***
Северус вернулся домой часа за два до возвращения Тома со службы. Хук встретил его в прихожей и посмотрел как-то странно. — Что-то случилось? — спросил Северус. — Ничего, просто уже шестнадцатое число, с яблоками, конечно, ничего не случится, но я волнуюсь. — С яблоками? — Вы давно не пекли пирог, мистер Северус. Конечно, вы были заняты одиннадцатого, а двенадцатого и тринадцатого работали в школе, но как же среда и четверг? Не может быть, чтобы вы не помнили. Мерлин, что он забыл? Северус никогда не слышал, чтобы Хук говорил таким скорбным тоном. До мая, до почитания этого Беса, Безу, как его там, еще слишком далеко, да и дата нужного полнолуния была у Северуса написана прямо на стене лаборатории. — Я понимаю, что такие жесты не в характере хозяина, — продолжал зудеть Хук, — но я полагал, что вы не забыли, что случилось год назад одиннадцатого ноября. — А что случилось?.. — начал было Северус, но тут же хлопнул себя по лбу. — Вот я болван! Он чуть не сказал: «Что ж ты раньше не напомнил?» Но сам же видел в среду, заходя на кухню, что там стоит корзина с яблоками. — Спасибо, Хук, у меня как раз есть время. Когда Том вернулся со службы, он сразу почувствовал витающий в доме аромат яблочного пирога. — Как приятно, — сказал он, целуя Северуса. Но оказавшись за столом, слегка опешил, видя размеры пирога. — А почему он такой большой? — Потому что есть повод, — улыбнулся Северус. — Но я тоже забыл, если честно. Спасибо, Хук напомнил. Одиннадцатого, оказывается, исполнился год, как я поселился у тебя. — Да? — удивился Том. — А ведь правда. Ты попал в клинику седьмого — это я точно помню. Северус рассмеялся, слегка покраснев: — Ну уж годовщину моего идиотизма мы точно праздновать не станем.***
Девятнадцатого, в понедельник, во второй половине дня, он вел факультатив по расписанию. Приходя на уроки, Северус никогда не позволял себе даже малейшей небрежности в одежде, но факультатив — другое дело. Можно надеть мантию не настолько строгую, а волосы вообще неформально забрать полоской кожи, купленной когда-то во Флоренции. Около половины первокурсников и человек пятнадцать с других курсов дружно старались сварить зелье для сведения юношеских прыщей. Настолько дружно, насколько это возможно между соревнующимися за очки факультетами, но Северус замечал, что, по крайней мере, его первокурсники оказались неплохой командой, и даже обычно гордые слизеринцы вполне подчинялись Марку Филипсу с Равенкло, который обладал явным авторитетом на курсе. Самым старшим из студентов на факультативе был красавчик Лестрейндж, с ним, впрочем, Северус занимался по индивидуальному плану, так что он только-только проверил котлы остальных и хотел уже приступить к обсуждению задания для Грегори, как дверь в аудиторию внезапно открылась перед директором, за которым с самым хмурым видом шел профессор Слизнорт. — Профессор Снейп, мне срочно нужна ваша помощь. Профессор Слизнорт заменит вас сегодня, — судя по голосу Альбуса, помощь требовалась на самом деле, и Северус испугался, не случилось ли чего с Томом. Но, кажется, еще больше испугались первокурсники, и кое-кто из них уже готов был удрать, позабыв котлы, так что Северус бросил быстрый взгляд на Лестрейнджа, молча прося его присмотреть за мелкими, и такой же взгляд — на Филипса. Тот, в отличие от Грегори, который лишь понимающе кивнул, пообещал вслух: «Все будет в порядке, профессор Снейп». — Что случилось? Том?.. — спросил Северус уже за порогом аудитории. — С ним все в порядке, — заверил Альбус, — но Аврорат прислал за мной. Произошло нечто чрезвычайное, и я предполагаю, что твоя помощь лично мне не помешает. — Да что случилось-то? — Обскур, — коротко бросил Альбус, беря Северуса за руку. Ну да, все знают, что аппарация в школе невозможна. Если ты, конечно, не директор Хогвартса. Куда они попали, Северус не понял — просто какая-то сельская местность. Но оцепление из авроров он увидел сразу. Много авроров. Они окружали маленькую церковь, равномерно рассредоточившись вкруг нее. Двое (столько успел заметить Северус, но, конечно, их было больше) патрулировали по внешнему периметру, периодически посылая заклинания, главным образом, в сторону домов. Легкая взвесь висела в воздухе над их крышами — это средство, насколько Северус знал из рассказов Тома, побуждало маглов оставаться дома и не высовываться. Кольцо авроров зашевелилось, разомкнулось, потом опять сомкнулось. Том с Данбаром сделали несколько осторожных шагов прочь от оцепления и почти бегом кинулись к ним с Альбусом. Том бросил быстрый взгляд на Северуса, но спросить «зачем ты тут» не успел. Директор опередил его: — Что здесь, рассказывайте. — Обскур, — коротко ответил Том. — Девочка. Анна Соколовска. Она внутри церкви. Мы держим кокон, но рванет по подсчетам наших специалистов в течение от получаса до часа. — Что еще за Соколовска? — удивился Альбус. — Почему мы о ней не знаем? — Она полячка, — на этот раз ответил Данбар, — приехала только этим летом, родители отправили ее жить к дяде, он местный священник, эмигрировал несколько лет назад из Польши, тут католический приход. Церковь маленькая, как видите, но копия какой-то небольшой римской базилики. — Сколько лет ребенку? — Четырнадцать, — мрачности в голосе Тома прибавилось. — Как это? — не выдержал Северус. — Разве бывают четырнадцатилетние обскуры? — Бывают, значит. — А у нее нет родни тут, кроме дяди? Дети у него есть? — спросил Северус, соображая, что могло вдруг накрутить девочку так сильно. Может, с кузенами поссорилась? — Это католики, — махнул рукой Том. — Откуда у священника дети? — Тут рядом госпиталь... скорее даже санаторий, — ответил Данбар. — Там много больных с ранами, язвами. Мордред разберет этих маглов, чем они там болеют. Девочка с еще несколькими прихожанами и с дядей-священником ходила туда, выполняла вроде бы работу санитарки. Вообще-то она учит язык. Говорит хорошо, а письменный английский плохой. Больше ничего про нее узнать не успели. Но силы там... Если рванет, то так, что от церкви точно ничего не останется. — Кокон... — пробормотал Альбус. — Кокон мы удержим, — заверил Том. — Хорошо. Откройте на несколько секунд, мы с Северусом пройдем туда. — Северус-то там зачем?! — не выдержал все-таки Том. — Слияние, — коротко ответил Альбус. — Я могу сам не справиться. Что такое «слияние», Северус понятия не имел, но, глядя на ставшего совершенно белым Тома, понял, что это опасная штука. — Лучше я, Альбус. Мы с вами. Я сильнее и опытнее. — Нет! — резко ответил директор, и уже мягче добавил: — А кокон кто будет держать, если мы там не справимся? — Если вы оба пойдете туда и не справитесь, думаете, я удержу кокон?! — Удержишь, — на этот раз Дамблдор говорил спокойно, но твердо, — потому что это твоя работа и твой долг, Том. Но вообще-то я собираюсь справиться и вернуть тебе Северуса целым и невредимым. Том вдохнул, выдохнул, но промолчал. — Теперь ты, — продолжал Альбус. — Северус, я потом все тебе объясню, я обещаю твердо, а сейчас, если ты мне доверяешь, просто делай то, о чем я прошу. — Я доверяю вам абсолютно, — кивнул Северус, стараясь не смотреть на супруга. — Очень хорошо. Я солью наши силы вместе. Ты будешь чувствовать их. Много сил... всю мою силу. Запомни, что бы ни происходило, ты не должен применять магию. Никакую. Чтобы не повредить себе и, главное, мне. Все остальное — потом. Готов? — Да. — Пошли. Мантии на обоих внезапно стали белыми. Альбус снова взял Северуса за руку и применил, очевидно, невербальное заклинание, но действие тот ощутил сполна. Сила была настолько мощной, что Северусу показалось, что он мог бы сейчас потушить извергающийся вулкан. Почему-то именно такое сравнение пришло ему в голову за мгновение до того, как они с Альбусом оказались внутри маленькой базилики, стоя рядом спиной к алтарю. Девочка стояла на коленях перед дарохранительницей и была настолько поглощена молитвой, что не заметила их появления. Едва Северус подумал, что надо бы подать какой-то знак, как Альбус слегка повел рукой (доставать палочку в храме он, конечно, не стал), и внезапно загорелись все лампадки и стоящие перед распятием свечи. Девочка вздрогнула и повернула голову, увидела их и тихо ахнула: — Господи! — Laudetur Jesus Christus, — мягко произнес Дамблдор. — In saecula saeculorum! Amen*, — машинально ответила девочка и тут же прикрыла рот ладонью. — Не бойся, Анна. Поговори с нами, — голос Альбуса был успокаивающе ласковым. Но Северус понял — девочка, несмотря на приветствие, решила, что перед ней... ну, а что она могла решить, видя перед алтарем старика с длинной седой бородой и юношу с перевязанными волосами — и обоих в длинных белых одеяниях. — Господи, — повторила девочка, и вдруг взмолилась: — Накажи меня! Накажи! Я грешница, Господи! — Успокойся, Анна. Поговори с нами, — повторил Альбус и поправил очки самым человеческим жестом. Северус стоял молча. — Может быть, все не так плохо? В чем ты так винишь себя, дитя мое? — Я ведьма, — еле слышно ответила Анна. — Почему ты так решила, милая? — Я знаю. Я была вчера в больнице, — заторопилась рассказать девочка, — мыла полы. Отец Иоанн послал нас туда. Там много калек. Много больных. Я чувствовала, что хочу и могу помочь им исцелить их раны. Прости! Прости! — За что же ты извиняешься? Разве ты хотела чего-то плохого? Ты лишь хочешь помочь страждущим. — Я видела сон сегодня. Во сне я лечила их. Вот так, рукой, — девочка провела рукой перед собой, — и их язвы закрывались. — Это просто сон. — Но я хотела лечить. Я знаю, что могла бы! Я еле сдержалась. — Разве Иисус не лечил и даже не воскрешал? Девочка с ужасом посмотрела на Альбуса, перевела взгляд на Северуса. — Грех думать о себе так, — наконец прошептала она нерешительно. — Кто сказал тебе, что это грех? Отец Иоанн? — Да. Он сказал мне пойти сюда и подумать. — Он ведь твой дядя? Анна только кивнула. Казалось, она очень растеряна. — Но ты же не считаешь, что облегчать страдания людей — грех? — Гордыня — грех. А если я могу... — девочка задрожала, — быть ведьмой — смертный грех. — Ты же в церкви, Анна. Ты под защитой своей веры. Разве в церкви тебе может грозить опасность? Девочка смотрела непонимающе. Правда, Северус тоже не мог понять, к чему клонит Альбус, который вдруг положил ему руку на плечо. — У моего друга болит рука, — сказал он, — очень болит. Я прошу тебя помочь ему, исцелить его рану и унять его боль. Прямо тут, в этих стенах, где тебе нечего бояться. В ту же секунду Северус почувствовал, как его левую руку словно прожгло раскаленным прутом. Боль была настолько резкой и невыносимой, что он едва не застонал. Но он уже понял, что хочет сделать Альбус, и медленно откинул рукав мантии, обнажая предплечье. Рана выглядела ужасно. Девочка вздрогнула и закусила губы. — Помоги, — снова сказал Альбус, и Северус почувствовал, как тот напряжен. Но девочка медлила. — Как мне понять, что это не... искушение? — спросила она наконец, отведя взгляд от раны и взглянув прямо в глаза Северусу. — Что мне делать? Тот понял, что больше отмалчиваться нельзя. — Верить, — ответил он. Его низкий бархатный голос прозвучал в маленькой церкви так звучно, что у девочки расширились глаза. — Тебе больно? — робко спросила она очевидное. — Больно. Но ты можешь помочь. Верь в это. Верь в свои силы. Верь в то, что творишь добро. Девочка нерешительно протянула руку, дотронулась до его запястья и внезапно решилась. Магия, всю жизнь сдерживаемая религиозным воспитанием, хлынула с такой силой, что если бы не Альбус, от всех троих вместе с храмом в секунды остались бы обломки и растерзанные останки. Дамблдор удерживал льющуюся из Анны магию, не давая ей вырваться резко, выпуская мягко, плавно, тонким ручейком. Северус чувствовал силы, бушующие вокруг, и думал только о том, чтобы случайно не помешать. Непонятно, сколько времени прошло, но девочка наконец вздохнула и отступила на шаг, одновременно с ней вздохнул облегченно и Альбус. Северус перевел глаза на собственную руку: та не болела, рана затянулась, но предплечье «украшал» неровный красноватый шрам. — Спасибо, сестра, — Северус улыбнулся, желая приободрить девочку. В то же мгновение лампадки засияли еще ярче, словно солнце залило маленькую церковь. Только сейчас он увидел перед собой впереди словно каменную тропу со следами ног. «Quo vadis», — вспомнил он. Вот по образу какой римской церкви была построена эта. — Кто вы? — тихо спросила девочка. — Мы — такие же как ты, — голос Дамблдора звучал устало, — те, кто умеет лечить и спасать. Пойдем? — Но куда мне теперь идти? — Quo vadis, — Снейп постарался не улыбаться, девочка смотрела очень серьезно. — Думаю, тебе надо идти с нами, Анна. Ты научишься лечить. Будешь помогать людям. У каждого свой путь, ты ведь знаешь. Этот — твой. Говоря это, Северус вдруг понял — слияние, как назвал это Альбус, разорвано. Он снова чувствовал только свои силы. Взглянул на Альбуса, уловил кивок. Да, так и есть. — У тебя шрам остался... — девочка снова нерешительно тронула его запястье. — Ты научишься и тогда вылечишь меня до конца. Они взяли девочку за руки и, не аппарируя, просто пошли к выходу. Северус толкнул неожиданно тяжелую дверь, та открылась. Кокон, который держали два десятка авроров во главе с Томом вокруг храма, истаял, пропуская их наружу. Анна потрясенно смотрела на мужчин в красных мантиях, похожих на небесное воинство, и на трех женщин в белом — целительниц. — Иди сюда, дитя мое, — поманила одна и протянула к девочке руки. — Мы отправимся с тобой в чудесное место. Конечно, целительница применяла магию, потому что Анна пошла к ней спокойно. Она лишь раз оглянулась на старика и молодого мужчину в белом. Оба помахали ей рукой. Потом Альбус с Северусом ждали, пока Том закончит дела и освободится. Недолго, но вокруг уже сильно смеркалось. Несмотря на все переживания, вернуться пришлось обратно в школу. Ведь завтрашним утром урок зельеварения никто не отменял. Против обыкновения, Альбус не пригласил их выпить чаю (или чего-то покрепче) в кабинет, а сам направился с ними в комнаты Северуса и расположился в кресле небольшой гостиной. Северус не успел подумать, чем угощать неожиданного