Оculos aperire

Как любой трудоголик, Том с трудом переносил паузы и не умел расслабляться, а уж тем более — не любил рефлексировать. Размышления о житие-бытие его порой даже пугали. Нечастые моменты, когда Том нуждался в уединении, всегда сопровождала очередная книга. Если его что-то задевало, «занозой» застревало в голове, он предпочитал, чтобы «заноза» эта вышла естественным путем. Нужно было только нагрузить себя работой побольше. Разумеется, как всякий живой человек, Том временами нуждался в отдыхе, но обязательно с пользой. Просто так лежать на солнышке и ничего не делать он не умел. Когда-то в молодости он вел светскую жизнь, но по большей части ради жены и ради связей — ну как слизеринцу без них? Разумеется, для людей, которых он любил, Том готов был расшибиться в лепешку и проводить с ними столько времени, сколько позволяла работа и их собственное желание. Возможно, если бы Моргейн не нравились многочисленные вылазки с детьми по «городам и весям», которым посвящались все отпуска, выходные и каникулы, его брак рухнул бы раньше. Но Моргейн тоже ставила образование и развитие детей на первое место и целиком поддерживала в этом мужа. Простые удовольствия порой казались Тому ненужной роскошью, которая, конечно, имеет место быть — счастливы люди, умеющие этими удовольствиями пользоваться. Ну вот поехал бы он не так давно в Турцию, если бы Альбусу не требовался массаж в банях и вообще отдых? Не поехал бы. Повел бы Северуса в термы, если бы не совет Эудженио? Хм… сложно сказать. Хотя, пожалуй, ему эта мысль просто не пришла бы в голову. Одно «простое удовольствие» Том, впрочем, признавал и даже нуждался в нем: возможность побыть вместе с близкими. Увидеться с детьми, посидеть у камина с Альбусом, просто поболтать о чем-то с Северусом, к примеру. Слушая рассказы молодежи о приключениях на балу, Том чувствовал, что в мозг проникает очередная «заноза». Даже две. Первую он определил быстро: сожаление, что когда-то в юности он не умел так веселиться и по сути, кроме учебы и дружбы с Альбусом, ему особо и вспомнить-то было нечего. Но заноза вышла быстро, когда Том порадовался, что Северус начинает вести себя как нормальный парень — вон даже на дуэли уже успел подраться. При этом Том как-то подзабыл, что и сам в школе состоял в дуэльном клубе и танцевал на выпускном балу. Вторую занозу он тоже нашел, но совершенно не знал, как с ней справиться. Ну да, младшие его дети старше Северуса — это факт, который почему-то опять его задел. Том вдруг впервые прочувствовал ту разницу в возрасте, которая пролегала между ним и его юным другом. И в чем проблема, спрашивается? Будь Северус, как любил гипотетически рассуждать Альбус, девушкой, Том бы понял свои переживания, но не жениться же он собрался, чтобы терзаться по поводу разницы в годах. А между друзьями это не помеха. Том скорее злился на самого себя — ему чуть больше пятидесяти, для мага — мужчина в самом соку, что же он ведет себя, как старик какой-то? Он уже не страдал по поводу развода, не вспоминал прелести бывшей жены, но на прекрасный пол его почему-то не тянуло. Что поделать, если единственная красивая брюнетка, способная его хоть как-то взволновать, уже занята? Разумеется, про Беллу Том вспоминал скорее в шутку. Он даже не мог вздохнуть с сожалением: «Где мои тридцать лет?» В те годы он был счастлив. Но Том разбирался со своими нелепыми, как ему казалось, переживаниями всего пару дней, а потом уже с удовольствием разделял с Северусом приятные хлопоты, связанные с домами. Точнее выступал своеобразным ревизором, принимая вместе с ним работу эльфов. Сначала они отправились в Милтон-таун. До выписки Эйлин из клиники оставались считанные недели. Дом уже ждал ее. Виспи приобрела ту мебель, которую в первую очередь пожелала иметь хозяйка, отдраила кухню так, что отражения людей множились в медных сковородках, словно в круглых зеркалах на картинах старых фламандцев. Том походил по комнатам, по саду, а потом уговорил Северуса принять в подарок для матери несколько безделушек из Реддл-хауса: пару ваз, блюдо под фрукты на стол в гостиной и зеркало в спальню, о котором Эйлин забыла. Том уже видел в сознании Северуса, как сейчас выглядит его мать, и перемены его поразили. Эйлин, разумеется, нельзя было назвать красавицей, но по-своему она оказалась вполне привлекательной женщиной. «По-своему», потому что Том не был любителем часто встречающихся в Англии женских типажей с вытянутыми лицами и тяжеловатыми подбородками. Дом же в Галифаксе Кикимер с помощью молодого «коллеги» обставил сверху донизу. И Северус, и Том — в равной степени, потому что один хорошо помнил дом своего детства, а второй много раз видел его во время сеансов легилименции во всех подробностях — были поражены, как изменилось бывшее магловское жилище. Северус даже пощупал идеально выровненные стены, обшитые теперь снизу деревянными панелями — не новыми, конечно, но выглядящими идеально, так что казалось, что их история связана именно с этим домом. Выше панелей Кикимер не стал обтягивать стены обоями, а использовал краску — не вонючую магловскую, а особую, которая была в ходу только у магов. Конечно, Кикимер не знал, какие люди станут собираться в этом доме — пока не знал, но он помнил слова хозяина о предполагаемых многочисленных гостях. — Слушай, это замечательный дом, — сказал Том, заканчивая осмотр второго этажа. — Я бы сказал, он получился даже элегантным. У Кикимера бездна вкуса. Старый эльф тут же материализовался и шаркнул ножищей. — Благодарю, мистер Реддл, — важно произнес он, — но я всего лишь старался, чтобы дом соответствовал молодому хозяину. — Вот! Эти слова просто просятся, чтобы их увековечили! — улыбнулся Том, глядя на смутившегося Северуса. Что касается орденских дел, то в «эфире» царила тишина. В Министерстве все утряслось, Шервуд вел себя тише воды ниже травы, Браун продолжал прекрасно исполнять свои обязанности, в других отделах ничего странного и неожиданного не происходило. И Том уже думал, что их подозрения беспочвенны и дело, правда, в подковерных играх, но однажды вечером прилетела сова из Дублина. Том вскрыл конверт, прочитал длинное письмо от Шоны — сначала сам, а потом позвал Северуса. — По-моему, эти факты мы уже можем внести в наш список. Вот послушай, что она пишет. «Дорогой Том, мы с Сильвестром посчитали необходимым уведомить вас о чрезвычайных событиях, которые буквально на днях произошли в Клинике святой Бригитты. У нас внезапно сменилось руководство. На первый взгляд, когда-то это должно было случиться. Много лет Клинику возглавлял Шефри О’Фэлим — чрезвычайно уважаемый целитель и прекрасный руководитель. Будь О’Фэлим чистокровным магом, он в свои девяносто, разумеется, не помышлял бы о пенсии, но О’Фэлим — полукровка, и мы, конечно, ждали, что начальство у нас в конце концов сменится. О’Фэлим подыскивал себе преемника среди руководителей отделений — он это не афишировал, но подобные слухи по клинике давно ходили. Боже упаси, никто О’Фэлима подсиживать не собирался — его у нас все уважают, и мы хотели бы, чтобы он оставался на своем посту как можно дольше. Случай с маглами, о котором рассказывал Сильвестр, О’Фэлима очень расстроил, он попытался провести внутреннее расследование, но что он смог бы без помощи авроров, а те, как вы уже знаете, дело свернули. И вот не далее как в понедельник внезапно в Клинике появился новый главный целитель. О’Фэлим же просто исчез — никто не знал, что он подал в отставку, он не собрал коллектив, не попрощался с нами, он просто не вышел на работу. Свеженазначенный главный целитель вообще работал раньше не в нашей клинике, а возглавлял небольшой госпиталь на западе Эйре — скачок в карьере просто гигантский. Назначили нам его, разумеется, приказом Министерства — почему именно его, почему не одного из руководителей наших отделений — непонятно. Конечно, целители — люди ответственные, и никто не стал бы прекращать работу, протестуя против подобного назначения, но собрался небольшой кружок, к которому присоединились и трое глав отделений в том числе. В первую очередь нас волновала судьба О’Фэлима — дома его не оказалось, и мы отправили запросы в аврорат и в Министерство. Ответ пришел очень быстро. Нам сообщили, что О’Фэлим снял средства со своего счета и уехал в магический Брайтон, где решил обосноваться, чтобы отдохнуть наконец. Авроры посетили О’Фэлима, поговорили с ним, а затем нам пришло от него письмо, где он извинялся за такое внезапное решение покинуть пост, сетовал на то, что очень устал в последнее время, но привычка работать не позволяла ему уйти в отставку, при этом он чувствовал, что сил уже почти не осталось, так что он подумал, что лучше уж проживет последние годы жизни в покое и в каком-нибудь приятном месте, чем его вынесут из собственного кабинета ногами вперед. Всякое в жизни случается, иногда люди принимают важные решения спонтанно, некоторых это письмо успокоило и внимание переключилось на нового начальника. Его зовут Изак Суини, и пока что ничего плохого о нем сказать мы не можем. Он не принялся наводить новые порядки, никого не уволил, не злобствует и вроде бы не пытается подмасливать подчиненных, но времени прошло очень мало. Что касается его врачебной специальности, он токсиколог, как и я. Мне довелось присутствовать при обходе, который он совершал в нашем отделении. Что ж, ничего не могу сказать о нем дурного как о целителе — судя по его вопросам и комментариям, он знающ и опытен. По сравнению с О’Фэлимом, он очень молод, примерно ваших лет, свою фамилию вполне оправдывает — приятный в общении, вежливый, выдержанный. Возможно, мы делаем из мухи слона, Том, но раз уж решили собирать странные факты и неожиданные события, имевшие место в магическом сообществе, я и Сильвестр, повторюсь, решили написать вам. Может, наши члены ордена из числа авроров проверят О’Фэлима? Правда ли с ним все в порядке? Адрес нам все-таки сообщили: магический Брайтон, коттедж «Волнорез». Мы слишком загружены в Клинике и не можем вырваться, к тому же мы мало сведущи в темных искусствах, так что не сможем определить, сам ли О’Фэлим принимал решение об отставке или ему помогли. С уважением Сильвестр и Шона Бреаннаны». — Они полагают, что О’Фэлим под воздействием Империо? — спросил Северус. — Верно, — кивнул Том. — Что ж, попрошу Кармишела проверить. — А он справится? — в голосе Северуса прозвучало сомнение. — Он мой зам и хороший специалист в своем деле. Что тебя смущает? Кармишел, ко всему прочему, хороший легилимент, ничем не хуже Оллреда. В чем-то он даже лучше — работает мягче. Вот через месяц и проверит. — Почему только через месяц? — Потребуется оборотное зелье. Конечно, в аврорате есть постоянный запас, но он строго подотчетен. — Еще чего! — возмутился Северус. — Не хватало тебе идти на должностное преступление. А то я не зельевар! О’Фэлима никто не тронет, я уверен, так что спешить некуда. Заодно я кое-что проверю… — Что? — лукаво спросил Том, догадываясь, о чем думает Северус. — Ну… кое-что. Не хочу загадывать. Но я вот хотел спросить: разве можно понять, что человек совершил какой-то поступок под влиянием Империо? — Если воздействие касается чего-то незначительного, вроде «пойди туда, возьми то» — невозможно, — покачал головой Том. — Но если воздействие касается чего-то важного для человека, то методики выявления существуют. Взять, допустим, того же О’Фэлима. Он вроде бы собирался оставить пост, подыскивал себе преемника, но все не уходил и не уходил. Люди такого типа, насколько я вообще понимаю людей, как раз предпочитают, чтобы их вынесли со службы ногами вперед. Если бы его сняли с должности главного целителя, он, я уверен, все равно всеми правдами и неправдами остался бы в клинике — пусть даже в качестве консультанта. А тут он внезапно совершает поступок, который никак не вяжется с его характером. Шона ведь ничего не упоминала о его семье — не думаю, что она забыла. Видимо, О’Фэлим просто одинок. Это даже хорошо, что пройдет месяц. Если там Империо, то подсознание О’Фэлима начнет подавать сигналы, что не все так благополучно, как ему кажется. — Понимаю. Это как если бы мне, допустим, внушили, что я обожаю… ну, мясо и не люблю сладкое, — рассмеялся Северус. — Поначалу бы я с удовольствием лопал бифштексы и стейки, но потом у меня перед каждой кондитерской начиналась бы истерика? — Именно, — усмехнулся Том.

