***
С утра Северус с Томом отправились в замок. Том собирался работать в библиотеке, а Северус — собирать образцы. Люпин, выпив последнюю порцию зелья, отлеживался перед обращением. Сириус же устроил в кабинете темную комнату и проявлял пластинки. Накануне ночью, Дария велела слугам подыскать в замке подходящую комнату, чтобы Северус мог там работать, а вожак с утра пообещал прислать своих малышей: «Потом они приведут поочередно остальных. Вам же сразу тридцать волчат не нужны, синьор Северин?» — Пожалуйста, предупредите их, чтобы не боялись, — попросил Северус. Вожак только усмехнулся. Комнату подобрали с окном, выходящим на юг, но все равно принесли еще и свечи — в замке постоянно царил легкий полумрак. Разложив на столе все необходимое, Северус уселся на стул с высокой спинкой и на мгновение почувствовал себя будто в Хогвартсе. Дверь в комнату приоткрылась и в нее заглянули два волчонка. «Хотя, почему волчонка, — оборвал себя Северус, — обычные дети, чего я? Даже еще не оборачиваются». Он улыбнулся ребятам, и те обрадовано просочились в дверь. Мальчик лет семи, девочка чуть помладше, похожие друг на друга. Брат с сестрой? — Домнуле Северин... ой, — девочка толкнула паренька локтем, и он тут же поправился, — синьор Северин! Мама сказала, что вам нужна наша кровь? Я Марк, а это моя сестра Ула. Александру — наш отец, он вожак. Локоть девочки снова заработал, и брат повернулся к ней: — Я же не хвастаю, чего ты, я просто объясняю! — Я понял, — улыбнулся Северус, — подходите к столу. Значит, тебя зовут Марк? Здорово. Моего любимого ученика зовут Марк. — А ты, что ли, учитель? — девочка подошла ближе и уселась на стул около стола. — Учитель, да. — Здорово! У нас в деревне тоже живет учитель. Синьор Луиджи. Он нас учит на итальянском говорить и всяким другим буквам. — Каким другим? — не понял Северус. — Ну, другим. Мама говорит, что буквы сперва другие были, они в старых книжках остались, у нас в книге, где сказки, не такие*. Потом сто лет назад поменяли, а наши не знали, а потом синьор Луиджи пришел в деревню и сказал, что так уже сто лет никто не пишет, — непонятно объяснила девочка. Северус решил пока в этот вопрос не углубляться, чтобы окончательно не запутаться. — У вас в деревне школа? — спросил он. Дети переглянулись. — Не-е-е, — ответил на этот раз мальчик, — нас мама учит, и других тоже ихние мамы. Только на итальянском синьор Луиджи. Папа тоже у него учился. И мама! — тут Марк скинул полушубок, размотал шарфик, обмотанный вокруг шеи, и заулыбался еще сильнее: — Кусайте, синьор, не бойтесь, мы уже взрослые! Северус невольно вздрогнул. — Нет, Марк, я возьму кровь из ручки, вот отсюда, хорошо? — Из шеи удобнее же, — удивился мальчик, и поспешно добавил: — Она чистая, не думайте! — Мама сказала, что надо дать вам кровь, и он ее специально два раза помыл! — подхватила Ула. Северус изо всех сил постарался не улыбнуться. — Да, я не сомневаюсь, Марк. Но мне не для еды, мне для науки надо. Я возьму у вас немножко крови, помещу вот в эти стеклянные трубочки, и заберу с собой. Потом буду изучать... рассматривать ее. Дети снова переглянулись. — А чего ее рассматривать? — осторожно спросил Марк. — Кровь как кровь. — На память себе просто возьмешь? — Ула совсем перестала стесняться и смотрела на Северуса круглыми от удивления глазами. — Ну, я буду изучать кровь всех детей и взрослых из вашей деревни, сравнивать ее. — Что ли, она разная? — Марк уселся на стул рядом с сестрой. — У всех разная, — кивнул Северус, берясь за жгут. Как бы не промахнуться мимо вены, такие ручки тоненькие у детей... — Точно, — опять вступила в разговор Ула, глядя, как брату на руку наматывают ремешок, — вот у Николу кровь другая, чем у нас! — Чем другая? — Северус нацелился иглой. — Ну, такая сильно красная. И долго течет. Вот если коленку разбить, — пояснила девочка, — то у всех уже вечером не видно ничего, а у него еще может два дня будет царапина и кровь пачкается. — О! — Северус попал в вену и стал осторожно вытягивать поршень. — А вы ко мне его приведете? Чтобы взять кровь у него и сравнить? — Он сегодня точно не придет. Ему сегодня книжку дали, он читает, — с явной завистью вздохнула девочка, — мы тебя к нему отведем, хочешь? — Очень хочу, — Северус заполнил пробирку и залепил дырочку, из которой, впрочем, ничего не сочилось, кусочком пластыря. — Спасибо, Марк. Вот, возьми, — и протянул малышу конфету. Мальчик, впрочем, брать ее не спешил, смотрел подозрительно. Может, детям тут запрещают брать что-то у чужих? Хотя, вряд ли, тут чужих-то нету... Конфет они что ли никогда не видели? — Что ты? Это вкусно. — За кровь нельзя ничего брать. Кровь отдают просто так, — сказал Марк уверенно. — Это не за кровь, — понял Северус свою оплошность. — Кровь дают просто так, и угощают друг друга просто так. Я тебя угостил, и твою сестру, так ведь можно? — он протянул вторую конфету Уле. — Просто так? — обрадовалась девочка, и тут же сунула конфету в рот. — Вкусно! — Что надо сказать? — включил Марк старшего брата. — Спасибо, синьор! — Спасибо, — Марк тоже развернул конфету и сунул в рот. — Просто так можно! Он встал и уступил место поближе к столу сестренке. Та тоже протянула руку. — А что за книжку читает Николу? Сказки? — Северус решил отвлечь ребенка, чтобы не дернула ручкой случайно. — Ну да, что же еще-то? Другой у нас нету. — Это ваша книжка? — удивился Северус. — Всехняя. По очереди читаем. Там про мага, который путешествовал на метле. Жил в деревне, жил, а потом начал путешествовать. Разные истории. Как он с волком встречался, потом с лягушкой. А потом есть история, как он женился на принцессе. Ой! — Уже все, — заверил Северус. Он наконец понял, почему вчера, когда он договаривался с вожаком, что тот пришлет детей, и сказал «предупредите их, чтобы не боялись», тот только усмехнулся. Волчата совершенно не боялись давать кровь, они всю жизнь готовятся к этому, осознал Снейп, для детей это как символ взрослости. — А еще нет конфеты? Просто так? — лукаво улыбнулась Ула. Северус засмеялся и дети получили еще по конфете. — Пошли, — Марк взялся за шубку и шарф. — Мы тебя в деревню отведем. К другим нашим.***
В четыре пополудни Северус, румяный с мороза, что обычно для его бледной кожи было нехарактерно, вошел в библиотеку, потирая замерзшие руки. — Батти? — Он нацепил очки. — Закругляйся. Через сорок минут взойдет луна, значит, через час стая побежит на охоту. — Угу, — Том потер уставшие глаза. — Подождем тогда, пока парни наши присоединятся к стае, а потом сходим за метлами. Не будем смущать Ремуса. Ты откуда такой румяный? Я думал, ты сидишь в замке. — Да дети меня в деревню водили, ходил по избам. Ты не представляешь: в семьях по два-три ребенка, три поколения в одном доме живут, и так почти везде, я спросил, мол, нет возможности построить свои дома? Они даже вопроса не поняли. Они и так счастливы. На редкость счастливое поселение, правда. Я бы тут от скуки сошел с ума, а им хорошо. — Ну так обычный деревенский уклад. Патриархальный. Но, насколько я успел заметить сверху, дома-то тут все зажиточные, даже в два этажа есть. Думаю, им хватает места. Многие румынские маглы им позавидовали бы. — Места-то хватает... — Северус решительно подошел к пюпитру и закрыл книгу. — Том, ты не поверишь, но я нашел тут сквиба. — Откуда он взялся? — Том сложил бумаги и с удивлением посмотрел в зеркальные очки. — Пришел сюда еще во времена Гриндевальда. Сперва к магам, потом не понравилось ему там что-то, прибился вот к волкам. Он итальянец, зовут Луиджи. Прижился тут, учит детей итальянскому и рассказывает им сказки. Собственно, итальянец был дезертиром. Луиджи не повезло — он жил отдельно от магической родни и его мобилизовали как обычного магла. Пройдя военную подготовку, он понял, что надо бежать при первом удобном случае. Потом его полк перебросили в Черногорию, и он не стал ждать, пока его отправят дальше на Восточный фронт, воспользовался способностью видеть то, чего не видят маглы, и через первый же попавшийся туннель ушел. Мотался по анклавам, пока вдруг не очутился просто в райском месте. Всего одна магическая деревня, никаких тебе властей рядом. Но все равно боялся, что вот прибудут маги из «внешнего мира», как это здесь называли, поймут, что он чужак, и депортируют. Так что он постарался укрыться у волков, а те, добрые души, приютили. — Вот почему они тут хорошо знают итальянский, — кивнул Том. — Он и вампирам повысил уровень владения языком, кстати. Дария, правда, его не выдала, не упомянула, где она откопала живого носителя. — У него и семья тут есть, — вздохнул Северус. — На старости лет женился — внезапно влюбилась в него молодая волчица. И сыну их сейчас десять лет. Оборотень. Но, что характерно, по словам местной ребятни, царапины на нем заживают дольше, чем у других. — Кровь же ты у его сына взял? — Еще бы. Я первым делом к нему и пошел. А потом дети меня толпой водили из дома в дом. Все конфеты раздал «просто так». Только этот самый сын и не ходил с нами. — Почему? Чувствует себя не таким, как все? Так это до того времени, как начнет кормить господ — у него все должно нормализоваться. — Да нет, с детьми у него все нормально, они вообще тут на редкость дружелюбные все, даже мальчика, который летать хочет, никто не дразнит. Но у этого «полукровки» сегодня книга. Том, я хотел тебя спросить, — слегка замялся Северус, — могу я им сюда каким-то образом отправить книги? Детские? А то у них одна книга итальянских магических сказок на всех, ее тут наизусть знают, но все равно читают. — Обязательно отправим. Я вот еще хочу пополнить замковую библиотеку. Напряжем Юджина и Бартона. И, думаю, волчатам можно еще набрать переводных детских книжек — из того, что издано в Италии и Румынии. На родном-то языке тоже надо читать. — На родном они умеют, их родители учат. Но почему-то ни одному из родителей не пришло в голову написать для детей хоть от руки какую-нибудь детскую книгу. — Милый, когда им писать книги? Это деревня — они работают с рассвета до заката. У них же нет палочек, они все делают руками. — Кошмар, — поежился Снейп. — Бедные дети. Том, ты можешь там одного мальчишку двенадцати лет на метле покатать на днях? Он грезит прямо — полетать. Но я боюсь сам, еще уроню случайно. — Покатаю обязательно, — Том поцеловал Северуса в щеку. — Вот кто клялся, что детей не любит, а? А потом клялся, что любит исключительно моих внуков? — Да я... да ну тебя! Пошли одеваться! Но пойти и одеться сразу не получилось. Только Северус вышел на зубчатую стену, как тут же бегом вернулся обратно. — Господи, — пробормотал он. — Что там? — Том скользнул в открытую дверь, но на стене никого не было, тогда он подошел к краю и посмотрел вниз в щель между зубцами. Во двор гуськом выходили обнаженные мужчины и женщины — почти все оборотни, живущие в замке. Зрелище, правда, было жутковатым — нагие люди двигались в сторону ворот. — Они просто не хотят пачкать полы в замке, — сказал Том, вернувшись в библиотеку. — Обращение — процесс грязный. За Ремусом-то есть кому прибрать. Северуса передернуло. — Они такие бледные все, будто живые мертвецы. — Это потому что они на полпути к трансформации. Подождем еще немного. Нагнать их на метлах мы всегда успеем. — Смотри-смотри! — воскликнул вдруг Северус. — Богдан вышел на стену. Вампир услышал возглас, обернулся и поманил: — Они ушли. Богдан кутался с головы до ног в черную накидку, из-под которой торчали босые ноги, что наводило только на одну мысль: под накидкой из одежды ничего не было. — Вам не холодно так? — невольно спросил Северус, выходя на стену, следом за Томом. — Холод нам не вредит. — А почему вы… простите… — Мы с Драгошем и Денизой помогаем сегодня волкам доставить добычу в замок. — Разве они не поедают добычу на месте? — Иногда так и делают, но все же кое-что оставляют и для тех, кто остался в замке. Кроме того, волчата до времени обращения сырое мясо не едят. Охотиться сегодня будут на оленей, так что решили туши отправить на замковую кухню и устроить пир. Мы же завтра вечером, напитавшись, отправимся в замок к Роксане — она устраивает у себя прием. А вы наконец сможете выспаться, — прибавил Богдан с улыбкой. — Послезавтра мы вернемся.***