гостя (в комнатах по традиции были лишь фрукты), когда перед креслами сам собой развернулся и накрылся столик с бутылками и десертами. Ну, понятно, что не сам собой, а эльфы школьные постарались, но какая разница. — Томми, ты, наверное, голодный? — спросил Альбус. — Тут сладкое только, попросить тебе нормальной еды? — Нет, спасибо, есть мне чего-то не хочется, — Том достал трубку. Обычно он в комнатах не курил, но Северус ничего не сказал. — Ну, смотри сам. — Альбус взглянул на бутылки и сказал в пространство: — Лучше грогу. Через мгновение на столе появились три огромные кружки, над которыми вился пар. Альбус кивнул и взял свою. Северусу показалось, что рука директора слегка дрожит. Впрочем, чашка была явно тяжелой. — Сильно устали, Альбус? — все-таки спросил он. — Ничего, голубчик, это пройдет. Как рука-то? — Да все хорошо, и не болит совсем. — Ты уж прости старика, — вздохнул Альбус, — раскурочил тебе руку и не предупредил. А ты молодец, дружок, даже бровью не повел. — А мне кто-нибудь покажет, что там произошло? — дымок от трубки уже вился колечками. Том тоже взялся было за грог, но тут же поставил кружку обратно. — Я покажу, — Северус снял зеркальные очки. — Пусть Альбус отдыхает. Директор не протестовал, покивал головой. Специально выведенные на передний план картины Том считывал уже легко и глубже не падал — выходил вовремя. И на этот раз он тоже справился отлично, несмотря на волнение. Но, прервав зрительный контакт, издал горлом короткий звук, положил трубку в пепельницу (и откуда она тут взялась? никто не заметил) и полез за сигаретами. Северус опять не протестовал. — Давай шрам уберу, — предложил ему директор. — Спасибо, отдыхайте, Альбус. Да я и сам могу, если понадобится, у меня есть для этого нужное зелье, только я ведь обещал девочке, что она уберет его, когда научится. Так что пусть пока останется. — Ну, как знаешь. — Вы лучше про слияние расскажите, — попросил Северус, — пожалуйста. Я впервые слышу про такое заклинание. Никогда не встречал подобного, ни в одном учебнике, ни в одной книге. А ты, Том? — В книгах и я не встречал, — тот был немногословен. — И я, — подхватил Альбус, улыбаясь, — в книгах про него и нету, дружок. Расскажу, расскажу. Пейте грог, остынет. Северус послушно взялся за кружку. — Я придумал его еще в сороковые годы. Я тогда много экспериментировал, сам понимаешь. Вот, Томми помнит. Ну, смысл ты понял уже — слияние сил. А по сути: допустим, есть у нас два мага. Номер первый, и номер, значит, второй. Первый — тот, который инициирует слияние. И оба они ощущают общую силу. Тут не важно, кто изначально сильнее. Опыт, умения — все остается за каждым свои, а вот силы двоятся. И если это два сильных мага... — Альбус сделал глоток. — Я чувствовал вашу силу, ее даже сравнить не с чем, разве что со стихией какой-то. Моя по сравнению с ней ничтожна, — кивнул Северус и повернулся к Тому. — Знаешь, это как... — Знаю, — перебил тот. — Я пробовал. Альбус мне показывал... когда-то. — Ну, не ничтожна, нет, — возразил директор. — Если бы она не была мне необходима, поверь, я бы тебя в опасное место не потащил. Так вот, силы как бы общие. Но пользоваться ими может лишь тот, кто инициировал слияние. Если магию применит второй номер, то все силы первого перейдут к нему... насовсем. Так что решиться применять это сложно, да. Это как надо доверять своему «второму», сам понимаешь, голубчик. — Я... — запнулся Северус, — вы можете доверять мне, Альбус. Всегда. — Так я, видишь, и доверяю, — просто сказал Альбус. — И выбор-то у меня невелик, дружок. Том был другим занят, с Минервой не слить силы, мужчина только с мужчиной может, а женщина с женщиной, остаешься... на данный момент нашей жизни — только ты. — Знаете, мне это очень лестно. Но многие из ваших учеников... — Ну, тут еще ведь надо было действовать быстро, то есть, чтобы этот самый ученик не задавал вопросов заранее, а просто поверил и делал то, о чем я прошу. В тебе я уверен, сказал бы я тебе прыгнуть с башни — ты прыгнул бы. — Альбус! — не выдержал Том. — Ну брякнул я тогда ерунду под дурное настроение! Всю жизнь сомневаться во мне теперь будете? — Да не сомневаюсь я. Ну что ты в самом деле, Том? Да, ты сильнее, опытнее, понимал, в чем дело, и вообще никаких проблем. Но девочка к четырнадцати годам столько накопила, там на несколько миль бы разнесло все, рвани оно без кокона. Мы с Северусом ее магию еле удержали, и до сих пор руки вон дрожат. Ты был нужен там, снаружи. Том только вздохнул, но сигарету затушил. — Кроме того, — прибавил внезапно Альбус с самой лукавой улыбкой, — появись ты со мной в церкви, то вызвал бы в юной деве скорее грешные мысли, никак не благочестивые. Том фыркнул. Кажется, его окончательно отпустило. Северус облегченно засмеялся. — Альбус, а научиться... можно научиться? — спросил он. — Ну, быть номером первым? — Ну, так-то можно, конечно,— вздохнул тот, — я уже думал об этом. Научу опять же вас двоих на всякий случай. А на второй номер еще кто-то нужен. Кому вы оба одинаково доверяете чуть больше, чем полностью. — Маэн, — вздохнул Том, вынимая вторую сигарету. — Какие уж еще варианты... Вскоре Альбус ушел к себе. И Тому, и Северусу ужасно хотелось спать, но оба были слишком взвинчены произошедшим и понимали, что рискуют не уснуть. Северус, пока Том был в душе, на всякий случай приготовил снотворное — отмерил ровно столько, чтобы не проспать утром. Когда они наконец улеглись, сил хватило только на то, чтобы обнимать друг друга и ждать, пока зелье подействует. — Знаешь, Альбус прав, — шепнул Северус, усмехнувшись. — Будь я верующим христианином, при виде тебя я бы только бил себя в грудь со словами «mea culpa». Том поцеловал его в лоб. — А во мне сейчас грешные мысли борются с твоим снотворным. Завтра берегись. — Ты же на службе… — сонно пробормотал Северус. — Мы только отчеты составим… парни потеряли много сил, дождемся дежурных и… по домам… Спи, сердце мое.***
С момента, как его семейный статус кардинально изменился, Северус впервые остался на ночь в доме один. Конечно, в течение года Том несколько раз дежурил в Аврорате ночью, и Северус, в общем, не скучал (а что скучать, если в сундуке, то есть в лаборатории, всегда есть чем заняться, а к завтраку шеф вернется). Но сегодня он отчего-то не находил себе места. К тому же он в доме остался реально в одиночестве, поскольку у Хука именно в этот день выдался выходной, и тот тоже собирался вернуться под утро. Работать не хотелось. Северус испек пирог на завтра. Подумал было приготовить себе ужин, но есть тоже не хотелось. Он отправился в спальню, улегся на кровать, решив, что надо заставить себя уснуть пораньше, а там и утро наступит. Но как уснешь в десять вечера? Перекатившись на половину Тома, Северус улегся на его подушку, усмехаясь про себя: полежать на подушке Батти ему хотелось давно, но он запрещал себе такое баловство, понимая, что при ближайшем же сеансе Том это увидит и потом либо будет над ним смеяться, либо еще хуже — жалеть несчастного влюбленного. Но теперь-то другое дело, кто теперь мог помешать ему, Северусу Снейпу, спать на подушке супруга? Вот только сон так и не шел. Помаявшись еще с четверть часа, он не выдержал одиночества и очень-очень тихо позвал, говоря себе, что, может, эльф и не услышит: — Кикимер? Конечно, тот услышал и с легким хлопком возник прямо в ногах кровати. — Наконец-то хозяин догадался позвать Кикимера. — Да я вообще тугодум, — усмехнулся Северус. — Я не отрываю тебя от важных дел? Эльф пожал плечами совершенно по-человечески. — Кикимер всегда счастлив, когда хозяин зовет его. Хозяин ужинал? Может быть... — Ничего не надо, Кикимер, я ничего не хочу. Давай просто поболтаем? В доме так... пусто. Сядь, пожалуйста. — Без эльфа в доме всегда пусто, — Кикимер лукаво улыбнулся, мол, понятно, что не в эльфе тут дело, и уселся по-турецки. — Младой-то выходной нынче? — Да, выходной. Кстати, это не шутка, Кикимер. Я ведь вырос в доме без эльфа, и раньше мне не с чем было сравнивать, а сейчас я точно знаю, что присутствие эльфа ощущается, и тем более ощущается его отсутствие, пусть даже кратковременное. А что делают эльфы в выходной, Кикимер? Навещают родных? — Бывает, что родных, — домовик ухмыльнулся, словно ему вспомнилось что-то хорошее. — Я никогда не спрашивал, Кикимер, а у тебя есть дети? — Нет, хозяин, у Кикимера нет детей. Кикимер по молодости хорошо гулял по выходным, подружек много имел, но пару свою так и не встретил. А без пары какие дети... — А где эльфы ее ищут-то, пару? — Северус развернулся поудобнее, чтобы лучше видеть эльфа, и подпер рукой щеку. — Ну, как получится. Бывает, что в одном доме несколько семей эльфов, особенно когда наследственные, если очень повезет, то и под одной крышей может сойтись пара. А чаще всего эльф служит где-то, а в выходные знакомится с незамужними, так можно просто время провести, а можно встретить судьбу. Тогда ее ведут обычно к хозяину, говорят, мол, «это моя пара, она умеет отлично готовить, чистоплотная, скромная, за детками хорошо следить станет, возьмите на службу». Чаще всего хозяева не отказывают. Если пара в доме долго живет, их детки могут стать уже наследственными эльфами. — У вас пара всегда мальчик и девочка, или бывает как у нас? — не сдержал Северус любопытства. Впрочем, он Кикимера давно не стеснялся. — Всегда мальчик и девочка. — Почему же эльфов не так много? Я имею в виду, почему детей... — Не всегда ведь пара живет вместе, — вздохнул старый эльф. — Хорошо, если нашел молодую и безработную. А если у нее свой хозяин, у него свой, то ведь встречаться могут редко. Ее выходной, его выходной, ну, праздник какой-то, когда хозяева отпустят... — Да ну, Кикимер, что ты, неужели нормальный хозяин будет против счастья своего эльфа?! — Так он и не узнает, хозяин-то, — усмехнулся старик. — Кто ж ему скажет? Эльфы привязаны к дому, к своим хозяевам. Вот хоть Хук, разве он вам говорит? — У Хука есть пара? — едва не поперхнулся Северус. — Вообще-то у нас не принято вмешиваться в дела друг друга, — после некоторого раздумья произнес домовик, — если сам не рассказывает... но Кикимер уже старик, а хозяин позвал Кикимера в шаферы... Кикимер расскажет. У младого есть пара. И через полгода у них родится малыш. — И они не живут вместе? — у Северуса от ужаса чуть не пропал дар речи. — Но как же так?! Надо поговорить с ее хозяином, если он нормальный человек, то отпустит ее. Кто он? Давай, я сам с ним поговорю! — А если не отпустит, — Кикимер посмотрел с любопытством, — то уговорите мистера Реддла отпустить Хука? — Если другого выхода не будет, — пыл Северуса слегка угас, но отвечал он твердо, — Тома даже уговаривать не придется. Конечно, не только эльфы привязываются к людям, наоборот это тоже работает, Кикимер. Нам было бы ужасно жаль расстаться с Хуком, но пара должна быть вместе. Тем более если родится малыш. Все же, кто ее хозяева? Может быть не мне, так Тому удастся договориться с ними? — Кикимер — хороший эльф, — пробормотал старик, слегка прижав уши. — Если бы Кикимер не был уверен, что хозяева договорятся, не полез бы в чужие дела. Это Виспи, сэр. — Наша Виспи? Это же отлично! То есть... я тогда вообще ничего не понимаю. Почему они-то нам не сказали?! — Виспи — ваш эльф, мистер Северус, и она хороший эльф, — Кикимер наконец перестал говорить в третьем лице, — это же позор, просить хозяина, который доверил тебе свой дом и заботы о своей матушке, расторгнуть контракт. Виспи никогда не сделает этого. — Но ей и не надо расторгать контракт! — Поэтому я и рассказал, мистер Северус, — признался Кикимер. — У вас же теперь с мистером Реддлом все общее, и эльфы, в общем-то, тоже. Уж их сынок-то точно будет вашим общим эльфом. — Я поговорю с Томом, с мамой и с Хуком. А потом с Виспи. Спасибо, что рассказал мне, Кикимер. Утром, пока еще Том не вернулся, Северус позвал Хука и просто спросил в лоб: — Мы же друзья. Ты чего не сказал сам про Виспи? Ну, ты даешь! Тот сначала шепотом ругал Кикимера, потом мялся и смущался, а потом запрядал ушами и полез обниматься. Такое проявление чувств со стороны сдержанного, будто дворецкий, эльфа, Северуса даже тронуло. Он, покашляв, погладил домовика по щетинистой голове. Когда вернулся со службы Том, Северус огорошил его новостью: — Представляешь, у нас с тобой скоро будет общий эльфенок! Оставалось только договориться обо всем с Эйлин. После завтрака, уложив Тома отсыпаться, Северус отправился в Милтон-таун. Эйлин обрадовалась (она всегда теперь радовалась визитам сына), заикнулась было насчет кофе. Северус еще не придумал, как поделикатней перейти к теме, но точно не хотел вести разговор при Виспи и позвал мать прогуляться на берег. На берег так на берег. У лагуны Северус достал платок из кармана, с шеи снял шарф и протянул матери: — Сделай пледы, я пока поищу, на чем сидеть. Оглянулся. В нескольких метрах валялась достаточно большая коряга. Поодаль — подходящее бревно, выкинутое, видимо, на песок непогодой. Трансфигурировав находки в шезлонги, он посмотрел на мать. Та все еще стояла с «тряпками» в руках. — Что такое? — Я так давно не делала ничего подобного, — вздохнула Эйлин. — Прошло уже несколько месяцев. Ты что, не колдуешь? — удивился Северус. — Колдую, конечно, теперь ведь можно. Но как-то нужды особой нет, и я... — Просто достань палочку и сделай пледы, — нахмурился Северус. Мать слегка поежилась от резкого тона сына, но палочку вынула. Пледы получились с первого раза, и Северус слегка расслабился. — Вот видишь, ничего сложного. Это же самая простая магия, мама. Том говорит, что в школе ты была отнюдь не слабой ведьмой, чего ты боишься? — Ну, в школе-то да, — вздохнула Эйлин, усаживаясь. Северус тоже сел в шезлонг и пледы тут же укрыли обоих по его немому указанию. — Но последние двадцать лет я почти не притрагивалась к палочке, — продолжала мать, — ты ведь знаешь, я не могла колдовать при твоем отце... — Почему ты вообще за него вышла? — озвучил Северус вопрос, который когда-то в детстве не давал ему покоя. — А больше не предлагал никто. Все мои одноклассницы давно завели отношения, повыходили замуж, только я оставалась одна. А мне тоже хотелось