, хорошее сравнение… И еще кое-что… — Да, профессор? — Я вызвал мистера Снейпа на завтра. Я предложу ему свободное посещение по согласованному со мной индивидуальному расписанию. Не удивляйтесь. Конечно, он может ходить хоть на все лекции подряд и присутствовать на всех практикумах, если захочет. Но он не будет обязан это делать, и никто не накажет его за пропуск занятий. Разумеется, программу он все равно обязан будет освоить, я позабочусь об этом. Я строгий куратор. — Вы даже не представляете, как я благодарен вам, профессор Климт. — Мне не нравятся мысли, которые пришли мне в голову, когда я читал газеты, кричавшие о вашем деле, и то, что я увидел на слушании, понравилось мне еще меньше. Мистеру Снейпу, вероятно, понадобится много времени и сил для работы с вами. Я даю ему такую возможность. Но и вы, прошу вас, не забывайте о его призвании, мистер Реддл. Том хотел было уточнить, что за неприятные мысли посещали старого зельевара, но не решился. Он поспешил домой. Северус уже ждал его в гостиной и до сих пор не ужинал, о чем успел шепнуть в прихожей Хук. — Ну что? — улыбнулся Том, раскрывая объятия. — Поздравляю тебя с успехом! Северус поправил очки, которые при объятии слегка сползли на бок. — Спасибо. И приятно, что ты так уверен в моем успехе. Уже за столом Том как бы между прочим сказал: — В воскресенье отправимся с тобой в гости к Альбусу. — В школу? — уточнил Северус слегка дрогнувшим голосом. — В школу, — кивнул Том. — Альбус прислал официальное приглашение. — Отлично. Зелье для девочки будет готово уже завтра утром. Как раз в воскресенье и отнесем. И, если ты не возражешь, я бы там в лес сходил на часок. Мне кое-что найти бы не помешало. Хорошо? — Господи, почему я вдруг стану возражать? — удивился Том. — Ну и славно. А в субботу мы... в гости? Или ты один? — В гости, и, разумеется, вдвоем. — Я просто думаю: может, Киаран из вежливости обоих позвал? — засомневался Северус. — В принципе-то, я ему зачем? То есть, я хочу сказать, ты смотри сам, но если что — я совершенно не обижусь. — Киаран, конечно, у меня мальчик воспитанный, — усмехнулся Том, — но не до такой степени, чтобы звать в гости человека, который был бы ему неприятен. — Ну, любить меня у него тоже особых поводов нет. Ну хорошо, хорошо, как скажешь, так и сделаем. Я с Томми с радостью поиграю. Вот он мне точно всегда радуется, это так странно... На самом деле никаких детей, кроме него, я совершенно не люблю, что бы там директор ни говорил.***
В пятницу Северус побывал у профессора Климта, вернулся воодушевленный, тем более что накануне Том рассказал ему, зачем его самого приглашал старый профессор и о чем они говорили. В предвкушении воскресного посещения школы он и в гости к Киарану пошел в самом лучшем расположении духа. Динелла немного нервничала после концерта, раза три спросила, точно ли им понравилось, несмотря на отличные рецензии в магической прессе на мероприятие в целом и ее выступление в частности. Но услышав от Северуса, что именно ее выступление ему и понравилось и что музыка звучала интеллектуально, успокоилась. Вечер прошел замечательно: после ужина Том беседовал с сыном о его работе, Динелла объясняла Северусу принципы построения фуги, что его очень заинтересовало. Слыша краем уха их разговор и вспоминая беседу с профессором Климтом, Том думал, что, возможно, и в математически точно выверенной музыке Баха Северус сможет найти некоторое вдохновение для работы. Томми, разумеется, не остался без внимания взрослых и уж тем более любимого дяди Северуса. В воскресенье после завтрака аппарировали сначала в Хогсмид, оттуда добрались до школы на метлах, одолжив их у Розмерты. Школьный завхоз встретил Тома с Северусом в холле, принял уличные мантии и сообщил, что директор ждет у себя в кабинете. Горгулью отодвигал