***

Оборотное зелье Северус принялся варить в гостевой ванной комнате, чтобы неприятные запахи не смешивались с ароматами похудательного. Очистить потом пустующую ванную, убрать амбре от оборотки и прочее в том же духе — все это намного легче сделать, чем отменить постоянно поступающие заказы. К тому же начинались и предсвадебные хлопоты, хотя, конечно, со стороны жениха они не шли ни в какое сравнение с тем, что предстояло пережить семье невесты. Маэн и Таффи все-таки определились с местом работы и жительства, выбрав Милтон-таун и одно из крупных тамошних хозяйств — даже с некоторым уклоном в научную селекцию. Брат и сестра категорически не хотели разлучаться, что Лили всем сердцем поддерживала. Том в глубине души побаивался, что его дочь выйдет замуж не скоро, а уж если станет жить с семьей брата — и подавно, но он никогда не давил на детей в принятии важных решений. Ознакомившись с недвижимостью Милтон-тауна, он остался недоволен отсутствием там подходящего дома, зато имелись свободные участки — анклав развивался. Том нашел хорошего архитектора, полукровку-гоблина, и заключил с ним договор на строительство нового здания. В относительно новых анклавах земля у магов стоила дешево — политика привлечения своих, так сказать. Эльфы всегда строили быстро и отменно, а времени до свадьбы оставалось достаточно, чтобы молодые спокойно въехали в новый дом. Теперь же Тому и будущему шаферу оставалось только познакомиться с семьей невесты, нанести визит по всем правилам, вручить, так сказать, дары, а затем, уже не торопясь, готовиться непосредственно к свадьбе. Тома и Северуса пригласили к О’Туллам первого июля. Сова принесла не только письмо, но и портал в виде стеклянного шара, который был настроен на определенное время и перенес бы гостей непосредственно к дому. Подарки к первой встрече готовили заранее, уже с помолвки. Том выбирал сообразно тому, чем занимались оба супруга, а Северус, как всегда, создавал их собственными руками. Он и на будущую свадьбу планировал сварить молодым некий набор зелий, которые могут «пригодиться в хозяйстве». О’Туллы жили в большом анклаве южнее Дублина — у маглов там располагался национальный парк Уиклоу Маунтинс — в старинном доме, напоминавшем тот, который принадлежал Тому. Возраст домов у тамошних волшебников определенно намекал, что на маглов когда-то повлияли и побудили организовать заповедник, а маги жили в этой местности уже очень давно. Места были необыкновенно живописными: горы, высокие холмы, ручьи, речушки со стремнинами, озера, леса и пустоши. Вообще в таком огромном анклаве поселений было мало — всего-то один городок Тай, получивший свое название от одноименного озера, и разбросанные там и сям одинокие фермы. На окраине городка, защищенная противопожарными заклинаниями, находилась и стеклодувная мастерская, где работала Лили. — Слушай, я так ведь и не спросил Маэна и Лили, где они познакомились, — заметил Северус, разглядывая карту анклава в ожидании активации портала. — Так озеро же, — ответил Том, — со всякими тварями. Маэн и Таффи были там на практике. После занятий студенты осматривали городок, Маэн зашел из любопытства в мастерскую… — И «попал», — рассмеялся Северус. Но тут часы пробили половину пятого, стеклянный шар засветился. Северус взял подарки, ухватил Тома под руку, а тот коснулся шара — и портал всосал их. — Ох ты ж… Мерлин, — пробормотал Северус, очутившись на булыжной мостовой возле дома О’Туллов. — Это совсем не то, что портал директора. Аппарация уж точно приятнее. — Временные порталы всегда такие, — ответил Том и ласково прибавил: — Отдышись. Ну что ж, мы два молодца хоть куда, красавцы и вообще готовы к подвигам. — Волнуешься? — не удержался от улыбки Северус. — А то! С итальянцами почему-то ничего подобного я не чувствовал. Вперед! Они поднялись по трем ступенькам на крыльцо, и Том дернул шнурок колокольчика. Дверь открыл не эльф, который в доме, несомненно, был, но, как ни странно, на пороге, улыбаясь во весь рот, их встретил сам хозяин. Именно от него Лили унаследовала веснушки и рыжие волосы. Не полный, но плотный такой, среднего роста, мистер О’Тулл был коротко острижен — обычно так стригутся очень кудрявые от природы люди. — Проходите, проходите скорее, мы вас заждались! Том поймал удивленный взгляд Северуса — они ведь прибыли точно к назначенному времени. Последовало «очень рад — а уж я как рад» и прочие церемонии. Мистер О’Тулл ввел их в гостиную, где уже ждали хозяйка дома и молодежь, то есть жених с невестой и Таффи. Миссис О’Тулл оказалась дамой высокой — ростом чуть пониже Тома, худой и слегка «готичной». От нее дочери достались зеленые глаза, но только цветом, а не формой. Прямые черные волосы и большой лоб придавали знаменитой романистке слегка отсутствующий вид. — Миссис О’Тулл, мистер О’Тулл, знакомьтесь, мой отец мистер Томас Реддл и мой лучший друг Северус Снейп. Джентльмены — родители моей невесты, мистер и миссис Эрик О’Тулл, — церемонно обозначил присутствующих Маэн. — Алекса, — протянула Тому руку хозяйка. — Счастлив познакомиться, мадам, — ответил тот, склоняясь к «ручке» далеко не аристократической, носящей следы постоянной работы на печатной машинке. — Мы так много слышали от дочери о вашем необычном даре, Томас. Вы позволите потом обсудить его с вами и упомянуть что-то подобное в романе? — Мне еще не приходилось становиться героем романа, Алекса, — «промурлыкал» Том, который все-таки осилил парочку книг, чтобы в случае необходимости умаслить будущую тещу сына. Что ж, стиль ему понравился, хотя, конечно, тематика удручала, но Тома ровно так же удручала какая-нибудь Джейн Остен или, не к чаю будь помянута, Жорж Санд. По крайней мере, персонажи обоих романов показались Тому не картонными, а участвующие в сюжетах маглы не выглядели карикатурными. — Я напишу с вас самого благородного романтического героя, не сомневайтесь, — заявила Алекса. — Прошу, джентльмены, хотите посмотреть сад? Вы любите пирожные с вишней? «Джентльмены» уверили хозяйку в своей исключительной любви к вишне. Том незаметно подмигнул Северусу, который, было, уже расслабился, болтая с друзьями. Собственно, погода стояла жаркая, а из слов Алексы напрашивался вывод, что к чаю, возможно, эльф мог накрыть и в саду. — Волосы у нее, кстати, прямо как у тебя, — следуя за хозяевами к двери в глубине гостиной, шепнул Том Северусу. — Это хорошо или плохо? — слегка испуганно отозвался тот. — Они красивые, — пояснил Том. Сад был настоящим садом, а не каким-то там участком с забором позади дома, потому что маги в анклавах никогда не теснились, и отражал артистичную натуру хозяйки, насколько это вообще было возможно, учитывая, что в доме жил эльф, любящий систему и порядок. Сад делился как бы на две части — для услаждения взоров и чисто хозяйственную, с большой оранжереей и теплицами. Дорожка вела к очень просторной беседке, основательной такой, намекавшей, что хозяева, правда, любят трапезничать на свежем воздухе. Только перед беседкой, на которую отбрасывали тень две больших старых ивы, и раскинулась единственная в саду лужайка — хозяйка явно их не любила, предпочитая извилистые тропинки между кустами и цветниками. И да, в беседке ждал накрытый овальный стол, окруженный плетенными креслами. — Прошу, — указала хозяйка на кресла, усаживаясь в крайнее. — Тут все приготовлено эльфами, только вот лимонад Лили делала сама. У нас как раз подрос сын наших эльфов, Ромео, он отправится в дом к детям и будет помогать им. Надеюсь, вы не против? — Что вы, конечно, не против, — уверил Том, пряча улыбку. Что же, домовики, видимо, любили хозяев, если согласились назвать отпрыска таким именем. Об эльфе можно было не беспокоиться — фамильный, чего уж лучше. — Мы вот еще хотели, — хозяин дома откашлялся и встал, косясь на дочь, шейку которой украшал недавно подаренный будущим свекром жемчуг, — дело в том, что прадедушка моего отца был, — он понизил голос, — настоящим маглом, представляете? И от него у нас в семье из поколения в поколение передаются вот эти часы. Они самые настоящие, магловские! Переходят от отца сыну накануне свадьбы. А у нас дочка... и вот теперь, наконец, появился сын! Я так... мы так считаем! Дорогой Маэн, носи их с честью и передай потом на свадьбу вашему первому сыну! Судя по тому, что эти золотые часы позапрошлого века являлись настоящим произведением искусства, предок был знатного рода, ну или, по крайней мере, весьма состоятельным. Часы ходили, их явно держали в рабочем состоянии с помощью магии — может, и гоблины приложили руку к механизму. Маэн даже растерялся, принимая подарок. Конечно, сегодня он надел мантию, жилет, все как полагается, но обычно-то предпочитал джинсы. Поблагодарив будущего тестя, он прицепил часы к жилету и сунул их в кармашек. Том заметил, что, когда Маэн сел, Лили ободряюще пожала ему руку. Нос Таффи предательски дернулся, но она удержалась от усмешки. — Позвольте и нам с Северусом почтить ваш дом дарами, — произнес Том традиционную старинную фразу. Он преподнес мистеру О’Туллу новейший каталог магических редкостей с указанием местонахождения и хозяев (заранее справился у Лили, узнав, что у ее отца еще нет такой книги), а миссис О’Тулл — произведение гоблинского ювелирного искусства: имитацию гусиного пера и кулон со спрятанной внутри чернильницей. — Для автографов, — пояснил он. Северус вручил хозяину и хозяйке по флакону духов. Флаконы он, как и Том, покупал в лавке гоблина — хрустальные в серебре. — О! Милый юноша, — внезапно ухватила Северуса за рукав мантии Алекса, — вот я вас и поймала! Как же я не догадалась, вы мне срочно нужны! Пойдемте скорее в мой кабинет! С этими словами она утащила абсолютно растерявшегося Северуса куда-то с невероятной скоростью. — Мама как раз утром писала фрагмент про духи, которые бедный парфюмер-магл сделал для своей умирающей от чахотки возлюбленной, — пряча улыбку пояснила Лили. — Но она не умрет, — подхватил Эрик, и оказалось, что отец и дочь улыбаются очень похоже, — духи окажутся волшебными и спасут девушку, потому что юноша, как выяснится, — маг. Не успел Том удивиться такому странному подарку для туберкулезницы, как появился эльф, ворчливо поинтересовавшийся, надолго ли ушла хозяйка и собираются ли вообще в этом доме пить чай. — Подавай, Шекспир, — махнул рукой хозяин, — ты же знаешь: все непредсказуемо. — Это ведь не настоящее его имя? — спросил Том, когда эльф исчез. — Ну... его отца зовут Манфред, — пожал плечами хозяин дома. — О… — только и мог произнести Том. Что ж, когда эльфы долго жили в одном роду, порой они начинали относиться к хозяевам, как к детям. Кто-то из предков Эрика — да тот же первый маг в роду, видимо, все еще обожал магловскую литературу, уговорил эльфа принять новое имя — и пошло-поехало. Шекспир не заставил себя долго ждать — и вскоре в беседке соблазнительно запахло вишнями. — Свои, — заметил Эрик, — из оранжереи. — Вероятно, оранжерея и теплицы — ваша вотчина? — спросил Том. — Вы угадали, но Алекса любит возиться с цветами. Под руководством Офелии. Она у нас замечательная садовница. А Ромео приобрел таланты обоих родителей. К слову, Томас, надеюсь, вы оставите нам возможность обставить дом для молодых? — Если вы хотите — конечно, Эрик. Мистер О’Тулл уверил, что хозяйку можно не ждать, и гости принялись дегустировать здешние сладости — когда еще попробуешь пирожные, приготовленные лично Шекспиром. — Бедный Северус, — вздохнула Таффи. — Да ладно, он себя в обиду не даст, — засмеялся Маэн. — Зато Алекса не обратит внимание, даже если он ляп... скажет что-то эдакое. — Я уверена, что Северус маме очень понравится, — подхватила Лили с жаром. — Она ведь тоже говорит то, что думает. Например, когда я впервые привела сюда Маэна и Таффи, первое, что сказала мама: «Надо же, а я всегда думала, что моя рыжеволосая дочь приведет черноволосого жениха». — Дочь! — заглушив дружный смех, со стороны дорожки послышался голос Алексы. — Северус уговорил меня сменить диагноз. Мариэлла станет сердечницей. Болезни сердца наши целители успешно лечат. Мне очень нравится ход с духами, и я не собираюсь от него отказываться. Северус шел следом с озадаченным видом. Он посмотрел на пирожные, как на что-то спасительное. «Пришлю-ка