семью, детей. Я часто даже видела во сне, что у меня появился ребенок... дочка. Такая хорошенькая, беленькая, кудрявая девочка с голубыми глазами... не то что я сама. — А родился черноволосый, довольно похожий на тебя мальчик, — фыркнул Северус, — ну, извини уж. Эйлин испуганно на него взглянула. — Я была плохой матерью, Сев, я знаю. Прости. — Простил. И вообще я шучу. Что уж теперь-то? Кто родился, тот и родился. Я не о том. Просто он... отец совсем не подходил тебе. Это мне даже в детстве было понятно. — Знаешь, Сев, когда Том приехал за книгами и поставил условие, что надо уйти от мужа и пролечиться, я подумала, что это... повод к разводу, которым я могу воспользоваться. Нехорошо, конечно... — А ты сказала отцу о разводе? — Не успела. Думала, сперва в клинику... потом скажу. — Вы не были парой, — подытожил Северус. — Ну, как не были? Двадцать лет прожили. — В этом смысле — да. Но знаешь, как у эльфов, к примеру, бывает: они встречают суженого и понимают — пара. И потом всю жизнь вместе... если повезет. — Если уж встретились, то повезло, — кивнула мать. — Не всегда, — разговор свернул на нужную тему и Северус воодушевился, — бывает, знаешь, пара твоя нашлась, но он служит в одном доме, а она в другом, хозяева разные, и видится такая пара всего несколько раз в месяц. — Ну и нормально, — внезапно кивнула Эйлин. — Гостевой брак называется. Ходить в гости друг к другу, иногда где-то вместе бывать. Самое хорошее. — Что ж тут хорошего? — Северус с недоумением посмотрел на внезапно покрасневшую мать. — Жить отдельно от того, кого любишь? Да вот еще. — Не равняй по себе, Сев. У вас с Томом иначе, вот вам и хочется быть всегда рядом, ну и славно, что так. Но для других славно другое: вот в гости ходить, и чтобы без обязательств друг перед другом. — Но если знать, что вы пара, да еще появляется ребенок, — Северус старался не дать разговору уплыть в сторону, — разве не правильно жить вместе? Что? Что такое? Он с недоумением смотрел на ставшую совершенно пунцовой мать. Да что с ней? Она знает про Виспи и не хочет ее отпускать? Да ну, вряд ли. — Ты здорова? — осторожно поинтересовался он. — Четыре недели всего. Прости, что сразу не сказала. Ты же не против? — Не против, — машинально кивнул он, и только потом до него дошло. — Ты ребенка ждешь?! — Девочку. — Этот твой... Мерлин, он что, жениться не хочет?! Без обязательств?! Да я ему... — Хочет! — поскорее перебила мать, словно опасаясь, что сын вот прямо сейчас полетит отрывать голову мистеру Полеску. — Северус, что ты! Это я не соглашаюсь, он как раз уже дважды делал предложение. Первый раз еще в сентябре, когда все только началось, и вот недавно, когда я сказала о ребенке. — И ты отказываешься? Не понимаю. — Да с меня как-то хватит замужеств. Я только-только себе хозяйкой стала. Вот и эльфов могу себе сама уже нанять, когда ты Виспи в Лондон заберешь. Ты ведь из-за этого приехал? — Из-за этого, — кивнул ошарашенный Северус, у которого все эльфы в мире вылетели из головы после слов матери о беременности, — а ты откуда знаешь? Я ей-то самой еще не говорил ничего. — Она малыша ждет, или я не ведьма, чтобы не понять? Я сама хотела тебе сказать при ближайшей встрече. Нашла пару — молодец девочка. А я себе сама найму, хорошо? Сразу пару, чтобы не повторялось такое. Или тебе принципиально, чтобы эльфы были твои? — Так, нанимай сама и не заговаривай мне зубы эльфами. Мне не нравится твоя идея не выходить замуж в этой ситуации, но решать, конечно, тебе. Я другого не понимаю, ты мне про Виспи собиралась сказать, а про себя — нет? — Ну, как — нет. Собиралась, конечно. Сания Снейп. Ты ведь не против, чтобы она носила твою фамилию? — Это и твоя фамилия тоже. — Ну, ты ее от отца получил. — Вот именно. Нет, я не против, но и она имеет право получить свою от своего отца. А почему имя такое странное? — Сания? Так мать Анастаса звали. Мы будем звать ее Санни. Проводив мать домой, Северус внезапно для себя вернулся на берег и в раздумьях присел на превращенное обратно из стула бревно. Собственно, мысли в голове крутились слегка вяло: если Эйлин выйдет замуж, ей и новый эльф не понадобится. Да вот интересно, если все-таки переедет к мужу, то что сделает с домом, сдаст кому-нибудь? Или она твердо намерена жить отдельно? Впрочем, Северус пока решил не давить на мать и не спешить. В конце концов, его-то какое дело... Надо было аппарировать домой, подождать, когда Том проснется, и обсудить новости с ним, но отчего-то Северус не торопился. Более того, промаявшись на берегу еще несколько минут, он вспомнил, что недалеко живут друзья, и с некоторым облегчением рванул к ним. Девочек правда дома не оказалось — отправились в Лондон по магазинам. «Совсем ненадолго». — Ты завтракал? — спросил Маэн, после того как чуть не задушил Северуса на радостях в объятиях. — Завтракал. — Кофе будешь? — Давай. — Ромео, подай кофе, пожалуйста. — Сию минуту! — пискнул незримый эльф. Когда они сели за маленький столик в гостиной, Северус начал издалека: — Я вот хотел спросить: когда тебе сказали, что у тебя скоро родится сестра, что ты почувствовал? — Ну, ты даешь, Сев. Мне тогда пятнадцать минут от роду было. Если мне что и сказали в тот момент, то я внимания не обратил, — засмеялся Маэн. — Да я не о той сестре, балда. — А о какой, я не понял? Северус перехватил насмешливый взгляд друга. Ну да, не понял он... — С чего вдруг такой вопрос странный? — удивился наконец Маэн. — Да я только что от матери. Она меня известила, что где-то к концу лета я стану старшим братом, — нарочито небрежно ответил Северус. — Упс. Тогда извини, старик, шутка не удалась. — Нет, отчего же, Мэни. Ответ на вопрос я получил. — Если серьезно, Сев, ты ведь помнишь, что нам никто не говорил ничего заранее, мы узнали новость одновременно с тобой, на Рождество. И чувствовали, поверь, то же самое, что ты тогда — мы переживали за отца. У тебя другая ситуация. — Ну, не такая уж другая. — Брось, — Маэн придвинулся поближе и дотронулся до плеча Северуса. — Совсем другая. Знаешь, любить новорожденного ребенка вообще — это ерунда. С чего бы? Отношение к ребенку зависит от того, чей он. Конечно, твоя мама не была матерью года, что уж говорить, но ты ведь все равно ее любишь. Ты заботишься о ней, стараешься помочь... — Потому что должен, — хмуро перебил Северус. — Ничего ты не должен. Ты этого хочешь. Мне-то не заливай. И чтобы она тебя любила, хочешь. Это естественно, Севи. Она твоя мать. И она тебя тоже любит, это видно. И если ты думаешь, что, родив ребенка... дочку? — Дочку. — Что, родив дочку, она перестанет любить тебя, то... вот нас в семье трое детей росло. Любили всегда всех. Не веришь — отца спроси. — Верю. Но у вас разрыв не в двадцать лет. — Без разницы. Думаешь, отец любит Томазо или Нати больше, чем Киарана? — Это внуки! — Да какая разница, Сев? Не переживай из-за этого. Наоборот, Эйлин еще лучше поймет, что такое любить своего ребенка, нянчась с малышкой. А ее ребенком ты будешь всегда. — Хочешь сказать, вы с Таффи плохо относитесь к собственной матери? — Северус слегка воспрял духом и вернулся к началу разговора. — Нет, конечно. Мы ее любим. Но мы на нее в обиде. В общем-то, из-за этого вот самого... Смотри, ты говоришь — в конце лета. То есть, срок у Эйлин совсем маленький, а она уже тебе сказала. Потому что твое отношение важно для нее, ты ее семья. Наша мама рассказала о беременности бабушке, а нам — всем троим — ни слова. Мы узнали одновременно с отцом. — Наверное, она как раз и не хотела, чтобы Том узнал заранее, — Северус поневоле начал защищать Моргейн. — Она же понимала, что вы ему расскажете. А он бы тогда и не поехал на Рождество, а она, наверное, хотела его повидать... — Все может быть, — легко согласился Маэн. — Она наша мать, если ей потребуется наша помощь, мы всегда поможем. И отец тоже, не сомневаюсь. Да даже ты, в принципе, поможешь ей, разве нет? — Конечно. Потому что она ваша мать. — О чем и речь. Но из семьи она ушла. У нее теперь новая: муж, дочка. Пусть будут здоровы и счастливы. Когда, говоришь, Эйлин родит? — Где-то в конце июля или начале августа должна. — Здорово! Станешь одновременно братом и крестным. — Да может она тебя, например, в крестные позовет, — Северус снова поймал смеющийся взгляд друга, — Что? Лили?! — Ага! Сын будет! — Мэни! Это же самая лучшая новость в мире! — Северус чуть не задохнулся от эмоций и столкнул со стола чашку, которой не дал разбиться эльф, убравший потом и лужицу кофе. Парни же оба вскочили на ноги и обнялись, и тут же Северус подумал, что Маэн прав: именно так и реагируют на известие о ребенке людей, которых любишь. — Я не смогу это скрыть от Тома. Даже пытаться не буду. Так что если хочешь сказать сам... — Зачем скрывать? — пожал плечами Маэн. — Скажи ему. А мы навестим вас завтра, тогда и поздравит. Ну и заодно уши мне надерет, что я зелье варить не стал учиться. — Не надерет. Он будет счастлив. Третий внук! — Северус взглянул в смеющиеся глаза друга и впервые подумал, что тот, несмотря ни на что, очень похож на своего отца. — Мэни... — Что? — Нет, ничего. У тебя глаза красивые, — брякнул Северус. Маэн преувеличенно серьезно поджал губы и чопорно ответил: — Эй, я женат! — Я тоже! — рассмеялся Северус, и Маэн — следом.***
В тот день Хук долго гремел чем-то в своей комнатке — обустраивался, видимо. Виспи появилась в доме только вечером. Она упрямо оставалась с хозяйкой, пока в дом не пришел один из эльфов мистера Полеску. Пара быстро распределила между собой обязанности — и по уборке, и по готовке. В доме и так царили тишь да благодать, но осчастливленные эльфы создавали какую-то уж совсем благостную ауру. На следующий день немногочисленные гости, начиная от Маэна с девочками, подставившего уши и лично обрадовавшего Тома, что тот станет в очередной раз дедом, и заканчивая Кармишелом, заскочившим по делу, тоже заметили перемену. «А я вот как-то не чувствовал раньше, что у нас дома так же, — заметил Киаран, — а теперь вижу, что и у вас атмосфера изменилась». Меж тем наступило полнолуние. Ремус перенес его, как всегда, хорошо, но, видимо, одного «покуса» оказалось недостаточно, чтобы шрамы исцелились после превращения в волка и обратно в человека. Во вторник вечером Том опять отправился на переговорный пункт — звонить в Рим. Договорились о визите на вечер среды, но без ночевки, разумеется. Хвосты собирались сразу после ужина отправиться обратно в Лондон, а Том с Северусом решили немного задержаться, чтобы обсудить с доном Эудженио некоторые общие дела. Вампир встретил их радушно, как всегда, ни словом не обмолвившись при Сириусе и Ремусе о вещах, их не касавшихся. Первый опять остался в гостиной — ублажать Абени, а, возможно, он ублажал себя не меньше. Северус отправился за вампиром и Ремусом во все тот же кабинет и, не дожидаясь просьбы, навесил за собой звуконепроницаемую завесу. Теперь Ремус уже не боялся, он сам подставил шею под укус. Дон даже покачал головой, прежде чем впиться в нее. Ремусу было хорошо, но не как в прошлый раз — он даже удивился этому обстоятельству. — Вам не нужно привыкать, — сказал Эудженио, когда они оба сдали Северусу привычные уже «анализы». — У вас есть пара. Надеюсь, завтра от ваших шрамов не останется и следа. По крайней мере, какая-то польза от наших встреч, — тут он покосился с улыбкой на Северуса, — кроме научного интереса, разумеется, будет. Северус ответил дону улыбкой, которая по большей части была вызвана тем, что он теперь видел разницу между укусом «с душой» и без, и окончательно успокоился насчет Эудженио и Тома. За ужином говорили о каких-то нейтральных вещах. Северус чувствовал, что вампир почему-то напряжен и, хотя продолжал играть роль гостеприимного хозяина, но испытал явное облегчение, когда хвосты засобирались домой. Они хорошо запомнили в прошлый раз дорогу и уверили Тома, что провожать их не стоит. Лишь только Сириус и Ремус вышли, улыбка сползла с лица Эудженио. — Пойдемте к камину, — предложил он. В этот раз его потянуло в гостиную, а не в зимний сад. Абени, чувствуя, видимо, что лучше оставить мужчин одних, улыбнулась Тому и Северусу, поцеловала дона в лоб и удалилась. — Бартона видели? — спросил дон, наливая Северусу ликеру, а Тому — коньяк. — Ты же знаешь, Юджин, — ответил Том, принимая бокал. — Угу, — кивнул вампир. — Ну и как он вам, Северус? — Дружить с ним я бы определенно не хотел, хотя еще меньше я бы хотел враждовать с ним, — ответил тот. — Да? А что так? — иронично спросил вампир. — Я про дружбу. Про вражду-то понятно. — Вы его не любите. А вы друг Тома. Мне этого достаточно. Не в смысле, что я готов относиться к нему плохо, а в смысле, что я не готов относиться к нему по-дружески, вот и все. — Ах, гад он, — вдруг заворчал Эудженио, нюхая коньяк, — портвейн пьет да еще вкус чувствует. Он посмотрел на Северуса и печально улыбнулся: — Милый мой, я не «не люблю» его, я ему завидую. — Будет очень нетактично, если я спрошу, чему именно, дон Эудженио? Со стороны так вы выглядите гораздо... счастливее. — Его силе. Многое я рассказывать не могу — не хочу ставить вас в неловкое положение. Мастера, который правил Римом до меня, тоже звали Эудженио. Просто Эудженио. Возможно, это даже не было его настоящим именем. Мое настоящее имя Дзефирино ди Реджио. Именем Эудженио я стал называться после того, как вызвал прежнего мастера на бой и убил его. Северус бросил быстрый взгляд на Тома, знает тот эту историю или нет? Судя по всему — нет. Но задавать уточняющие вопросы дону не стал, подумав, что тот сам решит, что именно рассказывать гостям. — Когда меня обратили, мне было двадцать пять. Это случилось в 1417 году, зимой, как сейчас помню. Дикие времена, дикие нравы. Мастер прельстился моей внешностью. Так-то я был никем по сути — по вампирским меркам, разумеется. Простым портным, не слишком умелым даже. Бартоли вон повыше меня происхождением — сын аптекаря. — Бартоли? — переспросил Том. — Он Томазо Бартоли, а не Бартон. И уж, само собой, не Марк. Раньше он хоть Томасом назывался. Когда меня обратили через могилу… — Сурово с тобой, — невольно перебил Том, нахмурившись. — Ну, по своей воле я бы вампиром не стал. Северус