самый банальный, но очень значимый для Северуса пароль — «Лимонный пирог». «Как ты думаешь, Том, это намек?» — «Вполне возможно». — Вот и вы, мальчики! Добро пожаловать домой, — приветствовал их хозяин кабинета. — Альбус! — Том обнялся с директором. Северус наверняка ждал, что ему просто протянут руку, но Альбус не постеснялся обнять и его, чем слегка смутил. — Я тут... вот... зелье... — поскорее забормотал Северус, доставая из мешочка флакон и сверток. — Для той девочки. Удалось сделать с запахом клубники. И вот, я сделал на всякий случай: карамель с тем же запахом и вкусом: если она будет есть эти конфеты и угощать ими других, то запах никого не удивит. — Очень предусмотрительно. Отличная идея, просто великолепная. Спасибо, дружок. Том, мы с тобой оба, я думаю, можем гордиться нашим Северусом, а? — Конечно! — с чувством ответил Том. — Давайте-ка к огню, — пригласил Дамблдор. — Как добрались? Холодно там за окошком, правда? — Да мы и не успели понять, холодно или нет, — ответил Том, усаживаясь с Северусом на диван. — В деревню аппарировали, а лететь тут недалеко. — А я вот, грешным делом, глядя на погоду эту, думаю кое о чем... в ближайшее время, молодые люди, мне придется бывать в Лондоне часто. Не сделать ли нам постоянный портал прямо отсюда, — обвел Дамблдор рукой кабинет, — и в вашу замечательную библиотеку? Простите, кабинет, она же теперь ваш кабинет. А? Я, вы оба, ну и, если вы не против, Минерва. Остальные только по договоренности и в сопровождении кого-то из нас. — Так это замечательная мысль! — обрадовался Том. — Да, Северус? — Еще бы! Только... а разве в школе такое возможно? — Ну, директору все возможно. Вот станешь лет через пятьдесят директором школы и тоже будешь куда угодно порталы прокладывать, — пошутил Дамблдор. — Не рановато ли — через пятьдесят лет-то? — упрекнул Том. — Да ему через пятьдесят лет уже семьдесят будет! — засмеялся Дамблдор. — Профессор, — взмолился Северус, краснея, — можно я до Запретного Леса дойду? Мне там надо бы найти кое-что... для одного зелья. А вы тут пока без меня надо мной пошутите. — Да я разве шучу, голубчик? А в Лес — конечно, да что уж, милый мой, ты вырос, можешь разрешения у старика не спрашивать. — Ну, стану директором через пятьдесят лет, тогда, возможно, не буду вас спрашивать. Хотя не уверен. Спасибо, профессор. Я вернусь примерно через час. С этими словами Северус покинул кабинет. — Значит, стоило мне уйти спать, и ты подарил ему зеркало? — тут же повернулся Альбус к Тому. — Да, — кивнул тот, поняв, что, обнимая Северуса, директор считал как минимум то, что было «на поверхности». — Когда успел купить-то? Неужели еще до Рождества такой подарок планировал? — Задолго до Рождества, — признался Том со вздохом. — За несколько лет, если честно. Они у меня давно лежали, хотел когда-то на годовщину свадьбы Моргейн подарить, но даже настроить не успел. Директор покивал, наполняя бокалы эльфийским, и протянул один Тому. — Что слышно в аврорате? — сменил он тему. — Расследование идет, — пожал Том плечами, принимая бокал и салютуя директору. — Нас, как вы понимаете, в подробности не посвящают, но Шервуд все еще не вернулся к исполнению своих обязанностей, вместо него работает заместитель. — Шервуд явно находился под чьим-то воздействием, — заметил Дамблдор, салютуя в ответ. — Собственно, меня просили заглянуть в его сознание, но Империо — такая вещь, что сложно заметить, когда именно было наложено заклятие, если его накладывал опытный в этом деле маг. Каких-то выходящих за рамки обычного контактов в сознании Шервуда я не заметил. Следовал однозначный вывод, что их просто не было. Дамблдор бы точно не пропустил. А еще это означало, что Империо накладывал кто-то из своих. — Как думаете, чем закончится расследование? — спросил Том, делая