***
Северус выбрался в Малфой-холл в ближайший относительно свободный день. Он никогда тут не бывал раньше; в школе Люциус однажды приглашал его на Рождество, но Северус категорически отказался — ему не хотелось выглядеть на фоне благородного семейства босяком. Конечно, он предварительно списался с Люциусом и получил с ответной совой портал. Приготовив все необходимое и закутав бутыль в кусок фланели, он активировал стеклянный шарик и очутился у высоких кованых ворот, за которыми тянулся пышный парк. Привратником служил старый эльф, обитавший в сторожке вполне пристойных размеров. — Мистер Снейп к мистеру Малфою, — сообщил Северус. — Вас ждут, сэр, — просипел эльф, и ворота распахнулись. Проходя сквозь них, Северус почувствовал сканирующую магию. На территорию поместья, видимо, могли аппарировать только особо избранные. — Если хотите, можете взять метлу, сэр, — сказал эльф. — До замка далеко. — Что ж, давайте метлу, — со вздохом согласился Северус, глядя на еле-еле видневшиеся башни. И, что греха таить, ему было любопытно взглянуть на владения бывшего однокашника с высоты. Оседлав «Нимбус-70», он поднялся вверх, крепко прижимая к себе бутыль. Метла отлично слушалась, летела неспешно, так что Северус мог хорошо разглядеть аллеи, пруды, оранжереи, многочисленные цветники и укромные полянки с беседками. На одной из лужаек бродили павлины — при виде их Северус фыркнул. Подлетая ближе к замку, он увидел, что Люциус лично встречает его у подножия лестницы и даже приветливо машет рукой. Северус немного прибавил хода и спланировал на гравиевую площадку. — Добрый день, Северус, — церемонно поздоровался Малфой, но смотрел с надеждой. — Добрый, можешь не сомневаться. Красиво у тебя тут. — Рад, что тебе нравится. — Люциус жестом пригласил Северуса проследовать в распахнувшиеся двери. Что ж, внутри замок ничем не уступал красоте, окружавшей его снаружи. «Как минимум, в доме работает трое эльфов», — подумал Северус, глядя на безупречно чистые и сияющие камни холла. Над лестницей красовался герб Малфоев, а на стенах висели гобелены, выглядевшие как новые. Между прочим, некоторые из них были самыми что ни на есть магловскими, судя по сюжетам. «Минимум трое в замке, минимум трое в парке, не считая привратника. Однако». Люциус повел Северуса по комнатам левой анфилады — через вполне «современные», то есть прошлого века, интерьеры; они миновали небольшую гостиную, огромную библиотеку — при виде такого количества книг у Северуса невольно зачесались руки — и, наконец, вошли в щегольской кабинет. — Прошу, располагайся, — сказал Люциус. — Что тебе предложить с дороги? — Стол, чистую салфетку и кувшин с водой для умывания. Глаза Люциуса широко распахнулись, но он вдруг собственноручно придвинул к креслу небольшой столик, а потом щелкнул пальцами, и эльфы тут же доставили все, что требовалось. — Я имел в виду, что тебе предложить выпить. — Потом, — отмахнулся Северус. — Садись давай. И не волнуйся, я проверял, все работает. — На ком ты мог проверить? — На себе, естественно. У меня был небольшой шрам. — О… и как? — Люциус, не отрывая от него взгляда, нашарил рукой кресло и сел. — Не больно, не отекает, сводится начисто за пару минут. Остатки зелья смываются простой водой. Садись удобно и закрой глаза. Северус едва не усмехнулся, поймав жалобный взгляд, — разве можно настолько быть зацикленным на своей внешности? — но «пациент» все-таки послушно откинулся на спинку кресла и зажмурился. Северус натянул перчатки, откупорил бутыль, смочил вату и принялся протирать испорченные оспинами участки кожи. — Пощипывает, — пожаловался Люциус. — Терпи, пару минут всего. Зато будешь абсолютно неотразимым и в тебя влюбятся все десять твоих эльфов, — брякнул Северус самое нелепое, что пришло на ум. — Восемь, — машинально поправил Люциус. — Что?! — А что такое? — хмыкнул Северус. — Не дергай головой, красавчик. Восемь эльфов, с ума сойти. Вырасту большой и знаменитый, заведу себе такой замок и тоже найму кучу эльфов... не дергай головой, кому говорю! Видя, как оспины исчезают просто на глазах, он невольно увлекся, и вскоре Люциус сам стал похож на эльфа — из магловских сказок и магических сказаний. Северус закрыл бутыль, ликвидировал вату и поспешно налил в таз воды. — Наклонись, — он сменил перчатки и вымыл Люциусу лицо. — У тебя тут зеркало есть? Осторожно разлепив веки, тот потрогал лицо. — Добби! — крикнул он. — Зеркало мне! Тут же появился совсем молоденький лупоглазый домовик с зеркалом в серебряной оправе. — Хозяин такой красивый! — запищал он. Люциус — нет, не выхватил зеркало, он его осторожно взял в руку, будто то могло взорваться, и посмотрел на свое отражение. — Мама… — пробормотал он. — Пожалуйста-пожалуйста, — насмешливо отозвался Северус, который слегка опасался непонятно какой, но не совсем адекватной реакции приятеля. — Сев, я твой должник до гробовой доски, — Люциус даже прослезился. — У меня к тебе ровно одна просьба, Люциус. Я понимаю, что ты слышал рецепт. Не разглашай его и особенно не называй состав. — Мерлин мой, конечно! — горячо пообещал тот. — Послушай, а могу я как-то… ты же, наверное, сильно потратился, на основной ингредиент? — Неважно, с тебя я денег не возьму, считай это одним из подарков к будущей свадьбе от твоего бестмена. Ты ведь не передумал звать меня в шаферы? — Что ты, как я могу передумать? Люциус смотрел на него такими глазами, что у Северуса вдруг мелькнула мысль: «Вот сейчас и стоит вербовать». Но нет, это пусть уж Том, а зерна он посеял. — Ты красивый парень, Люциус, хотя я уверен, что Нарциссе вот это твое преображение не важно. — Наверное, не важно, ведь она меня любит… просто я хотел забыть, понимаешь? Ну, хотя бы не вспоминать, глядя на себя в зеркало… это ужасная болезнь, и я много потерял. Что ж, придется перестать насмешничать. Северус вздохнул и ответил уже мягче: — Я думаю, забудется со временем. Жена, потом дети родятся, в замке будет жить твоя семья. — И на всякий случай пошутил снова: — Больше всего я рад, что ты не в моем вкусе, старик. — В общем, и я рад, в том числе и потому, что ты никогда не воспринимал меня всерьез, Сев. Кажется, пришло время откровенничать. — Да что переживать о школе? Тем более я был не самым приятным ребенком. Я всегда ценил твое покровительство, оно меня не напрягало, но напрягала сама необходимость в нем, так что я просто самоутверждался, в том числе и за твой счет. И сейчас я благодарен также за то, что ты-то меня вполне так воспринимал всерьез. В школе я не был даже уверен, что ты захочешь знаться со мной после окончания курса, а теперь мы друзья. Люциус улыбнулся и протянул руку, и Северус ответил крепким рукопожатием. — Ты останешься на чай? Пожалуйста, Сев. — Ладно, уговорил, — ответил тот, тем более что шеф сегодня мог и не вернуться к пяти — вдруг очередное свидание с той дамочкой? Но у них оставался еще вагон времени до чая, и Малфой предложил пройтись по парку. Северус согласился — исключительно из любопытства. Единственный парк, в котором ему довелось гулять, — сады Боболи во Флоренции. Здешний же очень отличался и показался куда пышнее и разнообразнее. Северус больше любил дикую природу, а тут повсюду чувствовались заботливые руки эльфов, однако неровности местности добавляли парку красоты. — Значит, их восемь? — усмехнулся Северус, глядя на здешние цветники. — Ну, эльфов? — Что ж, они плодятся, — пожал плечами Люциус. — Этот Добби показался мне каким-то… нервным. — Он просто очень молоденький, он даже младше меня. Ну ничего, вот родится у меня сын — Добби станет малышу хорошим компаньоном. — Почему обязательно сын? А если родится дочь? Люциус заметно смутился, и его очищенные от оспин щеки даже порозовели. — Да ты что? — Северус ткнул его в бок. — Серьезно? И будущая теща не убила? — Госпожа Друэлла поворчала немного, но это все-таки наследник древнего рода. На свадьбе, конечно, уже все ведьмы поймут, что невеста в положении, но внешне еще ничего не будет заметно. Пока что знает только семья… ну, и ты. — Спасибо за доверие, старик. Имя уже придумали? Что-нибудь звездное? — Драко, — ответил Люциус. — В честь созвездия Дракона. Драко Малфой. По-моему, звучит. — Хм… а если мальчик вырастет вовсе не брутальным? — Да каким бы ни вырос. И я хочу второго ребенка. В детстве я чувствовал себя одиноким. Думаю, Нарцисса не станет возражать — она всегда дружила с сестрой. — Тогда ты нарушишь семейную традицию. Вас же всегда по одному вроде бы? — Когда-то у Малфоев было и по трое, и по четверо детей, — почти пожаловался Люциус. — Мне бы очень хотелось нарушить не столь давнюю традицию, это означало бы, что мы жизнеспособный род. Вот еще почему я рад, что Нарцисса уже ждет ребенка. — Что я могу сказать? Удачи вам, — Северус даже хлопнул Малфоя по плечу. — Кстати, об эльфах, — заметил тот. — Когда сядем пить чай, я тебя им представлю, и ты сможешь аппарировать ко мне. — Очень рад, — кивнул Северус. — Значит, эльфы тоже могут устанавливать правила: кому можно аппарировать в дом, а кому нет? Не знал. Надо расспросить Кикимера. — У тебя есть эльф? — У меня три эльфа. — Однако, друг мой, могу только порадоваться за тебя. Но ты же вроде бы живешь с мистером Реддлом? — Так у меня есть дом, оставшийся от отца, за ним смотрят двое, а еще один, то есть одна, следит за новым домом моей матери — я предпочел, чтобы эльфийка заключила договор со мной. А потом уж как получится. — Рarfaitement! С ума сойти, — покачал головой Люциус. — Даже завидую. Ты двигаешься вперед семимильными шагами. А мне придется всю жизнь заниматься имением и арендаторами. Ну, ради разнообразия, благотворительностью. Хотелось бы для начала попасть в попечительский совет Хогвартса. — Уж профессор Дамблдор точно не станет возражать, — уверенно произнес Северус. — Он о тебе высокого мнения. Глядя на зардевшегося Малфоя, он подумал, что, возможно, привлечь его в Орден будет не так уж сложно. А еще Северуса внезапно осенило: его важный школьный приятель, оказывается, сам нуждается в одобрении и покровительстве тех, кого он уважает.***
Удачный эксперимент с Люциусом навел Северуса на мысль испытать средство еще и как косметическое. К тому же ему не нравилось, что у слегка загоревшей на свежем воздухе матери слишком обозначились морщинки. Она еще и постоянно щурилась на солнце. Так что он отправил Эйлин сову и, назначив время, аппарировал в Милтон-таун, прихватив на всякий случай с собой и антиэликсир Климта. Эйлин пока что работала на Полеску неполный день, и Северус появился у нее часа в три пополудни. — Здравствуй, дорогой, — от улыбки кожа в уголках глаз собралась в складочки. — Ой, а что это? — удивилась она, указывая на бутыль. — Привет. Это одно мое новое зелье. Косметическое. Ты будешь моей первой моделью, мне надо на ком-то его опробовать, как ты понимаешь. Не бойся, у меня есть «противоядие», если что, сваренное самим ректором Климтом. Так что тебе ничего не грозит. Если сработает — уберем с твоего лица намечающиеся морщины. Если захочешь потом — вернем все как было. — Ой… — мать опешила, покосилась на бутыль, метнулась к зеркалу и посмотрела на белые морщины, выделявшиеся на загорелом лице. — А давай! — Не бойся, я на себе уже пробовал, оно совершенно безопасно. Шрамы убирает отлично. Но именно морщин у меня нет, увы. — А откуда у тебя шрам? — Да на плече, от прививки оставался, не помнишь? — А! — покивала мать. — Помню. Северус с помощью Виспи приготовил все необходимое, включая воду для умывания, усадил мать на стул, велел закрыть глаза и не обращать внимания на пощипывание, решив действовать постепенно, убирая морщины участками — он всегда выступал за натуральность и вовсе не хотел сделать из матери девочку. На случай частых умываний он приготовил сразу несколько пар перчаток. Начал он со складок вокруг рта — несимметричных, надо сказать. Мать раньше часто криво усмехалась, приподнимая один угол рта. Убрав все, что посчитал нужным, Северус умыл мать, не забывая менять перчатки, — умыл тщательно, промокнул лицо салфеткой и занялся морщинами на лбу. «Лучики» он тронул совсем немного, еле-еле, решив все же оставить их. Они были уже не так заметны, потому что зелье заодно убрало с кожи весь загар. Удовлетворившись результатом, Северус заодно прошелся зельем по шее Эйлин. Под конец он умыл ее пенкой, которую принесла из ванной Виспи. Северусу приходилось подносить палец к губам, чтобы домовиха не вздумала пищать — она и так прыгала от восторга. — Посмотри на меня, — сказал Северус. Эйлин открыла глаза — это лицо он видел во время первого сеанса легилименции, ну почти такое. — Ну вот, смотри теперь в зеркало. Мать встала, нерешительно подошла к стене и, увидев свое отражение, вскрикнула и даже отшатнулась. Крик ее сопровождался восторженными воплями Виспи. — Что? Вот такая ты у меня. — Северус подошел ближе и добавил совершенно искренне: — Красивая. Эйлин робко посмотрела на него, улыбнулась и потерлась лбом о его плечо. — Мне же теперь прохода не дадут, станут расспрашивать, что случилось, — сказала она тихо, водя пальцем по фибуле на мантии Северуса. — То есть, я так понимаю, назад возвращать не будем? Ладно, ладно, — засмеялся он, увидев негодующий взгляд матери. — Скажешь, что зелье пока что недоработано, что в процессе проверки возникли небольшие сложности — собственно, так оно и есть. Я пока что не рискну делать его на заказ — не могу доверить его самостоятельное употребление клиентам обоих полов. А времени, чтобы заниматься с каждым, у меня нет. Вот доведу до ума, чтобы невозможно было перестараться