Наблюдая за перемещениями стаи с воздуха, Том убедился, что оборотни ведут себя не совсем как обычные волки. Создавалось ощущение, что они разработали тактику ведения охоты на всевозможные случаи, а вожак, будто главнокомандующий над картой со стрелками, заранее распределял своих на местности. Оборотни имели и ударный отряд, и фланги. Хвостов поставили в один из них — Ремус совершенно слился с прочими волками, чего было не сказать о Сириусе. Вероятно, оборотни заранее производили разведку на местности, ища места ночлега оленей. Конечно, их интересовали самцы, сбившиеся сейчас в небольшие группы, забыв о соперничестве. «Отряд», в котором бежал Сириус, двигался по лесу, что значительно должно было облегчать псу бег — у волков-то лапы приспособлены для передвижения даже по глубокому снегу. Пока что волки трусили друг за другом, вслед за ведущим, и Том с Северусом предпочли отлететь в сторону, чтобы понаблюдать за действиями вожака. Им пришлось воспользоваться зельем ночного видения — лунный свет хорошо освещал поляны, но среди деревьев царила мгла. С высоты они хорошо видели, куда направляется часть стаи — со склона в сторону леса двигалось пять оленей, собиравшихся искать место для лежки. Вожак завыл, стая подхватила — и олени замерли, не решаясь двинуться в лес. Зависнув над поляной, Том с Северусом ждали развязки. Конечно, численное превосходство было на стороне оборотней, к тому же напавших сразу с трех сторон. Они просто выматывали оленей, гоняя их по заснеженному склону, но, тем не менее, милостиво отпустили двоих. Они проявляли осторожность и не лезли под удары копыт, а хвосты их задорно торчали на бегу. Сириус бегал где-то позади прочих, но и охотничьих навыков и нужных инстинктов он не имел. К тому же он просто выдохся. А волки, казалось, не знали устали — и вот один из оленей споткнулся о камень, скрытый в снегу. Два волка вцепились ему в задние ноги, третий, подпрыгнув, — в загривок. Завалив, наконец, животное, оборотни, как и ожидалось, не кинулись пировать, а поспешили на помощь остальным, оставив у туши одного — для охраны. Вскоре ему пришлось потрудиться — откуда-то сверху спустился то ли беркут, то ли другой какой вид орла, и волк бросился на него, не давай приблизиться к убитому оленю. Сириус смекнул, что ему выпала возможность помочь, с лаем кинулся на птицу с другой стороны, наскочил и утопил в снегу. Птица кое-как выбралась, но взлететь не смогла, поковыляла в сторону, волоча крыло. Оборотень-страж набросился на орла и добил его. Разделавшиеся вскоре с двумя другими оленями, волки стали вдруг подтягивать туши к первой, собрались в круг и завыли, оглашая окрестности. Соперничать с такой армией никто не решался, зато мертвый орел привлек вскоре ворон и сорок. Волки, не обращая на них никакого внимания, все выли и выли, и вскоре им пришла помощь: три огромных крылатых фигуры внезапно спикировали сверху — как они вообще появились тут, Том и Северус даже не заметили. Вампиры, будто орлы, впились когтями на ногах в загривки оленей и подняли их в воздух, словно те были маленькими козочками. Волки довольно затявкали и бодро побежали по направлению к замку. Черный пес и еще один оборотень заметно отстали от прочих. Тут уж пришла очередь Тома и Северуса выручать их — подождав, пока остальные скроются за деревьями, они спустились на землю, схватили Сириуса и Ремуса за шкирки и аппарировали в палатку. Ремус тут же растянулся у печки и уныло уткнул морду в лапы, а Сириус потрусил в сторону душа. — Охотнички, — пробормотал себе под нос Том. Он осторожно выглянул из палатки на замковый двор. Вампиры как раз возвращались. Они просто опустили оленей посреди двора, ближе к двери на кухню, и скрылись. Том предпочел поплотнее прикрыть полог палатки. — Честно говоря, понять, в чем тут особый интерес и азарт, видимо, могут только сами волки, — сказал Северус, искоса глядя на Ремуса. Тот обиженно тявкнул — мол, я-то тоже не понимаю, и спрятал голову под лапами. — Устал? Ремус, кажется, еще больше распластался на полу — что называется, без задних ног. Он больше напоминал тоскующую собаку, чем хищника. Вскоре Сириус вышел из душа, облаченный в аристократический «блэковский» халат, который он, в отличие от мантии, дома не забыл, опустился на корточки и стал поглаживать волка по загривку. — Бегать-то со стаей Ремусу понравилось, — сказал он. — Да, дорогой? Волк издал непонятный звук и еще глубже засунул голову под лапы. Оленя ему, что ли, жалко стало? — Можно подумать, ты не охотился в детстве в Запретном лесу, когда стал свободно шастать по нему в сопровождении Блэка, — не выдержал Северус. — Развел вселенскую скорбь на пустом месте. — Ну что ты, — упрекнул Том, глядя на вздрогнувшего волка. — А что я? Любое мясо когда-то бегало и звуки издавало, что ж теперь страдать, поедая бифштексы? Ремус, прекрати эти сопли, слышишь? И вообще, с утра делом займешься. Мне помощь нужна с волками: переписать всех, пока я буду кровь брать. Опросить, какие у кого привычки, пищевые пристрастия, семейное положение... я тебе список вопросов дам. Мне потом для сравнения крови это все понадобится. Понял? Ремус наконец высунул нос из-под лап, взглянул на друга «собачьим взглядом». — И вообще, — продолжил Северус, — пока еще волки перекинутся, пока займутся приготовлением добычи, а мы не ужинали. Как насчет сообразить что-нибудь на скорую руку? У нас тут осталась ветчина, а еще есть сыр… Он не закончил — за пологом палатки раздался знакомый голос: — Зайти можно, синьоры? — Александру? — поразился Том, распахивая полог. — Как такое возможно? — Ну а что? — удивился вожак, входя в палатку. — Луну мы почтили, охота выдалась славная … ох, а чего же друг ваш все еще в шерсти? Он так и не сможет обернуться до самого утра? Вот бедняга-то. А мы там туши уже разделываем, но готовить начнем с утра… Ремус тут самым натуральным образом уполз в комнату. — Ишь, нежный какой, — покачал головой Александру. — Но вы-то, синьоры оленинкой завтра не побрезгуете? — Мы — нет, — улыбнулся Том. — Однако вы не ужинали… — Да у нас тут есть припасы, перекусим, вы не волнуйтесь. Вожак кивнул и ушел, но только затем, чтобы вернуться через минут десять с горшочком, полным печеного картофеля, и кувшинчиком медовухи. — Охоту следует обмыть, — заявил он, ставя угощение на стол. — До завтра, добрые синьоры, спокойной вам ночи. — Вы нас просто балуете, — покачал головой Том, — но до завтра. Потребуется помощь — обращайтесь. — Ой, да полно… ну разве что за волчатами приглядите чуток? Они все в крепости да на горках играют теперь. — Да с удовольствием! Когда вожак наконец их покинул, Сириус потер руки от предвкушения. — Где там наша ветчина и сыр?***
Бедняга Ремус, кажется, решил заделаться вегетарианцем. Вчера его не удалось соблазнить ветчиной, а утром он ел только кашу и категорически заявил, что к оленине не притронется. Том только покачал головой: «Ну-ну». Днем возились с волчатами: Ремус стоически выполнял поручения Северуса, а Том, как и обещал, покатал мальчика Тудора на метле. Когда Северус наконец отпустил своего «ассистента» на свободу, Том улучил момент и подошел к Люпину. — Как самочувствие? — спросил он. — Не дали вам отлежаться после полнолуния. — Да я нормально, мистер Реддл. Раньше после полнолуния куда хуже было, — вздохнул Люпин. — Вы уж извините Северуса — на самом деле, он переживает за вас, но не умеет это показать. — Да он прав в чем-то, — снова вздохнул Ремус, — вы же меня и позвали сюда с собой, чтобы легче контакт с волками наладить, а не за оленями бегать. Да и мне полезнее было заняться делом, а не страдать непонятно о чем. —Участие в коллективной охоте, на мой взгляд, — тоже немаловажный шаг в налаживании контактов, — заметил Том. — Стая ведь вас пригласила не из простой вежливости. — Да, — вяло кивнул Люпин. — Я рад, если оказался полезен, сэр. — Ах, боже мой, Ремус, меня больше волнует ваше состояние. На охоте что-то случилось? С высоты мы не могли разглядеть детали. Вас случаем никто не обидел из стаи? — Нет, мистер Реддл. Ничего такого. Просто, — Ремус запнулся, старательно отводя взгляд, — мне стыдно, сэр. — За что, друг мой? — ласково спросил Том. — Сириус... да и Северус, сэр, да и вы, наверное... вы ведь все считаете, что я ненормальный и жалею оленей, которых просто едят... просто едят. — Почему же? Оленей, конечно, едят, но в обычной жизни человек не нуждается в них как в источнике мяса. Так что вполне естественно жалеть оленей. Но волки — другое дело. К тому же, в природе, как вы знаете, хищники поддерживают необходимый баланс. Они тут просто не могут не охотиться. — Я никого не осуждаю, сэр. Ну, кроме себя. Сев прав, я охотился и раньше, просто не помню этого. Но я понимаю, что охотился и убивал. Это не доставляет мне радости, но и стыдиться... этого стыдиться я не... я не... — Не можете, — закончил Том. — Так это нормально. Так уж вышло, что ваша природа двойственна. Но нельзя держать вашу волчью половину в небрежении, так что вы совершенно правы, что получили от вчерашней охоты удовольствие. Ведь получили, я прав? — Но я не волк! — Ремус вскинул взгляд на Тома и тот привычно быстро отвел свой. — Я человек, сэр. Я не чувствовал себя волком уже почти два года. И вдруг... азарт, погоня, запах крови... это было так... так великолепно! Но друзья считают, что мне жаль оленя... и мне стыдно сказать им, как они ошибаются во мне. Том улыбнулся, приобнял Люпина за плечи и приблизил губы к его уху. — Я вам сейчас открою страшную тайну, — шепнул он, — только никому! Минерва МакГонагалл иногда ходит в лес ловить мышей. — Минерва? — охнул Ремус. И вдруг захохотал: — В детстве, когда Сириус только научился перекидываться в пса, я больше всего боялся, что Минерва почувствует это как... как кошка, сэр! — Думаю, если Сириусу кинуть мячик или палку, — тоже рассмеялся Том, — когда он в собачьем обличие, он тоже не выдержит. — Я спросил во время опроса одного из оборотней, почему он называет своих детей волчатами. Он не понял, что меня удивило. Сказал, что они же волчата и есть... Может, дело в том, что я не родился волком? Я никогда не хотел им быть, никогда не чувствовал себя счастливым в этом состоянии. До ночи охоты. — Хотите приезжать сюда и дальше вместе с нами? — спросил Том. — Я... не знаю, сэр, — смутился Люпин. — Простите. Я не могу понять сам себя. Конечно, я буду поступать так, как вы посчитаете нужным для дела. В этом можете не сомневаться. А чего я хочу, я пока не понимаю. — Дорогой мой, главное, чего хотите вы. Надеюсь, что вы поймете себя и обретете цельность. Целое ведь может состоять и из двух половин. — Спасибо, сэр. Я подумаю над этим. Побыв на свежем воздухе, Ремус все-таки нагулял аппетит или решил, что не стоит обижать волков, к тому же они вовсе не стали жарить оленей целиком, а наготовили множество самых разных блюд — и не лень было возиться. Правда, часть блюд досталась только некоторым членам общины — сообразно возрасту, но вот пирожков с олениной, жаркого было наготовлено довольно. Господа, как и собирались, улетели в другой замок, и волки слегка «разошлись» — пили, ели, плясали и горланили песни. Том и Сириус, с разрешения своих пар, тоже, как смогли, немного поплясали с местными незамужними красотками. Оставшиеся до переезда в замок Флориана три дня, в принципе, были похожи один на другой, но вовсе не скучны — они проходили в разведках местности, беседах с волками и вампирами (Ремус, кажется, сдружился с Богданом, и следовало полагать, тоже захочет навещать анклав и впредь). Сириус снискал особое расположение Денизы, когда преподнес готовые колдографии. Северуса ожидало открытие, что Том, оказывается, для госпожи теперь «Томицэ», но его это не задело, он только пошутил, что дон Эудженио станет ревновать.***