глоток. — Ну, непосредственного исполнителя, возможно, и вычислят. Вопрос в том, станут ли копать дальше, — пожал плечами Дамблдор. — А если вычислят, то успеют ли вообще призвать к ответу? И будет ли куда «дальше копать»? Моего отравителя вон вычислили быстро, да только получили в итоге свежий труп. Что-то готовится, Альбус, я это чувствую. Что-то масштабное. — Мне тоже так кажется, мой мальчик. Могу предположить, что единого лидера там нет. Или же он скорее идейный вдохновитель, находится в тени, не спешит заявить о себе в открытую. — И тем сложнее понять, кто эти люди и чего они, собственно, хотят, — кивнул Том. — С Гриндевальдом было определенно легче, — кивнул, усмехнувшись, Дамблдор. — Вот уж кто любил проповедовать! Но шутки в сторону. Том, какие у тебя предположения? Что готовится? — Что конкретно готовится, сказать пока не могу, но хорошо заметен магловский след. Увлечение оккультизмом и всякой паранормальщиной среди них усиливается. Причем иногда массовый интерес сосредоточен вокруг вполне реальных вещей: например, активизировалась шумиха вокруг келпи в озере Лох-Несс. Да, он существует, маглы иногда видят его, но все их фотографии — это, конечно, или подделки, или что-то невнятное. Наши светящиеся шары и следы от патронусов превратились у них в неопознанные летающие объекты. Прямо с ностальгией вспоминаешь о Средневековье, когда про патронусы думали, что это летят ангелы. Но это все, конечно, можно посчитать невинными увлечениями, если бы не общий настрой. Вспомните шестидесятые — они же все были устремлены в космос, фильмы снимали, мечтали о чем-то. И вдруг — мистика, ужасы, увлечение как бы магией. Даже если сделать скидку на общемировой кризис, выглядит все очень странно. Одни русские еще держатся как-то. — Кстати, а что там у них слышно? Вельяминов тебе пишет? — спросил Дамблдор. — Пишет изредка, — кивнул Том. — У них все тихо, но это и вполне понятно. Конечно, в их магловских журналах писали о Несси, а о морском змее раз даже напечатали в детской книжке о животных, но общее состояние умов у маглов по-прежнему находится в рамках рационализма. Начинаю думать, что иногда от коммунистической идеологии тоже есть польза. — Хочешь сказать, что русские маглы вообще не увлекаются паранормальными явлениями? — Увлекаются, конечно, но это не носит массовый характер. — А как же все эти babооshki, которые сидят по деревням и лечат травами и заговорами? — «Бабушки» иногда наши бабушки, — рассмеялся Том, — у русских еще силен авторитет народной магии. И если некая старая ведьма, не имеющая классического образования, сидит в своей деревне, потихоньку варит простейшие зелья и никому не вредит, то аврорат ее не трогает. И маглам трогать не дает. А за шарлатанками и мошенницами пусть следит магловская милиция. В любом случае, если у русских проклюнется что-то опасное, Вельяминов сообщит. — Допустим, — кивнул Дамблдор. — То есть ты считаешь, что есть круг магов, тайно практикующих темные искусства, которые зачем-то пытаются воздействовать на маглов? Но в чем конечный смысл? — Если бы я знал! Но мы не занимаемся маглами, которые читают свою эзотерическую литературу, пытаются заниматься ворожбой, опираясь на свои, магловские, источники. Психов у них хватает. Нам-то ведь пришлось иметь дело с попытками применения маглами реальных темных искусств. Конечно, ни один магл не сможет наложить порчу, опираясь на собственные внутренние ресурсы. Но есть и другие способы, когда за помощью прибегают к неким силам. А силам этим все равно, кто к ним обращается. И за тот год мы имели дело с двумя случаями, когда речь шла о подлинном вызове и подлинном подселении. — Точно маглы? — засомневался Дамблдор. — Может, неучтенные сквибы? — Точно маглы, — уверенно ответил Том, набивая трубку. — Разумеется, выяснить ничего не