я мадам-писательнице на солнцестояние Эрика Сигала*, — подумал Том, — или на Ламмас**, чтобы не прерывать творческий процесс». — Северус умеет убеждать, — с самым серьезным видом кивнул Маэн. — Чрезвычайно разумный юноша. Жаль, что не женат, — отозвалась Алекса. — Почему, дорогая? — удивился Эрик. — Как почему? Такой красивый и умный юноша — и ничей! — Мамуля, он еще молодой, успеет жениться, — мягко возразила Лили. Том уже привычно не успел вставить слово, как Алекса заявила: — Таффи, детка, куда ты смотришь? — Простите? — удивилась та. — На пирожное. — А надо на Северуса! — безапелляционно отрезала писательница. — Мадам, в этом смысле на меня бесполезно смотреть, — отозвался тот, — я предпочитаю мужчин. — Зачем? — уставилась на него Алекса. — Да в общем-то «низачем», — произнес тот невозмутимо. — Но выбирай я невесту, точно остановился бы на любой из присутствующих тут очаровательных леди. На этот раз Том «успел». Пока еще Алекса возводила очи к резному потолку беседки, чтобы выдать очередную романтическую тираду, он повернулся к Эрику. — Ваш предок, видимо, был довольно широких взглядов, если спокойно воспринял появление в своей семье волшебника? То есть, полагаю, рационалист, поборник науки? — Предок? — удивился Эрик. — Ах, предок... ну, да, я так думаю... я его не застал. Но ведь волшебник в семье — это здорово. — Как вам сказать… И сейчас далеко не все родители маглорожденных волшебников воспринимают это, мягко скажем, с энтузиазмом. Что уж говорить о восемнадцатом столетии. — Хотите сказать, что нынешние родители могут не послать ребенка-мага в школу? — Могут и не послать, — пожал плечами Том, — а иногда ребенок уже просто не в состоянии поступить не то что в магическую школу, но в самую обыкновенную — залечили. — У таких людей надо забирать детей, отдавать их в школы насильно, — нахмурилась Алекса. — А родителям просто подтирать память. Был ребенок, не было — не помнят и ладно. — Мама! — ахнула Лили. — А мне кажется, твоя мать совершенно права, — заявил Маэн. — И Киаран мне рассказывал, что еще в прошлом веке у нас были совсем другие законы на этот счет. — Это верно, — кивнул Том, — тем более что детская смертность у маглов тогда была очень высокой, так что легко было изобразить внезапную смерть ребенка. Обычно их отдавали в магические семьи. Конечно, аврорату приходилось порой изрядно попотеть, навешивая чары на магловских врачей и на родственников малышей. К слову, в моем ведомстве тогда существовал даже особый отдел. То, о чем я говорю, конечно относится именно к магической Британии. Американцы вон до сих пор с трудом разрешают браки между магами и маглами, каждый отдельный случай рассматривается судом. По загоревшемуся взгляду хозяйки дома он понял, что в ее голове зреет сюжет для нового романа. — Но разве это нормально? — все-таки не удержалась от возражения будущему свекру Лили. — Отнять ребенка у родителей, как-то это... — Это сложный вопрос, дорогая. Проблема-то в том, что мы вообще утратили контроль за магловскими семьями, где рождаются волшебники. Возможно, хватило бы простой разъяснительной беседы, но Министерство не считает возможным вмешиваться. Конечно, не все дети очень ярко проявляют способности в раннем возрасте. Порой для родителей становится шоком только прибытие преподавателя из школы после наступления одиннадцатилетия ребенка, а до того они считают свое чадо обычным. Но до этого срока мы вообще никак не показываемся. Я даже могу вам сказать, когда это вообще началось — после Первой мировой. Мы очень испугались маглов. — Но разве маглы в чем-то провинились, пап, — поддержала подругу Таффи, — что можно вот так запросто взять и отнять у них ребенка? Пусть даже они не верят в существование магии... но ведь это все равно их дети? Почему мы должны их контролировать или что-то такое... Том мельком взглянул на Северуса — не хочет ли тоже включиться в разговор? Но тот задумчиво молчал. — Ты просто не представляешь, насколько абсурдны наши законы, касающиеся Статуса секретности, дорогая, — сказал Том. — Допустим, если в семье маглов ребенок начинает проявлять свои способности — это, с точки зрения закона, нормально. Да, в сущности, всем плевать, если уж говорить откровенно. Но вот ведьма выходит замуж за магла — вы знаете, что в таком случае делает Министерство? — Том обвел глазами присутствующих. — Министерство интересуется, знает ли жених об особенностях невесты, — отозвался Северус. — Вот, мать тебе рассказывала! — кивнул Том. — Если будущий муж в курсе, то ведьме разрешается применять дома бытовую магию — пока муж не видит. Представляете? Пока он не видит. Я ведь хорошо изучил архивы аврората, как вы понимаете. Помню, мне попадались судебные дела, касательно супругов-волшебников, которые применяли магию в исключительных случаях при своих половинах. Конечно, большинство из них были оправданы, поскольку речь шла о безопасности жизни и здоровья. Но каждый раз человека тащили в суд. Когда ребенок-полукровка проявляет свои способности неярко или может себя контролировать, на это закрывают глаза, тем более что мама-ведьма или папа-волшебник (кстати, очень редкие птицы, очень), напуганные законами, стараются как можно раньше объяснить ребенку, что следует вести себя, как все. По возможности. Но вы не представляете, что может случиться, если магия проявит себя ярко и особенно необычно. — То есть, например, прояви маглорожденный ребенок, вот как ты, в детстве свои способности в полную силу, тебя бы стоило отнять у родителей и отдать на воспитание в семью магов? — скептически протянула Таффи. — А тебе бы тоже подчистили память, или только дедушке с бабушкой? — Именно что к моим родителям никто не пришел, когда я стал двигать предметы, «читать мысли», беседовать с ужами в парке… — Как?! — ахнули оба О’Тулла. — Это не темные искусства, не волнуйтесь, — махнул рукой Том. — Я из семьи маглов, меня просто записали при рождении в Книгу — и все. Вы не представляете, как я благодарен моим родителям за то, что они не посчитали меня уродом. Правда, они немного перестарались, разрешая мне экспериментировать, но это тоже камешек в сторону Министерства. Моим родителям ведь никто ничего не объяснил! — Да ладно, Таффи, если уж о ком и говорить, то как раз о моих родителях, — мрачно произнес Северус. — Своего ребенка посчитать уродом — это еще надо умудриться, — вздохнула Алекса, — но скорее уж родители станут прятать такого ребенка от окружающих, скрывать, что он другой. А вот полукровки — это правда ужасно, но ведь невозможно запретить любовь! Если девушка из семьи... — Мамуля, это все-таки не твоя новая книга, это реальность, — поджала губы Лили. — Вот Северус — сын ведьмы и магла, кому было бы лучше, если бы его просто изъяли у родителей? — Возможно, всем, — неожиданно ответил тот. — Твоей матери нужно было просто вовремя развестись, — возразил Том. — У нас еще, слава Мерлину, не отменен закон, при котором ребенок-маг в таком случае остается с родителем-магом, и вот тут Министерство забудет о своей толерантности и расстарается. — Да подождите, — жалобно протянула Лили, — ну что вы все говорите, я не понимаю? У нас чуть ли не половина магов — маглорожденные или полукровки. Отнимать детей из таких семей — это что, выход? Мама, ну как так-то? Ты же столько пишешь про любовь и все вот это... — Милая, отец говорит ведь об исключительных случаях, — вмешался Маэн. — Именно, — кивнул Том. — К слову, нечистокровных магов не половина, а чуть меньше. У нас хорошая демография. Я ведь говорю о том, что Министерство не должно самоустраняться, а решать каждую проблему отдельно. Возможно, пересмотреть некоторые пункты Статуса секретности, чтобы супруги-маги в смешанных семьях не боялись постоянного надзора. Но, честно говоря, вот дети знают мою позицию: все-таки любовь любовью, но как-то с раннего детства наших надо настраивать на то, чтобы искали пару в своей среде. — И Северус бы тогда не родился, если бы его мать искала пару в своей среде, — хмыкнула Таффи. — И вот это лично мне уже совсем не нравится, хоть я и «смотрю не туда». — А у магов надо отбирать детей-сквибов? — внезапно спросил Эрик у Тома и, забывшись, посмотрел ему в глаза. По счастью, почувствовав головокружение, он вовремя отвел взгляд, потирая виски, а Том опустил глаза в чашку, частично от смущения — Эрик уж очень пылко думал о жене. — Никто не отбирает детей-сквибов, — сказал Том. — Счастье сквибов, правда, что они сохраняют способность видеть то, чего не видят маглы. — Он повернул голову в сторону дочери: — Дорогая, мы говорим об общих вопросах. Рождение того или иного человека — это вообще вопрос случайности, точнее тех законов, которые мы не понимаем. Я вот тоже мог не родиться у своих родителей. — Никаких детей отбирать нельзя! — заявила Таффи. — Я бы своего ни за что не отдала, совсем не важно, маг он или магл, и кто я сама. — Том не об этом говорит, — примирительно отозвался Северус, — он говорит, что надо как-то адаптировать маглорожденных и полукровок, не дожидаясь, пока магия в них забурлит... или они превратятся в обскуров. А наши власти стараются не вмешиваться лишний раз... а страдают в результате дети. — Совершенно верно, — кивнул Том. — И, дорогая, я ведь начал с того, что иногда достаточно простой беседы. Изъятие детей из семей осуществляют ведь и маглы — в исключительных случаях. И очень мало кто из маглов-родителей, которые, допустим, бьют своих детей, станет утверждать, что он это делает из ненависти. Человек крайне редко может честно признаться самому себе, что он не соответствует каким-то общим понятиям. Что он может не любить своего ребенка, что ребенок ему не нужен. Нет, он будет доказывать, что это такое воспитание, то он делает это из лучших побуждений. Из серии «меня отец порол и вырастил человека». Или ты считаешь, что пусть себе так и воспитывают? И государство вмешиваться не должно? Мы пока о маглах. — Маглы имеют право сами решать, как им растить своих детей, если их дети — тоже маглы, и мы не можем в это влезать. Но если в семье маглов рождается маг... — начал было Северус, но Лили запальчиво перебила его: — Ребенок принадлежит прежде всего своим родителям, а уж потом миру магов или маглов. Мы можем только убеждать или уговаривать, причем лучше всего немагически! А решает все равно семья! — Ты что, беременна? — удивленно посмотрела мать на дочку. — Что ты так раскипятилась? — Не беременна. Но считаю этот вопрос принципиальным. И если ты, мама, так не думаешь, то о чем тогда все твои книги? — Кстати, — Северус явно решил увести разговор от щекотливой темы, — о книгах. Алекса, можно попросить вас подписать ваш роман для моей матери? Ей будет очень приятно. — Конечно, дорогой! Подпишу с большим удовольствием, — и Алекса унеслась в дом, забыв, что может призвать книгу с помощью магии. — Ваша супруга маглорожденная? — спросил Том. — Нет, — покачал головой Эрик, — но она, как бы сказать, первой в семье получила классическое образование. Югославия, — он развел руками. — Девочки, все-таки ребенок — не собственность родителей, — сказал Маэн. — Это полноценный человек. Но постоять за себя он пока не может. Так что если речь идет о жестоком обращении, общество имеет право вмешиваться. — А тебя мать порола, — фыркнула Таффи. — Во-первых, один раз. Во-вторых, просто надавала по заднице, а не избивала систематически. И сама очень испугалась того, что я натворил, а потом плакала. Меня могли утащить сиды, и бабушка бы за мной сходила, но сиды ее второй раз не выпустили бы. — Это тебе повезло, что я тогда ни о чем не узнал, — вздохнул Том. — Ты бы еще так легко не отделался. — Да, я, определенно, был рад, что мама от тебя скрыла, — усмехнулся Маэн. — Но вот ты бы меня не выпорол. Ведь не выпорол бы? И даже уши бы не надрал. — Сейчас, что ли, попробовать? — рассмеялся Том. Маэн скорчил мину и подставил ухо. Том только погладил сына по щеке. По дорожке быстрым шагом возвращалась Алекса с книгой в руке. — Испробую ваш подарок, Томас, — запыхавшись, сказала она, садясь в кресло. — Как зовут вашу маму, Северус? — Эйлин. — Красивое имя. — Она макнула перо в чернильницу и вывела: «Дорогой Эйлин Снейп от Алексы Поттер. С пожеланием счастья и моря любви».