и чтобы перчатки не требовались — они все-таки магловские, — тогда уже и запатентую. Если вообще получится его запатентовать. — Хорошо, поняла, — кивнула Эйлин. — А оставшееся зелье куда используешь? — Есть у меня один знакомый с кучей шрамов, — ответил Северус, вспомнив о Ремусе. — Он помог мне в изготовлении, ему и принадлежат остатки. Мать опять посмотрела в зеркало. — Новая жизнь — новое лицо. Теперь все будет иначе. Северус не удержался и немного, как ему тут же показалось, покровительственно потрепал ее по плечу. — Останусь на чай — ты не против? — Он еще спрашивает! — Мать посмотрела на часы: — Прогуляемся до чая к лагуне? — Ну, прогуляемся, — усмехнулся Северус. Однако мать, прежде чем выйти за калитку, посмотрела, нет ли где поблизости соседки. А на дорожке, ведущей на берег, вряд ли кто-то бы повстречался в такой час. — Хорошая погода стоит, — вздохнула Эйлин. Она захватила с собой ломоть хлеба, чтобы покормить уток на озере. — А знаешь, я закончила «Под знаком Водолея», — усмехнулась она. — Написано хорошо, читается легко, но это такая сказка! Однако милая. — Бедному Тому пришлось читать романы Алексы перед знакомством, — хмыкнул Северус. — Меня чаша сия миновала, — прибавил он. Эта фраза, которую он впервые услышал именно от Тома во время памятного разговора на Астрономической башне, всплыла сама собой. — Ну, такое чтение не для мужчин, — заметила Эйлин. — И жаль, что Алекса Поттер не напишет ничего более серьезного. — Наверное, кто-то должен писать и дамские романы, — пожал плечами Северус. Когда они уже сидели за столом, он решился наконец намекнуть матери на то, что его друзья, младшие дети мистера Реддла, собираются работать и жить в Милтон-тауне и хотели бы познакомиться с ней. — Я буду только рада! — воскликнула Эйлин. — Расскажи мне о них. Северусу было приятно рассказывать о Маэне, о Таффи, о Лили. Он даже поведал о памятной дуэли на балу. Мать слушала внимательно, но под конец на ее лице появилось озабоченное выражение. — Если они правда хотят познакомиться и если ты считаешь это уместным, я готова. Но, может, после свадьбы твоего друга? — Ну, до свадьбы еще месяц. Но как хочешь. И да, я считаю это уместным, это мои ближайшие друзья, а ты моя мать. — Хорошо. Ты предупреди меня заранее, ладно? — попросила Эйлин и прибавила не без гордости: — Я ведь теперь работаю. — А ты нас в гости пригласи, — предложил Северус. — Меня, Тома, их троих. В любой день после шестого октября, кроме двадцатого — двадцать первого. — И Тома? А это удобно? — мать почему-то чуть ли не испугалась. — Если было бы неудобно, я бы не предлагал. Удобно, мама, он твой одноклассник. Правда у него есть девушка, но я сомневаюсь, что он позовет ее с собой туда, где будут его дети. — Девушка? — нахмурилась Эйлин. — О чем он вообще думает? Она подошла к комоду, на котором лежал календарь. — Вечер пятницы двенадцатого подойдет? — Думаю, да. Я всем передам. Эти пирожные, которые приготовила Виспи, очень вкусные, ничуть не хуже, чем у Хука, — сменил он тему, потому как ответить на вопрос, о чем вообще думает Том, не смог бы.***
А Тома посещали слегка путаные мысли. С того дня, когда мисс Орват начала работать в его отделе, он приглашал ее на свидания (это ведь можно было считать свиданиями?) раз пять, но так и не смог определиться, чего же на самом деле хочет. Нет, он точно не прочь был с мисс Орват переспать, если та снизойдет. А она вроде бы подавала в его сторону вполне внятные сигналы. Но Том еще недостаточно «дозрел» до того, чтобы набраться смелости и попросить Северуса переночевать где-нибудь — у матери, например, или навестить в выходные Морну, а заодно Маэна и Таффи, которые еще жили в материнском доме. «Дозреть» Тому мешала абсолютная неприспособленность к случайным связям. Элис была ему симпатична, вызывала желание — и только. К тому же он видел, что серьезные отношения ей откровенно не нужны, после стажировки она собирается вернуться в Австралию, а мысли ее по большей части заняты той аналитической запиской, которую ей предстоит написать после трех месяцев работы в их отделе. Когда они отправлялись в какой-нибудь ресторан (желательно у маглов, против чего дама не возражала) или прогуляться по каким-нибудь интересным местам вроде развалин замка короля Артура в магическом заповеднике Камулодуна, Элис забывала о работе, живо интересовалась тем, что видела вокруг, охотно рассказывала об Австралии. На службе она четко соблюдала субординацию, и ни у кого — возможно, кроме Кармишела, дамского угодника, — не возникало мысли, что шеф после работы встречается со стажеркой. Она никогда не назначала свиданий сама, в конце дня обычно как-то по-особому поглядывала в сторону Тома, с неким спокойным ожиданием. Тому нравилось, что Элис не «выпрыгивала из шкурки», как другие дамочки первое время после его развода. Она видела в нем просто привлекательного мужчину. Пожалуй, только однажды их спокойный вечер был слегка омрачен сторонним любопытством — когда Том повел Элис на концерт. Пока в зале не приглушили свет, половина партера на них откровенно таращилась. Вечер субботы восьмого сентября Том решил провести дома. Во-первых, ему просто захотелось побыть с Северусом (потому как друзья для мужчины — это святое), во-вторых, проверить собственные ощущения: сколько раз он вообще вспомнит о мисс Орват. В любимом кресле с трубкой, за беседой о планах на поездку в Трансильванию ничего постороннего в голову не лезло. Том уже хотел просить Хука накрывать на стол, как вдруг посреди гостиной засияла пантера. — Чей это Патронус? — удивился Северус. Но Том знал, чей, и вскочил с кресла. Пантера же заговорила голосом Киарана: «Кто хочет посмотреть на мою дочь, добро пожаловать». Том бросился к дверям. — Подожди! — за ним выскочил Северус, держа в руках давно заготовленную коробку, перевязанную лентой. Хорошо жить рядом. Через пару минут радостная Пьянтагране уже впускала их в дом. Киаран встретил их в дверях спальни, сияя от гордости. Динелла лежала на постели, немного бледная, но как-то по-особенному красивая. Кажется, роды случились днем — она уже не выглядела особо уставшей, причесанная, в белоснежной, немного старомодной сорочке с кружевами. Рядом стояла плетеная колыбелька с новорожденной — когда-то в ней лежал Томазо; сейчас он сидел подле матери, с некоторым недоверием поглядывая на замотанный в пеленки и, очевидно, спящий кулек. Том крепко обнял сына и подошел к невестке. — Поздравляю, дорогая, — он приложился к ручке Динеллы, а потом просто расцеловал ее в обе щеки. — Спасибо, папа. — Она улыбнулась и кивнула в сторону плетеной колыбели. Том первым делом погладил по голове внука, а потом посмотрел на девочку. Он относился к той категории мужчин, которые умеют находить красоту в недавно родившихся младенцах. И Том отлично видел, что малышка взяла от отца, а что — от матери. Вот только глазки пока были закрыты. Из-под чепчика торчала темная прядка — впрочем, волосы еще могли изменить цвет. Лишь только в спальню вошел Северус, Томазо вскочил и кинулся к нему. Тот по привычке подхватил крестника на руки, но сказать ничего не успел. — Дядя Севи! Там знаешь чего? — и Томазо что-то горячо зашептал ему на ухо. Стоящий рядом и все расслышавший Киаран подавил улыбку, но Северус ответил совершенно серьезным тоном: — Не волнуйся, дорогой, все девочки так устроены. Это нормально. — Нормально? — переспросил Томазо. — А писать она как будет? Она же переполнится и лопнет! Динелла беззвучно засмеялась. — Ни в коем случае не лопнет, — уверил крестника Северус. — У нее там есть дырочка, через нее будет писать. У всех девочек так. Поздравляю, Томми, дорогой, ты стал старшим братом! Пойдем-ка, поздравим маму. Том уступил место у колыбели, Северус придвинул ближе кресло и открыл коробку. — Между прочим, когда родились близнецы, я точно так же думал, — признался Киаран, когда Том подошел к нему, — хоть и был старше. «Вдруг она лопнет». Очень хорошо эту мысль запомнил, потому что крестный пришел не сразу, и я какое-то время мучился этой мыслью. — А нас почему не спросил? — усмехнулся Том. — Ну как... мне казалось, что вы и так расстроены, ведь один ребенок явно не получился, такой... недоделанный. Но Альбус меня успокоил. — Чудесная девочка, — сказал Том. — Нос точно мамин, а вот лоб твой. Северус тем временем доставал из коробки склянки с мазями, присыпками и тихо объяснял их предназначение. Томазо вновь заглянул в колыбель. — Какая красавица, да, малыш? — спросил Северус. — Мама? — уточнил мальчик. — Ну, мама — само собой. Твоя сестренка... — Не больно-то она и красивая, — с сомнением перебил Томазо. — Очень красивая. Ты просто еще не пригляделся. Динелла, смотри, вот это от опрелостей, до месяца хотя бы постарайся без магии, если что, вот этим пользуйся, тут все сбалансировано. — Спасибо, дорогой! — Только не ревнуй, — шепнул Том сыну, отводя его немного в сторону. — Я даже тебя к нему уже не ревную, отец. — Ну приехали. Меня-то... — Не скажи, — Киаран улыбался, впрочем совершенно расслабленно. — Когда Северус год назад поселился у тебя, это был почти подросток, даже еще не юноша толком. Меня иногда посещала ревнивая мыслишка: мол, мой отец нашел себе еще одного сыночка, да ты знаешь. Но за год очень многое изменилось. Северус так возмужал. Это уже не юноша, а молодой привлекательный мужчина. Я бы даже сказал, очень привлекательный. Не знай я о его вкусах, жену мог бы и приревновать. Но ему не нужен никто, кроме тебя. И еще он очень... порядочный человек, это я тоже уяснил. И увидев, как Томазо снова карабкается на колени к Северусу, Киаран засмеялся: — Сына я к нему тоже не ревную. Я думал над этим. Жаль, что нельзя позвать Северуса в крестные и к дочке... — Потому что тогда ревновать будет Томазо? — Именно. Но в принципе, как сказал мне когда-то Альбус, в крестные надо звать человека, которому ты готов доверить нести своего ребенка с завязанными глазами над пропастью. Так что ты был прав, Северус — лучший крестный, которого можно представить. Ну а для малышки в крестные мы позовем Маэна и Таффи. — Как зовут-то нашу девочку? — спросил Том, вновь подходя к колыбельке и склоняясь над внучкой. — Мы собирались... — начал Киаран, но Томазо ответил быстрее отца. — Ее зовут Нати. — Вообще-то мы думали назвать ее Франческой, — удивленно отозвалась Динелла, посмотрев на мужа. Тот тоже выглядел слегка растерянным. Том тихонько провел пальцем по щечке девочки, и та внезапно открыла глазки — серо-голубые, как у него самого. — А мне нравится имя Нати, — улыбнулся он внучке. — Хотя это же уменьшительное? Как будет по-итальянски? — Наталина, — ответила Динелла. — Франческа Наталина Реддл — по-моему, чудесно звучит.***
— Ты уже избавил Ремуса от шрамов? — спросил Том за воскресным завтраком. — Не совсем, — мрачно отозвался Северус. — Я был у хвостов в четверг вечером, когда ты гулял с мисс Орват. Начали мы с тех шрамов, что у Ремуса на руках — следы укусов, он их сам себе нанес когда-то в школе, пока еще Сириус не научился оборачиваться собакой и приходилось терпеть ночь полнолуния в одиночестве и безумстве. И представляешь: они практически не сошли. Стали бледнее, перестали так сильно выделяться на коже, но все-таки остались. Не понимаю, в чем конкретно проблема — может, в том, что для зелья использовалась слюна именно Ремуса, а может, на оборотней это зелье не действует так хорошо, как на людей. Впрочем, можно сварить потом вторую порцию и еще раз провести процедуры, и еще — сколько потребуется. — Или можно посоветоваться с Эудженио, — заметил Том. — Я отправлю ему телеграмму при случае. Думаю, после свадьбы Маэна мы сможем его навестить. — Только не в пятницу, ты же помнишь, что у нас намечается двенадцатого? — Конечно. Но до этого еще почти месяц. А пока что мы можем съездить к Лавгудам, обсудить предложение Альбуса насчет статьи и интервью. Они ждут нас одиннадцатого, к ужину. И Ремуса с Сириусом. — А Сириус тут каким боком? — удивился Северус. — Просто за компанию с Люпином? — Он же колдограф. Лавгуд уже давал ему подработку, ты не знал? Последняя статья Ремуса сопровождалась колдографиями Сириуса. — Нам пришлют портал? — Я как-то бывал в Придире, так что просто аппарируем. — Э-э-э… — Северус запнулся от такой вопиющей речевой ошибки. — В каком смысле ты «бывал в Придире»? В редакции «Придиры», наверное? — Думаешь, я забыл нормы родного языка? — рассмеялся Том. — В редакции я тоже бывал. Просто ее сотрудники живут компактно, по сути у них там целая деревня, просто она не обозначена на карте официально. Адреса у них обычно включают в себя наименование анклава и название дома. А дома там очень необычные. Например, дом Лавгуда называется «Цепеллин». — Он овальный, что ли? — Увидишь. Ремус, кстати, единственный из сотрудников, кто живет не в анклаве, но у него вроде как уважительная причина, даже две, но о второй Лавгуд, разумеется, не знает. — Кстати, у Лавгуда дочка пойдет в школу вместе с Томми, — заметил Северус, — вспомнилось вдруг. — Посмотрим на барышню, — подмигнул Том, — может, стоит их познакомить. — В каком смысле? — Что ты всполошился? Просто познакомить, без всяких далеко идущих планов. Лавгуд теперь не чужой человек, член Ордена. Дети ведь могут иногда играть вместе и просто дружить. Увы, мальчика подходящего возраста взять неоткуда. — У него сестра есть, будут дружить. У Люциуса будет сын. Надеюсь, у Мэни тоже. Найдется, с кем Томазо дружить. Том совершенно не мог понять, почему Северусу не нравится его идея, но спорить не стал. В понедельник вечером Том