Провожали их как стемнело чуть ли не всей стаей, кроме разве что малых детей. На лице госпожи Дарии застыло такое скорбное выражение, что Том не выдержал и заявил: мол, они еще вернутся и проведут тут день перед отъездом, а в залог оставил подаренных щенка и книгу. Проводить до замка Флориана вызвались Дениза и Лукрециу. Они не обрастали шерстью и не выпускали крылья. Им пришлось замедлиться, и они напоминали клубы черного дыма, струящиеся параллельно полету метел. Лететь пришлось дольше, чем от Поенаря до Гнезда Сокола. Внизу все тянулись и тянулись заснеженные леса. Наконец в долине показалась волчья деревня, напоминавшая ту, где жила стая вожака Александру, только огороды и поля располагались не на террасах, а позади домов или на окраине поселения. Зато замок на вершине горы защищала мощная стена с башнями, с которых не сняли деревянные крыши, как и с боевого хода стен. Донжон и два крыла, украшенные затейливыми галереями, выглядели моложе крепости. — А где Турнуль Нордик? — крикнул Северус. — Там, — махнул рукой Том вправо, — но сейчас его не видно. Слишком темно. — А этот как называется? — Западный Удел. — Да, с фантазией у прежних владельцев было негусто. — Так мы, собственно, летели в западном направлении, так что все логично, — усмехнулся Том. — Нас встречают, кажется. На освещенной галерее виднелись две темных фигуры. — Слушай, их тоже придется кровью угощать? — вдруг воскликнул Северус. — Госпожа сказала, что она уладила этот вопрос. Она все же глава семейства, а ее мы почтили. Северус продолжал ворчать — на сей раз по поводу того, каким образом они, интересно залетят на галерею? Но вот залетели — осторожно, пригнувшись к самым метловищам. Следом на каменный пол опустились вампиры. Встречающие, мужчина и женщина, приблизились. Мужчина отвесил церемонный поклон, женщина присела в реверансе. В их внешности было что-то общее — темные волосы, высокие лбы, капризные формы губ. «Подбирали их, что ли?» — мелькнуло в голове у Северуса. — Серджиу, Анамария, приветствуем вас, — сказала Дениза, лишь слегка кивнув. Ага, следовательно, молодые. Видать из числа тех, кого Флориан обратил во внешнем мире уже после вселения в анклав. — И мы приветствуем вас и наших гостей, — мелодичным текучим голосом заговорил Серджиу. — Синьоры, добро пожаловать в Западный Удел. Войдите под кров сей добровольно, пусть пребывание здесь принесет вам радость. Господин Флориан ждет вас. Стоило оказаться в коридоре, как тут же явились две волчицы и забрали метлы и рюкзаки. Еще двое волков с фонарями стали освещать гостям дорогу до донжона — вампиры-то в свете не нуждались. Замок и походил на жилище госпожи, и нет. Волки держались отстраненно-вежливо. Дениза и Лукрециу молча шли впереди на правах старших, Серджиу и Анамария — позади, что слегка напоминало конвой. Но в квадратном зале донжона, где они вскоре очутились, их встретило веселое потрескивание дров и аппетитные запахи только что накрытого стола. Флориан, кажется, был неравнодушен ко всему восточному — у камина стояли полукругом низкие и мягкие турецкие диваны, покрытые коврами. Семейство состояло из трех мужчин, не считая мастера, и четырех женщин. Все они поглядывали на вошедших магов вопросительно и с некоторым недоверием. — Добрый вечер, синьор Флориан, — поклонился Том. — Добро пожаловать, мистер Реддл, синьоры. — Хозяин замка поднялся с дивана, подошел к нему и неожиданно просто подал руку. — Надеюсь, вам понравится у нас не меньше, чем у госпожи. Познакомьтесь с моими чадами и домочадцами. Серджиу и Анамарию вы уже знаете…***
«Дорогой Альбус! Пока ваша сова отдыхает, я пишу вам это письмо». Том посмотрел на нахохлившуюся птицу, которую успели накормить сырым мясом, и теперь она восседала на спинке кресла, закрыв глаза и втянув голову. Альбус в письме намекнул, что Тому следовало бы надрать уши, и тот был совершенно согласен — то и дело возвращаясь к событиям, предшествующим битве за замок, он понимал, что крупно облажался. Следовало бы просто вырубить русского, стереть ему память, и вместе с Северусом бежать с места событий. Не найдя их на поляне, чужаки, возможно, не стали бы нападать на замок… по крайне мере, такой шанс имелся, пусть и призрачный. «Но ты аврор и действовал как аврор», — справедливо заметил в послании Альбус. «У нас все хорошо, — продолжил писать Том. — Мы уже два дня в Западном Уделе, гостим у господина Флориана и его семьи. У него тут все «погодки», можно сказать. Сержиу и Анамария — брат с сестрой, как выяснилось, по происхождению маглы, были обращены на смертном одре, оба умирали от оспы. Происхождение их самое что ни на есть плебейское, чего нельзя сказать об Иляне, самой младшей дочери одного из тогдашних господарей; родители готовили ее к поступлению в монастырь, куда она не слишком-то стремилась попасть, так что соблазнилась в результате на посулы «нечистого», прихватив в вечность заодно и свою служанку Адину — девицы выросли вместе и питали друг к другу чувства, о которых принято было молчать. Впрочем, за прошедшие века Иляна и Адина сменили привязанности, оставшись просто подругами, и нашли пары в лице бывших доблестных воинов Ражвана и Петру. Подругу господина Флориана зовут Аделой — и только нравы шестнадцатого столетия извиняют столь раннее обращение. Ей исполнилось лишь шестнадцать, когда она попалась на глаза вампиру. Несмотря на свой нынешний возраст и немалую силу, она все еще сохранила на лице обманчиво кроткое выражение. Мы убедились, что Флориан ведет ту же «политику», что и госпожа Дария в отношении и собственной семьи, и волков. Вот разве что здешние дамы не вышивают собственноручно пеленки и чепчики для волчат, зато учат их грамоте, а бывшие вояки с удовольствием возятся с мальчишками. Забавно, что сквиб, синьор Луиджи, как выяснилось, немного пожил и в других замках, «подтянул» итальянский у тамошних господ-вампиров. (Тут Том не преминул подробно изложить историю бывшего дезертира). Северус взял кровь у членов семьи Флориана, но этим и ограничился. Сириус бегает повсюду со своими колдографическим аппаратом, а потом закрывается в темной комнате и проявляет пластинки. Здешние волки, используя особенности ландшафта, не теряют связи со стаей из замка Роксаны. Деревни связывает дорога — сейчас там хорошо накатанный санный путь, а летом туда-сюда снуют телеги. Вот от замка госпожи Дарии к прочим путь, увы, затруднен. Маги могли бы помочь, конечно — и если не местные (возможно, у них не хватает навыков), то уж курирующие анклав — определенно. И у меня, как на грех, нет никаких связей в Бухаресте. Придется действовать окольными путями, через Москву. Флориан заинтересовался моими планами насчет доставки в замок Дарии книг. У него тоже есть своя небольшая библиотека, где я уже порылся, но нашел исключительно магловские сочинения — видимо, все, что касается вампирских хроник, госпожа предпочитает держать у себя, что не исключает возможности другим их читать. Вот и те книги, которые нам удастся собрать для госпожи, достанутся не только ее ближайшему окружению, но и всем членам рода. Возможно, вам покажется странным мое стремление помочь этим существам. Живи я веке в шестнадцатом или раньше, то, единственно, желал бы вонзить первому попавшемуся мне вампиру кол в сердце. Но племя это существенно изменилось и само избавилось от тех, кто мог вызывать у смертных лишь ненависть и отвращение. Во всяком случае, пока что мне не доводилось не то что видеть, но даже слышать о вампирах, напоминающих тех, которыми кишат магловские романы. Конечно, живущие в городах охотятся, но уже давно не убивают ради пропитания. Тут хотя бы можно поспорить о моральной стороне дела, но что касается анклавных, находящихся в симбиозе с волками, — определенно, они нуждаются в помощи, как и сами оборотни. Я не собираюсь расшатывать их устои, но одна детская книга на целую деревню — все же перебор. Думаю, мы еще обсудим с вами события в Трансильвании, когда вернемся, а пока что завтра нам предстоит вылазка на развалины соседнего замка. Надеюсь, нам удастся найти что-нибудь любопытное. Обнимаю вас, дорогой Альбус. Мальчики передают вам приветы. Передайте привет и от меня — моим детям и их семьям, а так же всем нашим. До встречи. Том».***