***

Том редко слушал радио — разве что новости или, фоном, музыкальные программы. Как всякий серьезный господин, он предпочитал читать газеты. Новости слушал по утрам, пока собирался на службу — краткие выпуски, а нравившуюся музыку отмечал в программе передач в «Ежедневном пророке». Почти все остальные программы выходили в одни и те же дни и в одно и то же время уже лет тридцать. Иногда менялись только ведущие. Пока у Северуса настаивались сушеные златоглазки, он был относительно свободен, поэтому следующие выходные после знакомства с О’Туллами решено было провести в Венеции. Тома не покидало ощущение, что спокойные выходные теперь станут большой редкостью, и он решил воспользоваться моментом. Оба дня гуляли у своих — город мало чем отличался от магловского, а несколько церквей могли подождать до осени, зато романтики и у магов было хоть отбавляй — и никаких бешеных толп туристов. А хотите кружев, стекла или масок — пожалуйста, они есть. Нагруженные, как всегда, подарками, они вернулись вечером воскресенья домой и только поужинали, как в камине вспыхнуло пламя и показалась голова Сириуса. — Добрый вечер, мистер Реддл, Северус. Надеюсь, не отвлекаю? — Нет, Сириус. Что-то случилось? — спросил Том. — Я бы так не сказал, просто решил спросить: вы не слушали сегодня программу «Кофейная гуща»? — Я обычно такие вещи не слушаю, — Том вопросительно посмотрел на Северуса. Тот только фыркнул. — Да нас и дома не было. — Ну я включаю иногда радио, когда занимаюсь колдографиями. Мне показалось, что передача получилась странно нетипичной для Риты Скиттер. — Кто такая Рита Скиттер? — спросил Северус. — Она журналист «Ежедневного пророка», а еще ведет программу на радио. Эту самую «Кофейную гущу». Маглы называют таких журналистов скандальными, — пояснил Том. — Чаще всего у нее там слухи, сплетни, интриги и расследования, — усмехнулась голова Сириуса. — Вчера так и начиналось, собственно… Я даже хотел выключить по некоторой причине… но потом началась вторая часть и… мистер Реддл, жаль, что вы не слушали. Она там вдруг принялась говорить очень серьезные вещи — не в том смысле, что я с ней во всем согласен, но для нее поднимать такие темы — это очень необычно и странно. Она говорила о проблемах магов, которые проживают среди маглов. — Вот как? — удивился Том. Северус удивился не меньше и блеснул зеркальными стеклами очков, повернувшись к нему. — Спасибо за информацию, Сириус. — Жаль, что у нас не существует записей эфиров, — посетовал тот. — Вот у маглов они есть, а у нас… Может, вы как-нибудь могли бы взять в Министерстве хроноворот? — Ну, я знаю, у кого его попросить, — кивнул Том. — Только там сначала… и это даже не она проехалась по Северусу, там у нее один тип в студии сидел, он не то чтобы… он просто пошутил идиотски про похудательное зелье, вы не обращайте внимания. — Да ладно тебе, — усмехнулся Северус. — Ага, ну я предупредил. Доброй ночи, — Сириус попрощался и пропал. Теперь уже Том кинул в камин горсть порошка для связи и сунул лицо в появившееся пламя. — Альбус? — позвал он, подождал и отодвинулся. — В кабинете его нет. Хотя ужин уже должен закончиться. Подождем; эльф, если что, доложит, что я пытался выйти на связь. Прождали не меньше часа, но камин оставался пустым, зато вдруг отворилась дверь кабинета и в столовую вышел сам Альбус. — Приветствую, молодые люди, — улыбаясь, возгласил он. Кажется, директор был немножечко навеселе — так каникулы же. — Том, голубчик, ты со мной связывался? — Да, — улыбнулся тот, — но я бы мог и сам переместиться в школу, тем более что это необходимо. Вы не одолжите нам ненадолго свой хроноворот, Альбус? Хотим послушать одну радиопередачу. Выслушав объяснения, директор удивленно покачал головой: — А я вот тоже не любитель подобных программ, но Рита очень популярна. Пожалуй, я к вам присоединюсь. Может быть, Сириус преувеличивает, а может, и нет. Рита ведь выходит в эфир в три часа пополудни? — Верно, — кивнул Том. — Одну минуту… — Он призвал две коробки и вручил директору. — Это вам и профессору МакГонагалл. Сувениры из Венеции. — Ну-ка, ну-ка, — Альбус с довольным видом открыл обе. — Ах, какая прелесть! — И он извлек богато украшенную маску дамы, а затем — бауту, которую тут же приложил к лицу. — Ну как? — Отлично! — улыбнулся Том. — На бал в честь Йоля с Минервой наденем. Том, голубчик, они ведь дорогие. — У маглов дорогие, а это наши, не переживайте. Я бы не рискнул делать вашей даме дорогой подарок, это неприлично. Альбус погрозил пальцем: — Хитришь, Томми, смотри у меня. Хук, дружок, — позвал он эльфа, — помоги-ка мне перенести это в мой кабинет. Я сейчас вернусь с хроноворотом. — У директора собственный хроноворот? Надо же, — поразился Северус. — Чего только у Альбуса нет, — рассмеялся Том. — Но нам повезло, что весь день мы отсутствовали. А еще и Хука отпускали — отдохнуть и развлечься. Так что дом стоял пустой. — Правда, повезло, — согласился Северус. — А то нас бы Хук встретил новостями, что мы днем появились непонятно откуда, да еще с директором. — Но сейчас Хука следует предупредить, что мы ненадолго исчезнем. Только Том решил вопрос с эльфом, как из кабинета послышался голос директора: — Ау, молодые люди, я тут! Том с Северусом поспешили на зов. Альбус стоял у кресел и с довольной улыбкой демонстрировал старинный хроноворот на цепочке. — Встаньте поближе ко мне, — велел он и накинул цепочку на шеи себе и Тому, — Северус, возьми Тома за руку и не отпускай. Альбус принялся поворачивать миниатюрные песочные часы хроноворота, отсчитывая время. — Ага, вот так. Ну, поехали! — и он нажал на кнопку подзавода. Все вокруг ненадолго будто смазалось, заволокло туманом, а потом они очутились в той же самой комнате, только за окном ярко светило солнце. Том поспешил к приемнику и включил его, слегка подстроив на частоту магического радио. — Эх, на целых пять минут промазал, — шутливо пожаловался Альбус. — И все потому, что позволил себе бокал-другой эльфийского. Старею! — Видимо, компания была приятная, — заметил Том, — позволяла расслабиться. — У меня в школе сейчас одна компания, — директор усмехнулся в усы. Они расположились в креслах, Том набил и раскурил трубку. По радио тем временем закончилась популярная песня и зазвучали позывные программы, ради которой они тут и собрались. — Добрый день! Добрый день, мои дорогие! — зазвучал вполне приятный голос Риты Скиттер. — В эфире ваша любимая аналитическая программа «Кофейная гуща». Сегодня у нас в гостях знаменитый публицист, мистер Герберт Шоймерс. — Он правда знаменит? — спросил Северус. — В определенных кругах, — хмыкнул Том. — Но он далеко не глуп. — Добрый день, мистер Шоймерс. — Да можно просто Герберт, Рита, дорогая, зачем такие церемонии, мы уже давно знакомы! — раздался тенорок. — И правда, Герберт, так разговор выйдет непринужденнее. Но сначала реклама — она у нас единственная в программе, так что уж потерпите, дорогие радиослушатели. — Вот это совершенно магловский подход, кстати, — заметил Альбус. — Куда деваться, рекламодатели обеспечивают дополнительное финансирование радио, — пожал плечами Том. — Хоть какая-то иллюзия полной независимости. Потянулись объявления о продаже всяческих товаров и грядущих культурных мероприятиях. «Читайте свежий номер «Ведьмополитена», — наконец заговорил с придыханием женский голос на фоне романтической мелодии. — Только у нас интервью звезды театра Пенелопы Клоуз. Репортаж из нового отеля магической Ниццы. Свежая информация о замечательном похудательном зелье мистера Северуса Снейпа». — Ты давал какую-то новую информацию? — спросил Том. — Да там просто слегка видоизмененная реклама — вот и все, — отозвался тот. — И вот мы снова в студии! — вернулась в эфир Рита. — Герберт, что тебя так рассмешило? — Да так, похудательное зелье — от него все с ума посходили. А ведь, между прочим, в состав зелья входит змеиный яд. Чего проще — покажите дамочке живую змею, она побежит так, что только пятки засверкают. Лучший способ похудеть! И публицист снова захохотал. Рита вежливо похихикала в ответ, но, кажется, шутка ей не понравилась. — Ай-ай-ай, Герберт, а как насчет тех мужчин, которые покупают это зелье? — Да мужчинам тоже не вредно побольше двигаться и поменьше услаждать свой желудок. Но вообще, слава Мерлину, наши продукты все натуральные, не то что у маглов, поэтому у нас проблема ожирения не стоит так остро. — Однако мы тут не ради проблем с лишним весом собрались, — заметила Рита, — хотя о маглах поговорим. — Она полная? — спросил Северус. — Нет, она может спрятаться за метлу, если захочет, — хмыкнул Альбус. — Маглы — это большая проблема, — заговорил публицист, — точнее то влияние, которое они на нас оказывают. — Ты бы сразу пояснил свою позицию, Герберт, — вмешалась Рита, — а то некоторые наши слушатели решат, что ты против полукровок и маглорожденных. — Я говорю не о полукровках и не о маглорожденных, я не расист. Но вспомни, как нам преподавали магловедение в школе. Это же кошмар. Как мы можем в полной мере адаптировать тех же маглорожденных к нашему миру, если они, поступая в школу, читают о мире своих родителей такие бредни? — А мы их не адаптируем, на твой взгляд? — Я сказал «в полной мере». Ну, конечно, родственные связи никуда не деваются, но, на мой взгляд, полная адаптация означает, что маглорожденный волшебник не только работает в нашем мире, но и строит свою жизнь тоже у нас. Да, большинство остаются. Но некоторые пытаются усидеть на двух стульях — женятся на маглах, к примеру, и приходится как-то объяснять, кто ты, чем занимаешься, а у нас ведь куча законов, которые создают смешанным семьям проблемы. — Том, он ведь рассуждает почти как ты! — с чувством шепнул Северус. — Да об этом многие говорят. —… у нас своя культура, свой образ жизни, наше общество терпимее и социально благополучное, — продолжал публицист. — Но мне кажется, в этом веке мы более отдалились от маглов, — возразила Рита. — Как? Ввели кучу нелепых запретов? Хорошо еще не запретили граммофоны и печатные машинки — ведь это магловские изобретения. — Ну, швейные машинки мы не заимствовали, — ввернула Рита. — Тут дело чисто в экономике. Если бы мы пустили их в оборот, то многие швейные мастерские просто разорились. Все-таки мы не нуждаемся в таком количестве материальных благ, как маглы, а те вынуждены жить в постоянном круговороте товаров и денег. Та же самая история вышла… ну, с тем скандалом, связанным с летающими коврами. Почему-то у русских нет с ними проблем — и метлы, и ковры прекрасно сосуществуют. — Ну, русские, как мы их называем, — это ведь не только русские в прямом смысле. Это ведь множество народностей, в том числе из Центральной Азии. А ковры — это их история, ну и Ближнего Востока. — У русских маглов в сказках тоже есть «ковьор-самольот». Так что дело не в национальных особенностях, а в той же экономике. Ну хорошо, не импортируете вы летающие ковры, но зачем запрещать покупать их где-то за границей? Все равно в нашем климате это просто приятные игрушки, не более того. — Но ведь проблема-то вовсе не в магловских изобретениях. Проблема в том, что магловское общество — крайне нестабильное, — заговорила Рита. — Сколько мы их помним, они все время воюют. — Так или иначе, их войны затрагивают и нас, — поддержал Герберт Шоймерс. — И нельзя сказать, когда было хуже — до принятия Статуса секретности или после. Но разве можно сравнить войны даже прошлого века с тем, что творится сейчас? Ну, конечно, нельзя сказать, что мы уж совсем бездействуем, но так, по мелочи, чтобы уж маглам не втемяшилось в голову реально показать друг другу «кузикуну мать». — Напомню нашим радиослушателям, что Эмиль Фукс*** был сквибом, — явно приблизившись к микрофону, почти шепотом произнесла Рита. — Думаешь, твои слушатели вообще знают, что такое Манхэттенский проект****? — рассмеялся Герберт. — Ну, про атомную бомбу, кажется, у нас уже все знают. Однако, ты прав, мы немного отклонились от темы. Если оставить в стороне ту угрозу, которую несут маглы… — А мы им, разумеется, не позволим самоубиться, — ввернул публицист. — … возьмем самые простые вещи. Я вот, правда, не могу понять, если человек не связан узами брака с маглом, зачем жить в магловском городе или деревне? Особенно в городе — там же дышать нечем. По-моему, у нас нет проблем с анклавами и нет проблем с тем, чтобы закрепиться в новых местах. Почему некоторых наших сограждан так и тянет к маглам, которые станут смотреть на них, в лучшем случаем, как на ненормальных? К чему усложнять себе жизнь, таиться, пытаться как-то соответствовать, если можно жить, как нормальные люди — среди своих? — Полностью согласен с тобой, Рита. Вот, кстати, по поводу того, что мы могли бы у них перенять и не переняли. Следующим летом же у русских маглов Олимпиада. Министерство опять собьется с ног, улаживая перемещения в Москву, как это было прошлый раз с Монреалем. А кто мешает нам устраивать свои Олимпийские игры? Это же изобретение Геракла, он же наш, Мордред меня задери! И никакого похудательного зелья бы не потребовалось, если бы наши люди стали заниматься спортом. Ну, ладно, зачем футбол и хоккей — квиддич лучше. Но разве у нас нет коньков? Есть. У нас нет ног, чтобы бегать? Мы не умеем стрелять из луков? Мы не умеем грести командой? Что там у них еще… — Бокс, фехтование, — напомнила Рита. — Раньше и у нас учились фехтовать, — вздохнул Герберт, — ну Мерлин с ним, с боксом, кто мешает устраивать дуэльные соревнования, например? А вместо скачек, скажем, гонки на гиппогрифах! Оба весело рассмеялись. — Но если серьезно, Герберт, вот скажи: ты видишь хоть какую-нибудь реальную причину, чтобы образованный маг жил среди маглов? — спросила Рита. — Если честно, кроме родственных уз, никаких причин не вижу. Да, собственно, и узы-то — так себе отговорка. В конце концов, никто не запрещает, допустим, сыну-волшебнику или дочери-волшебнице навещать своих родителей-маглов, если там хорошие отношения и нет опасения, что Статус секретности будет нарушен. Я вот лично знаком с несколькими маглорожденными, которые забрали престарелых родителей к нам — и заметь, что условия жизни у них оказались намного более благоприятными, в том числе и в материальном плане. — Чувствую, нам влетит за эту передачу, — рассмеялась Рита. — Мы разве говорим какие-то крамольные вещи? — возразил Герберт. — Вовсе нет. У нас свой мир, и мы должны его развивать, а не коситься на магловский технический прогресс, который, я считаю, есть абсолютное зло. Конечно, у нас тоже есть какой-никакой прогресс… — Конечно! — вдруг горячо заговорила Рита. — Но разве он угрожает самому нашему существованию? Разве он приводит к таким ужасным последствиям, как у маглов? Но общество тоже должно развиваться, а у нас, я считаю, наступила некая стагнация. — Рита, ты меня пугаешь, — рассмеялся вдруг Герберт. — Откуда ты знаешь столько ужасных магловских слов? — Действительно, боюсь, я нарушу свой имидж, — весело отозвалась та. — И все же очень хотелось услышать, что скажут наши слушатели. Мы, как обычно, ждем писем. Спасибо, Герберт, что зашел. До новых встреч! — Всего доброго, — прибавил публицист. Передача закончилась. — Да, это на нее очень не похоже, — сказал Альбус. — Хотя я не услышал ничего такого, с чем бы, в принципе, не согласился. — Да, в общем-то, и я тоже, — кивнул Том. — Более-менее. Стоит понаблюдать за ней и за этим Гербертом. — Переместимся, пожалуй, — поднялся из кресла Альбус и взял хроноворот. Когда они очутились в настоящем времени и прошли в гостиную, Хук зажег еще одну лампу. — Жаркое выдалось лето, — сказал Альбус, усаживаясь в свое кресло. — Вина мне не предлагай, голубчик, но, может, найдется что-нибудь прохладительное? — Конечно, Альбус. Хук поставил на столик кувшин с лимонадом и три стакана. — Может, то, что мы слышали, никак с нашими делами не связано? — спросил Северус. — Может быть, — кивнул Том, наполняя стаканы. — Но это точно идет вразрез с политикой Министерства. — Посмотрим, как Рита проведет программу, где станет отвечать на письма слушателей, — заметил Альбус. — Интересно также, что ей вообще напишут.