удалось? — Само собой. Это только темный маг может избежать платы по счетам, если его жертва вдруг избавится от «подселенца», и то придется попотеть. А что может сделать магл? Его сразу сожрут — и все. — Тогда я тем более не понимаю смысл такого рода акций, — нахмурился Дамблдор. — Я тоже. — Том закурил. — Но ведь перед нами стоит более осязаемая проблема, Альбус. «Орден», назовем его так, пытается закрепиться в Министерстве. Попытки пока что робкие, я бы сказал, но что-то им определенно нужно. Предположим, они рвутся к власти. Но ведь у нас, если можно так выразиться, парламентский способ правления. Чтобы протолкнуть свои идеи, о которых мы не имеем пока представления, они должны планомерно внедрять на ключевые посты нужных людей. И главное — в Визенгамот. Кроме наших ЧП, в Министерстве разве происходили какие-то внезапные перестановки, отставки? Дамблдор отрицательно покачал головой, наполняя опустевшие бокалы. — Если бы не твои маглы, не попытка отравить тебя в Италии, не это нелепое покушение на Брауна и изуверский способ избавиться от исполнителя, — заговорил он наконец, — я бы вообще решил, что кто-то просто подсиживает Шервуда и метит на его место. — От исполнителей, — поправил Том. — Да, уже система прослеживается, — согласился Дамблдор. — Заметьте: Роберт Коккер, который покушался на меня, работал в отделе по надзору за магловскими высокотехнологическими производствами, — напомнил Том. — Опять маглы. — Я бы не стал сразу проводить параллели. Возможно, они просто не нашли исполнителя в аврорате, а Коккера ведь включили в команду не случайно, а согласно его роду деятельности. Именно его удобнее всего было использовать — непосредственно с тобой он не работал, ты не обращал на него особого внимания. — А ведь занятно, что они меня недотравили, — заметил вдруг Том. — Что, не могли подобрать вещество более действенное или рассчитать нужную дозу? Достаточно было применить тот же аматоксин. Пытались напугать? Но это странно выглядит, ведь никаких угроз, никаких намеков я не получал, никаких требований мне не выдвигалось. А эта история с Брауном и последующим разбирательством? Так и хочется сказать: «Парни, вы хоть бы ручкой помахали, показали, кому мешаю-то». Может, это заговор темных магов-идиотов, Альбус? — Хочешь сказать, что история повторяется дважды? — усмехнулся Дамблдор. — Ну согласитесь, на фарс уж очень смахивает. — Хорошо, если так. Плохо, что Министерство не раскачать на полноценное расследование. — И что, они будут ждать, пока к ним в дверь не постучится новый Гриндевальд? — Том нервно запыхтел трубкой. — У меня лично на ближайшие лет десять были другие планы. — Да и у меня тоже, как ни странно, — хмыкнул Дамблдор. — Беда в том, что мы с тобой вдвоем мало что можем сделать. — Тогда надо… — Но тут Том осекся и посмотрел на многочисленные портреты директоров. — Не беспокойся, — Дамблдор правильно понял его взгляд, — директора молчат о том, что слышат в этой комнате. Впрочем, и о том, что слышат в других местах, где висят их портреты. Но этот кабинет для них в приоритете. — Хорошо. Хотя я вообще-то поздновато спохватился, — усмехнулся Том. — Не наглейте, молодой человек, — проворчали из некоторых рам. — Прошу прощения, господа. Альбус, если вдвоем мы мало что можем, нам нужны помощники, соратники, единомышленники, как еще назвать?.. — Да уж достаточно, голубчик. Останется только добавить «соучастники», — рассмеялся Дамблдор. — Ну, раз там действует орден, то и у нас будет. — Ты должен понимать, что, если появится новый Гриндевальд, сражаться с ним придется тебе, — покачал головой Дамблдор, не поверив в нарочито ироничный тон Тома. — Мне?! — А кому же? Ты после меня самый сильный маг Британии. И с годами станешь только сильнее. — Я бы не ставил вопрос о «годах», — решительно возразил