все-таки поужинал с Элис в кафе прямо в Косом переулке, и опять на них таращились. Дама впервые выказала некоторое неудовольствие. «Уж лучше у маглов, — сказала она. — Не люблю, когда меня оценивают посторонние». Во вторник же Том чувствовал себя странно расслабленным после службы, но списал это на то, что их пригласили в гости к более чем приятным людям. И да, пригласили вдвоем с Северусом. Хвосты, разумеется, должны были прибыть к Лавгудам сами по себе. Аппарировал он не сразу к дому, сначала на возвышенность, чтобы продемонстрировать Северусу здешнее необычное поселение. Посреди огромной пустоши, которую пересекал бурный ручей, стояло в окружении садиков несколько самых фантастичных домов, какие только можно представить. Высилась башня, напоминавшая шахматную ладью, а неподалеку развевались на ветру вымпелы на шпилях дома, похожего на старинный парусник. Иные дома имели форму сферы, иные — пирамиды. Дом мистера Лавгуда стоял в центре, вокруг него и строились когда-то остальные. На двухэтажном параллелепипеде каким-то чудом (почему каким, собственно?) держалось нечто, правда напоминавшее дирижабль, только края были немного приплюснуты — там прорезали боковые окошки. Здания редакции и типографии помещались особняком, поодаль от жилых домов, и выглядели неожиданно нормально. — Они тут все слегка… странные? — поинтересовался Северус. — Как видишь, — усмехнулся Том. — Ты читал хоть один номер «Придиры» целиком? — Мерлин миловал. — А зря — помимо всякой чуши они регулярно печатают очень интересные и вполне достоверные материалы. — Но как обычному читателю отличить, где чушь, а где разумные вещи? — спросил Северус, разглядывая обширный пруд, выкопанный по течению ручья. — Очень просто, — ответил Том. — Чушь они печатают вверх ногами. — Хорошо, что у журнала есть обложка, а то было бы сложно определить, что именно напечатано вверх ногами, — пробормотал Северус. — Но бедный Люпин, ему тоже приходится писать чушь? — Вот уж не знаю. Чушь обычно подписывают псевдонимами. Том взял Северуса за руку и аппарировал к дому Лавгудов. Вблизи сразу стало ясно, что он довольно большой, а слева на участке стоял еще один домик, окруженный — Том сразу это почувствовал — всевозможными охранными барьерами. — Что там? — спросил Северус, снимая зеркальные очки и пряча в карман. — Наверное, лаборатория миссис Пандоры Лавгуд, — ответил Том, дергая шнур звонка. — О чем только думали ее родители? Лучше имя не могли выбрать для дочери? — проворчал Северус. Дверь распахнулась, и на пороге их встретил сам Ксенофилиус в мантии фисташкового цвета. — Мистер Реддл, мистер Снейп, добро пожаловать к нам домой. Прошу. Сириус и Ремус явились буквально за десять минут до вас. Они очутились в большой прихожей с огромным резным шкафом, дверцы которого вдруг распахнулись, и оттуда к ним потянулись деревянные руки. — Сейчас еще рано, кыш! — прикрикнул Лавгуд, и шкаф закрылся. — Господи, предупреждать надо, — пробормотал Том и рассмеялся. — Он еще не умеет распознавать погодные условия, — пояснил хозяин, — по календарю уже наступила осень, вот он и проснулся. — Это и так очень сложная магия, — заметил Том. — Вы такое можете — и издаете журнал? — поразился Северус. — Что вы! — тоненько засмеялся Ксенофилиус. — Куда мне! Это Пандора, моя супруга. Прошу, прошу в гостиную! «Надеюсь, у них есть эльф», — подумал вдруг Том. Окна в стенах гостиной были самой разнообразной формы и размеров — и треугольные, и круглые, и овальные. Рама одного из окон, кажется, когда-то обрамляла старинное зеркало. В центре комнаты, которая занимала почти весь первый этаж, тянулась вверх винтовая лестница — до самого «дирижабля». Посередине лестницу прорезала площадка с мостиком на так называемый второй этаж, а по сути платформу на чугунных подпорках, опоясывающую нижнюю комнату по периметру. Через просвет между ее краем и лестницей виднелись высокие шкафы с книгами. «Твою ж мать», — выругался Том про себя чисто по-магловски. Это относилось вовсе не к причудам местного интерьера, а к фрескам на стенах. С Великой матерью-то они худо-бедно разобрались, с Бесу тоже, но вот пресловутый главный вопрос Северус так и не задал и ни разу не упоминал, пытался он проводить какие-нибудь изыскания или нет. А стены у Лавгуда были кое-где покрыты буквами енохианского алфавита. Над камином же висел портрет Джона Ди. К счастью, Северус пока еще не обратил внимания ни на портрет, ни на символы: во-первых, Лавгуд представил их своей жене, очень милой блондинке совершенно неопределенного даже для ведьмы возраста. Она немного напомнила Тому Мадонну с картины Липпи. А еще с ними поздоровались Ремус — по-человечески, и Сириус — громким лаем, за которым тут же последовал детский визг. На спине у Сириуса сидела маленькая девочка, похожая на мать. — Наша дочка Луна, — гордо произнес Ксенофилиус. — Дорогая, ты поиграешь с дядей Сириусом после ужина, хорошо? — Пандора сняла дочь с собачьей спины. Том чуть не расхохотался, видя выражение лица Северуса. Но тут на зов хозяйки явилась эльфийка. — Абачку хоцу! — сморщила личико Луна. «Нет, девочка вполне соответствует своему возрасту, — подумал Том, — нашему мальчику с ней будет просто скучно». — Не капризничай, дорогая, а то дядя Сириус не захочет с тобой играть, — сказала Пандора, и эльфийка, взяв девочку за руку, пропала вместе с ней. Освобожденный «дядя» тут же принял человеческий облик и, в свою очередь, обменялся рукопожатиями с Томом и Северусом. — Мы бы завели собаку, но наш дом не слишком для этого приспособлен, — смущенно улыбнулась Пандора, — а на цепи пса держать не хочется. Давайте же сядем за стол, господа, а после ужина я вас, увы, покину, меня ждет лаборатория. Что ж, это полностью устраивало Тома: он еще не знал, в курсе ли миссис Лавгуд существования Ордена. Может, она хотела оставить их одних, чтобы не ставить в неловкое положение. Стол меж тем сам собой накрылся к ужину. Возможно, эльфов было и двое, если для девочки требовалась постоянная нянька. Слава Мерлину, судя по набору блюд, питались Лавгуды по-человечески, без экспериментов. Сириус с Ремусом, кажется, не раз тут бывали и чувствовали себя как дома, потому что второй заулыбался, увидев эскалопы, которые назвал своими любимыми. — У вас очень необычный поселок, — заметил Том. — «Придира» — журнал для чудаков и любителей странностей, мистер Реддл, — улыбнулся Ксенофилиус, — и выпускается большими чудаками. — Простите, мистер Лавгуд, это ваш предок? — спросил Северус, указывая на портрет. — Что вы, нет! Это Джон Ди. Северус нахмурился — он не любил чего-то не знать. — Нам о нем практически ничего не рассказывали в школе, — сказал Ремус. — А в учебнике поместили всего пару абзацев. — Потому что он слишком долго работал на маглов, — добавил Сириус. — Его считают отщепенцем. — Если у него такая репутация, зачем же вешать его портрет на стену? — удивился Северус. — Это символ, — ответила Пандора. — Символ того, что нужно знать свой предел и не переступать за него. — А эти… символы? — Северус указал на стены. — На самом деле все просто, — ответил Ксенофилиус. — Это всего лишь памятные даты нашей семьи, написанные буквами енохианского алфавита, который придумал мистер Ди вместе с мистером Келли. Например, вот это — «мед и фам», то есть двенадцать. Мы познакомились с Пандорой двенадцатого марта. А это двадцать пять — наша свадьба состоялась двадцать пятого августа. Как видите, это тоже простое чудачество. — А что такое енохианский алфавит? — последовал следующий вопрос. — Только измышления человеческого ума, хотя Джон Ди утверждал, что вступал в контакт с ангелами. Но он на пару с Келли просто занимался жульничеством, дурил доверчивых маглов. Впрочем, сам алфавит довольно забавен, мы даже писали на нем с Пандорой любовные записки. — Вступал в контакт с ангелами? Какими надо быть кретинами, чтобы в такое поверить! — возмутился Северус. — Мы вряд ли сейчас можем узнать, было ли это изначально мошенничеством, — заговорила миссис Лавгуд, — или же Ди правда вступал в контакт с некими сущностями и заигрался. Но ведь пророки верили, что с ними говорит бог, почему бы магу не поверить, что с ними говорят создатели? Северус покосился на Тома, потом внимательно посмотрел на хвостов — те сидели совершенно невозмутимо. — Ты не смотри на нас, — усмехнулся Сириус, — нам уже открыли глаза. Мистер Лавгуд достал палочку, поднял ее вверх, но миссис Лавгуд покачала головой. — Ксено, давай после ужина. — Хорошо, как скажешь, дорогая. — У вас есть «Книга»? — спросил Том. — Да, самое последнее издание, тысяча шестьсот восьмидесятого года. — Угу, у меня тысяча пятьсот сорок седьмого. — Что за книга? — не унимался Северус. — «Книга Еноха», — ответил Том. — Собственно, нужные куски я могу процитировать и по памяти, — заметил Ксенофилиус. — Но правда, лучше после ужина. Выбросите это пока из головы, мистер Снейп, поешьте спокойно. — Это может испортить мне аппетит? — спросил Северус. — Это может вас слегка шокировать, — ответил Ксенофилиус, задумчиво разглядывая корнишон. — Увы, конец семнадцатого века выдался крайне сложным для магов, вы же помните про Статут и как его вводили? С другой стороны, с каждым новым столетием число полукровок и маглорожденных только увеличивалось… — Ну и?.. — удивился Северус. Очевидно, разговор увлек его, и он даже забыл про пресловутый эскалоп, остывающий на тарелке. — Знаете, когда вы уже не слишком-то верите в высшие силы, даже понимание того, что магия существует, — это уже большой шок. В нашем столетии в чем-то стало полегче: маглы так увлекаются всякой эзотерикой, криптозоологией и прочими лженауками. Но, увы, немногие из магов могут уложить в сознании существование много кого выше и могущественней нас. — И что, эти знания запретны? — Почему же, — заговорил Том. — Учась в Академии Отдела тайн, еще и не то узнаешь. — Невыразимцы вроде как знают истину, дружище, — хмыкнул Сириус, — поэтому они так задирают носы. — Ну что вы, дорогой, они вовсе не зазнаются, — упрекнула Пандора. — Том, а тебе кто открыл глаза? — спросил Северус. — Впрочем, догадываюсь. — Да Альбус, конечно. На седьмом курсе. Передо мной же стоял вопрос — Отдел тайн или аврорат. — Получается, ты был шокирован и в невыразимцы не пошел? — Не сказать, что шокирован. Альбус ведь многому меня научил, и, остановись я на Отделе тайн, стал бы работать с пространством, но я ведь выбрал именно отдел борьбы с Темными искусствами. — Не вижу связи, прости. — О темных магах можно сказать, что они заигрались, — Том указал на портрет Ди. — Он, впрочем, темным не был. — И все-таки я не понимаю, — упрямо повторил Северус. — Все-таки давай после ужина, — сказал Том как можно мягче и осторожно наступил ему под столом на ногу. — После десерта. — Знаешь чем отвлечь. — Вы любите сладкое, мистер Снейп? — ласково улыбнулась Пандора. — Обожаю. И даже вполне дозрел, чтобы признавать это вслух. — У нас будут, в числе прочего, и корзиночки с кремом, Ремус, — радостно сообщил Ксенофилиус. — Я помню, вы их любите. Надо же, еще один сластена. Том взглянул на Люпина. Полнолуние было шестого сентября, зелье действовало отлично — парень уже не выглядел измученным, лишь слегка уставшим, будто заработался последние дни. Когда со стола убрали, а миссис Лавгуд, попрощавшись со всеми, ушла в лабораторию под увещевания мужа не сидеть там до глубокой ночи, все расселись по диванам, а незримый эльф подал напитки — кому что. А Блэк отлучился ненадолго в детскую, раз уж девочке обещали после ужина собачку. — Так неловко всякий раз, — признался Ксенофилиус, — получается, что на нашем госте ездят верхом. — Когда мой старший сын был в этом возрасте, — сказал Том, — он катался на мне верхом без всяких превращений. — Да и на мне тоже… катались, — усмехнулся Ксенофилиус. — Но мы ж все-таки отцы. — Мой меня только на закорках носил, — сказал Ремус. — Это я точно помню. Северус молчал. Чтобы его не втянули в воспоминания, Том отвлек Лавгуда вопросом: — У вас можно курить, Ксенофилиус? — Конечно-конечно! Пока Том раскуривал трубку, Лавгуд все-таки призвал из библиотеки книгу — небольшой томик в переплете из шкуры келпи — и вручил Северусу. Тот прочел пару абзацев, и глаза его расширились. — Ну что это такое! — Первая глава — это просто красивая литература. Вы откройте вторую. — «И случилось — после того как сыны человеческие умножились в те дни, у них родились красивые и прелестные дочери, — прочел Северус. — И ангелы, сыны неба, увидели их, и возжелали их, и сказали друг другу: "Давайте выберем себе жен в среде сынов человеческих и родим себе детей!"» Интересная гипотеза. — «И они взяли себе жен, и каждый выбрал для себя одну; и они начали входить к ним и смешиваться с ними, и научили их волшебству и заклятиям, и открыли им срезывания корней и деревьев», — процитировал Ксенофилиус по памяти. — Ну, логика мне понятна. Но рост в три тысячи локтей — вы серьезно? — Понимаете, это ведь магловское произведение. И как всякий древний магл, этот условный Енох пытался воплотить некие неясные образы в конкретные или символические. Тут ведь главное другое: «Амезарак научил всяким заклинаниям и срезыванию корней, Армарос — расторжению заклятий, Баракал — наблюдению над звездами, Кокабел — знамениям; и Темел научил наблюдению над звездами, и Астрадел научил движению Луны». Понимаете, маглы, увлекающиеся паранормальщиной, увидят тут пришельцев и решат, что маги произошли от них. Маглы, вышедшие из религиозных семей, увидят тут демонов, тем более что в числе ангелов назван Азазел, а в христианстве