***

Мята — растение самое обычное, но годится не только для кулинарии и несложных отваров, а также для изготовления фильтров для зелий. Казалось бы, иди на ближайший огород, где растет эта самая мята, набери сколько надо, но не всякая мята сгодится. Точнее, не всякий получившийся фильтр мог удовлетворить такого въедливого мастера, каким был Северус. Сперва, после июньского новолуния, он отправился в Кенмэр, набрал для сравнения тамошней дикой мяты, а заодно немного позаимствовал на огороде у Морны. Фильтры получились неплохими, но Северус ожидал лучшего. Он упомянул о своей проблеме в беседе с профессором Климтом, и тот заявил, что лучше всего собирать мяту в Шотландии, а чтобы долго не искать идеальную — в Запретном лесу. Северус заранее запланировал себе свободный день после июльского новолуния, утром проводил Тома на службу, собрался, кинул порошок для связи в камин, вызвав кабинет директора Хогвартса, и сунул голову в пламя. — Профессор, можно мне заскочить в школу? Дамблдор поднял голову от стола, заваленного бумагами. — Конечно, голубчик. — Я имел в виду сейчас. — Разумеется. — Момент. Взяв заранее приготовленный мешочек, Северус переместился через портал. — Здравствуй, мой дорогой, — директор заключил его в объятия. — Вижу, что ничего не случилось, Том на службе, а ты вроде как по делу. — Могу и не по делу немного задержаться, если вы выкроите немного времени для меня. Но у вас вон сколько работы, — Северус указал на стол. — Ох, бюрократия, — иронично вздохнул Альбус. — Это несправедливо, ведь все учителя в отпусках. — Так они уже написали свои отчеты, сдали мне, а я составляю отчет для Министерства. Большой такой, развернутый. Присаживайся, хочешь чего-нибудь? Северус сел на диван, но покачал головой. — Чего-нибудь все-таки попозже, когда я наберу мяты. Я знаю в лесу одну поляну… — У нас растет какая-то особенная мята? — удивился директор. — Ректор особенно советовал ту, что растет в Запретном лесу. — Северус еще раз взглянул на стол. — Простите, это, конечно, не мое дело, но разве вам некому помочь? — Так Минерва помогает, — улыбнулся Альбус, — считает проценты, к примеру, но я все равно в итоге должен переписать все самолично. — Кошмар, — не удержался Северус. — Я с тобой полностью согласен, голубчик, — без тени иронии кивнул директор. — Но ступай за своей мятой, к чаю, надеюсь, ты вернешься? — Постараюсь. Не думаю, что меня что-то сможет задержать. Уже минуло три пополудни, когда Северус добрался до нужного места. Мята росла не так уж далеко от опушки, но не на самом краю. Роса уже давно просохла, растения можно было спокойно собирать, чем он и занялся, и так увлекся, что не сразу услышал голос: — Я спрашиваю: что ты делаешь? — Мяту собираю, — машинально ответил Северус. Он выпрямился, посмотрел вокруг, но никого не увидел, только пчелы жужжали в траве да какая-то птица посвистывала наверху. — Зачем? — голос был красивый, не хуже, чем у него самого, но совершенно незнакомый. Да, собственно, в школе в июле и знакомых-то голосов раз-два и обчелся. — Стебли этой мяты распускаются и отлично годятся для фильтрования зелий. Кто вы? Я вас не вижу. Ветви почти беззвучно раздвинулись и из-за куста вышел — Снейп даже головой помотал от изумления — огромный белый кентавр. «Предсказание» Томми тут же всплыло в памяти. «Дядя Севи с ним дружит»? Ого! Нет — о-го-го! Кентавр был красавцем даже по человеческим меркам, его мощный торс венчала практически идеальная голова с античным носом, голубыми глазами и ослепительно белой гривой... то есть, волосами, конечно. Они были длинными, волной падали на плечи, а среди всего этого великолепия выделялась одна совершенно черная прядь, под стать волосам Северуса. Кентавр важно обошел вокруг него. Под кожей спины — человеческой ее части, покрытой такой же белой, как волосы, плюшевой шерстью, буквально перетекали мускулы. Это было так красиво, что у Северуса от восхищения перехватило дыхание, а в голове пронеслись более чем греховные мысли — оставалось только надеяться, что кентавры, как об этом рассказывали когда-то в школе, не владеют легилименцией, и этот жеребец ничего не узнает. — Меня зовут Флоренц, — произнес кентавр. — Кто ты? — Северус Снейп. — Ты маг? — Да уж не магл. Рядом со школой-то, — ворчливо отозвался Северус, пытаясь стряхнуть наваждение. Кентавр, надо же. — Это судьба, — заявил Флоренц. — Идем со мной. Вот теперь наваждение слетело само, Северус напрягся. Кентавры особым дружелюбием по отношению к людям не страдали, это знали все. — Куда ты меня зовешь? — Ты веришь в судьбу? — Все верят в судьбу, Флоренц. Если тебе нужна помощь, то скажи, какая. Просто так я никуда не пойду. К тому же я еще не всю мяту собрал. Кентавр сложил руки на груди и наклонил голову набок, рассматривая собеседника. Северус автоматически усилил щиты. Но жеребец лишь усмехнулся, показав белые и совершенно, разумеется, человеческие зубы. — Ты трус, Северус Снейп? — Нет. Но и не идиот. Судьба привела сюда тебя и меня одновременно, я понял. А дальше что? Зачем тебе маг? — У нас в табуне несчастье. Один из моих сородичей смертельно болен. — Я не целитель, Флоренц, — ответил Северус, когда пауза слегка затянулась, — я и людей-то лечить не умею толком, тем более кентавров. Но я могу попросить... — Нет, — кентавр встряхнул волосами так, как лошади встряхивают гривой. — Судьба привела тебя, значит, Фабиану можешь помочь именно ты. Пойдем. Пожалуйста. Слова «пожалуйста» и «можешь помочь» меняли дело. Во всяком случае Северус так решил, складывая собранную мяту и ножницы в свой безразмерный мешочек. — У моего друга есть внук. Его предок по материнской линии был предсказателем и пророком. Недавно мальчик сказал мне, что я подружусь с кентавром. Я верю в судьбу, да. Далеко твой табун? — Идем, — не отвечая на вопрос, Флоренц повернулся и зашагал в чащу, не сомневаясь, очевидно, что молодой маг последует за ним. Северус вздохнул и полез в кусты, ориентируясь на белый хвост. — В следующий раз возьму с собой метлу, — сказал он через четверть часа, запыхавшись от необходимости постоянно догонять кентавра. Тот усмехнулся, внезапно остановился и подогнул передние ноги. — В следующий раз? Оптимист ты, Северус Снейп. Ладно, садись. И держись крепко. — Хм... — Северус сглотнул. Сесть верхом на разумное существо? Да еще такое красивое? — Садись, говорю, иначе мы до вечера не придем. А парню больно. Сядь и обними меня за торс. Это решило дело. Была не была, Северус уселся, а Флоренц встал и... можно сказать про разумное существо, что оно поскакало? Кентавр чуть ли не летел над землей. Снейп крепко обхватил могучий торс руками. Красота! — Что с твоим другом, расскажи хотя бы, что у него болит? — прокричал Северус в разгар скачки. — Все. У него гниет копыто. — Кентавры не умеют лечить болезни копыт? — Эту болезнь невозможно вылечить. Она не впервые поражает кентавров, и никому не удалось выжить. Копыто медленно загнивает, а вместе с этим болит все тело. Эту боль невозможно терпеть. Вожак разрешает поить заболевших маковым зельем — знаешь, что это? — Знаю. У людей оно вызывает эйфорию первые два-три часа, а потом отупляет. В древности его давали находящимся при смерти воинам, чтобы те не страдали душевно и не боялись. Но это было очень давно, века назад. — На кентавров оно действует так же, мы используем его очень редко, когда нет другого выхода. Гнилое копыто не лечится ничем, Северус Снейп. Но маги умеют убирать боль, я знаю. Маковое зелье не убирает боль, просто становится все равно. Я не хочу, чтобы парню было больно. — Я постараюсь помочь твоему другу. Но я не могу обещать. — Судьба, — снова отозвался кентавр, и Северус замолчал. Флоренц бежал по ему одному известным тропинкам, иногда приходилось прятаться за его широкой спиной, чтобы ветка не хлестнула по лицу. Разумеется, Северус хотел помочь, и все же беспокоился — а сможет ли, учитывая условия, в которых придется работать? Он пытался вспомнить хоть что-нибудь из теории, но всякий раз отметал варианты — требовалась полноценная лаборатория. — Слезай, — заявил Флоренц, внезапно остановившись. — А где табун? — Северус очнулся от раздумий и огляделся. — Если въедешь туда верхом на кентавре, метла уже точно никогда не понадобится. Такого не простят ни тебе, ни мне. Слезай, дальше пешком. Северус поспешно соскочил со спины Флоренца, незаметно привел себя в порядок и пошел следом. Через четверть часа они вышли к поляне, по которой были разбросаны просторные хижины, искусно сплетенные из веток — очевидно, именно в них жили соплеменники Флоренца. Кентавры ловко использовали кое-где стволы молодых деревьев в качестве опор для стен своих жилищ. Крыши были укрыты вязанками камыша, а стены местами скрывал густо разросшиеся плющи и цветущие вьюны. По поляне ходило пятеро кентавров — дозорные, один из них при виде пришедших громко свистнул. Не более чем через минуту, грохоча копытами, набежала толпа кентавров и окружила их плотным кольцом. Северус вдруг подумал: странно, что не слышно ржания. И тут же едва не плюнул с досады. Ну какое ржание?! Обычные голоса, кричащие хором: — Кто это?! Где ты встретил человека?! Зачем ты привел его?! Кольцо сжималось, Северусу стало страшно. Сейчас затопчут, вот и все. Но стена внезапно перестала сжиматься, а потом даже расступилась. К Флоренцу с Северусом подошел немолодой кентавр тоже с белыми волосами, но не как у Флоренца, а просто седыми с местами виднеющейся былой рыжиной. — Ты все-таки сделал это, Флоренц? — Не ты ли говорил, что пройдут годы, Ксанфий, и Фабиан вместо тебя поведет табун? Разве ты не веришь собственному предвидению? — И я могу ошибаться. Нам всем жаль мальчика, но ты ведь знаешь, что от гнилого копыта нет спасения. — Это Северус Снейп, он маг из школы. Позволь ему хотя бы попробовать помочь. — Это твоя просьба? — почему-то уточнил вожак. — Это моя просьба, Ксанфий. Кентавры вокруг тревожно загудели. — А чего просишь ты? — внезапно обратился Ксанфий к Снейпу. — Я? Ничего. Я вообще сюда не напрашивался, между прочим. — Каждый может один раз попросить меня, и я выполню просьбу. — Ну, может, потом придумаю, о чем попросить, — пожал плечами Северус. — Давайте хоть взгляну на больного? И это просьба Флоренца, не моя. Вожак повернулся и пошел в сторону жилищ. Северус, получив «легкий» толчок в плечо от Флоренца, отправился за ним. Остальные кентавры тоже. Около одной из хижин вожак остановился и сделал шаг в сторону. Северус по инерции прошел вперед и обомлел. Перед входом, на подстилке из травы, как какой-нибудь обычный конь, лежал... Мерлин, кентавренок, даже еще не подросток, сущий ребенок. С такими же белыми волосами, как у Флоренца. С такой же черной прядкой в них. Не друг, понял Северус. Сын. Он присел перед мальчиком, пытаясь поймать взгляд. Но не удалось — взгляд был расфокусирован. Кентавренок тяжело дышал, поджав ноги под себя. Северус положил руку ему на плечо, и тут же раздался многоголосый ропот: — Не трогай! Не смей трогать кентавра! Позор! Убери руки, человек! — Я не смогу помочь, если мне нельзя его потрогать, — резко поднявшись, громко возмутился Снейп, чтобы скрыть вызванный этим ропотом страх. — И отойдите вы все, не нависайте над бедным ребенком. Как ни странно, кентавры сделали несколько шагов назад. Около мальчика осталась кентавресса, да еще малыш, совсем сосунок, крутился у нее под ногами. — Меня зовут Айно. Фабиан — мой сын. Можешь трогать его с моего разрешения. — Давно он лежит так, Айно? — Со вчерашнего утра, когда Ксанфий дал ему маковое зелье. Если ты поможешь ему не чувствовать боль, я отдам тебе все, что ты попросишь. — Ну кто так обещает? — проворчал Северус, снова присаживаясь перед лежащим мальчишкой и кивая на малыша у ног матери. — Вдруг я у тебя жеребенка попрошу? Сказал — и сам испугался. Дурацкая привычка говорить первое, что в голову взбредет. Но Айно на слово «жеребенок» не обиделась. То ли кентавры так и называли детей, то ли ей было не до того — поди разбери. Малыш-кентавр, впрочем, испуганно попятился и спрятался за мать. — Что любит твой сын? Расскажи о нем, — указал Северус на больного. — Он любит то же, что и все кентавры. Простор, воздух, скорость. — Как все — это не то. Северус снова нагнулся к больному. — Фабиан, ты меня слышишь, я знаю. Не бойся, хорошо? Я не сделаю тебе больно, просто посмотрю. Мне надо понять, что тебе важно в жизни. С этими словами Северус хотел было достать палочку, но понял, что в кентаврах вокруг зреет напряжение, и решил, вспомнив Тома, попробовать обойтись без нее. — Легилименс! Через пару минут он смог найти то, что искал, продравшись через пелену немного однообразных картин, подпорченных и размытых действием снадобья, погладил мальчишку по волосам и, подняв голову, встретился взглядом с вожаком. — Есть у вас посуда? Чашки, ножи? Вокруг тут же снова зашумели: — По-твоему, мы из ведер пьем?! Мы кентавры, а не лошади! — Молчать! — повысил наконец голос вожак, и ропот тут же смолк. — Что тебе надо, говори. — Две очень чистые чашки, — ответил Северус, вставая. — Воду. Несколько мисок. Нож. Кусок чистой ткани. И чтобы мне не мешали. — Дайте ему то, что он просит. Тебе не будут мешать. — Тут рядом есть заросли малины, — сказал Северус, получив требуемое, — Фабиан любит там собирать ягоды. Кто покажет мне, где это? — Снейп посмотрел в сторону кентавров-детей, выискивая среди них девочку, которую видел в голове больного. Юная кентавресса, впрочем, сама сделала шаг вперед. — Я покажу. Около зарослей малины Северус дал ей одну из чашек. — Держи. Сейчас я буду собирать вечернюю росу — хвала Мерлину, она как раз выпала. Стой и смотри внимательно, с какого куста я ее беру. Девочка кивнула. Хорошая девочка, именно с ней Фабиан любил собирать ягоды, скакать по лугу и валяться в вечерней росе. Когда чашка заполнилась росой наполовину, Северус «закрыл» ее заклинанием и повернулся к девочке. — Как тебя зовут? — спросил он, чтобы не пугать, хотя, конечно, знал ответ на свой вопрос. — Энона. — Ты запомнила, откуда я брал росу, Энона? Именно с этого куста собирай ягоды в свою чашку. Бери самые спелые и крупные, такие, как он собирал, чтобы угощать тебя. И смотри, чтобы среди них не попалась червивая. И чтобы ни единой мошки не упало в чашку, никакого насекомого, никакой соринки. Только чистые отборные ягоды. Поняла? — Да. — И очень осторожно с кустом, ни в коем случае нельзя сломать ни одной веточки, это важно. Когда ягоды были собраны, Северус с девочкой вернулись к шалашу. Там ничего не изменилось, даже «публика» так и не разошлась. Северус поставил прикрытые незримыми колпаками чашки на расстеленную ткань, достал из своего мешочка мяту, а из кармана мантии платок, на который стал по одной вынимать ягоды. Кентавры следили издали, не вмешиваясь, даже Энона отошла, только Айно, Флоренц да Ксанфий стояли поближе. Северус стал осторожно выжимать ягоды через платок. Очень медленно, по одной. Наконец сока набралось половина чашки. Северус смешал сок с росой, благодаря Мерлина за свой глазомер, убедившись, что обеих жидкостей строго поровну. В одну из мисок налил воды, уже не стесняясь достал палочку, превратил воду в кусочки льда, поставил на него чашку, достал мяту (как вовремя собрал) и начал разбирать ее на волокна. Через полчаса сетка из битых стеблей мяты была сплетена, Снейп оглянулся и подозвал к себе Флоренца. — Ты не сказал, что это твой сын, когда звал меня, — тихо произнес он, когда белый кентавр загородил ему остатки вечернего солнца. — У кентавров не считают отцов, — так же тихо ответил Флоренц, — мы знаем только матерей и братьев-сестер. Но да, скорее всего, это мой сын. — Тогда мне нужна твоя кость, например, зуб. Отдашь за него? — Отдам, — не удивился Флоренц. — Коренной, не клык. Погоди, я сам выбью и сразу закрою рану. Открой рот, чтобы я увидел. Теперь закрой. — Северус сосредоточился и направленным магическим рывком выдернул зуб. Флоренц даже не поморщился. Северус мгновенно залечил рану. — Сплюнь его в руку и держи, я промою проточной водой. Хорошо. Раздроби его в порошок. — Как? — Возьми мой платок, заверни в него, положи на камень и бей копытом. Выбрав миску, Северус снял со льда сок с росой, вылил и начал размешивать волшебной палочкой. Двадцать оборотов вправо, двадцать влево, снова вправо... — Так, сыпь порошок сюда. Теперь отойди. Северус остался над миской один. Никогда еще он не делал зелья без котла, изобретая рецепт на ходу. Но он очень хотел помочь. Отфильтрованная через мяту основа для зелья светлела на глазах, порошок из зуба кентавра-отца вопреки логике растворялся в соке с росой. Наконец Северус выпрямился, достал из мешочка пустой флакон, вылил получившееся зелье в него и плотно закупорил. Снова взял чашку, очистив ее магией, и повернулся на сей раз к Айно. Она поняла и подошла. — Твоя очередь. У тебя малыш, значит ты кормишь. Нужно твое молоко. Айно кивнула и ушла в хижину. Через пару минут вынесла полную кружку молока и молча протянула Северусу. Тот откупорил флакон, накапал пять капель в молоко и подошел к Фабиану. — Пей. Не бойся. Ты все понимаешь, я знаю. Пей, это молоко твоей матери. Больно больше не будет. Пей, я держу. Молоко было выпито, прошла минута, другая... по рядам кентавров снова пошел ропот. Но мальчик вдруг поднял голову и удивленно посмотрел вокруг, перевел глаза на мать, потом на вожака, и остановил взгляд на Северусе. — Не болит же? — спросил тот. — Нет, — улыбнулся мальчик. — Отлично. Покажи мне поврежденное копыто. Кентавренок осторожно вынул правую ногу из-под себя. Несколько минут Северус разглядывал ее, вокруг стояла тишина, казалось, даже насекомые перестали жужжать. — Фабиан, — наконец сказал Снейп, — я маг. Я сейчас срежу магией то, что уже отгнило. Ты ничего не почувствуешь, молоко с зельем будет действовать несколько часов, а потом ты сможешь выпить еще и еще, больно больше не будет. Но важно, чтобы ты не дернул ногой, когда я стану убирать лишнее, понимаешь? Это очень важно, работа тонкая, не шевелись и не смотри туда. — Я подержу, — вожак подошел, встал на колени рядом с мальчиком и крепко ухватил его ногу. — Делай то, что собираешься. Северус кивнул и сосредоточился. Он не был целителем, и никогда даже на уроках не делал ничего похожего. Только теоретически понимая, что необходимо предпринять, он нашел границу между отмирающей и еще живой тканью и «отрезал» взмахом палочки. Две трети копыта упали на траву. По рядам кентавров пронесся общий вздох. Северус подумал пару секунд, снял с мантии серебряную фибулу, рождественский подарок Тома, примерился, снова подумав про отличный глазомер, и трансфигурировал фибулу в подобие лошадиной подковы нужной толщины и шесть гвоздей. Быстро приладил, вгоняя гвозди магией. — Можно отпускать. Вставай, Фабиан. Тот не поверил, смотрел жалобно, но увидев кивающего Ксанфия, осторожно стал подниматься на ножки. Встал, помотал головой, притопнул, вдруг подпрыгнул совершенно по-жеребячьи и, засмеявшись, бросился к матери. Табун снова стал окружать Северуса. Да что ж им не надоест никак? — Ты великий волшебник, — сказал вожак. — Нет. Совсем нет. Я хороший зельевар, может, даже и гениальный, но лечить я почти совершенно не умею, Ксанфий. Я ему сделал по сути протез, чтобы он смог дойти до Хогвартса, там ему помогут. Директор вызовет целителей, они вырастят новое копыто. Мне такое не под силу. — Проси, чего хочешь, — внезапно с нажимом повторил давешнюю фразу вожак и отступил на пару шагов. — Проси, чтобы отпустили тебя живым, — тихо сказала подошедшая Айно. Северус усмехнулся. Вот еще. — Прошу. Отошли Фабиана в Хогвартс и позволь целителям помочь. И тогда пророчество, которое вспомнил Флоренц, сбудется — пройдут годы и Фабиан поведет табун. Кентавры вокруг загудели. — Это твоя просьба? — безразличным тоном уточнил вожак. — Да, это моя просьба. — Хорошо. Фабиан пойдет в Хогвартс. Гул усилился, кентавры снова стали сжимать кольцо. — Ксанфий! — Флоренц загородил Северуса. — Ты уже просил. — Но он помог! — Так нельзя, ты же знаешь. Мне жаль, брат. — Я прошу! — вышла вперед Энона. — Фабиан — мой друг. Человек спас его. Отпусти человека. — Это твоя просьба? — Да. Это моя просьба. — Хорошо. Уходите, — с облегчением произнес старый вожак, — Флоренц проводит вас и вернется потом с Фабианом назад.