Палатку решили взять с собой, чтобы не отвлекаться от исследований и провести в замке Турнуль Нордик хотя бы пару дней, а заодно отметить день рождения Северуса. Волки приготовили провизии на дорожку, а вампиры накануне вечером выразили сожаление, что будут лишены на какое-то время общества синьоров магов. Последовал логический вопрос: почему бы им не присоединиться к изысканиям после пробуждения. И тут оказалось, что у вампиров тоже есть свои суеверия, запрещающие им посещать такого рода замки со зловещей историей — своего рода табу. — Но если мы найдем что-то, заслуживающее вашего внимания, принести с собой ведь сможем? — на всякий случай уточнил Том. Оказалось, что на материальные ценности запреты не распространяются — очень разумный подход. Погода благоприятствовала вылазке — с утра светило солнце, облаков как не бывало, морозец бодрил. Упаковав припасы и сложив палатку, «синьоры маги» оседлали метлы и полетели в сторону заброшенного замка, который успели хорошо рассмотреть с воздуха во время разведок в предыдущие дни. Развалинами он назывался, конечно, условно — пострадала часть стены, верхушки охранных башен, караульные помещения, но донжон уцелел, хотя выбитые стекла намекали, что внутри сейчас гуляет ветер. Прилепившееся к донжону жилое крыло тоже выглядело прилично. В качестве места для установки палатки выбрали площадку у основания донжона, рядом с дверью, ведущей на галерею, которая упиралась одним концом в бывшую часовню, а вторым — в нижний этаж донжона. — Интересно, как вампиры использовали часовню? — хмыкнул Северус. — Увидим, — отозвался Том, раскладывая провизию на кухне установленной только что палатки. — Выбирайте, друзья мои, с чего начнем — с донжона или часовни? — Может, лучше все-таки с бывших жилых помещений? — попросил Ремус. — Да, собственно, все равно, — пожал плечами Сириус. — Ну, донжон — так донжон, — подытожил Том и добавил с усмешкой: — Разделяться не будем — этому учат все магловские фильмы ужасов. — С маглами в этом вопросе сложно не согласиться, — кивнул Северус, который парочку «ужастиков» в отрочестве все-таки успел посмотреть. Оградив палатку на всякий случай всевозможными барьерами, они отправились на вылазку. Дверь из галереи в донжон оказалась крепко заперта, а петли и засовы заржавели, и ее пришлось выбивать Бомбардой. Они попали сразу в Большой зал — кажется, тут когда-то произошла настоящая битва, но после обломки столов, лавок и кресел растащили по углам и свалили в кучи. Каменный пол за прошедшие века покрылся толстым слоем пыли, как и изломанная мебель. Несколько взмахов палочками — и пыль исчезла, открыв взорам истертые плиты из того же камня, что и в соседних замках. На стропилах болтались обрывки флагов, на стенах висели гобелены в ужасном состоянии. Словом — везде царил полнейший разгром. Сириус расчехлил свой аппарат и принялся снимать практически все подряд, чтобы потом отобрать нужные снимки. Маленький отряд поднялся на этаж выше. За первой дверью их ждала удача — тут когда-то помещалась библиотека. Большую часть книг уцелевшие члены семьи Яроша забрали с собой, но кое-какие рукописные фолианты — наиболее большие и тяжелые остались лежать в двух сундуках. — А ведь сундуки-то непростые, — заметил Северус, вытащив первую книгу и оценив состояние страниц. — Их делали маги. Книги в прекрасном состоянии. — Что ж, давайте заберем их и потом изучим, — сказал Том. — Возможно, библиотека Флориана пополнится. Они отлевитировали оба сундука в палатку, пока Сириус делал снимки, и вернулись в донжон. Убедились, что в библиотеке больше нет ничего интересного, а оставшаяся мебель вряд ли пригодится обитателям Западного удела, хотя, конечно, починить ее не составляло труда, но библиотека Флориана не имела нужды ни шкафах и сундуках, ни в креслах и пюпитрах. В примыкавших к библиотеке помещениях когда-то обитал сам Ярош. На стене висел, судя по всему, именно портрет мастера, весь изрезанный — особенно пострадало лицо. По уцелевшим фрагментам судя, написан он был в манере пятнадцатого века, на доске, и, кажется, кем-то из северных мастеров. Ставни валялись на полу, стекла оказались выбиты, на полу под окном даже образовался небольшой сугроб. Холодина стояла жуткая. Огромная кровать находилась достаточно далеко от узкого окна, до нее не долетал ветер, и балдахин тут же очистили от пыли, иначе рисковали попасть под целую ее лавину. Кровать выглядела прилично сохранившейся. Ложе было кое-как прикрыто бордовым покрывалом, сшитым из полос бархата. — Ишь, какая роскошь, — хмыкнул Том. Они прибавили света с помощью шара Люмос и заметили, что покрывало подозрительно топорщится посередине. Северус заклинанием, чтобы не повредить ткань, осторожно приподнял его и едва не выронил палочку. Под бархатом на посеревших от времени простынях лежал оставшийся от тела убитого вампира прах. Поверх него валялся кол, когда-то проткнувший сердце, а часть праха на подушке была отделена от остальной массы — голову вампиру отрубили. — Получается, его убили во сне, днем? — спросил Сириус, делая снимок. — Да, видимо, «повстанцы» подкупили кого-то из волков, — ответил Том. — Мне кажется, это Ярош и есть, — сказал Северус. — Ведь госпожа Дария говорила, что в Кейя Порти жили его потомки. — А кто же сражался в Большом зале? — удивился Ремус. — Возможно, обитатели Кейя Порти прилетели, чтобы покарать предателей, — предположил Том. — Живя относительно обособленно от мастера, они уже не так страдали от его самодурства. Впрочем, что гадать? Спросим у Флориана. Уж члены семьи госпожи Дарии должны знать, что происходило в соседнем клане. — Ну да, — поддержал Северус, — госпожа говорила, что те, кто жил в Кейя Порти, еще лет сто промаялись без мастера, а этот замок, выходит, был сразу после свержения Яроша заброшен совершенно. — И что теперь с этим делать? — указал Сириус на очертания тела. — Возможно, часовня как раз и пригодится. Наверняка там есть крипта. Найдем какой-нибудь сосуд, соберем в него прах и погребем, как подобает. — Том осторожно прикрыл до поры останки покрывалом. Исследовать комнату в поисках чего-то интересного в присутствии праха ее хозяина не стали, поднялись на этаж выше. Тут тоже находились покои. Одна спальня с широченной кроватью выглядела намного более скромной, чем спальня мастера. Вполне возможно, на этом ложе, совершенно пустом, слава Мерлину, когда-то могли спать и трое вампиров за раз. Окна тут до сих пор закрывали ставни и кое-какие стекла в свинцовых переплетах уцелели. — Полагаю, здесь спали заговорщики, — почему-то шепнул Сириус, запуская вверх светящийся шар. Сундуки пустовали, на кровати лежали только голые тюфяки — логично было предположить, что обитатели спальни потом забрали все добро в Кейя Порти, переехали, так сказать. На всякий случай все стены исследовали в поисках тайников или скрытых дверей, но безуспешно. А вот другая комната выглядела как после нашествия мародеров. На стенах сохранились потрескавшиеся от колебания температур деревянные резные панели — более позднее по сравнению с возрастом замка новшество. Комнату, следовательно, украшали. Тяжелый бронзовый светильник, валявшийся в углу, поломанное кресло, да еще кровать — вот все, что осталось от былой роскоши. Да, кровать… Опять прикрытая покрывалом. Убийцы не дерзнули посягать на украшения двух вампирш, чьи останки, правда, обнаружились под покрывалом. Они лежали совсем рядом друг к другу — возможно, даже спали обнявшись, когда их настигла смерть. Тела не рассыпались в прах — значит, вампиршам не хватало возраста, скелеты сильно пострадали, но черепа еще скалились клыками. Там, где когда-то были нежные шейки, перерубленные убийцами, лежали золотые ожерелья. Перстень с рубином еле держался на фаланге пальца одной из погибших. — Чем же им женщины-то помешали? — сокрушался Ремус. — Женщины эти жестокостью могли мало чем отличаться от Яроша, — вздохнул Том, — или они пострадали из-за того, что просто были его любовницами. — Тут, пожалуй, потребуется сундук, — покашлял Северус. — Скорее всего, придется посоветоваться с Флорианом — что делать с останками. На всякий случай. Слетаю как смеркается, спрошу, что нам предпринять. — Снимать это… этих? — спросил Сириус. — Снимайте, — решительно ответил Том. — Из песни, как говорится, слов не выкинешь.***
Сперва решили все-таки поесть — к здешнему распорядку уже все успели привыкнуть. После то ли ланча, то ли обеда разобрали книги и пришли к выводу, что место им в замке Флориана — ничего ценного по тематике собственных исследований не нашли, хотя фолианты, несомненно, для магловских историков или литературоведов представляли бы интерес. Потом немного отдохнули, и в пять Том полетел в соседний замок, прихватив с собой книги. Хозяин Западного удела принял их с благодарностью, а еще подтвердил, что рядом с библиотекой находилась спальня Яроша, а этажом выше — спальня его подруг, Габриэлы и Теодоры. Связываться с похоронами вампир не пожелал, однако и не запретил убрать останки в часовню. Он даже приказал волкам дать Тому для этих целей кувшин с крышкой и длинный ящик. С этим добром тот вернулся в Турнуль Нордик. Запустив над стоянкой несколько светящихся шаров, решили заняться очисткой помещений. Парни не сплоховали и заявили, что помогут со сбором останков. Они поддерживали покрывала, пока Том левитировал кости вампирш в сундук, а пепел Яроша — в кувшин, крышку которого он еще и намертво запечатал. Это заняло минут десять, а затем все аппарировали к часовне. Том прощупал дверь заклинаниями — так, на всякий случай, вскрыл, заглянул внутрь и отпрянул. — Минуту, парни. Сейчас я вам наколдую кое-что типично магловское. И он вручил каждому ватно-марлевую повязку. — Защитите носы и рты. Там просто вековая пыль и паутина. Мы ее, конечно, уберем, но, пока убираем, рискуем надышаться. Первым делом он запустил внутрь часовни шар Люмос. Да, зрелище впечатляло — повсюду висели паучьи тенета (летом сюда, очевидно, залетали насекомые через пустые переплеты окон), все фрески со стен давно осыпались, сохранился только грозный лик Спасителя над алтарем; разгрома не наблюдалось — подсвечники стояли на местах, стояло несколько скамей с резными спинками, но все это покрывала пыль, а дерево успело растрескаться от постоянных перепадов температуры. Взмахи палочками — пыль, паутина, грязь, сугробы под окнами исчезли, хотя в воздухе на несколько мгновений поднялся жуткий вихрь. Теперь можно было входить внутрь. — Давайте сменим повязки, — сказал Том. Он уничтожил первую партию и наколдовал новые. — А теперь пошли. Еще минут пять потратили на приведение часовни в «божеский» вид — восстановили и вставили на место разноцветные стекла витражей, заодно защитив помещение от холода, скамьи решили просто ликвидировать, чтобы расчистить пол — мало ли, вдруг обнаружится что-нибудь любопытное. Вскоре нашелся вход в крипту — сбоку от алтаря. Дверь с трудом, но все же открывалась, и Том заявил, что сперва он спустится туда один. Осветив себе путь, он стал спускаться по ступеням. Оказалось, что крипта довольно обширна: два саркофага стояли непосредственно под алтарем, а по бокам тянулись замурованные ниши, и тут, в принципе, царил порядок и покой. Очистив камни и воздух, Том велел парням заносить ящик и кувшин. Они просто поставили хранилища вампирских останков в дальнем углу. — Осмотримся, что ли, — предложил Том. Его очень занимал один вопрос: почему вампиры, в принципе, ничего не тронули в часовне, а тем более тут. Все покойники принадлежали знатному магловскому роду предыдущих хозяев замка, последнее поколение которых обратили вампиры. Как говорила госпожа Дария, прежнюю вампирскую семью, жившую тут, ликвидировали авроры. Затем замок оказался в анклаве и сюда вселился Ярош со своими кровососами. Допустим, первое семейство все-таки чувствовало родовую связь с покойниками, но для Яроша они были совершенно чужими — он мог приказать волкам перезахоронить останки за пределами замка. Вампиры, как уже неоднократно убеждался Том, боялись смерти просто… «смертельно». А к покойникам относились спокойно, только когда те свежие, только что обескровленные. Конечно, саркофаги и ниши оставались скрытыми от глаз, да и в часовню вампиры, конечно, не заходили, но ведь любой взгляд на нее неумолимо заставлял вспоминать о покойниках. Вряд ли волки Яроша отличались набожностью — даже если так, они могли обустроить часовню в деревне, но не отправлять богослужения под боком у господ. Том