знал, что это такое — «через могилу». В книге Тома этот способ обращения был описан как давно не практикующийся, дикий и бесчеловечный. Но для того времени обычный, увы. Значит, дона пили понемногу, по чуть-чуть, пока он не умер от малокровия, а потом этот пресловутый Эудженио Первый призвал его из могилы. Северус подумал, что у дона точно были причины желать своему мастеру смерти. — Когда меня привели в семью, — продолжал тот, — Бартоли уже лет так семьдесят был обращен. Ну что за возраст для вампира? И мастер держал его при себе в качестве мальчика для битья. И в прямом, и в переносном смысле. Бартоли мастер не обращал сам, а подобрал во время чумы — его кто-то обратил, кто-то пришлый, а потом бросил. По всем статьям он должен был рехнуться, сбеситься, но нет — мне рассказывали тайком, что он был, конечно, в ужасе от случившегося с ним, но совершенно вменяем. Видимо, это заинтересовало мастера. Можно сказать, он ставил на новичке эксперименты. — Видимо, от воспоминания о них вампира передернуло. — Но к тому времени, когда я попал в семью, разве что только мастер и его миньон могли как-то «нагнуть» Бартоли. Прочим он уже давал отпор. Хотя его никогда не кормили досыта, он все равно как-то накапливал силу. Через некоторое время мастер смекнул, что, пожалуй, надо сменить политику в отношении него. И из мальчика для битья Бартоли превратился в средство наказания для других. Мне, кстати, повезло, но это не делает мне чести. Я очень быстро научился лебезить и играть по правилам. О прочем умолчу, с вашего позволения. Годы шли, у мастера вошло в привычку регулярно устраивать Бартоли проверки. Это, возможно, показалось бы забавным смертному — напоминало игру в гляделки. Только во время таких поединков… ну, представьте, что вас уложили под каток, который раскатывает асфальт. Хотя вряд ли вы это можете представить. Мастеру все труднее удавалось «раскатывать» Бартоли. И в какой-то момент он понял, видимо, что в следующий раз «раскатают» его. Так что мастер просто изгнал Бартоли из семьи. Вероятно, думал, что тот не выживет один. Вампир замолчал, задумчиво глядя на огонь. — Но он выжил, — сказал Том. — Да, и это удивительно. Поэтому о нем и ходят слухи, что его обратил кто-то из древних. Уж точно не кто-то из старейшин. «Папаша» или «мамаша» давно бы нашлись. — Но чему же ты все-таки завидуешь, Юджин? — Он все свои годы играет не по правилам и всегда выходит сухим из воды. На самом деле, он многих раздражает. Но вовсе не тем, что он такой… фрондер. А своим отношением к собственной природе. Пожалуй, это его ахиллесова пята. — Силы мага, — Северус все-таки вступил в разговор, когда понял, что пауза слегка затянулась, — зависят от совершенно непонятных причин. Можно сказать, они у нас врожденные. Конечно, чтобы стать искусным магом, их надо развивать, и бла-бла-бла, но на самом деле они или велики с самого начала, или малы. Силы не получают по наследству, и у великого волшебника может родиться сын без особых способностей к магии, хоть и не сквиб. Увеличить свои силы обычным путем маг не может, только отточить умения и навыки. Ваши силы, я понимаю, увеличиваются с годами... с веками, но зависят ли они еще и от того, кто именно обратил вампира? — Да, конечно, — кивнул Эудженио. — У меня вот более чем неплохая кровь, несмотря на то, что мой предшественник был чокнутым садистом. Мозги сами по себе, а возможности сами по себе. Но я получил полновесную силу мастера, только когда убил своего и выпил всю кровь из его сердца. Практически пожрал его. — Вы же не хотите сказать, что жалеете об этом? — усмехнулся Северус. — Нет, но мне пришлось ждать почти двести лет. Двести лет в катакомбах — это довольно неприятно. Потом семья разделилась — часть встала на мою сторону. Была славная битва. И я знаю, что те, кто остался, из тех, старых, никогда не пойдут против меня. Я их вывел… хотел бы сказать «на свет», — усмехнулся дон, — на свежий воздух. — Вы завидуете Бартону, потому что считаете, что вам все же есть кого опасаться, а он, живя с десятком приближенных, может не опасаться вообще никого? — Нет. Эти его… приближенные, — рассмеялся Эудженио. — Они так и останутся цыплятами по сравнению с ним. Не будь он тем, кто он есть, давно нашелся бы кто-то, кто мог бы заявить свои права на Лондон. — Чему тогда вообще завидовать? Рим уж точно не хуже Лондона. А как он провел те двести лет, я, конечно, не знаю, но что-то мне подсказывает, что счастливчиком он себя вряд ли ощущал. Эудженио загадочно улыбнулся. — А признайтесь, Северус, он ведь хорош! — Но посмотрел в глаза Тома. — Слегка присыпан пылью веков, но чертовски хорош. Я его помню другим, но и тогда он… — Не уверен, что могу быть объективным, — тряхнул головой Северус, — как мужчина он не вызвал бы у меня любопытства, скажем так. Возможно, он интересный собеседник или обладает какими-то еще скрытыми от нас достоинствами, но... если вы хотели, дон Эудженио, чтобы мы судили о нем беспристрастно, не стоило, я думаю, выказывать ваше негативное отношение к нему. Лично для меня это важнее остального. А сила... сила в нем чувствуется, не стану спорить. — А ты что скажешь, Том? — спросил вампир. — У меня пока что не было возможности оценить всю бездну обаяния этого господина, — усмехнулся тот. — Оценишь еще. Хотите пригласить его к себе? — вампир взглянул на обоих. — Не тащить же к нему микроскоп,— ответил Том. — Брось, друг мой. Я знаю, ты бы пригласил и меня к себе, если бы не знал наших законов. Я бы мог прилететь ночным рейсом, мог бы воспользоваться вашими туннелями, но мне пришлось бы вначале улаживать визит с ним, — говоря это, Эудженио не отводил взгляда от глаз Тома. — На самом деле, он тебе нравился, верно? — спросил вдруг тот. Дон глухо рыкнул, но кивнул. — Нравился. Испытывать какие-либо чувства к кому-либо при мастере было тяжело. Он всегда мог обратить это себе на пользу и во вред тебе. Но когда Бартоли уже занял место палача при мастере, я стал делать намеки, осторожные. Он вроде бы готов был протянуть руку дружбы, но когда понял, что я чувствую к нему на самом деле, отверг меня. Я его не виню, кстати. Дело ведь было не во мне лично. Будь я человеком, я бы давно все забыл, но мы ничего не забываем. Наши воспоминания всегда свежи и остры. — Знаете, — сказал Северус, — я, уходя, задал ему вопрос, отнесся ли бы он к нам иначе, если бы нас порекомендовали лично вы. Он ответил совершенно нейтрально... но, если честно, я ждал совсем иного ответа. — Какого? — Я ведь спросил о вас. А он ответил о нас, мол, слышал про Тома раньше, а мнение составит сам... Он не мог не понять вопроса, но решил на него не отвечать. О человеке, который безразличен, в таких случаях говорят просто вежливо, нечто вроде «конечно, столько лет прошло, я бы воспринял любую рекомендацию с уважением» — ну, как-то так. Относись он к вам резко негативно, он тоже дал бы это понять, ведь скрывать это не было необходимости. Он сделал вид, что не понял вопроса... значит, ему тоже не все равно. Дон Эудженио нервно понюхал коньяк и покачал головой. — Ну, в какой-то мере ему, правда, не все равно, потому что он тоже помнит все. В любом случае, вы убедились, что мое отношение к нему не негативное. — Юджин-Юджин, — вздохнул Том. — Мой старший сын в таких случаях говорит… — Знаю, что он говорит, — перебил, нахмурившись, дон, но тотчас довольно улыбнулся, обнажив клыки.***
Вернувшись из Рима домой, Том и Северус сразу же составили приглашение для Бартона. Северус с двух дня был свободен и решил занести письмо и передать, скажем, той же мисс Рамзи. Если вампир по какой-то причине не захотел бы принять приглашение, он мог бы послать к ним вечером Джереми и сообщить о своем решении. Пригласили Бартона на вечер седьмого, то есть в пятницу. Прежде чем отправиться в магловский Лондон, Северус зашел к хвостам. Увидев Ремуса, он почувствовал что-то среднее между научным азартом и холодком под ложечкой — шрамы сошли совершенно и волчара теперь тоже стал «красавчиком». И даже сутулиться перестал. Надо же, как мало надо человеку для счастья, оказывается. И хорошо, что зелье от шрамов варилось и испытывалось еще до того, как Ремус побывал в Риме — теперь всегда можно было сослаться на действие снадобья. Дойдя до нужного места на Кромвель-роуд, Северус встал на крышку канализационного люка, назвал адрес и тут же переместился к дому вампира. Дверь ему, и правда, открыла Аделаида. — Добрый день, мисс Рамзи, — Северус слегка поклонился и протянул конверт. — Прошу вас, передайте это письмо мистеру Бартону, когда он проснется. — Добрый день, мистер Снейп. Хорошо, передам, — женщина улыбнулась. — Благодарю, извините за беспокойство. — Что вы. Хорошего вам дня, мистер Снейп. Оказавшись вновь на магловской мостовой, Северус закатил глаза — до того приторными показались ему эти расшаркивания. Вечером неожиданно явился Джереми, но лишь затем, чтобы передать от мастера благодарность и уведомить, что тот придет к назначенному времени. Вежливый вампир. Визит назначали на девять. Том с Северусом успели спокойно поужинать и приготовили для встречи гостя эльфийское и хороший табак. — Знаешь, я слегка нервничаю, — признался Том и подбросил в огонь еще одно полено. Они сидели в гостиной, ожидая Бартона. В лаборатории — в комнате, разумеется, а не той, что находилась в сундуке — уже ждал микроскоп и образцы. — Мы ведь можем позвать дона Эудженио в гости как только приобретем дом во Флоренции? — спросил Северус, повинуясь внезапной мысли. — Конечно! — воскликнул Том. — Тем более во Флоренции нет вампиров. Может, «гастролируют» иногда, но семьи нет. — Тем более. Обязательно позовем. Я сам приглашу, хорошо? — Хорошо, — улыбнулся Том. Они не сразу услышали колокольчик — его заглушил бой часов. Но зато услышал Хук и открыл дверь. А в кабинете доложила о появлении гостя Виспи — кажется, эльфы решили держать оборону. Том с Северусом вышли в прихожую. Мягкий свет лампы падал на стоящего за порогом вампира — живописное зрелище, нечего сказать. — Добрый вечер, джентльмены, — Бартон приподнял шляпу. — Добрый вечер, — ответил Том и произнес официальное приглашение. Бартон переступил через порог, спокойно снял плащ и отдал его Хуку, вручил ему и шляпу. Конечно, он был одет в отличный магловский темно-серый костюм в елочку. — Прошу вас, мистер Бартон, проходите, — пригласил Том, жестом указывая в сторону гостиной. В голове у Северуса крутились странные мысли, мол, интересно, почему гость не надел коричневый костюм, ведь у маглов в этом сезоне в моде коричневые, Маэн говорил... а еще интересно, носит ли Бартон джинсы? Северусу пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы не спросить об этом вслух. — У вас очень уютно, — улыбнулся Бартон, входя в комнату. — Люблю викторианский стиль. Гостя усадили в кресло Тома, сам он занял место Альбуса, а Северус сел в свое кресло. — Позвольте предложить вам эльфийского. Надеюсь, вы почувствуете его вкус, — сказал Том. — Любопытно, я никогда не пил ваши вина. Бокалы наполнял кто-то из эльфов, магией. Приняв свой, Бартон первым делом понюхал содержимое. — Прекрасный запах. Откуда оно? — Из Крыма. У меня приятель в магической России, иногда балует тамошними винами. У маглов они тоже неплохие, но не идут в сравнение с магическими. Выпили за встречу. Бартон сделал маленький глоток и радостно покивал. — Чувствую. Отличный вкус. — Прошу, — Том придвинул к нему табакерку. — Интересно. Ваш табак я тоже не пробовал. Они оба набили свои трубки и закурили. Эльфы старательно убирали дым, чтобы тот не раздражал Северуса. — Отличный табак, куда лучше магловского, — одобрил вампир. — Должен признаться, ваше приглашение заставило меня понервничать, мистер Реддл. — Почему? — Маглы меня, конечно, иногда приглашали к себе — и зная, кто я такой, и не зная этого. Но вот маг приглашает впервые. — Впервые за столько лет? — не выдержал Северус. — Да. Ну, те мальчики, которых я спас, в благодарность, можно сказать, спасли мне дом, и у меня бывали несколько раз, но к себе не приглашали — правда, они скорее боялись реакции окружающих. В те времена вампиры спокойно не расхаживали по магическим кварталам. — Надеюсь, вы не считаете магов трусами, сэр, — заметил Северус. — Я не могу считать трусом человека, который разумно оценивает уровень опасности, потенциально ему угрожающей, — несколько витиевато ответил Бартон. — Я не чувствую опасности, исходящей от вас, — отрезал Северус. — Вы не чувствуете, потому что я не позволяю себе лишнего, мистер Снейп, — спокойно произнес вампир. — В ваших силах я не сомневаюсь, сэр. Но и в уме тоже. Впрочем, если это намек на то, что я слишком много болтаю, то прошу меня извинить. — Да полно вам, мистер Снейп, я вообще не слишком люблю церемонии. — Бартон улыбнулся. Он умудрялся делать это так, что клыки были незаметны. — Мы хотели показать вам нечто очень интересное, мистер Бартон, — заговорил Том. — Я понял, что вы изучаете нашу кровь, — кивнул вампир, — это очень интересно. Надеюсь, моя вам тоже пригодится. Любопытно было бы сравнить, ведь я знаю о себе самом столько слухов. — Это вы о том, что вас якобы обратил кто-то из древних? — Верно. — А кто эти древние, собственно? Я о них только слышал, но на мои вопросы все отмалчивались. — Это все наши суеверия, мистер Реддл. Согласно преданиям, древние — это первые вампиры, которых создала непосредственно Великая Мать. Но я очень сомневаюсь, что они живы или действуют по сию пору. Некоторые говорят, что вампиры во втором и третьем поколении тоже могут считаться древними. — Простите, мистер Бартон, — все-таки не смог промолчать Северус, — вы же не можете не знать, кто вас обратил? Разве так бывает? — Так и сейчас вампиры предпочитают, чтобы человек мало что понимал, когда его кусают. Если он, конечно, не дает кровь добровольно. А в мое время люди еще верили в инкубов, в суккубов. И, прошу меня простить, укусить можно не только в шею. Хорошие вены на теле человека много где встречаются. Вы же видите, какой я дылда. Для обратившего меня вампира я был, как сейчас сказали бы, рестораном с мишленовскими звездами. Разумеется, он посещал меня не одну ночь, но давал