***

— И что, пешком шли? — Ну, сперва пешком, а потом Флоренц опять на спине вез. Фабиан не расскажет никому. — Какого черта ты просто не аппарировал оттуда на опушку поближе к школе? — Том запыхтел трубкой. — И никакие пафосные просьбы бы не понадобились! — Ну вот еще, аппарировать! Так красиво вышло, и Фабиана уж точно в школу удалось привести. Одно жаль: мяту, которую собрал, всю использовал. Придется новую собирать в следующее новолуние. — Представляю, как переволновался Альбус, когда ты задержался. — Когда шли назад, я послал в школу Патронуса, попросил позвать целителей и объяснил, где так задержался. Том внимательно посмотрел на зеркальные стекла очков. Северус понимал, о чем тот думает: почему, мол, не отправил Патронуса заранее? Но также он понимал, что Тому объяснять такие вещи все-таки не нужно. — Своеобразный госпиталь развернули прямо во внутреннем дворе, который с фонтаном, — продолжал рассказывать Северус. — Флоренц бы не смог подняться в Больничное крыло по лестницам. Фабиан, может, в камин бы поместился, но мальчика решили не пугать. Альбус наколдовал кентаврам траву — тут же из плит проросла, представляешь? Прямо на нее мальчика и уложили. На него еще продолжало действовать мое зелье, поэтому, когда он пил то, что дали целители, то никакой боли не чувствовал, но Альбусу уже самому пришлось отправлять к кентаврам Патронуса, предупреждать, что и мальчик, и Флоренц переночуют на территории школы, а завтра вернутся. Знаешь, Альбус проговорил такую витиеватую фразу, с такими комплиментами обращался к вожаку — Флоренц очень удивился, но без иронии удивился, а с уважением. Вроде как просто человек, а знает, как выказать почтение важному кентавру. — Альбус и с русалками умеет общаться, — заметил уже успокоившийся Том. Северус только потрясенно покачал головой. Он вспоминал, что, когда собирался домой — немного не тем путем, что пришел, а через временный портал, директор, создав его из первого попавшегося камешка, еще собирался оставаться с кентаврами, чтобы побеседовать с Флоренцем. Интересно, а когда он сам сможет увидеть кентавра? Сколько пройдет времени? До следующего сбора мяты или несколько лет? — Как дела у Кармишела? — спросил Северус. — Он вроде бы должен был уже все выяснить. — Ему пришлось повозиться, чтобы у старого целителя не возникло ненужных вопросов и чтобы не получилось путаницы. Сначала Кармишел просто наблюдал за О’Фэлимом и его домом, потом выбрал подходящий момент, чтобы поговорить. Пришлось кое-кому подправить память и еще пару раз нарушить закон. — И что? Там все-таки Империо? — Кармишел считает, что да. Для более грубого исследования сознания старика у него не было времени, но он увидел несколько несостыковок, к тому же О’Фэлим, по его словам, нервозен и слегка растерян. — Он применял к О’Фэлиму легилименцию? — спросил Северус. — Угу. Он прикинулся сотрудником Министерства, изучающим спрос на товары и услуги. Ему даже пришлось посетить несколько соседей целителя и провести анкетирование еще и с ними, чтобы, если О’Фэлим упомянет о его визите, те не удивлялись. — И что мы предпримем? — По сути, ничего, — развел руками Том. — Мы не можем привлекать внимание к О’Фэлиму и начинать официальное расследование. Разве что я выясню по своим каналам, кто рекомендовал нового главного целителя в Дублинскую клинику, кто его утверждал. — Обидно, что ничего нельзя сделать, — вздохнул Северус, — но я понимаю: выловим мелкую рыбу — спугнем крупную. Как думаешь, Рита в это воскресенье, наконец, ответит на письма радиослушателей или, как в прошлые разы, сделает вид, что ничего не было? — Кто ж ее знает? — пожал плечами Том. — Такое ощущение, что эти письма ее как-то выбили из колеи, и она просто не знает, что говорить.

***

Еще при первой попытке собрать мяту в Кенмэр Северус заметил, что работы в теплицах у Морны вагон и что она с трудом справляется одна. Дочери весь июнь сдавали экзамены, а домой потом собиралась возвратиться только Джун — Шилин же поступала на стажировку в клинику Святой Бригитты и разве что только в выходные смогла бы навестить мать, да и то без гарантии. Сыновья Шоны в июне тоже сдавали экзамены и, разумеется, приехать не могли. В начале лета Морна нанимала помощника, но осталась недовольна, рассчитала неумеху, в июле же предстоял сбор множества растений, и у Северуса созрел небольшой план: сагитировать орденскую молодежь, нагрянуть в Кенмэр хотя бы на пару выходных и помочь Морне в теплицах и на открытых участках. Он написал в Кенмэр, не упоминая Орден, а просто предлагая помощь, и быстро получил ответ — Морна была рада принять компанию молодежи (конечно, часть гостей ночевала бы в доме О’Ши, у Маэна и Таффи, если бы захотела вообще остаться на ночь) и даже назначила числа, когда и Шилин приезжала из Дублина, и оба внука наконец смогли бы вырваться в деревню. Северус легко уговорил Сириуса и Ремуса присоединиться к нему — те были рады сменить обстановку Лондона и подышать деревенским воздухом. Том предложил пригласить Данбара — того молоденького аврора, что вступил в Орден вместе с Кармишелом. Неожиданно — видимо, услышав о поездке от Сириуса — вызвалась помогать Беллатрикс, но только один день, потому что в воскресенье ожидалось посещение каких-то родственников то ли со стороны Блэков, то ли со стороны Лестрейнджей — кто их там в их чистокровных семействах разберет. «Я хочу побыть в приятной компании, поработать руками, отвлечься и подготовиться морально», — заявила Беллатрикс. Северус плохо представлял себе ее на грядках — но раз хочет, почему бы нет? Пригласил он и Сойера, скорее из вежливости, не ожидая, что тот согласится, но Сойер, услышав, что из знакомых в Кенмэр будут и Сириус с Ремусом, согласился. Том оставался в Лондоне, он не мог вырваться — его отдел вел какое-то сложное расследование. Том, конечно, мог и не появляться в выходные в аврорате, но ему желательно было находиться в пределах досягаемости, на всякий случай. Северуса это обстоятельно немного расстроило, но он не мог не признать, что, в целом, все сложилось удачно для всех. В пятницу после занятий в Академии он посетил банк, положил в ячейку некоторую сумму, которая скопилась у него от продажи зелий, и как раз шел по Косому переулку домой, когда вдруг через витрину увидел в лавке ювелира Люциуса Малфоя, что-то обсуждавшего с хозяином. Северус притормозил, раздумывая: войти и поздороваться или пройти мимо. После слушания в Министерстве он получил от Малфоя письмо, где тот искренне интересовался, все ли в порядке, как Северусу живется и работается с мистером Реддлом. Северус ответил — вежливо, но слегка суховато. Когда зашла речь о том, что Люциуса неплохо было бы привлечь в Орден, Северус все никак не мог опять наладить с бывшим школьным приятелем контакт. Следовало бы написать первым, но как-то ничего не шло в голову. Но Люциус вновь напомнил о себе: он спрашивал, не согласится ли Северус стать его шафером, а если по какой-то причине нет, то пусть уведомит заранее, придется что-то придумывать, как-то выкручиваться. Северусу даже стало немного жаль Люциуса — оказывается, найти шафера для того было проблемой. Отвечая, Северус постарался как-то сгладить острые углы, извинился — мол, он не думает, что Люциус сетует на такое всерьез. А тут как раз его друг, сын мистера Реддла, надумал жениться... Люциус, судя по тону ответного письма, не обиделся, но надеялся, что Северус хотя бы не откажется присутствовать на свадьбе, тем более что и мистер Реддл будет приглашен. Словом, какое-то общение все-таки складывалось. Глядя через витрину на Люциуса, Северус вдруг вспомнил о Беллатрикс, о ее желании «позагорать» на грядках, подумал: а чем черт не шутит? — и вошел в лавку. Звякнул колокольчик — хозяин и покупатель обернулись к двери. — Северус! — воскликнул Люциус. — Какими судьбами? — Увидел тебя через витрину. Но вообще-то я живу рядом, Люциус. — Да, я помню. Я, некоторым образом, просто неловко выразил свою радость по поводу того, что ты не прошел мимо и решил пообщаться. Действительно, обычно Малфой редко допускал в речи восклицания, вот и сейчас его речь зажурчала плавно и он опять стал растягивать гласные — это ужасно бесило Северуса в школе. — Может, посидим где-нибудь? — предложил Малфой. — Я только закончу дела, это недолго. — Подарок покупаешь? — улыбнулся Северус. — Прости, в гости не могу пригласить без согласования с шефом, а угостить тебя чаем с десертом — с удовольствием. — Не покупаю, обсуждаю заказ. Отдал кое-что из фамильного серебра на реставрацию — готовлюсь к появлению в доме хозяйки. Украшения-то я давно уже заказал. Пока Малфой решал свои вопросы с гоблином, Северус от нечего делать просто рассматривал то, что было выставлено в витринах, пока не набрел на совсем маленькую — с фибулами для детских мантий. И даже засмотрелся — такие забавные вещицы. Может, Томми купить одну? На вырост. Дети начинали носить мантии лет в пять, когда поступали в начальные школы, если они, конечно, учились в магических анклавах. — Какой необычный интерес с твоей стороны, — послышался голос Малфоя. — Это еще что, я теперь частенько и игрушки покупаю. Просто у меня есть крестник, внук мистера Реддла. Тебе какая нравится? — кивнул Северус на витрину. — Mon Dieu, ты и дети — никогда бы не подумал, — протянул Малфой. — Может, тогда и моему будущему отпрыску повезет и ты согласишься стать его или ее крестным? Мне нравится вот эта, — он указал на маленького кентавра, вставшего на дыбы. — Очень искусная работа. Северус усмехнулся, вспомнив давешнее приключение в Запретном лесу. Возможно, мироздание опять решило напомнить ему о пророчестве, сделанном Томми. — А вот от тебя вполне ожидаемо, что ты планируешь отпрыска сразу после свадьбы, — сказал он. — Когда она все-таки? Беллатрикс говорила, что у вас свадьбы в один день, но дату не назвала. С этими словами он вынул кошелек — вкус у Люциуса всегда был отличный, если тот считает работу искусной, то так и есть. К тому же кентавра просто могли купить, а гоблины никогда не повторяли свои изделия. — Двадцатого октября, в субботу, — ответил Малфой. — Запишу себе. Хорошо, что не шестого. Нашел бестмена? Или вы решили, что раз невесты будут подружками друг у друга, то и ты со вторым женихом... — Нет, не нашел, — вздохнул Малфой — немного манерно, впрочем. — А разве нельзя быть шафером на двух свадьбах подряд? Шестого, как я понимаю, женится Маэн Реддл? Северус забрал коробочку с фибулой, и они вышли из лавки. — Можно. Если не найдешь никого другого, я, в общем-то, согласен. Маэн женится шестого, да. Флакон для духов, которые Беллатрикс подарила Нарциссе, дело рук невесты Маэна, кстати. О том, что духи делал он, Северус умолчал. Он повел Малфоя в то самое кафе, где встречался с Сойером. Во-первых, оно было отличным и как раз подходило для того, чтобы наследник славного чистокровного рода выпил там чаю, а во-вторых, хозяин кафе Северуса уже знал. Возможно, это был легкий выпендреж, но почему бы нет? — Мистер Снейп, добро пожаловать, — поздоровался хозяин, как и рассчитывал Северус. — О! Мистер Малфой, добро пожаловать! «Акции» Северуса тут же взлетели вверх. Хозяин подвел их к одному из лучших столиков у окна. Северус сел и кивнул: — Крем с фисташками, булочки с голубикой. Мистер Малфой сегодня мой гость. Выбирай, Люциус. — Крем-брюле, саварен и мильфей, — заказал Малфой. Он явно предпочитал французскую кухню. Северус удовлетворенно улыбнулся. Ему понравилось, что Малфой расценил все правильно и не стал выбирать то, что дешевле. — Очень рад, что ты согласился стать моим бестменом, — сказал тот, широко улыбаясь, — а то я уже подумывал о малыше Грегори. Единственным Грегори, который вспомнился Северусу, был юный Лестрейндж, но ведь тот еще школьник? Разве ему уже... — Разве ему уже есть семнадцать? — осторожно уточнил он. — Нет, в том-то и дело! Пришлось бы откладывать свадьбу до его совершеннолетия! — Люциус, прости, ты шутишь или правда так и не обзавелся приятелями? Даже у меня таковые появились за этот год. — Откуда у меня приятели, mon chéri, у меня только родственники — очень много родственников, — Малфой скорчил скорбную мину. Родственникам до Малфоя в юности особого дела не было, это Северус помнил. — Ну, Лестрейнджи — род знатный. Хорошо-хорошо, не лезу не в свое дело. А с кем же ты общаешься, кроме невесты, могу я спросить? — С родственниками и общаюсь, — мина стала еще более скорбной. — Конечно, есть Беллатрикс и Родольфус, но ты можешь себе представить — и они вот-вот станут родней! — Малфой рассмеялся. — И тебе не скучно? — манера Северуса периодически говорить первое, что приходит в голову, все же сработала. Тут подошел хозяин, управляя парящими в воздухе подносами. Тарелки и блюда стали плавно опускаться на стол, а чайник и молочник подплыли к чашкам. — Ужасно! — воскликнул Малфой, принимаясь за крем-брюле. Лицо хозяина вытянулось. — Это не вам, не волнуйтесь. Я ведь не могу каждый день общаться с Нарци — это просто неприлично, — прибавил он, когда хозяин ушел. — Нас неправильно поймут. Мне, собственно, все равно, но Нарци, ma charmante fleur, она такая послушная дочь — пока. Я просто поражаюсь, как в одной семье могли родиться две настолько разные девочки. — Хочешь сказать, что влюбился не в ту сестричку? — «невинным» тоном уточнил Северус. — О нет! Белла и Нарци — они как Катарина и Бьянка. Так что Нарци еще покажет свой характер. Это из Шекспира, — пояснил Малфой, увидев, как у Северуса приподнялась бровь. — Ты читаешь маглов? —подначил Северус. — Неожиданно. Извини, я не думал, что тебе НАСТОЛЬКО скучно. — Мon chéri, это же Шекспир! — поразился Малфой. — И потом, никто не знает, кто на самом деле писал его пьесы — возможно, что и маг. Они ставились в театре еще до принятия Статуса секретности. А что тебя так удивляет? Можно подумать, ты никогда не читал магловскую литературу. — Читал, но я же полукровка, если ты не забыл, — пожал плечами Северус. — Не помню, чтобы в школе ты интересовался хоть чем-то магловским, вот и все. Я вот даже не рискую пригласить тебя... мы завтра с компанией едем на выходные в Ирландию, чтобы поработать на плантациях у одной милой ведьмы и отдохнуть там на побережье. Я бы позвал тебя и твою невесту с нами, но компания там очень пестрая в смысле происхождения. Правда, Бэлла и ее кузен... но есть и маглорожденные. Рискнешь присоединиться? Скучно точно не будет. — Кузен Беллы? Который из них? — Сириус. — Сириус Блэк? — удивился Малфой. — Ты в одной компании с ним? Mon Dieu, что в мире делается. — Он оказался нормальным парнем, когда... повзрослел. На последнем курсе мы с ним уже вполне мирно общались. Кстати, он с другом живет тут же, в Косом переулке. — Ах, с этим странным молодым человеком, Ремусом Люпином? — Почему странным? Человек как человек, репортером работает. Да, они вместе. Неподходящая компания для лорда Малфоя? Блэк тебе родня... будет. — Ну, скажем, странно-болезненным. Я же помню, каким Люпин был в школе. Я вовсе ничего не имею против него — очень достойное семейство. Северус, кажется, я никогда не страдал снобизмом — откуда такие вопросы? И куда именно вы собираетесь в Ирландию? — Ты не страдал, ты им наслаждался, — усмехнулся Северус. — В Кенмэр, Люциус. Поехали с нами, мистера Реддла не будет, но с его детьми познакомишься. — В Кенмэр? Ах, ну да. Старинные ирландские семейства. Потомки сидов? Леди, к которой вы собираетесь, красива, вероятно? — слишком мечтательно для жениха уточнил Люциус. — Красива, даже очень, — подтвердил Северус, — и дочки ее красивы, а ее внучка — вообще ослепительная красавица. — Сиды, — покивал Малфой. — В роду Блэков вот случались браки с вейлами. Внучка — ты имеешь в виду дочь мистера Реддла? — Да. Видел ее? В мае на выпускном балу за нее дрались на дуэли. — Видел старую колдографию у Беллы в подшивках «Ведьмополитена». Мисс Реддл, правда, там еще девочка, но и в детстве была очень красива. Охотно верю, что из-за нее случаются дуэли. Там в деревне есть приличные гостиницы? — Там будет где переночевать, но, конечно, есть и гостиница. И палатку поставить несложно. Северус подумал, хочет ли Люциус ночевать с невестой вместе, если уж сестра поедет на один день? Или девочки должны ночевать отдельно от мальчиков? — Компания, видимо, ожидается большой, и не хотелось бы ставить в неловкое положение незнакомых людей, — пояснил Малфой и улыбнулся: — Палатка — это так романтично. — Да, мне тоже нравится мысль о ночевке в палатке, хотя в доме в Кенмэр у меня есть «своя» комната. А люди там гостеприимные, не сомневайся. И на берегу очень красиво, ночью тоже. Никто не заставит тебя работать, если ты не захочешь, можете просто погулять. — Было бы странно отсиживаться в кустах, когда другие помогают хозяйке. Нет ничего ужасного в том, чтобы пособирать… что там собирают, кстати, в это время? — Душицу, таволгу. Лепестки мака... ну, это я уж сам, наверное. Еще земляника поспела. И цветов Нарциссе соберешь. Ты дарил ей когда-нибудь полевые цветы? — Нет, — растерялся Малфой. — Только розы и орхидеи из оранжереи. — Оранжерея — это для зелий, а вот просто цветы — они бывают и для красоты. Колокольчики, например. Там растут синие и белые. Северус подумал, что и сам привезет букетик Тому вечером в воскресенье. Жаль, что тот не может поехать... очень жаль.