его считают падшим. И главное: в этой книге рассказывается, как три архангела сокрушили нечестивых ангелов и потомство их. — То есть когда-то в верхах решили, что на этой гипотезе происхождения магов лучше внимание не акцентировать? — предположил Северус. — Совершенно верно,— кивнул Лавгуд. — Но это все равно только древняя гипотеза. Я бы скорее предположил какую-нибудь мутацию, — тихо сказал Люпин. — Мутацию, — усмехнулся Том. — Но ты же не веришь в это буквально? — не выдержал Северус, постучав по обложке книги. — Хорошо, — Том поднял руки, — люди мутировали, и получились маги. Магические существа просто просочились к нам из другого измерения. Но такая гипотеза выглядит еще хуже. — Почему, мистер Реддл? — спросил Ремус. — Потому что это означает, что нам тут не место. — Коллеги, — кажется, Северус невольно скопировал не только тон ректора Климта, но и его любимое обращение, — маги рождаются и в чистокровно, если так можно выразиться, магловских семьях. В любой из них может внезапно родиться маг, примеров тому множество. Получается, что мутация эта охватила буквально все человечество? Простите, это уже какая-то сверхмутация... — Так я и не верю в мутацию. Но и в естествознании мы мало что понимаем в сравнении с маглами. Я бы предположил, что в истоках стоит межвидовое скрещивание. И, разумеется, никакие архангелы никаких исполинов не истребляли. — Ну, истребляли, не истребляли — это вообще значения не имеет, такие мифы у маглов есть по любому поводу. А вот происхождение магов — это в принципе интересно... чисто умозрительно, честно говоря. Ибо, на самом деле, какая сейчас уже разница? — Ну, чисто умозрительно, — вмешался Лавгуд, — назовем его условно «ген» способности к магии — должен быть у всех людей. Просто наши «ангелы», или кто они там, выделили из популяции некую группу и значительно ее улучшили. Произвели, так сказать, селекцию. — Вот с этим я согласен полностью, — кивнул Северус. — Этот, как вы говорите, ген должен быть у всех, а маги — часть общего человеческого мира, как, к примеру, люди с карими глазами, с рыжими волосами, с веснушками... или вот с магией. Маглов больше, но, заметьте, стоит магу жениться на магловской женщине — и почти наверняка родится у них маг. Наш ген очень силен, а еще он находит отклик в генах маглов, будит спящий в них ген маговости. Вот как-то так я себе это представляю. — Енох просто ничего не знал о таких вещах, — поддержал Ремус, — и он объяснял существование магов блудом женщин с некими могущественными силами, что, впрочем, не отрицает их реальность — селекцию же все-таки кто-то произвел. — Селекцию — легко представляю. Но произойти изначально от браков маглов с «ангелами» мы не могли, поскольку мы уже были раньше, маги-то. А вот вмешаться в рода магов и придать через брак, ну или блуд с ними, какие-то еще свои «ангельские» свойства, добавить, так сказать, нужного — это они могли. Ну, скрещиваем же мы, к примеру, драконов, чтобы добиться нужных нам у них свойств. А ангелы могли и «на племя» сводить сильных магов, и сами... э-э-э... поучаствовать. Наверное. — Мне сложно представить себе неандертальца, способного передвигать предметы силой мысли, — послышался голос Сириуса. — Подслушиваешь, Бродяга? — засмеялся Ремус. — Меня отпустили на свободу. И поскольку я теперь без шерсти, то могу и выпить, — Сириус плюхнулся на диван рядом с ним. — Ну мало ли что могли делать первобытные маги, — возразил Том. — Возможно, они лучше других знали, какие растения можно употреблять в пищу, а какие — нет. Или же они могли точно предсказать результат охоты. И почему бы не считать, что древние шаманы были именно магами? — Наверняка даже, — кивнул Северус, — кем же еще они могли быть? Это сейчас обманщиков у маглов развелось... — Мы-то пришли к согласию, — сказал Ксенофилиус. — Но, увы, маглы, что так, что эдак, все равно, массово узнав о нашем существовании, генами не утешатся и почувствуют себя обиженными. Может, когда-нибудь, когда они еще больше продвинутся в изучении природы, они поймут, что все мы, в принципе, одинаковы. — Так маглам об этом и не узнать же. Кто же в здравом уме им расскажет? — удивился Северус. — Когда-то очень давно мы вполне мирно сосуществовали. Да того же Джона Ди, к примеру, — Ксенофилиус махнул в сторону портрета, — никто не пытался отправить на костер — правда, и колдовать в полную силу он, конечно, не позволял себе. А магическое сообщество его хотя и презирало за махинации с маглами, но никто за ним авроров не посылал и не сажал в Азкабан. — Тем не менее кое-кто пытается запудрить маглам мозги, иначе бы мы не создали Орден, — заметил Сириус. — Мы, собственно, пришли к вам за помощью, Ксенофилиус, — перешел к сути их визита Том. — Как выразился Альбус, нам надо закинуть одну удочку с помощью «Придиры».***
Домой вернулись поздно, но спать пока не хотелось обоим. У Лавгудов они успели обсудить содержание и примерный план статьи — она обещала взорвать общественность. Тому задавали вопросы все вместе, ориентируясь на ее тезисы, и Ремус записал ответы с помощью прыткопишущего пера, потом внесли некоторые правки, словом, поработали изрядно. — Посидим немного? — Том тяжело опустился в кресло. — Если ты не очень устал, — Северус с готовностью достал из кармана зеркальные очки. — Устал немного, поэтому и хочу посидеть с тобой. Забавные они, эти Лавгуды, правда? — Они мне понравились, но они явно не такие странные, как я думал, видя их журнал. И я рад, что хвосты у них бывают, судя по всему, часто. — Да, мальчиков пригрели, — кивнул Том. — Интересно, чем это таким таинственным занимается в лаборатории миссис Лавгуд? — Точно не зельями. Но вообще, конечно, интересно. Надо у Ремуса спросить. — Он хорошо пишет, покажу-ка я ему рукопись главы для учебника. — Ты закончил ее? Совсем-совсем? — Почти. Как раз закончу, пока возимся со статьей. — Том улыбнулся. — Конечно, ты прочитаешь первым. — Тогда ладно. А то я уже хотел возмутиться, — засмеялся Северус. — А вообще Люпин хорошо учился, когда здоровье ему позволяло. Жалею, что мы с Блэком на пару лет затянули с нашей враждой, я бы, наверное, и на шестом курсе рискнул сварить им... Том, чаю выпьем? — Почему бы нет? — он все же взглянул на часы. — Кто нам мешает? Хук, будь добр, приготовь нам чаю. Эльф быстро накрыл на маленьком столике между кресел, хотя немного поворчал для видимости, чего раньше себе не позволял, но он стал совершенно своим за последний год. — Чего-нибудь желаете к чаю? — спросил он. — Северус, мы чего-нибудь желаем? — Ну... Хук, если есть что-то сладкое, то я, как обычно, желаю, а мистер Реддл, наверное, нет. — Мне просто шоколада, Хук. «Просто шоколад» оказался конфетами с апельсиновым ликером, а Северусу эльф принес эклеров. — Как думаешь, мы уже пустились во все тяжкие, — рассмеялся Том, — или нам есть куда стремиться? — Всегда есть куда стремиться, — Северус отправил в рот сразу половину эклера, — но пирожные у Хука совершенны сами по себе. А я видел эту коробку с конфетами, — поддразнил он шефа, — думал, это ты для дамы купил. Как продвигается... продвигается? — Не знаю, — пожал плечами Том. — Одно радует: она в меня не влюблена. — Тянешь ты с ней, тянешь, так она раньше в Австралию уедет, чем... Батти, — Северус резко сменил тему, не зная, как закончить фразу, — а можно узнать: это и был тот вопрос, о котором ты тогда говорил? Насчет ангелов и всей вот этой ерунды? — Ну да. — Можно спросить почему? Что тебя в этой теме так напрягает? Ты ведь реально не веришь в эту гипотезу. Очень уж легко она опровергается. — У Еноха не гипотеза, у него попытка трактовки. Тем не менее факт остается фактом: кто-то над нами поработал. — Ну, поработал, наверное. Взяли магов посильнее, скрестили между собой... а если они, как у маглов говорят, по образу и подобию, то и сами могли поучаствовать в процессе. Но разве это обидно? А что есть кто-то сильнее нас, да и что в том? Маги тоже бывают сильнее, а бывают слабее, я вот не самый слабый маг, но и рядом не могу многого из того, что можешь ты или Альбус, но разве меня это должно обижать или пугать? — Ну так хорошо. Просто я помню, как это меня потрясло когда-то. У тебя другой склад ума, но ты кричал, провалившись в нижний мир. А потом еще Юджин со своей Великой Матерью… — Батти... Том, это был первый раз, прости, я тогда правда испугался, но это же было так давно. И я даже не могу сформулировать сейчас отчего, но когда сам попадаешь куда-то — это одно, а тут просто научная гипотеза, теория. Она мне интересна, но... нет, не пугает. Наоборот, я вот думаю, что могли бы в школе все это рассказывать, давать различные теории и пояснять. Чего скрывают? Все так или иначе интересуются, откуда берутся дети, наверняка все задают себе и вопрос, откуда взялись маги. Возможно, если бы эта проблема не замалчивалась, мы имели бы меньше проблем с маглами. — В школе не рассказывают, к сожалению, очень и очень многое из того, что следовало бы знать. — Увы. А ведь теория о том, что все мы — часть общего мира, могла бы очень даже помочь. Может, об этом тоже статью написать? Готов рискнуть своей репутацией, если надо. Такая статья разворошит наших противников, нет? «Северус Снейп и его теория происхождения магов». — Нет-нет, пока никаких статей больше. И, если я правильно понимаю, наши противники и так в курсе, откуда взялись маги. Они ведь собирались показать тем несчастным из Дублина «новый мир». — Не переживай, без твоего разрешения я никому ничего не скажу. А какова теория наших противников-то? В «ангелов», по-моему, даже Лавгуд не верит. — Он не верит в них, как они описаны у Еноха. Но он верит, что Ди входил с кем-то в контакт. Вспомни, они хранят его портрет как напоминание о том, что маг должен держаться неких рамок. — Ну, что в контакт входил, я допускаю. Но это же не о происхождении речь. Том, маглы вон до сих пор спорят, откуда люди взялись. То ли бог их создал, то ли обезьяны постарались, то ли с других планет завезли. Но доказать тут ничего нельзя; я так понимаю, это вопрос веры, даже когда речь идет про обезьян. — Веру можно использовать по-разному, согласись, — заметил Том. — Можно, — согласился Северус, — так потому и хорошо бы объяснять все детям с самого начала, хотя бы нашим. Во всяком случае, я надеюсь, что когда Томазо подрастет, его родители разрешат мне рассказать ему, что к чему. — Да они и сами ему расскажут — мой сын историк все-таки. — Посмотрим, кто первый успеет, — поджал губы Северус, но не выдержал и засмеялся. — Батти, времена, когда мы с Киараном относились друг к другу с настороженностью, давно позади. Дай конфетку-то попробовать! — Да бери, конечно! Не в самолетик же нам играть*, — улыбнулся Том с мягкой иронией. — Да, — важно кивнул Северус, протягивая руку к коробке, — в нашем возрасте уже обычно играют в «покормить льва». — Какие ты, однако, знаешь игры, — фыркнул Том и погрозил пальцем. — В «нашем» возрасте, тоже мне. Нахал малолетний.***
Статью и интервью подготовили к печати; ожидалось, что они появятся в следующем номере, и когда вечером субботы двадцать второго сентября в кабинете внезапно возник Альбус, Том почему-то первым делом подумал, что это дела Ордена. Директор предупреждал, что в начале учебного года на него навалится столько, что он не сможет покинуть Хогвартс без крайней надобности, просил не забывать старика, заглядывать иногда и просто так. Усадив Альбуса в его любимое кресло, Том тут же попросил у Хука чаю и уже собирался позвать Северуса, но директор его остановил, заявив, что пришел по важному делу и хочет сперва обсудить все тет-а-тет. Выслушав его, Том неожиданно растерялся — настолько, что не пошел за Северусом в лабораторию, а воспользовался зеркальцем. Тот не аппарировал, а спустился в кабинет пешком и радостно улыбнулся при виде директора. — Как дела в Академии, не спрашиваю, — заявил Альбус, пожимая Северусу руку, — я там был буквально только что и видел Климта. — Что-то случилось, профессор? — встревожился Северус, садясь в свое кресло. Тут же перед ним тоже возникла чашка с чаем. — Да как сказать. В некотором роде, дружок. Школе и мне лично нужна твоя помощь. — Конечно, профессор, любая. Том уловил, что Северус на него смотрит, и уныло кивнул. — Произошло у нас вот что: Гораций наотрез отказался работать с первокурсниками. Заявил, что не нашел с ними общий язык. — А раньше он, можно подумать, со всеми находил его, — буркнул Том. — И раньше не со всеми, но отказался вести уроки он впервые. Ты, наверное, не в курсе, Том, но профессор Слизнорт, — начал объяснять директор, — последние лет двадцать первый урок на первом курсе проводит одинаково. Собирает вместе все четыре факультета, ставит на стол склянки с различными ингредиентами и предлагает всем ученикам сварить, что им захочется. Так, Северус? — Так, — кивнул тот. — Ну вот, дети успевают к концу урока перемазаться во всякой гадости, — продолжал тем временем директор, — но, конечно, никто ничего толкового сварить не может, даже если пытается следовать рецептам из учебника. После этого... — После этого профессор Слизнорт произносит речь, посвященную тому, какой исключительной наукой является зельеварение, — криво улыбнулся Северус, — как важно соблюдать все тонкости и слушаться учителя, чтобы стать настоящим мастером, и тогда он научит своих учеников разливать по бутылкам славу, настаивать храбрость и готовить живую воду... как-то так он нам говорил. И со второго занятия начинается, собственно, учеба. — В моем детстве такого не было, — хмыкнул Том. — Нет, я же говорю, — директор