отдохнуть. Потом, видимо, его планы изменились, он спешил убраться из зачумленного Рима. Так что закусил мною на дорожку прямо у моего дома. Мое тело подобрали и отвезли в еще не до конца заполненную чумную яму. Ночью я восстал из мертвых, но рядом со мной никого не было, поэтому я ничего не понял и просто решил, что потерял сознание, порадовался, что остался жив, и бросился домой. Мне даже не показалось странным, что я чувствую себя прекрасно, только ужасно голоден. — Ого... — пробормотал Северус. — Получается, сэр, вам даже не понадобилось пить кровь этого... того... обратившего вас? А почему... ах, да. Чума. Простите, что задаю вопросы, мистер Бартон. Я знаю, что слишком любопытен. — Вы читали роман «Дракула»? — спросил Бартон. — Нет. Эта тема раньше лежала вне сферы моих интересов. Ээээ... надеюсь, это не обидело вас. — Чем обидело? — удивился Бартон. — Романчик так себе, если честно. На один раз. Особыми литературными талантами Брэм не страдал. Но оба вида обращения там описал, в принципе. — Вероятно, у него был хороший консультант? — улыбнулся Том. — В общем, да, — рассмеялся Бартон. — Я всегда с удовольствием посещал театр и даже заводил знакомства в тех кругах. — И все же… древние. Мне сложно представить себе настолько старых вампиров, — заметил Том, — ведь, согласно вашим же поверьям, Великая Мать отождествляется чуть ли не с Лилит. — Отождествляться она может с кем угодно, — усмехнулся Бартон. — Я тоже слабо верю, что Адам тут вообще как-то замешан. Полагаю все же, что мы должны отсчитывать от первых цивилизаций. В бегающем по лесам кровососущем «хомо эректусе» как-то мало логики. Хотя, если вспомнить, что у нас рассказывают о самих древних… — А что рассказывают? — Говорят, что они мало чем отличались от простых смертных. Разве что изредка нуждались в крови. Ночь, конечно, любили больше, но и от солнца не погибали. — Тогда возникает закономерный вопрос: почему вампиры постепенно выродились? — Лично я думаю, что древние вообще не должны были кого-нибудь обращать. Они являлись вполне самодостаточными бессмертными существами. Но кто бы их ни создал, он просто не учел человеческую психологию. — А какими возможностями обладают старейшины? — Том понизил голос. — Вы встречались хоть с одним из них? — С одним, в прошлом веке. Это было даже любопытно — он мне еле доставал до пояса ростом, но сила в нем чувствовалась неимоверная. Однако, это все, что я могу о нем сказать. Старейшины не афишируют свои умения. Возможно, не хотят, чтобы другие осознавали свою ущербность. Древние, старейшины — это все почва очень зыбкая. Скажем, наши предания о древних относятся примерно к первым векам новой эры. Более старые сведения до нас не дошли. Ну посудите сами: считается, что первых древних было пятеро и звали их… — Бартон выдержал паузу, — Страх, Похоть, Гнев, Алчность и Отчаяние. Северус вдруг подумал, а кого бы предпочел он в качестве мастера, и решил, что Похоть — наименьшее из зол. — Двоих подзабыли, — усмехнулся Том. — Ленью вряд ли напитаешься, — хмыкнул Бартон. — А зависть… тоже так себе источник силы. Однако зерно истины в легенде есть, потому что сохранились истории о вампирах, которые могли питаться не только кровью, но и чистой, так сказать, энергией, вызывая эти самые чувства в людях. Видимо, тот, кто меня обратил, принадлежал к одной из линий, потому что я могу питаться страхом. — Тогда простите, что я вас не боюсь,— брякнул Северус. — Так я на вас и не воздействую. А если бы почувствовал, что вы меня боитесь, мог бы и не поглощать ваш страх. Как могу пить, а могу не пить из этого бокала, — сказал вампир, допивая вино. — Это потому, что вы мастер, да? — научный интерес в Северусе окончательно поднял голову. — Обычный вампир, когда голоден, не может остановиться, правильно я понимаю? — Молодой может и не остановиться. Но молодых контролируют мастера. Вампир постарше уже умеет держать себя в рамках и без посторонней помощи. Опустевшие бокалы Тома и Бартона наполнились вновь. Северус продолжал цедить из своего. — Вы уже считали разговор в среду в Риме, — уверенно сказал Том. — Вы почувствовали? — с любопытством спросил Бартон. — Да, хотя вы действуете очень аккуратно. Я правильно понял, что тот, прежний римский мастер, именно так использовал вас в качестве орудия наказания? — С вашего позволения, я не стану вдаваться в подробности. Скажу лишь, что тогда я не умел пользоваться этими способностями. Впервые меня пробило, скажем так, во время Великого пожара. Северус решил, что пора уже подробнее познакомиться с магловской историей. — Хотите взглянуть на наши образцы? — предложил Том. — Еще бы! — обрадовался вампир. Они перешли в лабораторию Тома. Пока шли через библиотеку, через бывший кабинет, Бартон с любопытством поглядывал на книжные шкафы и рамки на стенах. — Ага, я помню еще два спаянных между собой стеклышка, — при виде микроскопа он оживился. Северус, пока Том показывал образец и давал пояснения, приготовил жгут и шприц, а также поставил в стойку несколько чистых пробирок. — Занятно. Вот, значит, что плавает в моей крови, — сказал Бартон, выпрямившись. — Как вы говорите? Рой? Похоже. Но ученые утверждают, что рой пчел, например, обладает чем-то вроде коллективного разума. То же самое есть у термитов, у муравьев. Как думаете, эти штуки могут обладать чем-то подобным? — Не исключено, — ответил Том. — Но не слишком развитым. Ведь с одной стороны, они улучшают носителя — излечивают раны, убирают некоторые дефекты, а с другой — консервируют его, не «понимая», допустим, что такое щетина. — Это кровь мастера, — пояснил Северус. — Я сравнивал кровь разных вампиров... разного возраста, пола и положения, с разными силами. Теперь я хочу вашей крови, — «выдал» он вполне вампирскую фразу. Бартон тихо рассмеялся, скинул пиджак, засучил рукав и сел на стул. — Берите. Северус затянул жгут на его довольно мускулистой руке. — Поработайте кулаком. За последний год Северус наловчился работать со шприцем, хоть и уступал в ловкости обучавшему его Сойеру, но вены у Бартона проступали вполне отчетливо и он попал сразу. Нацедил четыре пробирки и с сожалением распустил жгут, хотел прижать к ранке вату, но понял, что следа от укола уже нет. Впрочем, проблема регенерации у отдельно взятого вампира пока что не казалась первостепенной, Северус буквально отодвинул плечом Тома и Бартона от микроскопа и стал поспешно готовить образец. За спиной царила подозрительная тишина. Северус обернулся. Том и вапир стояли рядом, терпеливо ожидая возможности посмотреть. «Ну, так-то да… — пронеслось в голове, — хорош, конечно… дона можно понять». Северус заглянул в окуляр и издал короткий удивленный возглас. — Что там? — спросил Том. — Посмотри, это обычный образец, я его не подкрашивал. Том наклонился над микроскопом. — Вашу мать! — вырвалось у него. — Нашу? — фыркнул Бартон. — Рой у вас так отчетливо заметен и так активен. Это просто поразительно. — Вы давно ели? — бесцеремонно перебил супруга Северус. — Как проснулся. Все-таки в гости шел. — Мне надо сравнить. Вы не откажетесь дать кровь натощак, потом сразу после еды, обычной и «консервированной», и... желательно после того, как вы выпьете крови кого-то из ваших крыс. И то же самое... ваш секретарь ведь обращен вашей кровью, как я понял? Он не откажется... вы позволите ему участвовать в исследованиях? — Джереми не откажется, — ответил Бартон. — А что значит «консервированной»? — А вы из бокала не пьете, что ли? Только кусаете? — удивился Северус. — Так она свежая! Я думал, вы имеете в виду медицинские бутылки с кровью — еще удивился, откуда у вас такая. — Свежая? А как вы ее без магии храните — свежую? Или вы ее сами... спускаете? Или ее берут вот прямо перед едой? — Прямо перед едой, — уверил Бартон. — Донору вскрывают вену по-старинке, ланцетом. Но так мы пьем только от оборотней, они покрепче людей. Да и рана быстро заживает. — Хотел бы я... — Северус запнулся. — Мистер Бартон, среди ваших людей нет медика или какого-нибудь лаборанта? Хотя, я не доверю... Том, они же могут приходить сюда по несколько человек разом? — Среди моих нет, но могу выписать из Глазго — Ломонд не откажет. Врач, обращен в прошлом веке, но с тех пор медицину не забросил, постоянно учился. В семье занимается, конечно, не медициной, так что будет рад вернуться к прежним занятиям. Но почему же не доверите «нашим»? — Ну, есть такая фраза, знаете, «если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам». В какой-то момент вашего врача позовем, но брать кровь и мазки я предпочитаю лично. В себе-то я уверен абсолютно. — Хорошо, — легко согласился Бартон, — но я все-таки напишу Ломонд, что ее вампир может понадобиться. Мы все делаем неторопливо, знаете ли. А я вот что хотел спросить: разве вам разрешено держать у себя микроскопы? — Вы же не побежите на нас доносить? — буркнул Северус. — Пф-ф-ф, ну что вы, в самом деле! — вампир, кажется, обиделся. — Но ведь лабораторию можно развернуть и у меня — и никаких проблем с вашим правительством. — Вы серьезно? — спросил Том. — Да, разумеется. Места у меня в доме много. Только хотелось бы знать, что еще требуется для изучения крови? Наверняка маглы используют еще какие-нибудь приборы. — Я приведу к вам своего помощника, — ответил Северус. — Он маглорожденный маг и тоже медик. Фельдшер. Мы обсудим проблему оборудования с ним. Это было бы просто отлично, мистер Бартон. Ему, я надеюсь, разрешат войти в дом и не будут сильно пугать? — Да кто же его напугает? — удивился вампир. — Разве что он крыс боится. — Хм. Не спрашивал, — дернул Северус уголком рта. — Но вряд ли, чего их бояться-то? Я просто предупрежу его, что они несколько крупнее обычных. А вот представление о вампирах у него, вероятно, из магловских книжек, так что может сперва и испугаться. — Познакомьте его с Джереми для начала, — предложил Бартон. — Два молодых парня, думаю, найдут общий язык? Северус чуть не высказался на предмет того, что Джереми Сойеру в дедушки годится, но в последний момент успел прикусить язык. — Пусть Джереми навестит нас... когда, Том? — Может, в среду? — ответил тот и повернулся к Бартону: — Джереми сможет? — Двенадцатого? Да, вполне, — кивнул вампир. — А вы приходите ко мне четырнадцатого, джентльмены. Заодно приглядим помещения на третьем этаже — под лаборатории. Они выпили еще по бокалу вина, то есть Том и Бартон выпили. Вампир попросил разрешения посмотреть снимки и колдографии на стенах. Он расспрашивал Тома о том, кто на них изображен, так осторожно, будто снимки могут рассыпаться от звука его голоса. Когда вампир ушел, Северус вообще не обсуждал гостя, а говорил лишь о делах. Том тоже не пытался вывести его на разговор о Бартоне.***
— А это зачем тебе? Северус с удивлением взял в руки и стал рассматривать пачку забавных магловских фотографий. Мало того, что неподвижные, так еще и изображены на них нелепые вещи: стиральная машинка, фен, автобус... — Это? — Сойер наконец отвлекся от «Пророка», в который уставился уже несколько минут назад, забыв, вероятно, о присутствии в лаборантской Снейпа. — Это не мне. Это для первокурсников, чтобы они допуск к зачету получили. Они ко мне приходят, я им показываю фотографии, а они должны назвать, что на них видят. Назовут — я им ставлю допуск, и они могут идти к профессору сдавать магловедение. — Ничего себе, как просто у вас все, — удивился Северус. — Это тебе просто. А некоторые по несколько раз пересдают. Вот буквально за полчаса до твоего прихода мисс Иоланта Бьюл четвертый раз пыталась допуск получить. Берет в руки фото телефонной будки, смотрит-смотрит, и потом вопросительно так: «Автобус, да?» — Должен тебя разочаровать, — сказал Северус, отсмеявшись, — ну, или, наоборот, обрадовать. Иоланту Бьюл я знаю, она на год младше меня и училась на Слизерине. Она маглорожденная, а маглорожденные обычно не путают телефонную будку с автобусом. — Что ж тут радостного, — растерялся Сойер, — выходит, она совсем глупая, что ли? — Это как посмотреть, кто еще глупый. Просто ты ей понравился, я уверен, вот она и ходит к тебе. — Этого только не хватало, — Сойер аж закашлялся и замахал руками. — А что плохого? Поухаживай за ней. Пригласи куда-нибудь... — Не хочу даже пробовать, — помотал головой Сойер. — Отношения — это не для меня. — Да вот еще, что ты ерунду говоришь?! Сдашь через полгода СОВ, и хоть жениться можешь сразу. — Не могу, — вздохнул Сойер. — Парень, который мне понравился, любит другого и даже вступил с ним в брак, а мать девушки, в которую я влюбился, дала объявление о помолвке дочери... тоже, конечно, с другим. И Сойер кивнул на отложенную в сторону газету. Северус взял ее в руки и раскрыл на колонке объявлений. «Миссис Морна О'Донахью и Миссис Элеонора Данбар с огромной радостью объявляют о помолвке мисс Шилин О'Донахью и мистера Эрика Данбара». — Оу... — Северус не нашел, что сказать. К помолвке шло с самого лета, но вот то, что Сойеру тоже нравится Шилин, совершенно пролетело мимо его внимания. А тут прямо «влюбился»... — Но, вообще-то, я к тебе по делу. Ты крыс боишься? — Дохлых? — уточнил Сойер, совершенно не удивившись такой перемене темы. — Почему дохлых? — поперхнулся Северус. — Живых, просто крыс. — Живых не боюсь. — А дохлых почему боишься? — не сдержал Северус любопытства. — Скорее я их опасаюсь, — пояснил Сойер. — Мало ли, почему крыса сдохла. Они ведь заразу разносят. — А, понятно. А к вампирам как ты относишься? — Ну, я больше детективы люблю, — улыбнулся Сойер. — Э-э-э... в каком смысле? — окончательно запутался Северус. — Читать интереснее. Про Ниро Вульфа там, про патера Брауна... Ты читал? А то могу дать, у меня есть. — Да я не про книги, — отмахнулся Северус. — А про что? — Про настоящих вампиров. — Бывают настоящие вампиры? — изумился Сойер. — Ты очень удивишься, если я тебе расскажу, что бывают гоблины, эльфы, оборотни, а еще маги и волшебные палочки? — самым едким тоном поинтересовался у приятеля Северус, при этом решив спросить у Люпина, неужели они еще не дошли до учебника третьего курса по ЗОТИ? — Всех, тобой перечисленных, я видел. — Вот я как раз и хочу тебе вампира показать. — А не укусит? — опасливо поежился Сойер. — Зачем ему тебя кусать? Ненормальный он, что ли? — пожал плечами Северус. — Вампиры, которые живут в наше время, не ведут себя как древне-средневековые животные. Они и кровь-то чаще пьют из бокала, чем прямо от донора. Сойер с удивлением слушал его и вдруг захохотал, откидываясь на спинку кресла. — Что такое? — не понял Северус. — Ну, просто представил, как вампир такой бледный, в черном весь, открывает холодильник, — кивнул Сойер на давешние фотографии, — берет бутылку с кровью, наливает в стакан и пьет! — Ты нормальный вообще? Что ты в этом смешного увидел? — Извини, Снейп, — Сойер все не мог перестать смеяться, и Северус решил, что это у него нечто нервное. — Так как, хочешь познакомиться с вампиром? — Если ты считаешь, что это не опасно... — Да что опасного? Любой маг может убить тебя непростительным, любой магл застрелить из пистолета... да в конце концов ты можешь подойти к краю крыши десятиэтажного здания и, прыгнув с нее, убиться насмерть. Или попасть у маглов под автобус, — тоже кивнул Снейп на фотографии. — Чем вампиры настолько опаснее? — Все-все, не сердись только, — примирительно произнес Сойер. — Хоть я и не знаю, зачем мне знакомство с вампиром, но если хочешь... — Это другой вопрос — зачем. Слушай.***