стоял посреди крипты, смотрел на саркофаги и ниши под звуки затвора колдографического аппарата и размышлял. — Давайте проверим для начала, был ли потревожен покой усопших, — предложил он. — Хотя, если это и случилось, то очень давно, но след все равно мог остаться. Он объяснил парням, какое следует применять заклинание, и все трое воодушевились возможностью узнать что-то новое и сложное. Если какую-либо нишу вскрывали и повторно замуровывали, то заклинание выявляло этот след. То же самое касалось саркофагов. В нишах покойники спали спокойно, никто их не тревожил, однако один саркофаг оказался пустым. Возможно, конечно, его приготовили заранее, но только человек, который позаботился о собственном погребении, так и не умер, точнее был обращен. Том поднял крышку вверх, осторожно отлевитировал ее в сторону, изучил саркофаг изнутри — да, сюда не клали тело. Он стал прощупывать заклинаниями каменный постамент, пол под ним и наконец нашел то, что, возможно, мечтал найти. Взмахнув палочкой, он отодвинул тяжелый каменный постамент. Еще один взмах — и каменные плиты стали по очереди подниматься, открывая широкий лаз. Северус добавил еще один шар Люмос, и в его свете открылись каменные ступени, ведущие куда-то вниз. — Ого! — воскликнул Сириус, заглянув в черный проем. Том аккуратно сложил каменные плиты рядом с пустым саркофагом. — Так, мальчики, — он потер руки. — Кажется, мы нашли кое-что действительно интересное. Вниз отправился шар света, открыв взглядам ступени и коридор, вырубленный в скальной породе. Спуск упирался в стену и поворачивал налево. — Любопытно, — сказал Том. — Когда был проделан этот подземный ход? Правильный вывод мы сможем сделать, только когда спустимся вниз. Возможно, это всего лишь тайный выход на случай осады. Тогда его вырубали при строительстве замка. Если же внизу находится еще одна крипта, я сомневаюсь, что подобные работы велись, когда часовня уже была построена. — Спускаемся? — с плохо скрываемым азартом спросил Северус. — А «намордник» уже можно снять? — прибавил Сириус, перезаряжая аппарат и пряча защищенные магией пластины в наплечную сумку. — Вот маски снимать не стоит, я даже еще раз их обновлю. Знаете ли, в старых гробницах порой в воздухе летают споры грибков. — Вряд ли маски защитят нас. Может, воспользоваться пузырем для дыхания? — предложил Северус. — Пожалуй, ты прав. Они ликвидировали маски, наколдовали себе каждый по пузырю и стали похожими на героев старых фантастических фильмов, разведывающих далекую планету. Том запустил в первый коридор гирлянду светящихся шаров, которые зависли под потолком. Он спустился на площадку и осветил точно так же следующий спуск, который оказался еще длиннее первого. Обернувшись к парням, он жестами показал, чтобы они спускались осторожно и не торопясь. Сам он двинулся дальше, стараясь не споткнуться на грубых ступенях, пока не оказался в небольшом зале с полукруглым потолком, в центре которого стоял на каменном постаменте длинный ящик, обитый листами свинца. Парни спустились в подземный зал, и Том потянул сверху из крипты струю свежего воздуха, который понемногу заполнил помещение. — Это гроб? — громко спросил Северус, но голос его был еле слышен через оболочку пузыря. — Так давайте посмотрим! — ответил Том. — Ты уверен? — Крышка даже ничем не закреплена, она просто снимается. Том поднял крышку в воздух. Внутри гроб был заполнен на треть песком, а поверх лежал, казалось, мумифицированный естественным путем труп женщины. Ее длинные волосы, вероятно, при жизни были темными, но со временем слегка порыжели. Плоть совершенно ссохлась, тело прикрывала длинная льняная рубаха, но на шее блестело золотое ожерелье, на запястьях и щиколотках — браслеты, а пальцы унизывали кольца. — Это похоже на украшения времен Древнего Рима! — прокричал в свой пузырь Том. В руках мумия сжимала прямоугольный плоский ящик, отделанный кожей. Что могло храниться в нем? Удобнее всего было бы положить в него книгу. — Почему она не рассыпалась в прах? — спросил Северус, указывая на клыки женщины. — Она просто спит… сделайте снимок, Сириус. Скорее всего ее положили сюда вампиры из первой семьи, жившей в замке. Она могла заснуть и тогда, ее могли доставить сюда уже спящей, когда сочли, что этот замок — надежное место. — Том! Что ты делаешь? — воскликнул Северус, видя, как тот осторожно вынимает ящик из рук вампирши с помощью магии. Ящик выскользнул на удивление легко, а сморщенная кожа на руках, по-видимому, вовсе не была сухой и ломкой, как казалось. В этом теле определенно теплилась жизнь. — Не лучше ли нам поскорее уйти отсюда? — с опаской спросил Ремус. — Что-то мне не по себе. — Да и мне тоже, — признался Сириус. — Поспешим, конечно, — ответил Том, поняв по собственному состоянию, что лежащая в гробу их чует, хотя и не подает пока признаков жизни. Он поспешил опустить крышку на гроб. Когда все выбрались наружу, первым делом погасили в подземных помещениях свет, затем вернули на место каменные плиты и саркофаг. Заодно заботливо запечатали дверь в крипту. — Уф, — выдохнул Сириус, оказавшись вновь в часовне. — Мне казалось, из меня тянут энергию. — Так и было. Видимо, это кто-то из старейшин, никак не меньше, — ответил Том. — Но пойдемте в палатку, выпьем чаю с парой капель укрепляющего. Да и стемнело уже. — А она не встанет из гроба? — спросил Ремус, косясь на дверь в крипту. — Не встанет. Если бы она смогла пошевелиться, нас бы уже всех четверых загрызли. Вы только представьте, сколько ей сейчас нужно крови, чтобы восстановиться. — Брр, — Сириуса передернуло. Они вернулись в палатку. Ремус растопил плиту и поставил чайник, Северус достал из сундучка с зельями укрепляющее, накапал каждому в стакан с водой. Стоило лишь выпить лекарство, как тут же полегчало. Ощутив прилив бодрости, все стали собирать на стол — исследование ящика решили отложить на потом. — Но ведь здешние вампиры увидят, где мы были и что делали, — сказал вдруг Ремус. — У них могут возникнуть вопросы. — Спящую они будить не станут, это точно, — ответил Том. — Им вовсе не захочется связываться с существом, превосходящим их по силе. Но стоит осторожно навести справки у наших друзей в Риме и Лондоне, кем она может оказаться, когда решила уснуть. Возможно, какую-то подсказку можно отыскать в Париже. — Ты намекаешь на Рамзею, так ведь ее зовут? — спросил Северус. — Угу. И вот что я еще думаю: если бы старейшины знали о том, кто лежит в крипте и что охраняет, мне бы не выдали разрешение на посещение заброшенных замков. — Вампиры же ничего не забывают. — Да, но старейшины могут ничего не знать о месте нахождения этой женщины. Тело могли перевозить с места на место, перепрятывать. И не будем забывать, что первую семью, жившую здесь, извели под корень. Поужинав, они уселись вокруг стола, и Том отомкнул запоры ящика. Внутри, правда, лежала книга, очень древняя. Просто дощечка, обтянутая кожей, даже корешка не было. Но и второй дощечки снизу тоже. — Это что же, всего лишь половина? — удивился Сириус. — Видимо. Что ж, по-видимому, это кодекс начала эры, когда листы пергамента только-только стали сшивать таким образом. — Погоди открывать книгу, — сказал Северус и провел ладонью над обложкой. — Ты думаешь, она чем-то пропитана? — Мало ли. Нет, ничего такого не чувствую. Том наколдовал себе перчатки и достал книгу из ящика. Открыл обложку. — Это что за язык? — удивился Ремус. — Сложно сказать, я не специалист. Посмотрим дальше. Он осторожно переворачивал листы, и внезапно способ письма изменился, пошел текст, явно написанный на совершенно другом языке. — Это похоже на арамейский или что-то наподобие, — заметил Том. Спустя несколько листов текст внезапно сменился на нормальную латынь. — Ну наконец-то. Знаете, что я думаю? Это своеобразный «розеттский камень». Возможно, это один и тот же текст на разных языках. — Какой камень? — переспросил Сириус. Пришлось объяснять. — То есть маглы давно читают египетские иероглифы? — уточнил Сириус. — И до сих пор не нашли ничего, связанного с магией? — Ну, нашли, наверное, — пожал плечами Том, — только если прочитают заклинание или какой-нибудь рецепт, применить не смогут. Они же маглы. — Логично, — засмеялся Сириус. — А что написано на латыни? — спросил Ремус. — Жаль, тут всего четыре страницы, — вздохнул Том и быстро просмотрел первую, не нашел ничего похожего на заклинание и принялся читать: — «Слава тебе, Великая Мать! В ночи сияешь ты подобно звезде на Востоке, подобно Себа Иабти Джа Пет, ты услаждаешь взоры, подобно Себа Джа, мощь в тебе неизбывная, непреходящая, так что Себа Реси Эн Пет склоняется пред тобой. Пришла ты в мир сей, и породила пятерых детей, и наделила их мощью и дерзновением. Одному сыну дала ты власть над страхами людскими, второму — власть питаться гневом людским, одной дочери заповедала разжигать в людях желание, второй — алкать золота и власти, третьей — впитывать людские горести, подобно тому, как песок впитывает влагу». — Впитывать? — переспросил Северус. — Тут так и написано? — Да, именно впитывать. Можешь сам посмотреть. — Хм… действительно. Я бы понял, если вселять. Пока что эта дочурка кажется мне наиболее симпатичной из всех детей. Что там дальше? — «И вошли дети Великой Матери в мир, и потекли годы их и века их, и долго не имели они отдохновения. Смертные же множились и заполонили землю, и возвели города, и храмы богам своим, и покрыли лицо земли полями и садами, и стали воевать, чтобы отнять чужое. Страх и Похоть, Гнев и Алчность породили тогда множество детей, и те стали жить рядом со смертными, питаться от них, но не пили крови и дивились, меж тем, уму ничтожных сих, и мастерству их, и стойкости. Пришла вновь Великая мать в мир дольний, посмотрела на потомство детей своих, одарила его сверх меры силой, и величием, и знаниями, но повелела не множить более число бессмертных, а оставаться как есть. И вожделели друг друга дети детей Великой Матери, но плоть их была подобно пескам пустыни, подобно камням гробниц. И ушла Великая Мать вновь во тьму, а дети детей ее строго исполняли завет. Печаль же одна скиталась по земле»… Так, это, как я понимаю, все-таки имя собственное. Помнишь, Северус, как Бартон называл пятую древнюю? — Отчаяние. — Кажется, ее переименовали. Так вот «Печаль же одна скиталась по земле, пока не пришла в город Лагаш, где правил великий лугаль Ур-Нанше». Ничего себе — это ведь древний Шумер. И заметьте, пока что у нас только древние, а «нормальных» вампиров нет. «И поразился лугаль силе и знаниям Печали, и образу ее, но не устрашился, а возвел для нее храм в городе, и стал приносить дары, и назначил жриц, чтобы служили новой богине. И приходили в храм страждущие, и выходили из него с улыбкой на лицах. Было же у лагаля четверо сыновей и дочь старшая по имени Лидда, весьма красивая лицом и станом. И воспылала Печаль страстью к Лидде и сказала лагалю: «Отдай мне дочь свою на веки вечные». Опечалился лагаль, ибо собирался передать после смерти престол дочери. И сказал: «Вот, в царстве моем множество красивых мужчин и женщин, возьми, сколько тебе надобно, а дочь мою не трогай». Печаль же изгнала из храма всех мужчин и женщин, которых прислал ей