сделал глоток чая, — лет двадцать, как он такое практикует, и за все годы у Горация была только одна, если так можно сказать, осечка, когда ученик сварил зелье на первом занятии. — Я даже догадываюсь, кто это был, — сказал Том. — Мне просто повезло тогда, — улыбнулся Северус. — Однако... — Однако, голубчик, в этом году осечка случилась снова, но уже совсем другого толка. На курсе есть мальчик с Равенкло, Марк Филипс, маглорожденный, его отец — профессор химии из Кембриджского университета. Мальчик не признает авторитетов и обладает очень едким характером... еще более едким, чем ты, дружок, в его годы, — пошутил Альбус, глядя на слегка покрасневшего Северуса. — И вот этому юному дарованию не понравился урок зельеварения, и он начал спорить с Горацием, доказывать, что химия — это наука, а «смешать сок клена и кровь лягушки, добавив задние лапки таракана» — это ни разу не наука. — Передние, — машинально поправил директора Северус. — Да, голубчик, конечно. В общем, пара занятий прошла под нескончаемые споры, а кончилось тем, что Гораций пришел ко мне и заявил, что в этом наборе первокурсники совершенно тупые и зельеваров из них не получится, не стоит и стараться. — Нельзя же совсем отменить зельеварение для целого курса! — возмутился Северус. — Нельзя. Но Гораций работать с ними отказывается. Голубчик, пожалуйста... один урок в понедельник после обеда, с Равенкло и Хаффлпаффом, второй утром во вторник с Гриффиндором и Слизерином. Вечером в понедельник ты можешь взять факультатив, если хочешь, и переночевать в школе. Том потерпит одну ночь в неделю без твоего присутствия в доме, да, мой мальчик? «Мальчику» только и оставалось, что вновь хмыкнуть. — Вы мне предлагаете стать учителем? — до Северуса наконец дошло, к чему Альбус вел разговор. — Да я только-только на второй курс Академии перешел! И ректор Климт... — Климт не против. Том задумчиво рассматривал опустевшую чашку с чаем, чувствуя, что Северус опять вертит взглядом дырку у него в голове, как тогда, в школе, на Астрономической башне. Молчание затянулось. — Конечно, профессор Дамблдор, — заговорил наконец Северус, — если мой шеф и ректор Климт не против, я буду счастлив помочь школе и лично вам. «Шеф»… Когда Альбус переместился через портал обратно в школу, Том вздохнул: — Что ж, тебе хотя бы не придется аппарировать на службу. — И ехать туда на экспрессе, угу, — поддакнул Северус. — Да вообще не проблема: забыл что-то дома, порталом — раз! — и обратно так же. Минутное дело. Но у меня такое ощущение, что ты не в большом восторге от этой идеи? Или я ошибаюсь? — Не знаю, — ответил Том. — Еще понравится преподавать, наберешь часов и бросишь меня. — Взрослый дяденька, не стыдно мальчика дразнить? — Разве ж я дразню? — А если серьезно, давай тогда лучше я буду бояться, что тебе понравится приводить в гости практиканток, а поскольку я в этот момент явно лишний, то ты меня и выгонишь? Вроде как чтобы не мешал. Нравится такая идея? — Я хоть одну практикантку в дом привел? — возмутился Том. — И она не практикантка, а стажерка. — Ну, лично мне все равно, кто она, ты же понимаешь. То есть, погоди, идея, что я могу предположить, будто ты меня захочешь выгнать, не вызывает у тебя возмущения? — удивился Северус. — Я бредовые идеи не рассматриваю, — буркнул Том. — А идея, что я захочу тебя бросить, не бредовая, по-твоему?! — рявкнул Северус своим потрясающим баритоном. Том обиженно засопел, но тут же подумал, что, наверное, похож сейчас на кипящий чайник, и рассмеялся. — Ладно… Что возьмешь с собой? Тебе, наверное, предоставят комнаты в наших подземельях, рядом с факультетом. Слизнорт там никогда не жил, но комнаты отличные. — Зубную щетку? Сплю я без пижамы, мантия на мне будет. В школе все есть, Том. Зелье разве что возьму с собой от... желудка. Вдруг со страху подведет. О! Кстати! Стой, никуда не уходи! Раздался хлопок аппарации. Том покосился на пустое кресло и вздохнул уже полной грудью. Тяжело так вздохнул. Северус вскоре появился с флаконом в руках. — Вот, Батти. Как обещал. Правда, только на женщин действует, но уже не только на девственниц. Держи, и пусть в понедельник оно тебе пригодится. — Что это? — спросил Том, уставившись на флакон. — Помнишь, я обещал тебе сделать зелье от тошноты при легилименции? В какой-то момент оно уже было готово для девственниц, я говорил же. Ну вот, теперь для любых женщин подходит. И неважно, до или сразу после взгляда в глаза женщина его примет, все равно тошнить не будет... или сразу перестанет. На мужчин не действует, я несколько раз пробовал. Увы. Том поморгал удивленно и отставил флакон на стол. — Погоди. В каком смысле ты спишь без пижамы? Голышом, что ли? В подземельях холодно вообще-то. Перевези в школу сорочку и теплый халат. — Вот ведь, ты никогда даже внимания не обращал? — протянул Северус. — Эх. Да, я сплю голышом. И дома всегда так спал. Ну, халат... может быть, посмотрим. Но перевозить халат отсюда я не собираюсь. Понадобится — куплю туда другой. Том не то что не обращал внимания, но, скажем так, не приглядывался к некоторым вещам, тем более что определенные образы в сознании любого человека обычно смазываются, потому что сам человек не особо задумывается, совершая повторяющиеся каждый день действия, иначе все легилименты часами наблюдали бы умывания, чистку зубов и посещение туалетов. — Возьми один из моих халатов, — предложил Том. — Уменьшим по размеру. — Серьезно? — Северус почему-то закашлялся. — А давай! Какой тебе не жалко, кроме того, которые у нас одинаковые, конечно? — Ну пошли, сам выберешь. Будь на то воля Тома, он бы собрал для Северуса целый саквояж, и это вовсе не противоречило его опасениям, что школа того затянет. Но мальчик должен был чувствовать себя там комфортно — разумеется, не как дома, боже упаси, но достаточно хорошо. Конечно, Том мерил слегка по себе: когда он получил нынешний кабинет, то первым делом переиначил там все по собственному вкусу.***
В понедельник утром Тома посетило странное настроение. Несмотря на то, что он ворчал на намеки Северуса и фыркал на подаренное зелье от тошноты, мысли о встрече с Элис слегка будоражили его воображение. Он даже примерно представлял себе, как вызовет ее в кабинет по какому-нибудь незначащему поводу, как между делом заметит: мол, нынче выдался спокойный день, и не сказать, что понедельник. Том почему-то был уверен, что ничего непредвиденного на службе сегодня не произойдет. Элис согласится: да, мол, все расследования завершены. «А тут я ей и скажу… и приглашу». Том поймал себя на мысли, что рассуждает как юнец какой-то. Он позавтракал с Северусом, пожелал ему, как обычно, удачи и, услышав такое же пожелание в ответ, которое звучало, в общем-то, каждый день, почувствовал нечто непонятное, трудно определяемое. А его еще и обняли «на дорожку». Ну вот, опять «заноза». Всю первую половину дня Тому казалось, что он опять на пятом курсе и собирается сдавать СОВ. Он отвлекался на бумажки, но под ложечкой вдруг нет-нет да тянуло. После ланча он попросил секретаршу вызвать к нему мисс Орват и в ожидании машинально убрал со стола все бумаги в ящик — многолетняя привычка, зачем-то передвинул пресс-папье и чернильницу, потом достал зеркальные очки и положил их на край стола ближе к креслу для посетителя. Элис, войдя в кабинет, уверенно села в это кресло, нацепила очки, которые ей ужасно не шли, и улыбнулась. — Еще раз, теперь уже добрый день, мистер Реддл. Когда они встречались вне стен Министерства, она уже давно звала его по имени. — Да, еще раз добрый день, — улыбнулся Том. Под ложечкой продолжало тянуть. — Как ваша записка, продвигается? — На неделе было много работы, но я стараюсь писать каждый день. Она говорила так ровно, так спокойно. Она ничуть не удивилась вопросу, хотя Том никогда не проявлял видимого интереса к ее будущему отчету. Он был уверен в более чем качественной работе своего отдела и, что называется, не дергался по поводу того, чего там австралийская стажерка про них про всех строчит. — Сегодня день выдался на редкость спокойным, — произнес он заготовленную фразу. — Да, это особенность вашего аврората, — кивнула Элис. — С этим вашим разделением на убойный отдел и отдел борьбы с темными искусствами. Ее руки были спокойно сложены на подлокотнике. Она не теребила браслет на запястье, не закладывала за ухо прядь волос. Если бы ее мантия была черной, она напоминала бы своей позой шарж на Мону Лизу — в модных магловских очках. В каждом маленьком зеркальце, направленном на него, Том видел себя, и ему совершенно не нравилось это зрелище: собственная улыбка казалась ему дежурной, а выдавить из себя что-то более неформальное он считал на службе недопустимым. «Наверное, стоит намекнуть в самом конце рабочего дня», — подумал он. — Так уж повелось у нас, — сказал он. — Вы ведь добавите в анализ небольшую историческую справку? — Касательно магической войны и борьбы с последователями Гриндевальда? — Элис слегка оживилась. — Да, я уже написала эту часть. Том вдруг расслабился — перестало сосать под ложечкой, он даже поменял позу, откинулся на спинку кресла и переплел пальцы. — Смитсон тут прислал письмо на днях. Он довольно хороший аврор, но что-то мне в его письме показалось странным. Он утверждает, что ваши коллеги относятся к нему с некоторым пренебрежением. — Да быть того не может! — возмутилась Элис. — А давайте я покажу вам кусочек письма, а вы мне скажите: он объективен или же решил, что работа по обмену — это такой своеобразный отпуск, и ему справедливо высказывают претензии? Том достал из ящика письмо, просмотрел еще раз, кое-что загнул в самом начале и протянул бумагу Элис. Та передвинула очки на лоб и принялась читать. Они довольно оживленно проговорили еще минут сорок, и, когда Элис ушла, Том с каким-то вторым дыханием вернулся к отчетам. В половине пятого прозвенел колокол, возвещающий начало новой смены в отделе. Заперев все бумаги, Том энергичной походкой покинул кабинет. Авроры дневной смены тоже уже прибирались на столах. — Всем хорошего вечера, — произнес Том, скользнув по всем обычным своим поверхностным взглядом, и вышел в коридор. Путь до точки аппарации показался ему необычайно коротким — и вот он уже стоит на пороге собственного дома, вот он уже в прихожей. Дом встретил его странной, почти зловещей тишиной. Ну сколько шума производил обычно Северус? Да нисколько, если честно. Ну да, чаще всего к этому времени он уже возвращался домой и встречал Тома, но не сегодня, увы. Вдруг вернулось то неприятное ощущение под ложечкой, которое утром Том приписал волнению от предполагаемого разговора с Элис. Том посмотрел на потолок прихожей, так, словно это был высокий свод. Тишина начинала давить. Даже присутствие эльфа, всегда незримое, но явственное, не чувствовалось. Вот уж и правда странно. Домовик нашелся на кухне — сидел, прижав уши, с самым несчастным видом около стола. Том начал закипать. — Что такое, Хук? Чаю в отсутствие Северуса мне не дадут? — Чай накрою в пять пятнадцать, как всегда, хозяин, — грустно отозвался эльф. — Пирожные еще не готовы, еще минут пять осталось подождать. — Хук, он завтра вернется домой, — не выдержал Том, — что за вселенская скорбь на пустом месте? Он тут же понял, что то же самое мог бы сказать и себе. Тьфу ты. Хук, впрочем, промолчал. А что тут ответишь? — Хук, я еще подожду, а ты испеки, будь добр, пирог с яблоками, — попросил Том, чувствуя странную неловкость. — Тот, что обычно Северус печет. — Тот не смогу, хозяин. — Ну вот. Только не говори, что за год ты не узнал рецепт! — Рецепт не секрет, — вздохнул эльф, — Просто не могу. У эльфов нет такой магии. — О! — преувеличенно бодро отозвался Том. — Наконец-то я узнаю страшную тайну. Поведай мне, Хук, что за магия делает пирог Северуса таким вкусным? — Обычная магия, сэр, семейная. Чтобы наиболее близким, родным людям пирог казался особенно вкусным. — Вот как…. Ну, неси пирожные, — только и смог выдавить Том. После чая он немного посидел в кабинете, пытаясь читать, а больше смотрел на второй, пустующий, стол, наконец с шумом захлопнул книгу и ушел к себе наверх. Сообразив, что до сих пор ходит в форменной мантии, сбросил ее и решил принять ванну, но потом передумал и полез под душ. Говорят, что вода смывает весь негатив, накопившийся за день, но Том стоял под струями, опершись о стену, и ему все больше хотелось сползти на кафельный пол и забиться в уголок. Пора было вытаскивать «занозу». Том выключил воду, проигнорировал полотенце, высушив себя магией, и стал одеваться. Застегивая свежую сорочку, он смотрел на себя в зеркало так, будто сам к себе хотел применить легилименцию. Его не волновало то, что он не смог пригласить Элис. Здесь никакой рефлексии не требовалось — Том понимал, что дело не в травме от развода, не в какой-то его неуверенности или излишнем целомудрии. Просто сегодня он вдруг отчетливо ощутил, что эта женщина его не привлекает и он потерял уйму времени. Нет, Элис, конечно, совершенно не в чем было упрекать. Умная, милая женщина, с чуточку мальчишескими повадками. Мда… Том припомнил, что с тех пор, как он стал проводить с ней время, Северус уже не сидел на подлокотнике его кресла, не обнимал его за плечо. А так хотелось привалиться к нему… Будто зомби, Том с одной спущенной подтяжкой вышел из спальни и направился в комнату Северуса. Потоптался у кровати, поправил подушку, которая и так лежала идеально ровно. Открыл шкаф, вздохнул, глядя на место, где висела третья черная мантия — новая, отрезная по спине чуть выше талии, она эффектно развевалась в незастегнутом виде. Том улыбнулся, вспомнив, как Северус демонстрировал ему обновку, смеялся и важно прохаживался по гостиной. Очнулся, когда понял, что уже засунул голову в шкаф и вдыхает горьковатый запах флорентийского парфюма. Он скрипнул зубами, издал что-то среднее между рычанием и стоном и ринулся к себе. Через пять минут, одетый так, будто его вызвали на ковер к Министру, и с выражением лица, будто собирается применить к кому-нибудь непростительное — выражением, совершенно не соответствующим тому, что творилось у него внутри, — он уже стоял в кабинете Дамблдора. — Что-то ты долго, голубчик, — директор не только не удивился его появлению, но, по всему, ждал его уже какое-то время. — У него две комнаты внизу, справа от входа в слизеринские спальни. Хочешь апельсин? «Или это я сошел с ума, или он», — подумал Том, машинально поймал плод и, даже не убрав его в карман мантии, потащился прочь из кабинета до ближайшего камина, через который вывалился между двумя рыцарями, держащими щиты со слизеринскими гербами. — Добрый вечер, сэр, — пискнул чей-то голос. — Угу, — отозвался Том, как пьяный, на автопилоте, дошел до нужной двери, толкнул ее и сразу захлопнул с другой стороны. Но комната оказалась пустой. — Северус! — позвал он. Тишина. Том положил апельсин в вазу на столе поверх других фруктов и принялся в ожидании расхаживать по комнате.***