Что ж, Северус сообщил Тому, что Соейра удалось сагитировать на исследования, и тот даже составил список необходимого для лаборатории. Теперь можно было идти к Бартону не с пустыми руками. Особняк вампира опять приветствовал их освещенными окнами, которые горели даже кое-где на третьем этаже. — Сколько же они электричества таскают у маглов, — усмехнулся Том. — Куда только смотрят на подстанции? Вероятнее всего, это подключение произошло не так давно, и Тома очень интересовало, каким образом это вообще удалось. Не обошлось ли тут дело без какого-нибудь маглорожденного волшебника? Видимо, Бартон не спешил открывать перед ними все карты. А, может, среди крыс имелись электрики, которые смогли каким-то образом протянуть линию от маглов. Дверь открыла Аделаида, улыбаясь, как старым знакомым. — Добрый вечер, джентльмены, прошу вас. Перед ними опять распахнулись двери справа. Бартон ждал в малой гостиной, примыкающей к библиотеке. — Очень рад видеть вас, господа, — он протянул руку сначала Тому, потом Северусу. — Взаимно, — ответил Том, отвечая крепким пожатием. Северус лишь слегка поклонился. Бартон смешливо сощурился, показав морщинки в уголках глаз — прижизненные. — Начнем с дел, я думаю? — предложил он. — Посмотрим комнаты? — С удовольствием, — кивнул Северус, но тут же сжал губы, словно стараясь не прибавить лишнего. — Тогда идемте на третий этаж, — морщинки у Бартона обозначились яснее. Они вышли в холл и стали подниматься по широкой лестнице. — На втором этаже ничего интересного — только спальни, — заметил вампир. — И обитатели их постоянно меняются. — С вами все-таки кто-то живет, кроме Джереми и обеих мисс Рамзи? — полюбопытствовал Том. — Четверо крыс из обслуги. Увы, эльфов у меня нет. Два садовника… — Значит, позади дома все-таки что-то есть? — догадался Том. — Увидите, — загадочно ответил вампир. — Еще в доме живут две моих кормилицы. — Вы только с женщинами имеете дело? — удивленно уточнил Северус. Том тоже слегка удивился, что доноров так мало. Не слишком ли опасно такое постоянное кормление даже для оборотней? — Я имею дело не только с женщинами,— ответил Бартон. — Доноры живут у меня по году, потом меняются. — А прежние живы остаются? — опять не удержался Северус. Бартон фыркнул: — Разумеется. Живут со мной только год, чтобы не возникало привыкания. Плюс-минус год. — Настала моя очередь спрашивать первое, что в голову взбредет, — рассмеялся Том. — Ну в прежние времена я могу понять желание крыс жить в симбиозе с вами. А теперь-то им это зачем? Вряд ли ваша небольшая семья могла бы даже теоретически им как-то угрожать, и бизнес они могут вполне вести самостоятельно. — Резонный вопрос, — заметил Бартон, даже остановившись на ступенях. — В Лондоне около трехсот крыс, сто семьдесят три из них — мои. Я уже давно не являюсь, как это называют незаконопослушные маглы, «крышей». Но и я, и мои вампиры, некоторым образом, «мозги» наших предприятий. А еще держатели уставных капиталов, домашний «Гринготс», так сказать. Они поднялись наконец на площадку третьего этажа. — Ну вот, почти все комнаты тут свободны, — сказал Бартон. — Пойдемте в левое крыло. Со стороны коридора окна выходили на освещенный пятачок возле дома и стену тумана. Бартон распахнул дверь пары комнат — мебели там не было, но в остальном они содержались в прекрасном состоянии. Кажется, тут даже недавно был произведен ремонт — без эльфов вряд ли панели, не будь они новыми, выглядели бы так. Том вошел в одну из комнат, подошел к окну, посмотрел в него и тихо присвистнул. — Северус, ты только посмотри! Оказывается, особняк стоял на возвышении и по другую сторону от него тянулся парк, спускавшийся террасами вниз, а за оградой парка виднелись коттеджи, и в них тоже горел свет, но все же не электрический. Коттеджи окружали садики. В ночной темноте сложно было понять, насколько далеко простирается территория. — Там живут крысы? — спросил Северус. — И не только крысы, — ответил Бартон. — В том коттедже, что поближе, живут вампиры, пара. А дальше, да, крысы, несколько семей — у них здесь целые фермерские хозяйства. Еще дальше тянется лес. У нас тут даже кусок Темзы есть — изумительно чистой. — Мой знакомый из Отдела тайн, конечно, нашел вас в архивах, — покачал головой Том, удивляясь чистой Темзе, — все-таки в прошлом веке политическая обстановка у нас, магов, была в чем-то более либеральная, хотя вас и не пускали в Косой переулок, но ваш анклав создали вполне официально, хотя я не представлял его масштабов. — Почему-то лондонские маги предпочли этот ненаносимый Косой переулок и вполне себе городской анклав в Чизике, — пожал плечами Бартон, — но не стремились к природе. Я честно не понимаю, почему. Видимо, соблазны большого города и магам способны затуманить сознание. — А туда можно... с Джереми, например? — спросил Северус. — Не к вампирам, конечно, но просто погулять? Я поговорил со своим приятелем, который будет работать со мной... с нами. И было бы хорошо показать ему, как тут живут люди. А то он до вчерашнего дня был уверен, что вампиров вообще не существует вне магловских книг и кино. — Можно, конечно. Но, как вы видите, ночью там все-таки темно. Если уж гулять, то днем. Но, возможно, вы заведете знакомство с кем-то из крыс, живущих в доме. В принципе, Аделаида может устроить вам экскурсию. — Да, спасибо. Том услышал в голосе супруга нотки скептицизма. Северус уже рассказал ему о событии, вновь разбившем сердце Сойера. Том про помолвку знал от Данбара, но представить себе не мог, что Шилин нравится приятелю супруга. — Не знаю, как он насчет женщин, — быстро шепнул Северус. — Не умрет. — Ну да. Все равно как-то придется налаживать отношения с обитателями дома. Не по ночам же работать. Бартон их не слушал — он как раз обнаружил в одной из комнат прикрытые тканью ящики. Кажется, он был не в курсе, что они вообще тут стоят, и проверял их содержимое. — Нашли куда поставить, — проворчал он. — Это пиво для ночного клуба. — У вас есть ночной клуб? — спросил Том больше ради вежливости. — В числе прочего. Разумеется, там никто не кусается, — усмехнулся Бартон. — И вообще в наших заведениях чисто во всех смыслах. Том догадался, что он о наркотиках. Ну да, попробовал бы какой-нибудь дилер пролезть в клуб, который принадлежит вампирам и оборотням. Они осмотрели другие комнаты крыла — собственно, все они вполне подходили под их цели. Решили, что лучше занять те, что подальше от лестницы. — А в правом крыле, видимо, не все комнаты пустуют? — спросил Том. — Не все, — загадочно усмехнулся Бартон. — Давайте зайдем. — О! — вырвалось у Тома, лишь только перед ним открылась дверь. Наверное, три или четыре комнаты здесь были объединены в одно помещение, где не стояло ничего, кроме кресел, столика и клавесина с музыкальным стулом подле. — А те два, внизу? — Они тоже рабочие. Но тут отличная акустика. Правда, в пустом пространстве и голоса звучали иначе. Тому хотелось попросить вампира что-нибудь сыграть, но он не решался, хотя тот и сам намекал в прошлый их визит. Но они же пришли по делу, про что Северус два раза, как минимум, напоминал перед выходом из дома. Но Северус же и пришел на помощь. — Я слышал клавесин только в составе оркестра, — заметил он. — Рояль показался мне куда внушительнее по звучанию. Том бросил на него благодарный взгляд. Все-таки Северус очень хорошо его знал, что не могло не радовать. — Рояль — это рояль. Присаживайтесь, джентльмены, — Бартон указал на кресла и дернул шнурок звонка. Джереми появился на пороге комнаты так быстро, будто взлетел на третий этаж, хотя, возможно, так оно и было. — Принеси, пожалуйста, нам что-нибудь выпить, — попросил Бартон, — и останься, если хочешь. Джереми улыбнулся и «улетел» вниз. А бутылку и бокалы доставит обратно с такой же скоростью? Но вернуться вампир не успел — на лестнице послышался стук каблучков, и в комнату вбежала девочка в джинсовом сарафане и белой водолазке. Ее темные волосы были собраны в два хвостика, а нос задорно торчал. — Здравствуйте! Я Пэм! Очень приятно! — выпалила она, а потом кинулась к Бартону. — Дядя Марк, вы играть будете, да? — Пэм… — вздохнул тот, покачав головой. — Извините, — потупилась девочка, при этом умоляюще глядя на гостей. — Мистер Бартон, — улыбнулся Том, — не думаю, что Пэм нам помешает. — Спасибо! — от радости подпрыгнула та. — Я еще не разрешал, — строго произнес Бартон, но было видно, что он, конечно же, разрешит. Пэм строгости тоже не поверила, выбежала на площадку и крикнула вниз: — Джереми! Сок тоже принеси, пожалуйста! Бартон расхохотался. Северус на протяжении диалога немного растерянно моргал, да и Том поражался — отношения между ребенком и вампиром казались почти «родственными». И это обращение — «дядя Марк». И все же в девочке чувствовалось что-то странное, никак не соответствующее ее природе оборотня. — Тебя ведь Памела зовут? — спросил Том, протянув руку вернувшейся девочке. — Да, мисс Памела Рамзи, — она вложила в его ладонь свою. Том похолодел, растерянно посмотрел на Бартона, потом на Северуса. — Ты ничего не чувствуешь? Северус удивленно пожал плечами, но последовал примеру Тома и тоже протянул руку девочке: — Северус. Можно без дядя. — Пэм. Без мисс. Северус коснулся ее ладони, замер и после небольшой паузы сказал: — Вероятно, когда-нибудь тебе придется называть меня профессор Снейп. — Простите, пожалуйста, а почему «профессор»? — спросила Пэм, косясь на Бартона. — Потому что я преподаю в школе, вдруг когда-нибудь ты будешь учиться именно в ней, — уклончиво ответил Северус. — Как видите, джентльмены, — тихо произнес вампир, — у меня тоже есть свой, шкурный, можно сказать, интерес, чтобы помогать вам. Но, думаю, мы обсудим это чуть позже. Том только кивнул. Вернулся Джереми, поставил поднос на столик и разлил вино по бокалам («Мой оставь пока», — сказал Бартон), передал девочке стакан с соком. Наконец все расселись. — Дядя Марк, сыграй, пожалуйста, мое любимое, — попросила Пэм. Бартон кивнул, потянул за колки, подключая верхний мануал, и заиграл. Северус хмыкнул от некоторого удивления — вампир играл на нижней клавиатуре, а клавиши верхней тоже двигались сами собой. — Это забавно, — шепнул он. Клавесин звучал отлично, пустота комнаты делала звук сочным. Да и техника у Бартона оказалась отменной. Пэм довольно покачивала головой в такт мелодии и что-то мурлыкала себе под нос. Том прислушался — на французском. Он никогда не слышал раньше вещь, которую играл Бартон, но стиль казался узнаваемым. — Это ведь Рамо, если я не ошибаюсь? — спросил Том, когда вампир убрал руки с клавиш. — Совершенно верно. — Вы чудесно играете. — Благодарю. Для практики у меня была уйма времени. — Это песня индейцев, — захлопала Пэм в ладоши. — Из «Галантных Индий»**. — Ты знаешь французский? — спросил Том. — Да, дядя Марк занимается со мной уже шесть лет. Еще я знаю итальянский. — Какая умница, — похвалил Том. Том слышал тяжелое дыхание Северуса — тот с трудом сдерживал себя, чтобы не задать вполне ожидаемый вопрос: кто посмел обратить ведьму? Ведь дети оборотней никогда не рождались магами — мага можно было сделать оборотнем. Что далеко ходить? Ремус — тому живое свидетельство. Но Пэм, хорошо, видимо, знавшая «репертуар» своего учителя и некоторым образом опекуна, попросила сыграть какой-то «Скифский марш». — Скифский? — переспросил Том. Откровенно говоря, его познания в старинной музыке не распространялись дальше широко исполняемых у маглов вещей, а еще Баха, Вивальди и Генделя, разумеется. Французов ему приходилось слышать — у них же на родине, но, конечно, самых известных, вроде Рамо или Люлли. — Это написал Ройе***, — пояснила Пэм, — он французский композитор. Но на скифов там совсем-совсем не похоже. У Моцарта турки лучше. Музыка захватила с первых аккордов. Кажется, и Северуса тоже — Том изредка поглядывал на него. Правда, скифами в пьесе и не пахло, музыка скорее напоминала море — с рокотом волн, блеском солнца на мокрых камнях. И она заставляла что-то медленно проворачиваться в груди. Когда Бартон заиграл коду, Том откинулся на спинку кресла и вздохнул от удовольствия. — Блестяще, — сказал он, когда клавесин, издав механический вздох, замолчал. — Спасибо, — кивнул Бартон. — Пэм, дорогая, я поиграю тебе позже, обязательно. Хорошо? — Хорошо, — покладисто согласилась та, посмотрела на Тома с Северусом и сделала книксен. — До свидания. Забрав стакан с недопитым соком, она важно вышла из комнаты. — Джереми, будь добр, дорогой, — тихо сказал Бартон,— последи за этими ушками. Тот кивнул, улыбнулся и вышел. Это «приди, принеси, унеси, последи», несмотря на ласковое обращение, казалось перебором. Впрочем, Том знал, что у вампиров так и заведено. Но сейчас волновало другое. — Этого же не может быть? Маг и оборотень от рождения — так не бывает, — сказал Северус, глядя прямо в глаза хозяину дома. — Не бывает, вы правы, — кивнул Бартон. — Памела