лагаль, и сказала: «Да будешь ты проклят во веки вечные». И забрала Лидду, и скрылась во храме, и сотворила волшебство, так что лагаль не мог открыть двери, и воины его не могли открыть двери, и множество стенобитных орудий не могли разрушить храм. И так продолжалось семь дней и семь ночей, и на восьмой день отворились двери, и вошел лагаль в святилище, и увидел дочь свою целой, и невредимой, и прекрасной, как прежде, и возрадовался. Лидда же подошла к отцу и сказала: «Славься, лагаль, отец мой!» Ур-Нанше увел дочь во дворец и устроил пир изобильный, созвал множество знати и славных воинов, и приказал играть музыкантам, и слуги принесли яства, и все пили и веселились. А ночью Лидда пришла в покои отца своего лагаля и возлегла с ним на ложе. «Дочь моя, — воскликнул Ур-Нанше, — хочешь ли ты совершить грех, противный богам? Опомнись, дочь моя и не твори мерзости». «Нет, отец, — сказала Лидда, — жажду я не плоти твоей, а крови твоей, и жажда моя неизбывна и неутолима». И увидел Ур-Нанше, что во рту Лидды клыки, подобные клыкам льва, и вонзила Лидда клыки в шею отца своего, и пила кровь его до тех пор, пока тот не испустил дух. Насытившись, встала Лидда с ложа, и покинула дворец, и вернулась в храм к Печали, и рассказала, что совершила в ночи. И Печаль стала лить слезы, рвать на себе одежды и возопила: «Почему ты совершила такое?» «Потому что я жажду крови», — ответила Лидда. И стала Печаль бить себя в грудь и воззвала к Великой Матери, и пришла Великая Мать, и увидела, что сделала дочь ее, и разгневалась. «Что сотворила ты со смертной?» — вопросила она. «Я дала ей выпить своей крови, чтобы дать ей вечную жизнь», — ответила Печаль. Возжелала Великая Мать убить дочь свою, но сжалилась. «Вина твоя велика, но и моя вина не меньше, ибо не создала я пару тебе. Отродье твое не может стать истинно бессмертной, ибо тело ее слабо изначально, кровь твоя отравила ее. Имя тебе отныне в веках, дочь моя, Отчаяние». И ушла Великая Мать, оставив дочь свою вместе с Лиддой. И ушли они обе из города Лагаш, и странствовали по земле. Пила Лидда кровь смертных и возрастала в силе, и стала тяготиться Отчаянием. И возжелала как-то Лидда прекрасного юношу Мешхе, и дала ему пить кровь свою, и стал юноша подобным ей. Отчаяние же, увидев сие, сокрушалась весьма и говорила: «Не могу я убить тебя, Лидда, велика любовь моя к тебе. Забирай создание свое, уходи, только будьте вы двое, а больше не творите подобных себе». И погрузилась Отчаяние в сон глубокий в пещере на берегу моря, а Лидда и Мешхе ушли в иные земли. Долго длился сон Отчаяния, но вот пришли к ней братья и сестры ее и воззвали: «Пробудись, сестра, ибо женщина Лидда породила множество существ, истребляющих смертных подобно чуме и не знающих меры жажде своей». — У меня уже голова идет кругом, — признался Сириус. — Что-то я сомневаюсь, что Бартона создал кто-то из древних, — заметил Северус. — Если Великая Мать запретила своим, получается, внукам плодиться и размножаться. Вряд ли до четырнадцатого века могло дожить существо, которое застало еще Шумер. — Чем там закончилось-то? — спросил Сириус. — Увы, ничем. Текст обрывается, — ответил Том. — Осталось совсем немного. «Собрались дети Великой Матери, призвали детей своих и отправились по земле, чтобы истребить порождений Лидды и Мешхе, и особливо желали найти этих двоих и предать смерти. Но Отчаяние предупредила Лидду и Мехше, и скрылись они в дальней земле Нубийской. Перворожденные истребили множество нечистых, но вскоре пресытились и сказали: «Пусть живут, но дадим им законы». Вот и все, собственно. — Как все?! — воскликнул Сириус. — А дальше? — Судя по всему, дальше есть только в первых двух записях. — Нам нужны специалисты по древним языкам, — сказал Северус. — И желательно маглы. — Почему? — удивился Ремус. — Чтобы память стереть после перевода. Если мы обратимся к своим, даже если дадим копию текстов, их просто заберут в Отдел тайн — только мы ее и видели. Я уже не говорю об оригинале. — Должен признать, ты прав, дорогой, — кивнул Том. — Но ведь можно для начала посоветоваться с Альбусом? — Тоже верно. Что ж, нам необходимо сделать копию книги, потому что, во-первых, нам ее просто не вывезти — румыны на таможне тут же конфискуют. Во-вторых, грешно забирать у вампиров по сути единственный экземпляр их священной книги. — Наверное, «во-вторых» все же стоит на первом месте, сэр? — тихо произнес Ремус. — У нас есть с собой такое количество пергамента или бумаги? — Есть. — Том встал и, проходя мимо Люпина, похлопал того одобрительно по плечу. — Воспользуемся заклинанием точного копирования. Они потратили почти час на копирование книги в двух экземплярах — один бумажный, второй пергаментный, и оба с точным воспроизведением написанного. Затем попрятали и оригинал в ящике, и копии по сундукам. — И все же, на каком языке написан первый текст? — задумчиво произнес Северус, когда все разошлись по комнатам готовиться ко сну. — Мне кажется, это древнеегипетский, — ответил Том, разбирая постель. — Почему? — Потому что названия звезд или планет в латинском варианте оставались без перевода. К тому же логичнее, если первым пойдет оригинал. — Но ведь там не иероглифы. — У египтян была еще и скоропись, и не один вариант. — Надо бы сообщить госпоже Дарии о находке. Ну и о спящей тоже. — Северус вопросительно посмотрел на Тома. — Ну вот завтра закончим исследование замка, отпразднуем… — Да ладно, Батти! Я как-нибудь переживу. Главное — дело. — Нам все равно надо поужинать, выпьем за твое здоровье, вручим подарки, а позже вернемся к Флориану — вот тогда и отправим к госпоже Дарии Патронуса. Судя по звукам за дверями спальни, хвосты уже оба побывали в душе, закрылись у себя в комнате и повесили звуковые щиты. Настала очередь Тома и Северуса готовиться ко сну… ну, не совсем ко сну, конечно. Они переоделись в халаты. Северус уже не стеснялся раздеваться перед супругом неторопливо. Частенько, конечно, случались порывы страсти, когда одежда летела во все стороны, сдернутая заклинаниями, но это дома. — Давай ты первый, — сказал Том. Дома они опять же забрались бы вдвоем под душ или в ванну. А тут условия были «спартанские»: каждый, идя в душ, наполнял бак водой и нагревал ее до нужной температуры. *** Северус все-таки порой удивлялся, как быстро человек привыкает к хорошему. Он привык к регулярному потрясающему сексу, он перестал поражаться, что Том в постели не только страстный, но и очень ласковый, хотя поначалу в своих фантазиях рисовал какого-то тигра. Он сам перенял привычку к нежностям, перестал смущаться и как-то совершенно не парился по поводу того, что после соития его обхаживали, будто он был женщиной. По идее, конечно, эти обхаживания приводили порой ко второму заходу, а иногда неожиданно успокаивали — точно без магии тут не обходилось. — Ты сегодня был немного напряжен вначале, — заметил Том, когда они немного отдышались и улеглись, обнявшись, под толстым одеялом. — Мне показалось? — Просто было ощущение, будто соседи за стенкой, — признался Северус. — Так разве ж мы в первый раз? И хвостов мы не слышим, а они — нас. — Я не про тех… соседей. Точнее… соседку. Том резко отпрянул и приподнялся на локте. — Это в каком смысле? Ты чувствуешь ее присутствие? — Нет, Батти, ничего такого. Ты только не волнуйся. — Северус притянул его обратно. — Так, в самом начале просто подумалось, но потом прошло. — Что подумалось? — Ну, она же спит. И она очень древняя — что она слышит, что ощущает? Нам ведь всем стало не по себе в склепе. А точно ли она теперь спит? Том вынырнул из-под одеяла и натянул халат. — Ты куда? — Я сейчас. — Том! Северус тоже вскочил, надел свой халат. Когда он вышел в общую комнату, Том как раз совал босые ноги в сапоги с меховой подкладкой. — Том! Но тот вынул палочку и вышел наружу. Когда Северус его догнал, тот как раз уже прошел за защитный барьер и накладывал заклинания на часовню, окружая ее куполом. — Ну что ты, я просто подумал, — робко произнес Северус. — Не каждый же день находишь такое… такую… Но он увидел выражение лица Тома и замолчал. Ладно, раз тот считал, что следует поставить защиту, пусть ставит — заодно успокоится. Зачем напрасно спорить? — Главное — дверь, — пробормотал Том. — Как скажешь, Батти. Но на дверь Том накладывал какие-то другие чары, более того — на ней стали проступать какие-то неизвестные Северусу знаки. — Ты думаешь, она сможет встать из гроба? — Она может призвать к себе. — Ой. А давай тогда на ночь, когда вернемся под защитный купол, ты сделаешь так, чтобы ни я, ни хвосты не могли через него пройти, а я — наоборот, чтобы ты не смог, — предложил Северус. — Хорошая мысль. Так они и сделали. А еще на всякий случай сняли звуковые заслоны со спален — мало ли. Но хвосты уже вовсю похрапывали. Том и Северус тоже улеглись. — Может, зелья накапать, Батти? — Накапай. А то я не усну. И себе тоже накапай. С зельем дело пошло на лад, оба уснули быстро, тем более было уже достаточно поздно. Северусу приснился чудесный сон — берег реки, летнее солнце, небольшие рощицы среди пестрящих цветами полян. Воздух звенел от цикад, так что уши закладывало. Но Северуса сразу потянуло на луг — разве он мог пройти мимо здешнего изобилия растений? Только он подумал о том, что ему не во что их собирать, как тут же в руках появилась корзина. Странно, но он совершенно не понимал во сне, какие именно растения срезает — просто шел по лугу, приближаясь к краю рощицы. Там на траве сидела женщина в каком-то странном белом платье, спиной к нему, и плела венок. Она обернулась, и Северус поразился ее какой-то нереальной красоте, и при этом лицо казалось теплым, радостным. Он почему-то подумал о вишнях — может, из-за цвета губ, когда ягоды только начинают поспевать, а, может, из-за оттенка карих глаз, когда ягоды уже налились соками. «Рuer meus», — улыбнулась женщина и протянула ему венок. Северус обрадовался, потому что венок был сплетен как раз из тех цветов, которые он искал. Он протянул руку, чтобы взять его. — Рuer meus, — явственно послышался голос, — veni ad me puer, ego consolabor te**. Северус резко вздрогнул и проснулся. В комнате было темно — тот небольшой шар Люмос, который обычно оставляли в общей комнате, почему-то не горел. Северус, сделав это машинально без палочки, направил такой же маленький под потолок спальни. Том сидел на постели, спиной к нему, но даже не пошевелился. — Батти! — Северус подскочил и затряс его за плечи. — Что? — Том очнулся, посмотрел ему в глаза, не подумав, но не успел провалиться, тут же прервал контакт. «Как хорошо у него теперь получается», — подумал Северус, справившись с кратковременным приступом дурноты. — Ты тоже видел ее во сне? — спросил Том. — Да, и слышал. «Бум!» — раздалось снаружи. Если есть заклинание мгновенного раздевания, то, естественно, есть и противоположное. Том и Северус оделись в мгновение ока и выбежали из спальни. Ремус в чем мать родила стоял посреди гостиной, как сомнамбула, но очнулся при первой же оплеухе, охнул и убежал в свою комнату, а Сириус пытался прорваться за барьер, и тоже в костюме Адама. Его оттащили обратно в палатку, но уже Ремусу предоставили приводить в чувство. — Мерлиновы