В понедельник с утра, проводив Тома на работу, Северус побывал в Академии, лично заручился напутствием ректора Климта, скорректировал с ним расписание на ближайшее время с учетом понедельников и вторников и, вернувшись домой, отправился порталом прямиком в кабинет директора Хогвартса. Профессор Дамблдор уже поджидал, сидя не за письменным столом, а на стоящем в углу диване, где еще года полтора назад, вдруг вспомнил Северус, они занимались оклюменцией. Как же давно, словно в другой жизни… — Осмотрись в школе, — посоветовал Дамблдор после таких теплых приветствий, словно они не виделись позавчера, — загляни в свои комнаты, все ли нравится; они в подземелье, недалеко от слизеринских спален и кабинета зельеварения. Том, значит, правильно предполагал, куда его поселят, а может, заранее обсуждал этот вопрос с директором. — Походи везде, — продолжал тот, — посмотри на ребят, пока еще они не знают, что ты преподаватель. Сегодня им вместо зелий поставили факультатив по танцам, а завтра соберешь все четыре факультета вместе и проведешь первый урок. Еще во время субботнего разговора Северусу пришла в голову мысль, что идея с ночевкой в школе, в общем-то, совершенно не вытекает из реальных размеров его предполагаемой работы. Да и к чему вызывать его именно в этот понедельник, если первое занятие во вторник, а никакого факультатива по зельям пока что нет? Видимо, директору надоело смотреть, как его любимый ученик пытается хоть как-то наладить личную жизнь, и он решил помочь, создать условия для встречи с дамой. Что ж, так тому и быть. — Спасибо, профессор, надеюсь, что все получится так, как вы того хотите, и у меня завтра, и у Тома сегодня. — Альбус, — поправил Дамблдор. — Мы же теперь коллеги, голубчик. Зови меня по имени, пожалуйста. Северус, внутренне вздрогнув, внешне спокойно кивнул: — Спасибо, про… Альбус. — Тебе спасибо, что отозвался на просьбу старика. И да, уверен, все получится так, как я для вас обоих хочу. — Когда я уходил отсюда в прошлом году, сдав экзамены, вы сказали, что тут мой дом и я всегда могу вернуться. Я не забываю об этом, Альбус, — Северус старался, чтобы голос не дрогнул, но, конечно, обмануть Дамблдора относительно своего состояния еще не удавалось никому. — Тогда тебе казалось, что жизнь впереди абсолютно беспросветна, не так ли, дорогой мой? А положа руку на сердце, разве у тебя был плохой год? — Это был самый лучший год моей жизни, — согласился Северус, вставая. — Вот и не грусти раньше времени. Северус решил послушаться директора (собственно, не послушаться даже не пришло ему в голову) и, стараясь не грустить, пошел по школе. Он был одет в застегнутую на все пуговицы черную мантию, белую сорочку и факультетский галстук и не очень-то выделялся в толпе учеников, к тому же, наверняка, многие просто принимали его за старшекурсника. В коридорах мелькали и знакомые лица, ведь он и правда еще полтора года назад учился там, где завтра ему предстояло начать преподавать. Недалеко от дуэльного зала он увидел стайку первокурсников, остановился поодаль и решил понаблюдать. Судя по всему, ребята уговаривали очень толстого высокого мальчишку с Гриффиндора куда-то пойти… а, на танцы, понял Северус. Паренек краснел и едва ли не отбивался от приятелей. — Давай, Дэн, не стесняйся, — девочка, еле достающая пареньку до плеча, пыталась тянуть его за рукав. — Ну не умеешь, и что? Никто не умеет! — Отстань, Мэг, не хочу! — сопя, отпихивал ее мальчишка. Наконец однокурсники убежали — видимо, занятие уже начиналось. Северус подошел поближе, паренек посмотрел исподлобья и отвернулся. — Зря не пошел со всеми, — сказал Северус. — Тебе-то что? — Да мне-то ничего, но я на первом курсе тоже считал, что танцы мне никогда в жизни не пригодятся, а в этом мае внезапно пригодились, и я порадовался, что не пропускал занятий. — Это не по расписанию занятие, если хочешь знать. Это вместо зелий. — Какая разница? — Такая. Я не обязан позориться в необязательное время. Мне и обязательного хватает. — Но твоя подруга же права: почти никто на первом курсе не умеет танцевать. Я тоже не умел. — Сравнил себя и меня, — паренек шмыгнул носом. — Пока я научусь, подо мной пол провалится! — В школе очень крепкие полы. А стесняться правда не надо. — Много ты понимаешь, красавчик слизеринский. С этими словами паренек отлип от стенки и быстро пошел прочь. — Гриффиндор такой Гриффиндор, — пробормотал себе под нос Северус, — некоторые вещи никогда не меняются. Он еще прошелся по школе, спустился в подземелье и, прежде чем зайти в отведенные ему комнаты, заглянул в общие спальни. В целом тут мало что поменялось, но его бывшую кровать кто-то занимал, само собой. Отведенные ему помещения Северусу понравились. Две смежные комнаты: в одной стояла кровать с балдахином, как в спальнях, но шире ученических, и подушек на ней оказалось не привычных две, а целых четыре. Во второй комнате нашелся стол-конторка, два кресла, книжные полки, в ванной висело зеркало в массивной бронзовой раме. Северус вдруг понял, что прикидывает, какие книги перевезти сюда, и вздрогнул. Он же не собирается съезжать от Тома! Книги могут понадобиться для работы, решил он, стараясь не думать о школьной библиотеке, где можно найти что угодно. Кстати, почему бы не сходить туда? На самом подступе к хранилищу книг ему навстречу попался старый знакомый. — Снейп? Какими судьбами? Северус протянул руку, разглядывая собеседника. Грегори Лестрейнджа он в прошлом году ни разу в школе не встретил, хоть и бывал тут несколько раз. А парень стал совсем взрослым, исчезли пухлые щеки, раздались плечи. Из симпатичного подростка он выравнивался в симпатичного… да что там, очень красивого юношу. Улыбка, впрочем, осталась той же, что и в детстве, открытой и радостной. — Привет, эмпат. Ты здорово изменился. — Честно сказать, ты тоже. Ты почему тут? Книги понадобились? — кивнул Грегори в сторону библиотеки. — В какой-то мере. Я с завтрашнего дня преподаю… чуть-чуть. — Ух ты! Зелья или Защиту? — Зелья, конечно. Только первому курсу. Ну и факультатив возьму. Наверное, для всех желающих. — Отлично! Прямо то, что мне надо! — возликовал Грегори. — Я ведь даже писать тебе хотел! — Писать? — удивился Северус. — А что случилось? — Да ничего не случилось, просто… ты же на мистера Реддла работаешь? Значит, знаешь его хорошо. А мне дико нужно ему понравиться. — Зачем тебе ему нравиться?! — поперхнулся Северус. — Как зачем? Я же на аврора учиться хочу! — А… ну да. — Я, конечно, готовлюсь, и время еще есть, но от него ведь многое зависит. Если понять, что ему нравится… — Ему нравится, когда человек увлечен своим делом и стремится стать лучшим. Если так и будет, то протекция тебе не понадобится. — Да я не про протекцию, — казалось, Грегори даже обиделся, чуть-чуть впрочем, — я как раз про то, какие у него требования к кандидатам. По ЗОТИ и трансфигурации у меня всегда «превосходно». — А по зельям? — Как когда, — смутился Грегори. — Ну, то есть обычно «выше ожидаемого». Но я еще подтяну. — У меня по понедельникам вечером будет факультатив для желающих, — напомнил Снейп, — просто приходи. Подтянем зелья, если хочешь. Извини, парень, мне правда в библиотеку надо. Увидимся. — Увидимся, профессор Снейп! Проводив взглядом Лестрейнджа, который удалялся чуть ли не вприпрыжку, Северус снова подумал, что некоторые вещи не меняются. Впрочем, к юному красавчику он относился хорошо. Северус не следил за временем, просматривая книги по зельеварению — и ученические, и преподавательские. Первые он когда-то прочитал все до единой. Пособия для преподавателей видел первый раз в жизни. Пока что Северус отложил себе все, что требовалось именно для первого года обучения. Не что чтобы он собирался следовать методике буквально, но могло же в этих книгах содержаться хоть что-то дельное. Все-таки не мешало прочитать их. Заведя новый, преподавательский, формуляр, Северус записал все, что взял, и, нагруженный томами разной степени толщины, спустился в подземелья. Дверь он просто толкнул плечом, благо она открывалась вовнутрь, и чуть не выронил книги: в кресле сидел Том и чистил апельсин. «Раз он тут, значит, с дамочкой не сложилось, — понял Северус. — Бедный Том, не везет ему. Остается только надеяться, что она не совсем отказала, а просто сегодня не смогла». Какая-то еще мысль мелькнула в голове и пропала, не оформившись, пока он клал книги на стол со словами: — Не пришла? Том положил идеально очищенный апельсин поверх винограда и яблок. — Не позвал. Том ответил вроде бы спокойно, но Северус почувствовал к нему жгучую жалость. Подошел к креслу и привычно сел на неширокий тут, но мягкий, округлый подлокотник, обнял Тома за плечи, провел рукой по уже слегка отросшим после стрижки волосам. — Не расстраивайся, Батти. Ну, не эта, так другая скоро встретится, вот увидишь. Какая-нибудь пепельная блондинка. — Зачем? — Том вдруг развернулся в кресле, обхватил его рукой, уткнулся лицом ему в бок и тяжело задышал. — Ну что ты, дорогой, не надо, все будет хорошо, — с испугу ничего, кроме банальностей, в голову не лезло, и Северус покрепче обнял Тома, зарывшись в его волосы лицом. Но внезапно он понял, что это тяжелое дыхание какое-то странное, вовсе не дыхание расстроенного человека. Том протиснул другую руку Северусу за спину и вдруг потерся щекой о мантию. — Люблю твой запах. «Он выпил, — мелькнула у Северуса мысль, — и заговаривается. Мерлин, что делать-то?» — Хочешь лечь, Батти? В той комнате есть кровать. Мягкая, с кучей подушек... — «Не лечь ли вам в постель, Мальволио», да? — хрипло засмеялся Том, потом закашлялся. «Точно выпил. Почему запаха нет? Неважно. Что делать, чтобы помочь, но не обидеть? Дать ему успокоительного? Да откуда тут взять его... даже зелье от потенции помогло бы, оно чуть-чуть успокаивает, но я с собой не взял, дома оставил...» Все эти мысли промелькнули в голове, наверное, за пару секунд, пока Северус гладил Тома по спине и помогал ему встать с кресла. Сначала показалось, что того не держат ноги, потому что он вдруг навалился, двинул Северуса в сторону стены рядом с дверью в спальню и вдруг резко поцеловал в шею чуть ниже уха, потом будто мазнуло влажным по подбородку, а потом горячим накрыло губы и заполнило рот. Сотни раз Северус представлял себе «это» с Томом. Представлял до мельчайших подробностей, проигрывал в уме и то, что могло бы сексу предшествовать, и сам процесс, и чаще всего в его воображении инициатива исходила именно от Тома, но потом он ее перехватывал... так что, пока голова его пребывала в растерянности, руки и губы зажили своей жизнью, делая то, о чем так долго грезилось. Промелькнула слабенькая мысль, что Батти, наверное, сошел с ума и как бы не пожалел потом, но, как ни крути, Северусу выпал, может быть, единственный шанс полностью отдать себя любимому человеку, и он больше всего на свете хотел, чтобы Тому было с ним так хорошо, как никогда в жизни ни с кем иным ни до, ни после. Кто-то, наверное, посчитал бы его, как это у маглов… «мазохистом», потому что как иначе назвать человека, который пьет зелье от потенции, а сам потихоньку изучает некие книги — интересно, Том вообще помнил, что у него эти книги есть? Некоторые заклинания Северус тоже освоил, поэтому, очутившись в спальне, он избавил Тома от мантии, жилета и рубашки так же быстро, как и его самого полураздели. Том замычал, задышал сипло, облапил, прижался горячим телом и слегка укусил в плечо. Может, другой бы сдался, но только не Северус. Поцелуями, уговорами он уложил Тома на кровать. Остался последний рубеж — и остатки одежды с них сползали, как змеиная кожа. Распустился шнур, и со стороны горящего камина упал балдахин — им и так было жарко. Кто это сделал — Том, или он сам, или вездесущие эльфы, — Северус так и не понял. Света оставалось достаточно — под потолком горела люстра со множеством свечей. Северус на мгновение отпрянул, чтобы не заслонять свет — он видел Тома всего, такого прекрасного, роскошного, вожделенного мужчину, раскинувшегося на постели и протягивающего к нему руки. И этот мужчина тоже желал его — уж в этом сомнений не было. Северус чувствовал, что Том все понимает, раз позволяет творить все, что душе угодно: позволяет изучать, оглаживать, зацеловывать, пробовать на вкус. Полезные книги советовали юноше утолить первый голод, а потом повторить, но Северус вовсе не был уверен, что получится повторить, и он терпел как мог, с ликованием слушая стоны Тома. Северус даже рискнул ублажить его ртом, но быстро был остановлен и не успел испугаться, что оплошал, или расстроиться, как его уложили на спину и на веки легла горячая ладонь. Поцеловав, Том развернул его спиной к себе и приподнял. Северус ухватился за резную спинку, слыша слабый звук, даже отзвук, с которым приманенная палочка шлепается о ладонь. Он знал, что последует за этим, но только с готовностью откинул голову, подставляя под губы Тома шею.***