***

Придя домой, Северус призадумался: он предложил вариант с палаткой, но совершенно не представлял, где ее взять. Сунулся в камин, справился у Сириуса, но тот только пожал плечами: где Блэки — и где пикники-походы. Но вернувшийся вечером шеф тут же разрешил все вопросы: после ужина отправил Хука на чердак за довольно большим ящиком и попросил поставить палатку на заднем дворе и привести ее в порядок изнутри, потому что ею давно не пользовались. — Хорошо, что Люциус согласился на твое предложение, — заметил Том. — Пусть пообщается с молодежью, ему полезно. Сколько в итоге собирается народу? — Пятнадцать человек, — быстро прикинул Северус. — Ничего себе! Надеюсь, Морна выдержит, — рассмеялся Том. — Ну, мы же работать собрались, а не на травке валяться. Слушай, ты постригся? — озвучил Северус вопрос, который волновал его весь вечер. — С чего вдруг? — А что? — Том потрогал волосы. — Разве плохо? — Да и так было хорошо. Ты всегда аккуратно причесан. — Мне показалось, челка слишком отросла, — Том почему-то слегка покраснел. — Так волосы тоже красиво лежат, — успокоил Северус. — Хозяин, палатку смотреть будете? — Хук появился в гостиной. — Конечно! Северусу показалось, что шеф как-то слишком резво вскочил на ноги. Почему вопросы о стрижке его вдруг так смущали? На заднем дворе стояла обычная зеленая палатка из парусины. Конечно, Северус знал, что внутри она намного больше, чем снаружи, но это «больше» было понятием относительным, как и в случае с сундуками. Том нырнул внутрь первым. — Заходи! — раздался его веселый голос. Северус вошел в палатку и присвистнул: — Ничего себе! — Думаю, вы славно проведете вечер, — сказал Том, довольно улыбаясь. В условном центре палатки располагалась гостиная с диваном, и креслами, и чугунной кованой печкой. К ней примыкало пять комнат и маленькая кухонька. Пять, потому что кроме четырех спален, тут был небольшой кабинет, тоже с диванчиком. — А кабинет-то зачем? — удивился Северус. — Чтобы читать по ночам, — пояснил Том. — Иногда у меня случались бессонницы. Северус совершенно не поверил в такое объяснение, но расспрашивать не стал. — А почему в двух комнатах стоят двухъярусные кровати? — Когда Маэн и Таффи были маленькими, они часто бегали друг к другу ночевать. Когда они поступили в школу, мы уже почти и не выбирались никуда так, чтобы требовалась палатка. Так что тут все осталось, как раньше. Ну что? Сгодится? — Еще бы! — воскликнул Северус. Утром в дом нагрянула пестрая компания: хвосты, Сойер, дико смущавшийся в присутствии Тома, Данбар, Беллатрикс с какой-то объемистой коробкой помимо мешочка, а потом Люциус и Нарцисса. Северус давно не видел ее и растерялся: он готов был уже представить на грядке Беллу, но только не это эфемерное создание. Малфоя и Нарциссу знакомить с Томом было не нужно — он прекрасно знал обоих, пусть и в годы их отрочества, и они встретились как давние знакомые. — Ну, дети мои, хорошо вам погулять, — напутствовал шеф. Аппарировали забавно: это напоминало немецкую сказку про золотого гуся, причем в качестве птички выступал левитирующий ящик с палаткой, который держал за ручку Северус, а остальные ухватились друг за друга. Дорогу до портала в Ирландию знал только он. Когда они наконец очутились на лужайке у дома Морны, из дверей навстречу выбежала не менее пестрая компания. Хвала Мерлину, обошлись без церемоний и все быстро перезнакомились друг с другом. Даже Люциус не ждал особых представлений и просто пожимал руки парням. Он бы, возможно, вздумал расшаркиваться с барышнями, но и те подавали руки для пожатия. Северус заметил, что девушки поглядывали друг на друга немного ревниво — еще бы, такое количество красавиц в одном месте сразу! Но вот из дома вышла сама Морна, и уж тут Люциус, как только его представили, не преминул склониться к ее руке («Madame, je suis ravi!») и извлек из маленькой коробочки огромный букет из роз и анемонов. Конечно, шармбатонцы поняли фразу, но цветы вызвали плохо скрываемые усмешки. А Сириус вообще решил «тряхнуть стариной», выразительно указав на розы в палисаднике, за что тут же получив от Беллы тычок под ребра. На аристократическом лице Люциуса, подпорченном оспинами, не отразилось ровным счетом ничего. Морна цыкнула по-гаэльски на внуков и бережно приняла букет. — Спасибо, мне очень приятно. Анемоны изумительные, у меня они не растут. У нас тут по-простому, можно называть вас по имени? — Конечно, мадам О’Донахью, — поклонился Люциус. — Морна. Просто Морна. — Это наши фамильные пирожные, небольшой презент, — Беллатрикс протянула коробку. — Мне очень жаль, что я не смогу остаться на завтра. Северус с удивлением понял, что она говорит совершенно искренне и, правда, расстроена. — Ничего, дорогая, — улыбнулась Морна. — Надеюсь, вы не в последний раз у меня в гостях. Рада с вами всеми познакомиться. Это похоже на праздник — столько молодых лиц! Вы завтракали? Все дружно уверили, что совершенно сыты и готовы к подвигам. — Если вам нужно переодеться, мои дочери и внуки проводят вас в комнаты. — Где бы еще поставить палатку? — спросил Северус. — Возле нашего пруда, конечно! — воскликнул Маэн. — Вечером сможем искупаться. Конечно, переодеваться пришлось только гостям. «Местные» были уже готовы к работе. Северус посмеивался про себя, представляя, во что облачится Люциус. Беллу и Нарциссу Шилин увела в дом, а парни отправились ставить палатку, чтобы переодеться прямо там. — Вот что мы не взяли, так это купальные костюмы, — посетовал Люциус. — Ну, Беллатрикс купальник одолжит Таффи — размер-то один, насколько я понимаю, — сказал Маэн. — В принципе, у меня есть в запасе плавки. — Простите, что есть? — переспросил Люциус. — Это такие магловские трусы для купания, — пояснил Маэн. Северус едва не фыркнул, видя, как вытянулось у Малфоя лицо. — А подштанники не подойдут? — спросил тот. — Ну, если они не станут просвечивать, когда намокнут… Близнецы Никол и Юстас засмеялись. В создавшейся компании парней они оказались самыми младшими, сущими сопляками, и решили, видимо, вести себя соответственно. Они то и дело косились на Данбара неодобрительно — он, видимо, казался им «стариком». — Мне кажется, будет уже темно, — вдруг подал голос Сойер. — В принципе, да, — легко согласился Маэн. Северус достал из ящика палатку. — О, родная старушка! — Маэн взмахнул палочкой. — Какие воспоминания! — Мы тут все прекрасно разместимся, мне кажется, — заметил Северус. — Ну, мы-то точно, — поддакнул Сириус, подразумевая под «мы» мужчин. Все разошлись по комнатам, полезли в мешочки, доставая кто что приготовил. Маэн, убедившись, что палатка ничуть не изменилась за прошедшие годы, решил не мешать, благо сам он уже был в джинсах и футболке, и вышел наружу. Близнецы торчали в гостиной, с любопытством осматриваясь. Сойер тоже оделся по-магловски, остальные же облачились в штаны разной степени заношенности и удобную старую обувь. Малфой, конечно, в грязь лицом не ударил, вот только штаны у него оказались короткими, вроде бриджей. Он еще и рукава рубашки закатал, а на голову нахлобучил соломенную шляпу с широкими полями. Северус покачал головой и достал из мешочка большую склянку с оранжевой жидкостью. — Парни, натирайте руки, шеи и… ноги, иначе вас сожрут мошки и комары. Маэн! — позвал он. — И ты тоже! — Отличное средство, — Ремус чихал, но мужественно натерся. — Нормальный запах, — удивился Данбар. — Не люблю резеду, — бодро соврал Ремус. Наконец все дружно потянулись к теплицам, где их уже ждали Морна и девочки. — Вы натерлись от мошек? — осведомился Северус, ставя бутылочку на перевернутую бочку. Парни как-то слишком громко задышали. «Озабоченные», — проворчал он про себя. — Маэн, поможешь мне? — проворковала Лили. Тот был всегда готов, как скаут. Шилин и Джун, не имея ни на кого видов, и Беллатрикс, в отсутствие жениха, спокойно натерли шеи и руки друг другу. — Северус, чего ты ждешь? — возмутилась Таффи, подходя к нему. — Сестренка, ну ты… — возмутился Маэн, не найдя подходящих слов. — А что? Я Северуса не стесняюсь. Тот сглотнул, но мужественно плеснул себе на ладонь средства и стал осторожно натирать Таффи шею, косясь на Люциуса, который слишком увлекся, и уже не натирал, а скорее поглаживал бледные, почти прозрачные руки Нарциссы. Та облачилась в длинное легкое платье из льна, а голову обмотала белым шарфом и стала похожа на какую-то средневековую монашку. — Мать моя женщина, — пробормотал Никол, когда Люциус присел на корточки и намазал средством еще и щиколотки Нарциссы. — Учись, олух, — хмыкнул Маэн. Северус прервал эту идиллию, безжалостно навьючив на парней корзины и распределив их по участкам. — Так? — спросил он Морну. — Да-да, все правильно, милый, — улыбнулась та. — Джун, детка, идите с Нарциссой собирать землянику, — велела она. — Лили, Таффи, Белла, а вы берите ножницы, вам я поручаю пижму. Шилин, поможешь мне в теплице. — Мам! — возмутилась та. — Позвольте и мне вам помочь, Морна, — предложил вдруг Данбар, — я был неплох в гербологии, в том, что касается тепличных растений. — Ну что ж… Шилин, тогда ты сама покажешь мистеру Данбару участок работ, а я пойду к мандрагорам. — Ага, хорошо! Северус едва удержался от того, чтобы покачать головой: Шилин откровенно строила молодому аврору глазки, а Морна, озабоченная делами, кажется, не замечала этого. Все принялись за работу. Люциус ворчал сначала, что его лишили общества невесты, поглядывая на девушек, занимавшихся невдалеке пижмой, но вскоре втянулся в работу. Он ловко обрывал своими аристократическими пальцами соцветия таволги и точно отправлял их в корзину за спину. Убедившись, что все заняты делом, Северус отправился к небольшому участку, где уже отцветали маки, и принялся аккуратно собирать их лепестки.