Том. — Если уж действовать, так действовать и не ждать, пока, как говорят русские, «жареный петух клюнет в задницу». — Странная метафора. Впрочем, как и всё у русских. — Дамблдор посмотрел на насест, на котором дремал Фоукс. — Не назвать ли наш будущий кружок единомышленников «Орден Феникса», как ты думаешь? Том подумал, что метафора, предложенная Альбусом, не только странная, но и пугающая. Красивая, впрочем. — Отличное название. — Я знаю, что ты боишься, голубчик, — мягко произнес Дамблдор. — Думаешь, я не боялся? Еще как! Бояться нормально. Особенно когда есть что терять. — Какие наши первые шаги? — спросил Том. Дамблдор наполнил опустевшие бокалы. — Составим список людей, — ответил он, — которых мы бы могли привлечь в орден. Нам нужны свои люди в самых разных сферах, потому что пока что мы не владеем информацией, откуда именно ждать удара. Наши люди должны слушать, смотреть, анализировать. — У нас есть свой зельевар? — немного нерешительно произнес Том. — Ну, это само собой, — кивнул Дамблдор. — Даже два, нет? Конечно, Климт и по моим меркам старик, но я бы не списывал его со счетов. И я лично ему доверяю. — Ремус Люпин? — выдвинул Том новую кандидатуру. — Он журналист. «Придира» — то издание, которое никто не принимает всерьез, и тем хуже для них. — Я согласен с кандидатурой Ремуса, и, кстати, он очень силен в ЗОТИ, но не хотелось бы заставлять его что-то скрывать от Сириуса. Они же пара. Насколько ты доверяешь Блэку? — Моя проблема, Альбус, что я мало о ком могу сказать, что совершенно знаю этого человека. Собственно, Люпина я ведь тоже мало знаю, но он абсолютно верен вам. Блэк — парень, несомненно, порядочный, но… может, вы его прощупаете? — А моя проблема, голубчик, — вздохнул Дамблдор, — в том, что я вас всех знаю с детства... В Ремусе я не сомневаюсь абсолютно, а Сириус... он бывает не в меру горяч и не всегда умеет себя сдерживать. А давай мнение Северуса спросим? — Спросим, когда вернется. Я бы еще предложил Морну. Она не последний человек в ирландском ковене. — Согласен. А я, с твоего разрешения, предлагаю Минерву. — Даже не сомневался, что вы ее предложите. Она очень сильная ведьма. И кого-то нам нужно из «священных двадцати восьми», вам не кажется? — заметил Том. — Разве что кого-то из молодых. У нас пару лет назад учился юноша, ты его, наверное, помнишь, блондин такой... — Дамблдор задумчиво возвел глаза к потолку. — Люциус?! — Том чуть не подавился эльфийским. — Он не самый сильный маг, голубчик, это правда. Но он, как бы сказать... он то, что маглы называют словом «джентльмен». Если он даст в чем-то слово, я лично буду уверен, что он его сдержит, чего бы ему это ни стоило. — Я, если честно, думал, что вы предложите Беллатрикс Блэк. — Вот она сильна, да. Кстати, Люциус сделал предложение ее сестре. — Да, я в курсе. Беллатрикс тоже помолвлена — с Родольфусом Лестрейджем, но что-то они со свадьбой тянут. — Молодежь нынче не торопится официально себя узами связывать, — посетовал Дамблдор. — С меня, что ли, пример берут... — Альбус! — Что, голубчик? — засмеялся директор. — Мы уж столько лет живем во грехе, как говорится, что, предложи я сейчас Минерве официальный брак, она бы, наверное, решила, что я при смерти. Кстати, скажи мне, господин аврор, сколько у нас в Британии нынче вообще анимагов? — Зарегистрированных, включая Блэка, одиннадцать, — отрапортовал Том. — Тогда, думаю, мы Блэка привлечем все же. Не могу даже объяснить отчего, но моя интуиция мне подсказывает, что анимаги нам пригодятся. Кстати, голубчик, а вампиры? — Ох… с ними сложно. Если им будет угрожать какая-то опасность, часть — та, которая стремится интегрироваться в магическое сообщество более полно, — думаю, нас поддержит. А тем, кто тяготеет к маглам, все равно. — Но кого-то из них было бы неплохо