родилась ведьмой, но у двух маглов. Вся семья попала в автокатастрофу, когда девочке было три года. Родители оба погибли, а она чудесным образом осталась жива, но, конечно, попала в больницу. Лежала она там долго, уже успели найти опекунов — дальних родственников, и вот те оказались крысами. Роберт Рамзи — кузен Аделаиды. Видя, что девочка поправляется с трудом и может остаться калекой, они пошли на риск и обратили ее. Пэм быстро выздоровела, и опекуны забрали ее домой раньше, чем у нее возникло ощущение, что она не только девочка, но и кто-то еще. В общем-то, им повезло. Уверяю, они не знали, что Пэм — ведьма. Они догадались, когда Пэм исполнилось четыре года, испугались, примчались в Лондон к Аделаиде за советом, что делать дальше. — И вы забрали ее? — спросил, немного остыв, Северус. — Ну... хорошо, что ее родственники оказались крысами, а не волками или вообще сразу вампирами. Извините, конечно, мистер Бартон. Она сама-то в курсе дела? — Пришлось ей объяснить, что она ведьма. Она ведь понимает, что крысы предметы силой мысли не двигают. — Она еще и колдует... Мерлин... сколько ей уже? — Десять. Одиннадцать исполнится весной, — мрачно отозвался Бартон. — То есть летом она получит письмо. Ох... Хоть я и брякнул про профессора, но совершенно не уверен, что официально ей разрешат учиться. Если кто-то из родителей узнает... крыса, конечно, не волк, но все равно ведь... Только вчера я объяснял приятелю, что бояться вампиров глупо, ибо с тем же успехом, что тебя укусит вампир, тебя может убить любой маг или сбить автобус у маглов, или ты сам можешь утопиться или повеситься. Но это касается взрослых и ответственных людей, а дети... Прямо вижу чью-нибудь мать с вопросом «а если ваша девочка поссорится с моей дочкой и укусит ее невзначай?» — Вот именно, — кивнул Бартон. — Если вы сможете найти ей учителей, я буду очень вам признателен. Может, хотя бы экзамены ей разрешат сдавать? — Это на крайний случай. Мы подумаем, что можно сделать, — ответил Том. — Ребенок без образования уж точно не останется. Учиться магии для ведьмы жизненно необходимо. — Я готов ее учить сам. И пару-тройку друзей найду, готовых к этому, если понадобится, — уверил Северус. — Джентльмены, я ваш должник, — голос Бартона даже дрогнул. — Эта девочка мне очень дорога. — Я хочу, чтобы вы знали мое мнение, сэр, — сказал Северус. — Ребенок не виноват в том, что случилось, и я хочу помочь конкретно ей. Не считаясь, кто кому и что должен. Бартон наклонил голову в знак признательности. — И все же… Мистер Реддл, вы же понимаете, что я знаю об Ордене. Можете располагать мной. Мои еще недостаточно сильны, их мало, но я сам стою их всех вместе взятых. — Спасибо, мистер Бартон. — Том почувствовал искреннюю признательность. — Но если вы из-за девочки… — Не только. — Будем благодарны за помощь. — Мистер Снейп, ваш друг-лаборант может сообщить Джереми список всего необходимого для лаборатории? — Бартон решил вернуться к делу, ради которого они встретились. — Да, он дал мне список, собственно: центрифуга, микроскопы, термостат, шейкеры, ну и по мелочи... вот, — Северус вынул листок из кармана. — Но надо будет все равно познакомить Сойера с Джереми заранее. — Очень хорошо, — Бартон небрежно окинул взглядом список, хотя сумма там выходила немаленькая. — Наверное, вы сможете как-то связаться с ним — в любой вечер, когда вам будет удобно, Джереми явится. Они не стали засиживаться и только лишь вышли в магловский Лондон, Том спросил: — К Альбусу сейчас или подождет до завтра? — Он посмотрел на часы. — Восемь доходит. — Давай сейчас, — согласился Северус. — Завтра суббота, Минерва может не обрадоваться, если мы не дадим ему отдохнуть в выходной. Добравшись до пустынного сквера напротив музея, они аппарировали домой, а потом через портал переместились в кабинет директора. — Альбус, простите, мы без предупреждения, — сказал Том. — Ничего не имею против, голубчик. Но спрошу: что-то случилось? — Альбус пил кофе за своим столом... в приятной компании. — Добрый вечер, Минерва, — поздоровался Том. — У нас проблемы, Альбус. У нас девочка-ведьма, которая волею судьбы стала крысой-оборотнем. Профессор МакГонагалл ахнула. — Том, как такое возможно? — Ну, как... укусили, видимо? — вздохнул Альбус. — Сколько хоть лет девочке? — Десять. Укусили из лучших побуждений, чтобы она поправилась после последствий автокатастрофы. — Том выдохнул и сел на диван. Рядом опустился Северус. — Девочку зовут Памела Рамзи, хотя я не уверен, что при рождении у нее была именно эта фамилия, а от шока забыл спросить… — Если фамилия сменилась, перо исправит, — заметила Минерва. — Хорошо. Пэм живет в доме мастера вампиров Марка Бартона. Он в ней души не чает. — Вот только вампиров в попечительском совете не надо нам, ладно? — попросил Альбус. — А то меня родители первокурсников сами покусают... — Бартон понимает, что девочке не разрешат учиться в школе. Он просил о репетиторах и спрашивал, позволят ли ребенку хотя бы сдавать экзамены. Минерва тем временем попросила эльфов о еще двух чашках кофе, которые появились на столике перед диваном. — Благодарю, — кивнул Том. — Никто не разрешит девочке учиться в школе, — сказала Минерва. — Этот твой вампир прав. — Ну, он пока еще не мой. Том почувствовал, как Северус слегка побуравил его взглядом. — Репетиторы в дом к вампиру? — Альбус скептически глянул на них. — Ну, допустим, среди выпускников Гриффиндора найдутся желающие... а кто гарантирует, что они сохранят все в тайне? — А зачем в тайне? — удивился Северус. — Да просто, голубчик, чтобы вокруг ребенка не поднялась шумиха. Девочку-то жалко. И потом... много там детей-то, у вампира в доме? — Мы видели только одну… — Одна и есть, — вмешался Том. — Девочка чувствует себя единственной и балованной, это сразу видно. Может, в анклаве, в коттеджах у тамошних крыс и есть дети, но точно не в доме. — Волшебнице надо расти среди себе подобных, — Альбус помотал головой, опережая Минерву, которая явно хотела что-то возразить. — Она же девочка, дорогие мои, она в тринадцать-четырнадцать лет с ума сойдет, осознав свои силы по-настоящему. Кто ее контролировать будет? Опять Северус? — Я готов... — Ты-то готов, голубчик, но твое время не безгранично. И даже если время мы как-то раздвинуть можем, то силы — точно никак. Нет, я против того, чтобы ведьму-оборотня обучали без того, чтобы за ней приглядывала Минерва. Ну, а мы с Северусом уж заодно. Том и не понял, почему Альбус так уверен, что девочка попадет обязательно на Гриффиндор. Ну, может, шляпу уговорит, но вдруг его бывший факультет Пэм не подойдет? — Опять мы на вас заботы вешаем, Альбус, — вздохнул он. — Но с Пэм хотя бы не будет таких проблем, как с Люпином. — Надеюсь, что не будет, все-таки крысы не опасны хотя бы сами для себя. С ней можно познакомиться, Томми? Она бывает где-то, кроме дома мистера Бартона? — Наверняка. Всегда можно договориться, ее приведет тетка. Или мы заберем на часок-другой. Бартон, кажется, готов из шкуры выпрыгнуть, лишь бы ребенок получил образование. — Да пусть хоть и дядя сам приведет. Я пообщаюсь с ней и тогда мы решим, что делать. А пока пусть никто о том, что она оборотень, не знает. То есть совершенно, даже ваши эльфы. — Альбус, — не выдержала Минерва, — учителя не станут возражать, но никто из попечителей и родителей не согласится. — Ну, значит, еще семь лет учителя будут подмигивать друг другу за столом. Если, конечно, я уверюсь, что девочка сама умеет хранить секреты. — Альбус, но каким образом можно скрыть от эльфов, что девочка — оборотень? — удивился Том. — Разве что насильно всучить им выходной, но ведь они — пара, а Виспи еще и беременна. Как можно выдворить вечером из дома двух эльфов разом? — Пара? Беременна? — опешил Альбус. — Давно я у вас вина... чаю не пил. Ну, я рад, что вы так доверяете своим эльфам, что даже не думаете завесу ставить, и не надо — я сам поставлю, как приду, если что — на меня пусть обижаются. — Я попрошу Кикимера пригласить к себе в гости Хука и Виспи, — предложил Северус. — Да не обязательно, дружок. Что мне, трудно звуки заглушить, что ли? Я должен сам убедиться, что психика девочки стабильна достаточно, чтобы она и правда ненароком никого не укусила. И если все в порядке, то дальше уже наша проблема. Вряд ли ее добрый дядюшка-вампир станет сопротивляться, если учиться она будет не дома, а, с разумными предосторожностями, в школе среди детей. — Сопротивляться он точно не будет, — заметил Том. — Вопрос, собственно, не только в психике девочки, но и в том, как часто ей необходимо для стабильности этой самой психики обрастать шерстью. — Вот этого я вообще не знаю, честно говоря. С волками-то все иначе. Минерва? — Нет, я тоже не в курсе. Ну, в крайнем случае всегда можно сказать, что девочка — анимаг. — В крайнем — можно. А остальное надо у Бартона выяснить. Давайте, дорогие мои, уже после рождества... у вас какие планы на каникулы? — Трансильвания, — ответил Том. — К четырнадцатому вернетесь? — Конечно, — кивнул Северус. — Понедельник же. — Вот и отлично. Сразу, как вернетесь, зовите вашего вампира, пусть приводит девочку. Пригласите его на бокал Токайского эльфийского... и меня заодно.***
Дома Том устало опустился в кресло, подаренное когда-то Северусом. Тот сразу пристроился на любимом подлокотнике. — И все-таки ты «фырчишь» на Бартона, — Том привалился к родному боку и закрыл глаза. — Да я на всех фырчу, Батти. Ну, кроме членов семьи и Альбуса, — Северус запустил ему пальцы в волосы и стал поглаживать. — А вот и нет, — улыбнулся Том от удовольствия. — Ну, на Климта еще не фырчу. Так он гений и старик, кроме всего прочего. — Ты и на Юджина перестал, — улыбнулся Том. — Нет, я не агитирую тебя за Бартона, но поначалу ты как раз его одобрял и даже находил сходство во взглядах. — Да я сходство во взглядах и не отрицаю. Но... я дона Эудженио могу понять, знаешь... кому ж приятно, когда тебя отвергают и общаться не хотят. Интересный поворот. Том вспомнил былое и слегка нервно поерзал в кресле. — Дорогой, ты не понял его намек о мальчике для битья в прямом и переносном смысле? — уточнил он все же. — Может, сейчас Бартон и не настолько категоричен, но тогда душевные раны были слишком свежими. — С тех пор прошло четыреста лет? Ну, триста. Мог уже сто раз залечить раны-то... — Четыреста пятьдесят примерно, — быстро подсчитал Том, подозревая, что Северус все же не все понял до конца. Что ж, он все еще оставался в чем-то невинным мальчиком. — Так они с тех пор и не виделись. — Я о том и говорю. Трудно было повидаться и сказать «я не хотел обидеть, не был готов к тому, на что ты намекал, да и сейчас не готов, но нам нечего делить, давай будем строить нормальные отношения»? Ты же не побрезговал прийти ко мне через четыре месяца после того как... а он больше четырех столетий не... — Потому что мы с тобой люди, — перебил Том. — Я знаю твое мнение насчет вампиров, но все же лучше, если ты станешь воспринимать их как хотя бы гуманоидов с другой планеты, похожих на нас, но все же с другим укладом и психологией. Они бы встретились, допустим. Эудженио при виде Бартона сразу бы заново пережил отказ, а Бартон бы сразу остро вспомнил, как его в клане… все кому не лень… точнее все, кому приказывали или позволяли. Повисла пауза, пальцы Северуса замерли ненадолго. — Мне сложно представить, что дон бы намекал на отношения, будь он в числе тех, кому было «не лень» до того, — ответил он наконец. — А если нет, то первый шаг к дружеским отношениям должен был сделать Бартон. Пусть и через столетия. Том страдальчески приподнял брови. Негибкость Северуса иногда просто поражала его, но он всегда списывал ее на возраст. — Оставим вампиров. Мне хочется спросить у тебя кое о чем уже несколько дней. — А чего ты ждешь? Спрашивай скорее. —Ты мне ничего сам не сказал, даже когда я увидел это во время очередного нашего занятия. Почему ты, узнав новости о матери, отправился именно к Маэну? — На всякий случай Том обнял Северуса за талию. — Точнее я понимаю, почему к нему, но почему не сразу ко мне? Я просто хочу понять. — Можно много причин придумать, начиная с того, что ты еще спал, заканчивая тем, что у Маэна тоже есть новорожденная сестра... но, на самом деле, я понятия не имею, Батти. Я ведь ничего не скрываю, и не собирался, я знал, что ты увидишь. Кстати, так же, как знаю, что наш сегодняшний разговор увидит и дон Эуженио, и Бартон. Я уже привык к тому, что моя жизнь видна некоторым людям… или гуманоидам, — Северус усмехнулся, — в некоторых случаях полностью. Почему я поступаю так или иначе... я не всегда знаю, но я не хочу жить с оглядкой на это. Я сбивчиво объясняю, да? — Это даже хорошо, что сбивчиво. Значит, правда не знаешь. — Конечно правда. Еще не хватало врать тебе! — возмутился Северус. — Ты что? — Почему ж сразу врать-то? Ты можешь просто не хотеть меня как-то задеть. — Я никогда не хочу тебя как-то задеть. Но как раз... ну вот смотри, я мог подумать так: Батти увидит, что я пошел к Маэну, он может расстроиться по этому поводу, дай-ка я отправлюсь сразу домой, чтобы его не задеть.. Мысли ты, слава Мерлину, не читаешь, и не узнал бы, о чем я размышлял бы. Так? Но я не хочу жить с такой оглядкой, понимаешь? Да, ты увидишь. Но я не хочу поступать так или иначе только из-за того, что ты увидишь. И я рассказывал бы тебе все абсолютно даже в случае, если бы ты не видел. — Да это ясно как раз. Я у тебя тугодум, конечно, — усмехнулся Том, — но не до такой же степени. Нет, он, конечно, понял уже, почему Северус пошел сразу к Маэну — тот как раз мог лучше всего понять друга, ведь сам оказывался в похожей ситуации. И, конечно, Северус тогда действовал по наитию. Том подумал, что он дует на воду, ведь никогда раньше подобных разговоров с Моргейн не вел, а теперь устраивает проблемы на пустом месте. Он вовсе не был по натуре собственником и совершенно не претендовал на то, чтобы быть для Северуса всем на свете. Да и не ревновать же к собственному сыну? — Все-таки нам нужно побыть вдвоем подольше, — сказал Том. — Хвосты в Трансильвании, надеюсь, нам не помешают. Конечно, опять причина поездки в работе. Но куда деваться? — Батти, если тебе настолько неприятно, то я больше никогда так не поступлю. Но я просто не подумал об этом. Наверное, — Северус запнулся, — наверное, дело в том еще, что я хочу быть... хочу, чтобы ты видел во мне опору, а не слабого нытика? Это я сейчас подумал, не тогда. — Милый, ну какой ты нытик? — с упреком возразил Том. — И не преувеличивай, пожалуйста, никаких «настолько». Но вдруг мне тоже захочется «поныть», мало ли? Если ты будешь стесняться меня, то что останется мне? — Я не стесняюсь. Вот совершенно. Это не то. Я хочу быть сильным в твоих глазах, чтобы ты всегда знал, что на меня можно во всем положиться. Хоть для «поныть», хоть если, не приведи Мерлин, — серьезное что-то. Том отодвинулся и посмотрел на подбородок Северуса. — Я знаю, что ты сильный человек, — ответил он, подчеркнув «знаю». — Сильный, но иногда глупый? — засмеялся тот. — Я не просто люблю тебя, Том. Ты для меня — весь мир. — Сильный и самый лучший, — Том притянул Северуса к себе на колени.***