***

Было уже довольно поздно, когда Северус осторожно заглянул в гостиную и шепотом позвал: — Хук! Эльф появился без хлопка и тоже шепотом спросил: — Что, мистер Северус? — Хозяин в кабинете? — Да, там. Читает. Северус высунул руку из-за спины. Увидев букет из синих и белых колокольчиков, эльф тихонько хихикнул. — Готовь вазу пока, Хук. — Слушаюсь. Северус приоткрыл дверь в кабинет и просунул туда руку с букетом. — Тадам! — Ох! Ты вернулся! Ну, наконец-то! — Извини, я не думал, что так задержимся. Это тебе. Том подошел к нему, принял цветы и покачал головой. — Никогда не получал букетов. Но какие красивые. Настоящие. Спасибо, — он ласково потрепал Северуса по плечу. — Пойдем в гостиную. Хук, вазу! Ваза уже стояла на столе, наполненная водой. Том поставил в нее колокольчики. — Не спрашиваю, ужинал ли ты. Морна бы вас не выпустила, не накормив. Выпьешь чего-нибудь? — В каком смысле «выпьешь»? — растерялся Северус. Даже носом повел. Нет, Том не производил впечатления пившего недавно алкоголь, но мало ли... — Нас кормили, да, конечно. Морна весь второй день пекла пироги с вишнями. Там у меня в мешочке, она и тебе передала... но вряд ли ты будешь есть пирог так поздно? — Нет, конечно. За завтраком съедим. Пирог отдали эльфу, а Том указал на столик в углу с кувшином. — Выпьешь, в смысле, например, лимонад или что-то еще. Хук сегодня изобразил безалкогольный мохито. В Кенмэр так же жарко, как у нас? — Нет, там был даже ветерок. Или его Морна организовала? От лимонада не откажусь, мохито тоже пойдет, никогда не пробовал. Как ты провел выходные, Батти? На службе все спокойно? Они уселись в кресла у спящего камина, Том призвал кувшин, стаканы с нетающим льдом и зажег свечи. — Да все спокойно прошло, вчера только выбирался на часок в Министерство, согласовывал один вопрос. Но я жду подробностей, — улыбнулся он. — Хочешь посмотреть сам? — Северус взялся за очки. — Нет, я хочу послушать интересный рассказ. — Том наполнил стаканы. — Попробуй, это вкусно и очень освежает. Снейп кивнул и взялся за стакан, подавив желание провести над ним рукой — потом у Хука спросит, из чего это. Напиток, правда, понравился. — Ну, сперва мы дружно поработали до обеда, который Морна накрыла под большим шатром прямо в саду... ой, нет, сперва твоя дочь повелела мне намазать ей плечи и шею зельем от укусов насекомых. Маэн намазывал Лили, Люциус — Нарциссу, а Таффи решила, что ее намажу я. Кроме Маэна это, кстати, то ли никого не удивило, то ли все такие воспитанные оказались... А еще, — наябедничал Северус, — твой подчиненный явно положил глаз на Шилин. Сперва вызвался с ней в паре работать в оранжерее, потом... мы там ночью летали купаться на берег, так все вернулись, а они остались гулять... а утром сегодня он уже сам предложил ей помочь намазаться зельем. Вот так вот! — Ого, как у нынешней молодежи все быстро, — покачал головой Том. — Надеюсь, они возвращались ночевать? Хотя, собственно, какая разница в данном случае. — Если и возвращались, то в дом. Остальные-то все заночевали в твоей палатке. Мы после купания вернулись, решили посидеть все вместе. Маэн сделал грог. Сначала все немного попели хором, потом стали рассказывать сказки и страшные истории. Я сказок как-то мало знаю, оказалось, что их куча... А ты знал, что у эльфов тоже есть свои? Про героев-эльфов и глупых эльфов... Мы Кикимера позвали... ну, помочь с грогом и постелями, а он заодно тоже сказку нам рассказал. А еще, представляешь, лучше всех работал Люциус. Ну, в смысле, все отлично работали, но у него лучше всех получалось. Кто бы мог подумать. — Надеюсь, Данбар не натворил глупостей, — вздохнул Том, — а то Морна меня проклянет. А насчет Люциуса я не удивлен, это как раз в характере Малфоев: стараться выделиться на общем фоне. Если для этого нужно поработать, они из шкурки выпрыгнут. Его покойный отец был дипломатом, про него стажерам до сих пор рассказывают легенды. — Морне он очень понравился. Люциус, в смысле. Она даже... я думал, что знаю все о зельях, но Морна мне раскрыла секрет старинного, шлифующего кожу. — Да их десятки, разве нет? — Десятки, но это принципиально иное, потому как в его составе присутствует слюна оборотня. Морна рассказала о зелье при Малфое, и я, было, уже испугался, не поняла ли она чего про Ремуса... но нет, кажется, это просто совпадение. Зелье очень сложное в изготовлении не только из-за слюны... ну и купить ее непросто, в любом случае, поэтому оно даже не запатентовано. Я всегда думал, что Люциусу плевать на внешний вид. Ну, оспины, и что? А он сказал, что заплатил бы любую цену за такое зелье. — А слюна какая нужна? Взятая в какой фазе? — Ну, понятное дело, что в фазе зверя никто ее получить не смог бы, ведь волчье зелье — недавнее в общем-то изобретение, а рецепту уже лет двести, так что в человеческой. Но я могу попробовать, — глаза Северуса вспыхнули от предвкушения эксперимента, — могу взять слюну в обеих фазах и попробовать так и эдак. Проблема ровно одна: не взять с Люциуса плату — значит, признать, что у меня есть знакомый оборотень. — Так возьми, — усмехнулся Том. — Интересная ситуация с этим зельем. Возможно, его создатель дружил с каким-то оборотнем, вот как Сириус с Ремусом. Или же слюну брали непосредственно после убийства оборотня в зверином обличии. Сколько там надо слюны-то? — Несколько капель. Ну, может и дружил, а может, просто покупал слюну у оборотня, никто же не отрицает наличие оборотней в принципе... но брать деньги с Люциуса мне почему-то не хочется. В конце концов, у него не то чтобы друзей, у него, как оказалось, даже приятелей нет, кроме меня. Я Ремусу сказал, что мне нужна слюна, и что заказчик готов заплатить много. Но оказалось, что он слышал разговор с Морной. И тоже брать деньги не хочет. Отшутился тем, что еще со школы готов поплевать в Малфоя даром. Том засмеялся: — Бедный Люциус. Думаю, когда дело дойдет до расчета, вы договоритесь. — Хвостам нужны деньги. Скажи, а ты бы стеснялся оспин в такой ситуации? — В возрасте Люциуса — возможно. — Надо же, — хмыкнул Северус. — Ну, видимо, у вас, красавчиков, это как-то... мне вот было бы плевать. — Ты просто теоретизируешь. Это ведь не врожденный дефект, к которому человек может привыкнуть. — Какая разница? Ну, оспины, и что? — почти возмутился Северус. — Люциусу это не помешало найти невесту, к слову. А если девушке неприятен человек с физическим недостатком, то зачем ему такая? Кстати, — ухмыльнулся Северус, — Люциус очаровал не только Морну, но и всех присутствующих девиц. Даже Таффи сказала мне, что ей давно никто не говорил таких элегантных комплиментов. А поскольку о моих предпочтениях он толком не в курсе, то явно счел ее моей девушкой. — Родители Люциуса и Нарциссы сговорились уже довольно давно. Молодым людям просто повезло влюбиться друг в друга, — пояснил Том. — А не влюбились бы — все равно бы женились? — поперхнулся Северус. — Серьезно, что ли? — Думаю, у Люциуса не было бы причин не жениться на Нарциссе, если она, конечно, не влюбилась бы в кого-нибудь другого. — Вот когда порадуешься, что полукровка, а не лорд... Ну, а как ты все-таки провел выходные? — Во-первых, — сказал Том, — я успел послушать программу Риты, она наконец зачитывала письма слушателей. Но очень мало комментировала, кстати. Куда только делся ее запал? В принципе, большинство корреспондентов, так или иначе, соглашались с ней и этим… публицистом. Среди возражавших, к слову, были и чистокровные маги, и полукровки. — И почему же Рита вела себя не так бойко, как на программе, как ты думаешь? — спросил Северус. — Возможно, ей сверху настучали за ту передачу, а, возможно, она озвучивала не совсем свои тезисы изначально. — И тут Империо? Да ладно! — не поверил Северус. — Ну, кто знает? У нас в Ордене есть журналистка из «Ежедневного пророка». Мы с Альбусом поручили ей осторожно порасспросить Риту о той программе. — Ясно. И что же, ты только и развлекался тем, что слушал радио? — Ну… — Том повторно наполнил стаканы, — да не пей ты мохито залпом… я водил даму в ресторан. — Кого-о-о? — Северус от неожиданности едва не выронил опустевший стакан. — Даму, — повторил Том, вопросительно посмотрев на него. — Откуда она взялась? Это для нее ты прическу... о! Батти, кто она?! Молодая? Как выглядит? — в голове у Северуса кучей зароились вопросы, но, как ни странно, никакой ревности он почему-то не ощутил. — Ее зовут Элис Орват, ей тридцать пять, и она поступила в мой отдел по обмену — приехала из Австралии. Мы тоже отправили одного аврора в Сидней, — отчитался Том. Северус сверлил его взглядом сквозь стекла очков, ожидая ответов на все вопросы. — Она… привлекательная, — нехотя продолжил Том, — жгучая брюнетка с темно-карими глазами. — Умная? — Северус принял к сведению про брюнетку с карими глазами, отметив где-то в глубине сознания, что дама, выходит, чем-то смахивает на него самого, вот только пока не совсем понятно, хорошо это или плохо. — Умная, — кивнул Том, — и хороший оперативник. У нее отличное послужное дело. — Послужное дело? — Северус помотал головой. Он спрашивал не об этом, конечно, а о чем-то... чем-то чисто женском, вероятно. Но то, что Батти наконец-то обратил внимание на эту стороны жизни, радовало. Северус прислушался к себе. Он правда рад, что Тому кто-то понравился в этом смысле? И понял, что, правда, рад. — При чем тут послужное дело, Том? Ты-то ей нравишься? — Наверное. Я дал ей очки, и она все время на меня смотрела. Не в ресторане, конечно, — это выглядело бы странно — сидеть там в очках. Да ничего такого, Северус, просто пригласил коллегу. Мы по большей части говорили не о личном. — Однако ты не сказал «ходил с коллегой», а сказал «водил даму в ресторан», — ухмыльнулся Северус. — Я хочу сказать... я буду рад, если ты заведешь... Тут Северус запнулся и замолчал. Заведет кого? Любовницу? А если Батти влюбится в нее всерьез? Женится? Родит детишек? А куда тогда денется он сам? Северус явственно представил, как Том приводит в дом даму, а она говорит, прищурив карие глаза: «Дорогой, у меня что, не будет своей спальни? Или у нас не будет гостевой? А где же будет ночевать профессор Дамблдор, если решит остаться в Лондоне?» — Я могу и в сундуке ночевать, если что, а директор у меня, — вслух выдал Снейп ответ на собственные «видения». — Что-что? — переспросил Том. — Какой сундук, ты о чем? — Ну, если ты решишь... если тебе понадобится еще одна спальня... — тут Северус окончательно смутился, — вряд ли же ты захочешь совсем выгнать меня из дома? — Тьфу! Что ты несешь? И вообще, я, что ли, жениться собрался? Она мне просто нравится. Может, получится приятно провести вместе время до того, как она вернется обратно в Австралию. Шевельнулось что-то… ну, шевельнулось, в общем — и то хвала Мерлину. — Да это прекрасно! — заверил его Северус, окончательно уверившись, что ревности почему-то не чувствует. — Я уверен, что у тебя все получится отлично. Покажешь ее как-нибудь... якобы случайно? — Да хоть сейчас покажу. Том достал палочку, произвел какие-то пассы, вытянул нить воспоминания и запустил ее в зеркало, висящее на стене. — Смотри. — А что, так тоже можно? — удивился Северус. — Можно, только его обратно не вытащить и оно пропадет. Подойдя к зеркалу, Северус осторожно потрогал его колеблющуюся поверхность. Это правда напоминало омут памяти. — Надеюсь, меня не засосет, — пошутил он и сунул голову в нечто, подозрительно схожее с жидкой ртутью. Он увидел вовсе не ресторан, как ожидал, а кабинет и Тома, который сидел за столом и читал пресловутое личное дело, а напротив сидела та самая дамочка, вертя в руках очки. Ну да, прямые черные волосы, глаза темные, черты лица не то чтобы красивые, даже резковатые, и, о ужас, на подбородке ямочка. Мерлин, что Том в ней нашел? Северусу даже показалось, что она чем-то неуловимо похожа на его собственную мать. Ну, во всяком случае, на бывшую жену Тома она совсем-совсем не смахивала. — Стройная, — проявил он дипломатию, «вернувшись из зазеркалья». — И грудь красивая, как у античных статуй. — То есть маленькая, — рассмеялся Том.