яйца! — воскликнул тот, когда на него натянули одежду. — Что происходит?! — Нам пора линять отсюда, — по-простецки сказал Том. — Собираем вещи, спешно, но аккуратно, и летим в соседний замок! Предупреждать о том, что не стоит думать о чем-то постороннем, не пришлось — мысли и так занимали только две вещи: «как бы не забыть убрать продукты в отдельный рюкзак» и «только бы не встала из гроба». Поневоле радовало то обстоятельство, что хозяева Западного удела сейчас не только не спят, а у них как раз в разгаре ночная жизнь. Флориан немало удивился, что экспедиция вернулась раньше назначенного времени. Все, будто сговорившись, старались не смотреть пока здешним вампирам в глаза. Том лишь сказал, что в Турнуль Нордик кое-что обнаружилось, и «дайте поставить опять палатку и отдышаться, сейчас придем и все объясним». Под защитой стен Западного удела Том и спутники вдруг почувствовали себя значительно лучше — видимо, на такое большое расстояние воздействие дамы из склепа не распространялось — слава богу, Мерлину, да кому угодно. Поставили палатку на прежнее место, немного отдышались, напились воды. Том попросил Северуса отправить госпоже Дарии Патронуса — все же ворон куда лучше, чем гигантская кобра. Они прихватили ящик и отправились в замок. — Вы будто бежали из Турнуль Нордик, — заметил Флориан, жестом приглашая их присесть на диван. Кроме него в комнате находилась лишь Адела. Она поухаживала за гостями, налив каждому вина, что, откровенно говоря, пришлось кстати — никто не отказался, даже Северус. — Так оно и есть, мы бежали, — кивнул Том. — Замок, как выяснилось, не пустой. Знаете, будет куда лучше, если вы просто сами все увидите у меня в голове. — Хорошо, синьор Реддл, если вы мне доверяете, я посмотрю. Том все же воспользовался окклюменцией, выставив на передний план только то, что касалось часовни, спящей в склепе и книги. По мере того, как Флориан видел все это в его сознании, он менялся в лице, что обычно вампирам не свойственно. — Великая Мать, что же это? — пробормотал он. — Вы можете предположить, кто спит в гробнице? — спросил Том. — Нет, синьор Реддл. Мне ничего не известно об этом. — А Ярош мог знать? Флориан только покачал головой. — Подумать только, вы нашли Книгу Крови. Она все это время была у нас под самым носом. — Значит, о ней вы знаете? — Но вы уверены, что там только половина? — Да посмотрите сами. — Том положил на стол ящик и открыл его. Флориан вдруг отшатнулся, поднял вверх ладони, будто заслоняясь. Казалось, еще немного — и он разрыдается. — Я слишком мал и ничтожен, слишком ничтожен, — пробормотал он. — Надеюсь, нас не съедят за то… — начал Северус, но Том наступил ему на ногу. — Вы всего лишь люди, — миролюбиво ответил Флориан. — Для вас это ничего не значит. — Но ведь и вы были человеком, уважаемый синьор! — не думал сдаваться Северус. — Погоди, дорогой,— перебил его Том. — О чем эта книга — только ли о происхождении вампиров? — Эта книга считалась утерянной, синьор Реддл. О ней ходило столько легенд, и если в часть из них мы верили, то часть казалась просто сказками. Но пусть и половина, но Книга Крови теперь лежит передо мной… о Великая Мать… — Легенды говорят, что в Книге Крови, правда, рассказывалось о появлении вампиров и об истории древних, — заговорила вдруг Адела. — Но еще легенды утверждали, что в ней скрыта великая тайна. Флориан покосился на подругу, но не прервал ее, позволив говорить. — Тайна? Какая? — спросил Том. Но тут в комнату будто ворвался вихрь — прилетела госпожа Дария. Флориан и Адела бросились к ней, преклонили колени и поцеловали руку. — Томицэ! — воскликнула Дария, когда с церемониями было покончено. Том невольно улыбнулся: возглас госпожи напоминал тон мамаши, когда деточка пришла домой с синяками и в порванной одежде. — Томицэ, что случилось? Вы все целы, никто не пострадал? — Никто, дорогая моя донна. Но мы… вот… — он указал на книгу. Дария посмотрела в глаза Флориану, ахнула, застыла на мгновение и вдруг бросилась к ящику. Видимо, она не считала себя ничтожной, потому что вынула книгу и принялась перелистывать, хотя руки у нее дрожали. Дойдя до латинского текста, она опустилась на колени и принялась читать. — Госпожа, а по-арамейски вы читать не умеете? — вдруг спросил Северус. Дария посмотрела на него невидящим взглядом, потом очнулась и даже фыркнула: — Рино, я не настолько старая, знаешь ли. — Простите… Адела рассмеялась, а Флориан позволил себе улыбнуться. — Ну почему не вторая половина? — простонала Дария, дочитав до того момента, где повествование обрывалось. — Мы вот как раз услышали о некоей тайне, — заметил Том. — Легенды утверждают, что в этой книге скрывался способ сделать вампиров подобными древним, — ответила Дария, поднимаясь. — Вернуть утраченные способности. Ну, солнце! — воскликнула она, раздражаясь непонятливости людей. — О! — только и мог пробормотать Северус. — Даму, как я понимаю, вы будить не станете, — сказал, задумчиво нахмурившись, Том. — Нет-нет! — воскликнула Дария. — Она слишком стара, слишком сильна, спит очень давно, и, конечно, жила сообразно прежним законам. Это забота старейшин. Томицэ, подойди ко мне, дай я посмотрю кое-что. — Смотри. Том встал, и Дария заглянула ему в глаза. — Друг мой, — она отвела взгляд, — придется вам четверым опять собирать палатку. Лучше, если вы переберетесь ко мне в замок. И лучше, если вы завтра отправитесь в Лондон, а потом в Рим. Но будьте осторожны, спрячьте пока копии, которые сделали. Хорошо бы, конечно, вам отправиться домой сегодня, но у Рино день рождения. Собирайтесь спокойно, не торопитесь, мы ждем вас тут. — Маленькое уточнение, дорогая донна, — улыбнулся Том. — Конечно, девятое января уже наступило, но до утра уже не так много времени, так что отпразднуем на следующую ночь. Заодно и наши проводы. А утром десятого мы отправимся домой. — Да, Томицэ, конечно, — вздохнула Дария. — Но мы еще вернемся! — воскликнул Северус.***
Собирались, правда, не спеша. Книги, найденные в библиотеке замка Турнуль Нордик, Дария с Флорианом тем временем успели разделить по-братски. Не забыли и про семью в третьем замке — подкинули им парочку рыцарских романов. Попрощавшись с Флорианом и его семейством, маги взяли рюкзаки, корзину со щенком и полетели вслед за госпожой Дарией в Гнездо Сокола. Там их встретили как родных. Александру, узнав, что у Северуса день рождения, тут же пообещал вечером устроить в замке пир — конечно, для узкого круга лиц. Палатку установили на прежнее место — будто тут и была. — Ложитесь, отдыхайте, — сказал Том, — мне надо потолковать с госпожой. — Ты слишком не задерживайся только, — попросил Северус, — тебе тоже надо выспаться. — Не волнуйся, — Том поцеловал его. Дария ждала в библиотеке, нервно расхаживая из угла в угол. — Садись, Томицэ, садись, — сказала она и опустилась в кресло рядом. — Почему ты так нервничаешь? Из-за спящей? — И да, и нет. Вам она больше не угрожает — вы слишком далеко, да и заклинания ты с часовни не снял. Но старейшины должны что-то решить… — Дария запнулась. — Опять я принес тебе одни только хлопоты, — вздохнул Том. — Что ж, — вздохнула Дария, — по крайней мере, не она вас позвала. Ты правильно рассудил насчет часовни, Томицэ. Ярош вряд ли что-то знал, но чувствовал, что лучше ее не трогать. Жил на бочке с порохом. Конечно, когда вы спустились в склеп, спящая вас почувствовала, но вряд ли поняла много — она даже имя твое не узнала. — Какое решение примут старейшины? — осторожно спросил Том. — Кто же их знает? — пожала плечами госпожа. — Сколько их вообще? — Тоже неизвестно. Правит Совет пяти, но старейшин больше. Я видела у тебя в голове, как римский мастер упоминал о госпоже из земли франков, а еще о римлянине, живущем в каком-то оазисе. Спроси у своего друга из России — там тоже должны что-то знать. Слышала я еще, что на острове возле Италии живет старейшина. — Сардиния? Сицилия? Мужчина или женщина? — Не знаю, Томицэ, — виновато улыбнулась госпожа. — Может, твой римский друг подскажет. — Наверное, стоит потолковать с ними — с теми, кто не правит? — шепотом спросил Том. — Боюсь, тебе придется говорить с Советом пяти. Не вовремя все это — у вас, у магов, своих забот хватает. — Как думаешь, спящая из древних? — Вряд ли — кто-то из старейшин. Когда в Риме стали почитать Христа, многие уснули. — Неужели толпы неофитов своей верой как-то могли повлиять на состояние вампиров? — удивился Том. — Нет, просто их мир кончился, понимаешь? — Наверное, да. Том задумался о Бартоне — откуда у того такие необычные способности. Древние ли ходили еще по земле в те ужасные годы, когда в Европе бушевала чума, или все-таки потомки перворожденных, перебив часть первых вампиров, решили создать и свои линии, сохранившие способности прародителей — об этом могла рассказать только Книга Крови. — Не понимаю, зачем эту книгу прятали, — сказал он. — Почему не сняли копии… хотя, если в ней содержится некая магия, то, конечно, значение имеет именно этот экземпляр. — Сама не пойму. Если легенды правы и в Книге описан какой-то обряд, странно, что его не пытались исполнить, — согласилась Дария. — Но, возможно, условия его слишком сложно выполнить? Знать бы еще, когда Книга была написана. — Для начала нужно перевести то, что у нас есть. Пока не сделан перевод, я расскажу о Книге только двоим вашим. Да… и пришлю тебе сову — сможем переписываться. В Дарии на мгновение проснулось ребячество: она радостно захлопала в ладоши, вскочила с кресла и закружилась по библиотеке. — Как давно я не писала писем! И ты, правда, не забудешь меня! — Даринка, — усмехнулся Том, вставая и подходя к вампирше, — почему ты такая недоверчивая? Ты ведь читаешь у меня в голове. — Как ты назвал меня? — госпожа рассмеялась и погрозила пальцем. — Т-с-с! Никому не говори! — Она положила ему ладони на плечи, глядя прямо в глаза. — Ах, как жаль, что ты маг, а не простой человек. Из тебя получился бы роскошный вампир, ты так быстро достиг бы величия. — Во взгляде Дарии блеснул вдруг жадный огонек. Но Том только пожал плечами и засмеялся: — Хочешь сохранить навечно мою потрясающую красоту? Дария вдруг так резко изменилась в лице, что он невольно вздрогнул. Казалось, она вот-вот заплачет. Схватив руку Тома, она вдруг поцеловала ее. — Да что ты творишь, женщина? — воскликнул он, вырывая руку. — Ты не представляешь, Томицэ, ты не представляешь, что ты только что сделал! — зашептала Дария. — Ведь я смотрела тебе в глаза, когда говорила об обращении, а ты ни на секунду не подумал, что я могу это сотворить с тобой. Ты доверяешь мне, как если бы я была просто человеком. O draga mea! Том только вздохнул и обнял Дарию. — И это тоже, — прошептала она, всхлипнув. — Это так чудесно, Томицэ. Никакого вожделения, только ласка, как будто я вновь невинное дитя. Том невольно смущенно закашлялся. От сегодняшнего недосыпа его выдержка давала сбой. — Растревожил я тебя. Не знаю, к добру или к худу, — сказал он, поглаживая Дарию по волосам. — К добру, Томицэ, конечно к добру, — зашептала она. — Что может быть чудеснее — почувствовать себя живой. — Кажется, я сейчас начну спорить, будто Северус. Вы и так живые. — Мы не мертвые. Вот ты видишь сны, когда спишь. Знаешь, что видим мы? — Что? — Мы смотрим на себя, будто со стороны, и не можем ни вернуться в безжизненное тело, ни даже провалиться в преисподнюю, что уж говорить о том, чтобы вознестись на небеса. Когда солнце садится, мы оживаем, а когда наступает рассвет, мы стремимся укрыться в темноте и ждем того момента, когда нашу душу будто вырвет из тела некая сила. Истинно, Печаль и ее дети были прокляты в веках.***