Любой зельевар обладает отличным чувством времени. Северус точно «любым» не был и время ощущал всегда до доли секунды. Впрочем, если бы его спросили сейчас, сколько длился их безумный акт любви, он не сказал бы. Но когда они оба замерли, он отдышался, глядя на свои побелевшие костяшки пальцев, и время запустилось вновь. Надо было, наверное, спросить, понравилось ли Тому... если понравилось, то ведь, может быть, это и не останется единственным разом, может быть, еще повторится? Замирая от этой мысли, Северус повернул голову к Тому, стараясь показаться, ну, не безразличным, но... спокойным, что ли? Он уже хотел задать свой вопрос, но тут Том погладил его по щеке. И внезапно вместо вопроса «как тебе?» Северус выдохнул: — Твои руки пахнут апельсинами. Том поцеловал его плечо — медленно, будто смакуя пот, и Северус почувствовал, как по его телу пробежала теплая волна магии — он знал, что это за заклинание, но все равно удивленно провел ладонью по минуту назад мокрой, а теперь сухой и свежей шее. Они наконец улеглись, и Том устроил его у себя на плече. — Можно, это будет вместо луны с неба? — шепнул он, улыбнувшись, и протянул руку. Апельсин плавно влетел в спальню — прямиком ему в ладонь. Лишенный белой шкурки, пропускавший свет лампы под потолком, он более чем напоминал оранжевую луну. — Во сколько ты завтра заканчиваешь занятия? — спросил Том, отделяя дольку. — Занятия... — пробормотал Северус, — какие занятия? — У тебя завтра первый урок, забыл? — рассмеялся Том, поднося дольку к его губам. — Запах счастья... — Северус захватил губами дольку и засмеялся, стараясь не выронить ее изо рта. Он чувствовал, что Тому так же хорошо, как ему сейчас. А о том, что дальше, решил не думать. Что будет то и будет. — Точно, урок. Он начинается в одиннадцать. — Ну, а я завтра, пожалуй, прогуляю службу. Том взял палочку и вдруг вызвал Патронуса. «Откуда у него силы-то на магию берутся», — позавидовал Северус. — Кармишел, замените меня завтра, пожалуйста, — сказал Том кобре, — я не могу по семейным обстоятельствам. За мной ваше следующее дежурство. Заявление на отгул с утра пришлю — отправьте его там по инстанциям. Заранее вам благодарен. — Ты... меня тут подождешь или домой с утра? — осторожно спросил Северус. — Я сразу после урока к Альбусу и к нам. Кстати, он тебя сюда проводил, да? — наконец поймал он ускользнувшую в самом начале мысль. — В каком смысле проводил? Я своими ногами дошел, — хмыкнул Том. — Вот у Альбуса завтра после твоего урока и встретимся. Двери преподавательских комнат в школе открывались только хозяину, по слову хозяина изнутри или самому директору. Северус знал это доподлинно. Выходит, если Альбус не проводил сюда Тома и не открыл ему дверь, значит... значит, он так и задумал, что Том сможет войти сюда. «Вот и не грусти раньше времени», — вспомнил Северус и засмеялся. — У Альбуса так у Альбуса. — Нам надо решить крайне важную проблему, дорогой, — сказал Том. — У нас уже есть проблемы? — испугался Северус. — Я же ничего не... то есть все будет так, как ты захочешь. — Чью спальню мы теперь сделаем общей — твою или мою? Северуса мгновенно окатило горячей волной. У них будет общая спальня? — Да они одинаковые почти, — сказал он, с изумлением заметив, что его густой баритон тянется куда-то на верха и того и гляди сорвется. — В этом-то и проблема, — засмеялся Том. — Бросим жребий или ты окажешь мне честь занять вторую половину моей кровати? Кстати, ты с какой стороны предпочтешь спать? — Да я вообще спать не хочу, — вырвалось у Северуса то, что вертелось на языке. — Тьфу, я имею в виду... я же говорю, Батти, будет так, как ты захочешь! Давай в твоей. Со стороны двери лягу, сундук-то в моей... в той спальне останется. А я, бывало, туда ночью... ой... В общем, как скажешь, так и будет, — окончательно смутился он. — Я вообще очень-очень послушный! — Да? — Том поцеловал его в лоб. — Ладно. Смотри, сейчас будет чудо. — И он протянул Северусу вторую дольку. Тот с удовольствием ее съел, хотел удивиться — мол, где чудо? — и вдруг почувствовал, что ужасно хочет спать. — Так нечестно, — пробормотал он, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. — Да я вообще старый жулик. — Том поправил одеяло. — Спи, мой хороший.***
За пару минут до начала урока первокурсники стали потихоньку входить в кабинет, где Северус уже выложил на стол заготовленные заранее ингредиенты и установил котел, и рассаживаться. Вошедший толстячок Дэн с ужасом взглянул на нового профессора, вспомнив, очевидно, как разговаривал с ним вчера в коридоре. Северус не удержался и подмигнул мальчишке. Тот, кажется, испугался еще больше и занял место «на галерке», в последнем ряду. Постепенно все столы, расставленные амфитеатром, заполнились, и тридцать шесть пар глаз уставились на Северуса. — Давайте знакомиться, — начал он, — меня зовут Северус Снейп, я буду преподавать у вашего курса зельеварение. Еще не так давно я сам учился тут, а теперь вы — мои первые настоящие ученики, и в наших общих интересах, чтобы мои уроки вам понравились, потому что если я не справлюсь и из меня не получится учителя, то вам придется снова заниматься с профессором Слизнортом. Первокурсники насмешливо зафыркали. — Можно один вопрос задать? — поднял руку мальчик в первом ряду. — Один можно. Только у меня просьба: прежде, чем что-то спросить или, наоборот, отвечать на мои вопросы, называйте себя, пожалуйста, чтобы я мог вас запомнить. — Марк Филипс, — представился паренек, и Северус вспомнил, что именно о нем рассказывал Альбус. — Я хотел спросить, вы тоже, как профессор Слизнорт, собираетесь учить нас разливать по бутылкам славу, храбрость, счастье и все такое? — Знаете, мистер Филипс, мое глубокое убеждение, что, если человека в одиннадцать лет надо учить разливать что бы то ни было по бутылкам, его вообще уже поздно чему-то учить. Так что нет. — А это правда, что зелья можно варить из чего угодно? — спросила девочка с рыжими косичками и тут же назвалась: — Горди Линекс. — Правда, мисс Линекс. — Северус взял со стола заранее приготовленное яблоко и показал аудитории: — Вот, к примеру, яблоко. Как вы думаете, что можно сварить из него? — Компот, — тут же фыркнул Филипс. Он и правда самый бойкий на курсе, подумал Северус. — Несомненно, компот из яблок получается хороший. Особенно если добавить сахар и корицу. Но яблоко может стать и частью зелья. Как вам кажется, на что и почему похоже это яблоко? — обратился Северус к соседке мисс Линекс. — На… яблоко? — растерялась та. — Потому что, ну, это и есть яблоко? — С этим не поспоришь. Как вас зовут? — Лорейн Макдауэл, сэр. — Спасибо. Яблоко, конечно, похоже на любое другое яблоко. А еще на что? — На арбуз, — поднял руку один из учеников, — потому что тоже вкусное. Эдвард Прай. — Хорошо, мистер Прай. А вы как думаете? — Снейп кивнул вчерашнему знакомцу. — На солнце, потому что такое же желтое и круглое, — ответил тот и представился: — Дэниел О'Нил. — Очень хорошо, мистер О’Нил. А вы как считаете? — кивнул Снейп девочке, которую Дэн вчера назвал Мэг и которая уговаривала его пойти танцевать. — Маргарет Вульф, сэр. Я считаю, что яблоко похоже на дракона, — отчеканила она. — Вот как? — подался вперед Северус. Это уже могло быть чем-то интересным. — И что же общего у яблока и дракона? — Ну, например, у дракона есть шкура, и у яблока тоже. — Отлично, мисс Вульф, превосходно. Пять баллов Гриффиндору за первый неожиданный ответ. Какие у кого еще есть идеи? — На верблюда! — заулыбался мальчишка с Равенкло. — Ник Крифт, сэр. Похоже тем, что у верблюда в горбах запасается вода, а у яблока тоже внутри жидкий сок. Северус с удовольствием запомнил еще одного ученика с фантазией. Постепенно выяснилось, что яблоко похоже на грушу, потому что растет на похожем дереве; на лягушку, потому что в нем, как в лягушке, есть косточки; на клубок ниток и все в таком духе. — Хорошо, — подытожил Северус, когда фантазия учеников иссякла, а он запомнил их имена и примерно понял, от кого чего ожидать на первых порах. — Теперь представьте себе огромный фруктовый сад. На самом краю сада растет большая и очень старая яблоня. У нее толстые ветви, а ствол такой, что еле обхватишь руками. Каждую весну на старой яблоне расцветает множество цветов, а к осени она стоит, вся увешанная яблоками. Представили? И вот в один год, внезапно, весенней ночью, когда яблоня вовсю цвела, ударили заморозки. Лепестки облетели, только на одной ветке остался один-единственный цветок. Что было дальше, мистер Крифт? — Цветок спрятался за листьями, сэр, — начал фантазировать мальчик, — и постепенно превратился в яблоко. А потому что оно на всем дереве росло одно, то все соки достались ему, и оно выросло очень-очень большое, прямо огромное. Оно очень смущалось, что такое большое, и выглядывало из-под листьев очень осторожно. А когда шли дожди… — Отлично, — Северус, который между делом зажег горелку и поставил на нее котел, взялся за кувшин с водой и наклонил его над котлом. — Дожди поливали яблоню, и яблоко, благодаря чистой воде, росло все больше и больше. Но не только яблоня росла на краю сада. С этими словами Снейп взял коробочку, подписанную «лепестки подсолнуха», и достал из нее два лепестка. — Рядом с яблоней вырос большой подсолнух. Рассказывайте дальше вы, мисс Вульф. — Подсолнух следил за солнцем, — подхватила девочка, — все время поворачивал за ним свою голову. А яблоко следило за подсолнухом. Ему очень нравился этот грациозный цветок, такой же желтый, как само солнце, и яблоко, хоть оно и стеснялось, стало выглядывать из-за листьев подальше, чтобы получше рассмотреть. И когда подсолнух его увидел, то решил, что это тоже такое маленькое солнце, ведь яблоко было круглым и желтым. И с тех пор подсолнух следил не только за солнцем, но и за большим красивым яблоком! — А яблоку казалось, — снова подхватил Северус, уводя рассказ туда, куда ему нужно было, — что подсолнух, крутя головой, танцует под солнечными лучами. И оно даже слегка завидовало цветку. Но да, это было очень стеснительное яблоко, и оно боялось заговорить первым. А еще вокруг подсолнуха красиво порхали бабочки. Как думаете, мистер Грин, — обратился Снейп к мальчику, который недавно сравнил яблоко с лягушкой, — яблоку нравился танец бабочек вокруг подсолнуха? — Яблоку вообще нравилось наблюдать за всяким движением, — важно закивал Грин, — ведь оно висело в густой листве на яблоне с очень толстыми ветками, а ветра почти никогда не было, и само яблоко совсем-совсем не двигалось. — Это точно, — согласился Северус, добавляя на глазах учеников в котел пыльцу с крыльев бабочки из стеклянного пузырька, тоже заранее заготовленного, и берясь за еще одну коробочку с надписью «семена вьюнка». — А еще рядом с подсолнухом и яблоней внезапно вырос голубой вьюнок. Да, мисс Перис? — Да, и на нем расцвели цветы, похожие на трубу от граммофона, под который мы танцуем. А еще вьюнок тоже увидел яблоко и захотел с ним познакомиться. Он поднялся по стволу и добрался до той ветки, где пряталось яблоко. — А дальше, — перебил мисс Перис сосед по столу по фамилии Дуглас, — вьюнок стал уговаривать яблоко, чтобы оно не стеснялось и спустилось с яблони к ним — подсолнуху, бабочкам и вьюнку. Но само яблоко не могло спуститься, оно крепко держалось за ветку. — Точно, — снова подхватил Северус, добавляя семена вьюнка в котел. — И хотя яблоку очень хотелось танцевать вместе с подсолнухом и бабочками, но оно еще сильнее смущалось, потому что вьюнок подобрался к нему так близко и уже почти дотрагивался до него. — Но вьюнок был настойчивым, — заулыбался и Филипс, которому наконец тоже понравилась игра, — он обвил яблоко своими усиками и сильно дернул, яблоко оторвалось от ветки и упало на землю! Северус кивнул, опустил яблоко в котел, достал палочку и коснулся края. — И что произошло с яблоком дальше, мистер Браун? Получилось у него потанцевать с новыми друзьями? — Думаю, сэр, — Дик Браун со Слизерина неуверенно посмотрел на котел, — что сперва оно проросло в мокрой от дождя земле и постепенно стало новой яблоней. Но не толстой, а гибкой, молодой. И когда дул ветер, эта яблонька шевелила ветками, и листочки ее танцевали. Северус удовлетворенно кивнул, и над котлом завертелись вполне видимые голубоватые вихри. — Что это, профессор? — ахнули сразу несколько девочек. — Зелье сварилось. — И что это за зелье, профессор Снейп? Выпьешь его и начнешь танцевать, как балерина? — Не совсем, мисс Вульф. Выпьешь его и не будешь стесняться учиться танцевать. — Разве бывает такое зелье? — удивился Филипс. — Ну вот же, — Северус достал флакон, воронку и взялся за черпак, чтобы перелить получившееся. — Оно есть. Простое, но очень действенное, гарантирую. — А кто его придумал? — не отставал Филипс. — Да вот мы все вместе только что и придумали, разве вы не