Время до праздников протекло спокойно. Писем из Дублина больше не было, Фабиан Пруэтт продолжал свои изыскания в недрах Отдела тайн. Урвав себе полдня девятнадцатого, пока Северус вел факультатив, Том встретился в Хогсмиде с сыном насчет строительства. Мистер Крючконос уже успел представить проект будущего дома, обсудить с будущими хозяевами и внести поправки. Томми получал свою «башню» под телескоп. Строительство же отложили до весны, после таяния снега. Том немного посидел с сыном в «Трех метлах», выпил сливочного пива, потолковал о том о сем. Говорили все больше о семейных делах, о беременности Лили, сложностях Маэна и Таффи с матерью. Киаран пожалел, что они пропустят оба дня рождения — и Тома, и Северуса, и волновался слегка насчет Трансильвании, мол тамошние вампиры, наверняка, не так цивилизованы. Во Флоренцию на праздничный базар вырвались только в субботу, а в воскресенье к чаю уже вернулись, нагруженные подарками. Часть из них предстояло рассылать эльфам, в понедельник Тома с Северусом ждал Хогвартс. Днем все курсы отмечали юбилей школы — тысяча лет со дня основания все-таки. По этому случаю в замок ожидались все попечители разом. Торжественная часть закончилась в четыре, и поэтому все дети остались в школе до утра двадцать пятого — не встречать же Сочельник в поезде. На вечер был назначен бал, который Альбус заранее объявил как Рождественский, к «тысячелетию» не относящийся, чтобы дети младших курсов не обиделись, что их чем-то обделили на юбилей школы. Том появился в школе ближе к чаю, когда после концерта, речей, вручения наград от Министерства преподавателям, все эти господа уже замок покинули, не желая смущать на балу детей. Конечно, в числе попечителей в школу приезжал и Люциус, и Северус не преминул рассказать, как дела у приятеля. — Малфой, кажется, пока не растерял рассудок. Он говорил о жене всего два раза, а о будущем ребенке всего раз. Том валялся на кровати, рядом стояла открытая обтянутая зеленым шелком коробка: четыре ряда по десять конфет с жидким счастьем внутри, приготовленных, конечно, Северусом. Если флаконы для его зелий изготавливала Лили Реддл по индивидуальным эскизам и с монограммой владельца, то коробки для фирменного шоколада Снейп покупал стандартные, на сорок и на двадцать конфет. Эта была на сорок, и они успели взять лишь по одной, ленясь и раздумывая, не пора ли встать и начать одеваться для бала, на который традиционно приглашались студенты начиная с четвертого курса. Учителям тоже полагалось не только приглядывать за ними, но и танцевать. — Чем ты там шуршишь? — позвал Том Северуса, который минуту назад встал с кровати и ушел за чем-то в гостиную. — Сейчас, Батти. Подарок заворачиваю для Альбуса. — Ты ж ему с утра дарил какие-то зелья. — Так то на юбилей. А это на Рождество, — Северус вошел в спальню, держа в руках завернутую в яркую бумагу коробку, подозрительно напоминающую ту, что стояла перед Томом. — Тоже конфеты? — спросил тот. — Ну, а что еще я могу ему подарить, если зелья и мазь для спины уже подарил? — А ты... — начал было Том, но замолчал: в дверь стучали. — Кого это к нам несет? Северус пожал плечами. К нему гости не ходили. Кому тут ходить, а, главное, зачем? О семейном статусе молодого преподавателя зелий коллеги знали, и что супруг его ночует тут по понедельникам, тоже не было ни от кого секретом. Открыв двери, Северус с удивлением встретился глазами с Марком Филипсом, из-за спины которого смотрели еще тридцать пять пар глаз. Первый курс полным составом. — Что такое? — А факультатива сегодня не будет, профессор Снейп? — обычно Филипс ничего не стеснялся, а тут голос звучал как-то просительно, растягивая звуки. Ах, да, напомнил себе Северус, первокурсников же на бал не приглашают. — Разве у вас сегодня не свободный вечер? Я думал, в гостиных факультетов полно сладостей. — Свободный, — уныло кивнул Филипс, — но мы подумали, вдруг будет факультатив. С Рождеством, профессор. — Идите в кабинет, — сухо ответил Северус, — я через несколько минут приду. Повеселевшие первокурсники гурьбой ринулись к кабинету зелий. Северус захлопнул дверь, внезапно осознав, что открывал ее и стоял перед детьми в сорочке с галстуком, не надев мантии. Тьфу ты. Он вернулся в спальню. Том сидел на кровати по-турецки, рассматривая коробку с конфетами, словно только что ее заметил. Потом взял конфету, сунул в рот, и закрыл крышкой остальные. — Ровно тридцать семь штук. Их же тридцать шесть — мелких твоих? И тебе одна. — Батти... — Да ладно, меня вон Альбус, небось, из своих еще угостит. Бери и иди к ним, что уж, мантию только парадную надень. — А ты? — А я пойду танцевать. Но учти, если не придешь на бал через полтора часа, специально познакомлюсь с самым красивым старшекурсником и... — И что сделаешь? — заинтересовался Северус. — Пришлю его за тобой, что еще, — рассмеялся Том. — Иди уже, профессор. Когда Северус с коробкой в руках вошел в класс, ученики уже сидели за столами. Ну, нет... — Ну, нет, так не пойдет. — Северус раскрыл коробку, поставил на кафедру. — Разбирайте. Всем по одной. И сразу суйте в рот, начинка жидкая. А мне освободите центр комнаты. Дети вскочили с мест и затолпились около кафедры. Северус достал палочку, столы мгновенно исчезли. Мельком подумав, что он не такой уж мастер работы с пространством, и надо было Тома попросить помочь, он быстро украсил кабинет елками, нетающим снегом, создал посередине костер, подложив под него жестяные листы на всякий случай, и «раскидал» вокруг поваленные стволы. Дети, открыв рты, наблюдали за превращением кабинета зелий в лесную зимнюю полянку. Установив над костром треногу, Северус повесил над огнем самый большой котел с водой. — Мы будем варить какое-то особое зелье? — робко спросил Дэн. — Вот еще. Мы будем варить чай. Все съели конфеты? А моя где? Сунув в рот тридцать седьмую конфетку, Северус повернулся к ученикам: — Ну? Особое приглашение нужно? Дети, восторженно зашумев, расселись вокруг костра. Заварка прилетела Северусу в руки (хорошо, что была тут в шкафчике с образцами и ингредиентами), и он засыпал ее в котел. Уселся на пенек поближе к костру. — Какие конфеты необычные, никогда такие не пробовала. — Мэг Вульф, конечно, не могла промолчать. — Что это, профессор? Вы это тоже сами делали? По тону девочки Северус понял: скажи он, что и луну на небе создал самолично, она поверит. Но рот открыть не успел. В способностях молодого профессора была уверена не только она. — Конечно, профессор сам их сделал, он же самый сильный маг в школе! — уверенно произнес Дэн О'Нилл. — Ну, нет, мистер О'Нилл, — усмехнулся Северус, — мне лестно такое слышать, но это неправда. Профессор Флитвик точно сильнее меня, профессор МакГонагал тоже. О директоре я и не говорю. — А директор тогда приходил и звал вас помочь! Помните? — не унималась Мэг. — Ну так и что же, мисс Вульф, помощь может понадобиться любому, даже самому сильному. Давайте сойдемся на том, что как зельевар я сильнее других, а в остальном мне еще есть чему учиться? — А как зельевар вы сильнее профессора Слизнорта? — с самым невинным видом поинтересовался Филипс. — Не скажу, — Северус погрозил ему пальцем под общий смех. — Так, нужны чашки. Господа первокурсники, каждый делает себе по кружке, а я разливаю чай. Слегка сжульничав, пока дети колдовали над чашками, вспоминая занятия по трансфигурации, Снейп палочкой придал чаю над костром вкус бергамота, хотел призвать черпак, но понял, что шкаф с оборудованием трансфигурирован в бревно, достал из кармана шарик, который теперь всегда носил с собой для такой цели, сделал черпак и огляделся. Первокурсники с заданием справились, и каждый держал в руках чашку. Разные, надо сказать. Девочки в большинстве сделали фарфоровые, украшенные орнаментами или изображением цветов, у мисс Перис чашка была точной копией дорогой веджвутовской, у Крифта — кружка с изображением слоненка. — Мистер Прай, возьмите, обмотайте ручку кружки, — протянул Снейп мальчику свой платок. — Зачем? — не понял тот. — Затем, Эд, что твоя кружка железная, — заулыбался сидящий рядом Филипс, который держал в руках сразу две чашки. — Ты пальцы обожжешь. Наконец все чашки наполнились. Последним в очереди за чаем был Марк, сидящий рядом с Северусом. — Так хотите пить, мистер Филипс? — улыбнулся тот, наливая чай в обе кружки. — Нет, вторая для вас, сэр. Вы же себе не сделали. — О. Спасибо. — Профессор Снейп, а та девочка, которую вы спасали с директором, в газетах про это было на следующий день, а больше ничего не писали, — Мэг все не унималась, — что с ней потом... теперь будет? — Поучится, я думаю, потом сюда в школу отправят, сдаст экзамены, пойдет учиться на целителя. — Я тоже буду целителем, — заявил один из мальчиков. — Почему бы нет, мистер Дуглас. — А я не знаю, кем буду, — вздохнула Мэг. — В школе столько всего интересного. А вы уже на первом курсе решили, кем станете, сэр? — Ну, в принципе, да. Но мне тоже было интересно многое и помимо зелий. — Профессор Бинс говорил нам, что на первом курсе вы уже написали научную работу. Про какие-то шарики. И она была такая умная, что никто не мог понять даже, к какому предмету она относится. Это правда, сэр? Северус вспомнил про свою детскую теорию, которую, правда, изложил когда-то в виде научной статьи, и рассмеялся. — О да, это была красивая гипотеза о магах и маглах. Я действительно придумал ее на первом курсе, но с тех пор не вспоминал. Приятно, что профессор Бинс ее помнит. — Расскажите, сэр! — раздалось сразу несколько голосов. — Ну, чем не рождественский рассказ. Слушайте. Северус достал палочку и начертил перед собой стол, потом подумал, переделал его в широкий пенек, на который поставил свою кружку с чаем. Рядом с кружкой появились игрушечные фигурки котов: два красных и два белых. — Вот, смотрите. Эти котик с кошкой у нас будут как бы маги, — кивнул Северус на пару красных. — А эти, белые, как бы маглы. — Лучше не котики, — О'Нилл смешно наморщил нос, — лучше драконы пусть бы были? — Пусть драконы, — кивнул Снейп, и фигурки превратились в драконов, — вообще не принципиально. Итак, красные — маги. У каждого из них есть внутри два шарика — красные, конечно. Филипс и еще пара маглорожденных учеников прыснули от смеха, Мэг, сидящая рядом с Марком, ткнула его локтем в бок. — Шарики, — веско повторил Снейп, сам стараясь не засмеяться вслух, — один активный, а второй запасной, спящий. Когда дракон женится на драконихе, у них рождается дракончик. Он получит активный шарик от одного родителя, а спящий от другого. Но поскольку все четыре шарика одинаково красные, то и у маленького дракона... то есть у малыша-мага будут такие же. Активный и спящий красные. Северус взял чашку с пенька и сделал глоток. — А дальше? Дальше, профессор! — послышалось со всех сторон. — Дальше, — Северус кивнул на белую пару, — маглы. Резонно предположить, что у них активные и спящие шарики белые, не так ли? — Так! — снова загалдели первокурсники. Северус обвел их взглядом. — Стоп, — Филипс помотал головой. — Не получается, сэр. — Да, мистер Филипс? Что именно не получается? — Если у маглов все шарики белые, то откуда тогда берутся маглорожденные волшебники? Ведь они должны получить два красных шарика. — Отличное наблюдение, мистер Филипс, запомните его. Возьмем сперва ситуацию, когда маг с двумя красными шариками женится на магловской девушке. Кто родится от такого союза? — Чаще всего маг-полукровка, — ответила Мэг. — Почти всегда рождается маг. — Так и есть, мисс Вульф. И, значит, новорожденный маг должен был получить от родителя- мага активный красный шарик, а от родителя-магла — спящий, но тоже красный, не так ли? — Получается, что так, — растерялась девочка. — Я понял! — Филипс взял в руки оставшуюся белую фигурку. — Если у маглов шарики не одинаковые, а только активный белый, а спит красный, то все получается! Два магла с белыми активными и красными спящими шариками чаще всего дадут нам потомство такое же — белый плюс красный, и это будет магл. А если вдруг почему-то вместо активного белого проснется запасной красный шарик, окажется сильнее и займет место белого, то мы получим потомство опять с двумя красными шариками! То есть мага! Ха! Отличная теория, сэр! — Ну, не совсем теория, скорее гипотеза. Но пока что ее никто не опроверг, кстати. Правда, я не уверен, что кто-то помнит о ней, кроме почтенного профессора Бинса. Они поболтали еще немного — уже на более легкие темы. То есть дети рассказывали, а Северус слушал — кто что любит, кто чем собирается заниматься на каникулах. Он наблюдал за учениками, видя, как некоторые стесняются обсуждать свои каникулы, и делал себе зарубку в памяти — узнать о семьях. Он все-таки не заставил Тома ни приходить лично, ни тем более присылать какого-нибудь красавчика, а отправил детей по спальням ровно через час с четвертью, привел лабораторию в порядок и отправился в Большой зал. Том ждал его там, подпирая колонну и скрестив руки на груди. — Ты почему не танцуешь? — Со студентками? — возмутился Том. — С Минервой я танцевал уже два раза. И даже с Помоной, — прибавил он шепотом. — Видишь, до чего я дошел? — Бедный Батти, — улыбнулся Северус.