Проходя мимо больших часов с боем, стоящих в зале под библиотекой, Том увидел, что разговор занял примерно полчаса. Он спустился во двор, прошел в палатку и осторожно, стараясь не шуметь, проскользнул в спальню. — Уже семь? — пробормотал Северус. — Еще пяти нет, — ответил Том, раздеваясь магией и ныряя под одеяло. — А-а-а, ну ладно, а то я родился в семь утра. Улыбаясь, Том прижался к спине Северуса и задышал ему в макушку. — Щекотно, — пробормотал тот, но тут же уснул. Утром хвосты проснулись раньше и даже приготовили завтрак. Когда Том и Северус вышли в гостиную, там ждал накрытый стол и подарок для «новорожденного» — сверток, перевязанный ленточкой. Судя по часам, которые показывали десять, Северус уже стал старше на целый год. — «Какой хороший парень!» — гаркнули Блэк и Люпин хором. — Ну ладно вам, — Северус даже слегка смутился. Пока он разворачивал подарок хвостов, Том быстро призвал из рюкзака свой — маленькую коробку. — Спасибо! — Северус как раз доставал из свертка новый жилет — темно-серый, расшитый серебристыми узорами — как раз под черные мантии. Именинник пока что не «дозрел» до того, чтобы обниматься с хвостами, но сердечно пожал руки обоим. А тут и Том вручил ему коробочку. — О! Новый безразмерный мешочек! — Северус поцеловал Тома в щеку. Конечно, его старый мешочек вполне успешно хранил в себе множество вещей, но уже имел довольно непрезентабельный вид, вроде старого очечника Альбуса, закончившего свои дни в камине в Рождество. Однако, Северус не спешил свой мешочек менять, и Том сказал на всякий случай: — Ну, возможно, как парадный вариант. — Нет-нет, буду пользоваться твоим. К тому же он зеленый… ой, он даже со слизеринским гербом! — Представь только, что ждет тебя дома, — широко улыбнулся Сириус. — Честно говоря, никак не привыкну, — покачал головой Северус. Но за стол он сел совершенно счастливым и после пары тостов за свое здоровье, произнесенных под яблочный сок, принялся расспрашивать Тома, о чем тот вчера беседовал с госпожой, если это, конечно, не секрет. — Мы говорили о Книге и о старейшинах. Им придется принимать какое-то решение, но, конечно, после того, как мы переведем то, что у нас есть в наличии. Тут есть некоторые частности… И Том передал практически все содержание вчерашнего разговора — с некоторыми купюрами, разумеется. — Я, кажется, запутался в терминологии, — сказал Северус. — Кто из них кто? О ком нам рассказывал, например, дон Эудженио — о древних или старейшинах? И кто же обратил Бартона? — Эудженио говорил о старейшинах, то есть о вампирах, кому уже больше тысячи лет, но это обычные в нашем понимании вампиры, только «продвинутые». А вот кто обратил Бартона — вопрос. Он-то сомневался в своим происхождении, потому что посчитал древними как раз перворожденных. Эти пресловутые Страх, Гнев, Похоть, Алчность и Отчаяние — это как раз перворожденные, как мы прочитали в книге. А древние, получается, — это их прямые потомки. Только вот в Книге-то не сказано, сколько они их наплодили, прежде чем Великая Мать сказала: «Притормозите, дети мои», — закончил Том под хохот парней. — Получается линия вампиров от Печали, или Отчаяния, стала первой, — кивнул Северус. — Но выходит, что древние от других четырех линий сначала повоевали, а потом тоже внезапно решили нарушить наказ Великой Матери? Ведь Бартон, как ни крути, умеет управлять страхом. Скорее бы перевести остальную часть истории! — Да, это первое, что мы должны сделать, — согласился Том. После завтрака они еще раз перебрали содержимое рюкзаков — особенно тщательно упаковали копии Книги Крови, колдографические пластинки Блэка — все это сложили в рюкзак Северуса. Том договорился с Александру, что с утра их покормят завтраком, и отдал вожаку оставшиеся у них припасы — не тащить же их обратно? За обедом они слегка закусили, полетали немного на метлах, еще раз напоследок полюбовавшись окрестностями, поиграли с волчатами у снежной крепости, а с закатом при полном параде отправились в замок. Семейство тоже оделось как на праздник; комнату ярко осветили, серебро сервировки блестело от многочисленных свечей в тройных канделябрах, а у камина на столике лежало что-то завернутое в вышитое полотно. — С днем рождения, дорогой Северин, — с улыбкой произнесла Дария. — Надеюсь, вам пригодится наш небольшой подарок. — Спасибо, госпожа, — поклонился Северус, подошел к столику и откинул края полотна. — О! Какая старая книга! Он принялся перелистывать пергаментные листы, и в его глазах загорелся азарт, будто он прямо сейчас собрался читать манускрипт. — Книга не магическая, но, возможно, вы что-то сможете из нее почерпнуть, — заметила Дениза. — Еще бы! Том, смотри, это магловские рецепты различных снадобий. Держу пари, что такой больше нет нигде. И вы говорите, госпожа, что это «небольшой» подарок? Да он просто изумительный! — Мы рады, что вам нравится, Северин, — довольно вздохнула Дария. — А теперь — к столу. Ужин вроде бы вышел праздничный — волки столько всего наготовили, было сказано множество тостов в честь Северуса, в честь «дорогих наших друзей», но, по всему видать, вампиры были расстроены скорым прощанием, хотя старались не подавать вида. Волки тоже расстроились, что выражалось в умеренном количестве выпитого. После трапезы волки попрощались с гостями до завтрашнего утра и удалились, чтобы не мешать беседе господ вампиров и господ магов. Дениза наполнила кубки вином с пряностями, и все расселись у камина. — Знаете, — сказал Том, беря свой кубок, — у меня есть русский приятель. Ты понимаешь, о ком я говорю, Дария. — Да, подумать только — настоящий князь, — улыбнулась госпожа. — Он мне рассказывал как-то, а чего только русские не рассказывают под водку, как в детстве встречал Новый год. У русских принято садиться за стол вечером и веселиться всю ночь до самого утра. Родители разрешали моему приятелю оставаться со взрослыми и не ложиться спать вовремя. «Обычно, — сказал он, — меня уносили спящим в детскую еще до полуночи, но лет в шесть я сумел дотерпеть аж до часа ночи и уснул прямо под елкой». Мы пробудем с вами, дорогие наши хозяева, сколько сможем, но, надеемся, что не уснем прямо у огня. — Можно использовать бодрящее заклинание, — сказал Северус. — Да, но нам завтра лететь на метлах, а когда вернемся домой, будет не до отдыха — слишком много срочных дел. Раз так, Северус ненадолго покинул компанию, сообразив, что вместе со всеми припасами, они утром, не разбирая, отдали Александру оставшийся кофе, сварил его на кухне и принес в зал. Вампиры никогда не видели такого напитка — с любопытством понюхали содержимое чайника, который пришлось использовать вместо кофейника. — Это поможет нам не уснуть, — пояснил Северус. — Но, мне кажется, вы можете немного попробовать — по глоточку. И даже почувствовать вкус. Мистер Бартон, к примеру, чувствует вкус портвейна, возможно, и вашего возраста, господа и дамы, достаточно для дегустации. У волков на кухне хранился сахар — они выменивали его у магов, и Северус сделал на всякий случай кофе сладким. Вампиры осторожно, ложечкой, пробовали кофе — Дария и ее «фавориты» почувствовали вкус, а Богдан и Драгош, увы, нет. — Это довольно приятно, должна признать. Но вы правы, я не слышала об этом напитке, и маги из деревни его не пьют. Возможно, для них он дороговат? Ну а волкам такое точно нельзя пить, только обычным смертным. Выпив кофе, «смертные» заметно взбодрились. Том попросил у прислуги найти корзину побольше, с которой произвел некоторые манипуляции, чтобы щенкам было удобно, тепло, мягко и они хорошо перенесли многочисленные перемещения. Но обоих щенков решили забрать завтра, перед отлетом. Время до двух ночи, когда действие кофе почти закончилось, пролетело незаметно — в разговорах обо всем, а еще забавах: Том научил вампиров играть в шарады — словом, пытался развеселить, как мог. Но наступило время прощаться — Ремус и Богдан даже обнялись. Дария подарила каждому поцелуй в лоб, бормоча какие-то старинные заговоры по-румынски (слышалось слово «дорога», так что, должно быть, они призывали удачу для путешествующих), а именинника она поцеловала в обе щеки, а еще вдруг в губы. Северус покраснел, как спелый помидор, а Том чуть заметно улыбнулся, удивляясь женской хитрости. — Ждем вас в гости, дорогие, не забывайте нас.***
Утром сперва все шло хорошо — волки накормили плотным завтраком, Том сходил в замок за щенками — тоже накормленными, усадил их в корзинку, забрал приготовленные госпожой дарственные — и на живность, и на книгу, чтобы на таможне не возникало вопросов, и вернулся к палатке. Корзинку доверили Ремусу, потому что его личный рюкзак был меньше прочих. И вот палатку свернули, убрали, приготовили метлы и отправились в сопровождении замковых волков за стены, где ждали обитатели деревни. Ну, волки, в отличие от господ, не умели держать себя в руках и устроили такой «вой», что маги не знали, куда себя деть. Волчата ревели, бабы ревели, мужчины утирали мокрые усы. — Не переживайте так, — упрекнул оборотней Том, усиленно моргая, — мы еще вернемся. Ждите от нас вестей и подарков. Ну, Александру… Он крепко обнялся с вожаком. — Счастливого пути, добрые синьоры! Этим дело не ограничилось — волки вдруг вручили всем четверым корзины, издававшие умопомрачительные ароматы. — А тут для вас особый подарок от волчат, — сказал вожак Северусу, — вы их угощали конфетами, а они решили угостить вас. Это наши, местные, из фруктов на меду. Подношения смутили донельзя, но от угощения грех было отказываться и обижать тем самым волков. Пришлось как-то пристраивать корзины по рюкзакам. Наконец, Том и парни сели на метлы и поднялись в воздух. До Поенаря добрались быстро — погода благоприятствовала. Волки-сторожа порадовались, что с господами магами все благополучно, проводили к порталу до Бухарестской таможни. Там их встретил тот самый маг, который оформлял их пребывание в Трансильвании. Встретил уже куда дружелюбнее, чем в первый раз, несмотря на побоище у Гнезда Сокола. Подивился, что их проводили такими дарами, одобрил и подаренную книгу, и щенков, тем более что в сопроводительном письме значилось, что они предназначаются для мастера из Рима — внутривампирская дипломатия аврора, видать, мало интересовала. Многочисленные исписанные бумажные и пергаментные листы, наличествующие в рюкзаках, его тоже не заинтересовали — в конце концов, изначально миссия была заявлена как научная, но Том все-таки почувствовал облегчение, когда они перенеслись через туннель в Мюнхен. Здесь на таможне вообще ограничились формальностями — раз уж «тоталитарные» румыны пропустили всю кладь, то нечего было беспокоиться. И вот, наконец, туннель до Ла-Манша, еще одна таможня — там просто просмотрели декларацию с двумя печатями…