заметили? — Но так же не бывает? Разве можно сварить зелье, которого нет в учебнике? — Зелья же не самозарождаются в учебниках, господа первокурсники. Каждое зелье кто-то когда-то придумал. Это мы придумали с вами только что. — И что, — не успокаивался Марк, — на самом деле вот так вот любой может сварить, что хочет? — Нет, конечно, вот так сварить может не любой. Красота зельеварения в том, чтобы почувствовать зелье, понять его, восхититься им. Тот, кто это сможет, сможет и стать зельеваром. Остальные просто научатся варить зелья по учебнику, строго соблюдая рецепты, было бы желание. — А профессор Слизнорт говорил нам… — У профессора Слизнорта своя методика, у меня своя. — А из яблока можно только такое зелье сварить? — Ну, как же, а компот? — пошутил Северус. Он уже понял, что урок получился — первокурсники явно заинтересовались, равнодушным не остался ни один. Странно, что Гораций посчитал их неспособными. Ему ученики нравились. — Нет, серьезно, профессор Снейп, а еще какое-нибудь зелье из яблока вы можете приготовить? — Еще и десяти лет не прошло с тех пор, как я был на вашем месте, — Северус вспомнил свой первый урок зелий и внутренне усмехнулся, — профессор Слизнорт поставил на стол кучу подписанных коробочек и склянок и предложил нам взять то, что хотим, и сварить то, что нам придет в голову. — Нам он тоже… — Да, я знаю. Но я был тогда очень робким молодым человеком, и мои одноклассники, пока я стеснялся, расхватали все что могли и растащили по своим столам. Мне осталось яблоко, толченый змеиный зуб и перо совы. — И что вы сварили, сэр?! Северус не успел ответить, раздался сигнал к окончанию урока. По рядам пробежал недовольный гул. — Что вы сварили, ну скажите! — еще раз попросил Браун. — Давайте это будет вашим первым домашним заданием. К следующему уроку попробуйте придумать, что я мог сварить из этих ингредиентов. Впрочем, я попросил у учителя еще два, и вы можете сами придумать, какие именно могут пригодиться и для чего. Спасибо за урок и жду вас через неделю. Ученики неохотно выходили из кабинета, наконец остался последний — Дэн О'Нил. Он подошел к столу, и Северус протянул ему флакон. — Правда поможет? — спросил Дэн. — Абсолютно точно. — Спасибо, профессор.***
Северус летел к директорскому кабинету как на крыльях. Разумеется, крылья эти распустились исключительно у него в душе, но он, пользуясь тем, что все ученики вновь разошлись по классам, не отказал себе в удовольствии расстегнуть мантию, и она эффектно развевалась за его спиной. А еще теперь он знал пароль не просто потому, что Альбус ему сообщил, а уже как преподаватель. Горгулья отъехала перед ним в сторону, и Северус стал подниматься по винтовой лестнице к двери в кабинет. Дверь оказалась приоткрыта, и он замер, не дойдя пары ступенек, услышав голос директора: — Ну вот, стало быть, в этом году на Сочельник ничего другого и не планируйте, хорошо? Двадцать четвертого состоится бал, а двадцать пятого дети утром разъедутся по домам. Ну и вы уже на двадцать пятое свои планы стройте. «Интересно, в честь чего это задумывается бал на двадцать четвертое?» — подумал Северус. Он вошел в кабинет, но тут же опять замер: кроме Тома и Альбуса в креслах, на диване сидели Хук и Кикимер, причем оба разодетые, как на праздник. — Вот и ты, дорогой, — Том поднялся с кресла и двинулся к нему. — Наконец-то. Как прошел урок? — Отлично прошел, нормальные дети, не знаю, что там Горацию... а что случилось? — кивнул Северус на эльфов, одновременно здороваясь с ними. — Мы с тобой сейчас отправимся в Хогсмид, — сообщил Том, сияя. — По закону эльфы тоже могут выступать свидетелями, как полноправные члены магического сообщества. — А зачем нам свидетели того, как мы идем в Хогсмид? Нас в чем-то подозревают? — растерялся Северус, взглянув на директора. Тот только развел руками. По его лицу, впрочем, было незаметно, будто им грозит что-то плохое. — В Хогсмиде есть регистрационная контора, дорогой. Хук и Кикимер прихватили наши метрики. Северус, который до сих пор регистрировал лично только зелья, вопросительно оглянулся на директора. Внезапно раздался скрипучий голос старого эльфа: — И правильно, чего ждать-то? Жениться надо сразу. Раньше всегда сразу женились! — Спасибо, Кикимер, — кивнул Том. — Северус Снейп, я предлагаю тебе руку, сердце и все, что имею. — Ты на мне, что ли, жениться хочешь? — окончательно растерялся Северус. Том хочет вступить в брак? С ним, Северусом Снейпом? Прямо по-настоящему, в конторе?! Но если это сон, то и урок тоже? А это невозможно, зелье он точно варил наяву... — Северус? — окликнул его директор и, когда тот обернулся, закивал: — Ты соглашайся, голубчик, а удивляться будешь потом. Ты же согласен? — К-к-конечно. — Слава Мерлину, — выдохнул Том так, будто подозревал, что получит отказ, и поцеловал Северуса. Тот окончательно засомневался в собственном рассудке и опять взглянул на директора, как на спасительную соломинку. — А вы с нами разве не пойдете, Альбус? — Не пойду, голубчик, прости, учебный день еще не кончился, мало ли что в школе может случиться. Да вот вам два свидетеля есть, а я вас поздравляю, дорогие, и потом еще в субботу лично поздравлю на мальчишнике. — Какой мальчишник после свадьбы-то? — обернулся к нему Том. — Он в эту субботу у твоего младшего сына, мой мальчик, а в следующую уже его свадьба с Лили. И Маэн меня пригласил. Идите, мои дорогие, контора в деревне до пяти работает. Она знаешь где? Прямо рядом с конторой по продаже участков... — Я знаю, где она, — кашлянул Северус. Эльфы почему-то не стали переносить их прямо из кабинета — может, из уважения и к директору, и к местным соплеменникам. Все четверо, выйдя из комнат Альбуса, стали подниматься по другой лестнице, на небольшой балкончик башни. — Ты же не против, что мы так спонтанно? — спросил Том. — Или ты хотел, чтобы все произошло торжественно, ну там… цветы, торт… — Ага, белая мантия и шляпа с вуалью, — продолжил Северус. Даже эльфы не удержались от смеха. С балкончика они спокойно перенесли их в деревню, пользуясь тем, что их магия могла обойти школьные запреты на аппарацию. Перенесли сразу к нужному дому. В небольшой комнатке за конторкой скучал пожилой толстячок-маг. Увидев такую странную компанию, он заметно оживился. — Что желают господа? — Господа желают вступить в брак, — ответил Том и положил на стол метрики. — А господа эльфы?.. — Господа эльфы выступят в качестве свидетелей. — Впервые такое за все время моей службы, но законами не запрещено, — кивнул регистратор. — Прежде чем вписать вас в брачную книгу, я должен соблюсти формальности, джентльмены, и узнать: добровольно ли вы вступаете в брак, не по принуждению ли, не состоите ли вы в другом брачном союзе, и так далее. — Да, нет, не состоим, — ответили Том с Северусом почти хором. — Вот и славно, — ответил регистратор и принялся делать все необходимые записи. Ни одно, ни второе имя брачующихся не вызвало у него и тени любопытства. Пока прыткопишущее перо изящным почерком заполняло брачное свидетельство, сам регистратор зафиксировал в книге дату, время, оба имени, спросил имена у эльфов и развернул книгу в их сторону. — Господа, извольте поставить свои подписи здесь и здесь. И вы, господа эльфы, распишитесь вот тут. Том уверенно поставил размашистую подпись. Северус постарался, чтобы рука его не дрогнула. Ему все время хотелось ущипнуть себя. Потом регистратор любезно поставил перед столом скамеечку, и эльфы, взобравшись на нее, тоже расписались. — Властью, данной мне Мерлином Всемогущим и Министерством магии, объявляю вас супругами, джентльмены, — провозгласил регистратор и вдруг широко улыбнулся: — Целуйтесь! Северус растерялся было, но Том решительно обхватил его голову ладонями и крепко поцеловал в губы. Регистратор даже захлопал в пухлые ладошки, а потом запустил из палочки маленький фейерверк. — Поздравляю! Мистер Реддл, мистер Снейп, — он жал им руки и сиял, как новенький галлеон. «Как же ему тут, бедному, скучно, должно быть, сидеть целыми днями за конторкой», — подумалось Северусу невольно. Но искреннее веселье толстячка, а еще то, как Хук прядал от радости ушами, а Кикимер вытирал слезящиеся глаза, делало эту церемонию, пожалуй, более чем незабываемой. Когда они вчетвером вышли из конторы, Том подмигнул эльфам, а потом взял Северуса под руку. — Пройдемся немного? Кстати, а давай зайдем сюда? — и он показал на соседний дом, где в окне красовалось объявление о продаже участков под строительство. — Давай, — покладисто согласился Северус, но все-таки уточнил: — А сюда-то зачем? Может, лучше поесть зайдем куда-нибудь? Ты же, наверное, голодный? — Ничего, я потерплю, — рассмеялся Том, — нас с тобой дома покормят. Тут Северус заметил, что эльфы незаметно испарились — без всяких хлопков. — А зачем зайдем? Ну, почему бы не посмотреть, что тут вообще за участки, — предложил Том. — Пойдем-пойдем. В этой конторе служащий выглядел куда более оживленным, чем в соседней. — Джентльмены желают выбрать участок под строительство? — любезно осведомился он. — Мы бы хотели для начала посмотреть, что вы нам предложите, — ответил Том. — Пожалуйста, прошу, — маг развернул план деревни и ближайших территорий. — Как вы видите, Хогсмид может расширяться в северо-западном и южном направлениях. Сами участки тоже отличаются по площади. Наиболее обширные вот здесь. Обратите внимание, господа: тут возвышенность, и есть возможность разбить сад чуть выше и ниже дома. Из окон второго этажа откроется чудесный вид на озеро. — А на вот том участке пруд, — заметил Северус, которому вообще-то на все участки в мире было сейчас наплевать, но привычный педантизм взял верх, — а вот здесь растет несколько платанов. Можно сказать, рощица. — Откуда ты знаешь, что там платаны? — Гулял когда-то. — Это именно платаны? — удивился Том. — Да, гибридные, кленолистные. — Покажите нам этот участок, пожалуйста, мистер… — Том посмотрел на табличку, — Макальпин. — Прошу, — продавец деликатно ухватил обоих за рукава мантий и аппарировал на место. — Вот, извольте видеть, джентльмены. Он взмахнул палочкой, и незаметные глазу маячки выстрелили вверх пучками света, показывая границы участка. — А вот это что светится? — спросил Северус на два синих круга. — Тут самое удобное место для рытья колодцев. — А дом-то можно построить рядом с платанами, — заметил Том. — Вы бы хотели их сохранить на прежнем месте? — Ну не рубить же их! — возмутился Северус. — Зачем же рубить? Переместить. — Они уже давно растут, зачем их тревожить понапрасну, — сказал Том. — Не настолько уж нам нужен вид на озеро с балкона второго этажа, правда, дорогой? — Лаборатории на втором этаже обычно не размещают, а в спальне и без озера есть на что посмотреть, — пожал плечами Северус. — Воистину, — рассмеялся Том. — Вот, кстати, лаборатория в подвале нам бы тоже не помешала. Мистер Макальпин, мне бы хотелось взглянуть на все бумаги по этому участку. Я знаю отличного архитектора, а тот работает с прекрасной бригадой эльфов. Они как раз заканчивают дом для моего младшего сына и скоро освободятся. — Прошу в контору, джентльмены, — довольно улыбнулся Макальпин. Северус благоразумно молчал: ну не при продавце же задавать вопросы? Когда они вернулись, продавец усадил их в удобные кресла, предложил чаю, положил перед Томом пухлую пачку бумаг. Северус от чая не отказался, он смотрел на то, как Том внимательно изучает бумаги, и окончательно терялся в догадках: неужели тот всерьез хочет строить еще один дом? Зачем? Загородный домик для выходных дней? Уж лучше путешествовать — рановато еще греть косточки на солнышке. — Да, — наконец произнес Том, — все хорошо. Я загляну к вам в четверг, и мы все оформим. К половине пятого подготовьте все. — Всенепременно, мистер... — Макальпин поднял перо, чтобы сделать запись. — Мистер Томас Марволо Реддл. — О! Господин аврор! — вот в этой конторе газеты читали, видимо, регулярно. — До четверга, мистер Макальпин. — Всего доброго, господа. Они вышли на улицу, но не аппарировали сразу. — Ты явно что-то хотел сказать мне, Северус, — улыбнулся Том. — Я просто ничего не понимаю, — признался тот. — Я сперва думал, что ты дурачишься просто — ну, время провести решил, поручив эльфам пока испечь торт или что-то такое... Ты на самом деле хочешь строить дом? — Да, я хочу построить дом. Наш дом. Раз попав в Хогвартс, из него уже не сбежишь, мой хороший. Пройдет немного времени, ты закончишь Академию, станешь дипломированным мастером. Где первый курс, там и второй, и третий. Вряд ли ты захочешь бросать своих учеников, не доведя их хотя бы до СОВ. Почему бы не жить рядом с местом работы? Ты же вовсе не обязан будешь, кроме дежурств по школе, оставаться в замке. А мне никогда особо не нравилось жить в Косом переулке, кстати. Там слишком шумно и суетно. Я вырос в поместье, на природе. Может, меня посетила ностальгия? — Том подмигнул. — А как же Томазо, Нати и их родители? Будем навещать их порталом через кабинет директора? А они к нам — полдня поездом будут ездить или аппарировать с мелкими? Батти, я не против дома, мне нравится сама идея, но тут так далеко от всех... — Мы пока никуда не переезжаем — ты ведь еще учишься. А там будет видно. — Ну, давай. Только у меня тогда деньги тоже возьми на строительство. А некоторые супруги вообще имеют общий бюджет, кстати, — внезапно ухмыльнулся Северус. — Ничего не имею против, дорогой. Будет свободное время — познакомлю тебя, так сказать, с нашими приходно-расходными книгами, — рассмеялся Том. — Так, надеюсь, нас уже дома накормят. Аппарируем.