завербовать. Как и из аврората. Это уж тебе придется делать, Том. В общем-то, я не думаю, что нам надо гнаться за количеством. Но пару человек из аврората, пару из Министерства, кого-то из целителей... В общем, подбираем кандидатуры и беседуем с ними осторожно. — Нам нужен кто-то из служб, которые занимаются маглами. У вас есть кто-нибудь на примете, Альбус? — Только не говори сразу нет, хорошо? Что ты думаешь о семье Уизли? Я имею в виду Артура и Молли? Конечно, у них трое детей... — Мерлин, ну куда им? — нахмурился Том. — Артур не такой наивный, каким его обычно считают окружающие. И у него есть очень хорошая, на мой взгляд, черта. Он искренне восхищается маглами — их наукой, изобретениями и фантазией. Кстати, голубчик, ты никого не забыл? Из тех, кому мы готовы безоговорочно доверять? Том вопросительно взглянул на Дамблдора. — Том, у тебя тоже есть сыновья, — сказал тот. — И, позволь заметить, они уже выросли. За Киарана я, если что, и сам ручаюсь, он мой ученик и я хорошо его знаю. — Выросли, — тихо ответил Том. — Дети-дети... Конечно, своих у меня нет. Но думаешь, я не переживаю за вас всех? За тебя в первую очередь? Но дети вырастают, Том, и если мы не будем доверять тем, кого вырастили сами, то на что мы годны тогда? — Доверять-то можем… — Ты переживаешь за Северуса меньше, чем за Маэна с Киараном? — Да, конечно… то есть вы правы… — пробормотал Том, — в смысле… черт! Он резко поднялся и подошел к стрельчатому окну башни. — Это понятно, мой мальчик, на самом деле, — мягко произнес Дамблдор. — С какого-то момента ты стал воспринимать Северуса как равного себе. А сыновья, хоть ты и осознаешь, что они выросли, всегда будут для тебя детьми. Но оставить их «за бортом» — значит оскорбить. Особенно Киарана. — Я не говорю, что от них следует что-нибудь скрывать. Но что конкретно они могут сделать для ордена, Альбус? Сражаться с темными магами? Могут, конечно. Но мне бы не хотелось думать, что встанет вопрос о том, можем ли мы в решающий момент доверять аврорату и Министерству. — Я тебе так скажу, голубчик: твой старший сын — сильный маг, и, хотя его профессиональная деятельность лежит достаточно далеко от интересующих нас вещей, кто знает, чем он сможет быть нам полезен. Я не призываю тебя поручать ему что-то опасное, поверь. Но скрывать от него происходящее было бы странно. А вот что касается Маэна... Том, я не учил его и плохо знаю, но я опытный старик и сильный маг, не так ли? Твой младший сын еще юн и слегка шалопай, это правда. Но потенциально он не слабее тебя. Вот так вот. — Конечно, Маэн — очень сильный маг, — раздался голос Северуса с порога кабинета. — Вернулся? — Том обернулся на голос. — Боже, какой ты встрепанный! Где ты лазил? Иди сюда. — В лесу. Волосы единорога искал. Они иногда за кусты цепляются, ну я в куст и влез. А что не так с Маэном? Ты сомневаешься в его силах? С чего вдруг? Северус подошел, и Том, по велению внезапного порыва, обхватил его рукой за плечи и притянул ближе. — Не сомневаюсь, что ты. Мы тут с Альбусом кое-что обсуждали… Выслушав краткий пересказ разговора, Северус осторожно уточнил, имеет ли он право голоса. Получив кивок директора, сказал: — С Маэном все будет в порядке, Том, и он правда очень силен. И ты не можешь обидеть его, не позвав. А за Блэка я готов, пожалуй, поручиться, профессор. Он смелый и очень упорный парень, и он умеет быть... благодарным. — Вот и славно, голубчик, — ответил Дамблдор. — Давайте назначим дату общего сбора, мальчики. Действуем осторожно, аккуратно. У меня есть еще кое-кто в качестве кандидатов в орден, а я связан работой в школе, поэтому вы пока беседуйте со своими, а я со своими. Соберемся все вместе двадцать седьмого февраля, думаю. На возрастающей луне. А сейчас отдыхайте, гуляйте, к ланчу жду вас здесь, составьте мне компанию.