Оculos aperire

— Том, голубчик, вы с Северусом нас балуете, — говорил Дамблдор, наливая вино из серебряного дагестанского кувшинчика в такие же серебряные чеканные стаканы. — Шаль Минерве понравилась? — Еще бы! Она уже похвасталась ею перед нашими дамами и продемонстрировала, как шаль свободно проходит сквозь колечко. Очень красивая вещь, должен признаться, и, кажется, вправду теплая. Они сидели у горящего камина. Хотя за стенами школы вовсю чувствовалась весна, но помещения прогревались плохо — вечная беда всех замков. Подарки отправили еще в воскресенье, с Хуком — он, впрочем, не без удовольствия поработал почтальоном, доставив свертки еще и в Милтон-таун. У Киарана Том с Северусом побывали вечером воскресенья сами, и так получилось, что обе змейки достались Томми, а Нати сразу схватила мамонтенка и отказалась отдавать. Брат великодушно уступил ей свой подарок. — А ты сегодня рано, — заметил директор, поднимая стакан. — Твое здоровье. — Ваше здоровье, Альбус, — отсалютовал в ответ Том. — Вырвался пораньше, почему бы нет. — Тебе не хочется, чтобы Северус слышал наш разговор? — Он как-то не проявил особого интереса к содержанию наших бесед с Вельяминовым, которые касались дела. Кое-что он, конечно, знает, но поверхностно. Сперва я хочу рассказать то, что услышал от русских, вам, а мы уже решим, кого из Ордена стоит посвящать на данном этапе. — Что ж, внимательно тебя слушаю. — Должен сказать, я не владею пока что всей информацией, — признался Том, — Петр кое-что еще должен уладить с начальством. И вас очень ждут в гости с первого по четвертое мая — будет не только, как они выражаются там, «культурно-развлекательная программа», но и серьезный разговор. — Что ж, Минерва за меня четыре дня поруководит школой, — кивнул Альбус. — Но тебе не кажется, что русские были слишком откровенны с тобой? Ты полностью доверяешь своему другу? — Излишне откровенны они не были, я вас уверяю. Мне сообщили ровно то, что требовалось на данном этапе. — В бане, — усмехнулся Альбус. — Ну, что поделаешь, — рассмеялся Том. — У них частенько важные дела решаются в обстановке крайне далекой от официальной. Главное даже не то, что вы считали у меня в голове — не тот разговор, а то, чем меня снабдили. Том встал и первым делом передвинул два стула, развернул их спинками к директорскому столу, а потом вынул из кармана длинную, похожую на пенал деревянную коробочку и положил ее на пол в середине кабинета. — Прошу, Альбус, присаживайтесь на один из стульев. Директор занял предложенное место и расправил мантию. Том отодвинул крышку коробочки, из нее вырвался золотистый луч и развернулся веером. Перед взором Альбуса предстала огромная карта Европы. — Оу… Вообще, должен сказать, что многие вещи, которые я увидел у тебя в сознании, касающиеся России, впечатляют. Некоторая ее изоляция с самого начала века вовсе не отбросила русских магов назад в развитии науки, даже наоборот. Как хорошо, голубчик, что мы с тобой не маглы, и у нас нет того предубеждения против русских, которым страдают магловские политики. — Да какое предубеждение, Альбус, это слишком мягко сказано, а вещи стоит называть своими именами, — проворчал Том. — Давай, однако, перейдем к делу. Рассказывай, мой мальчик, что означают эти зеленые и красные точки. — Сперва взглянем ближе на наш остров, — сказал Том и протянул руку к карте. Он словно тащил изображение на себя, и Британия стала увеличиваться в размере, тогда как остальные территории ушли из поля зрения. Изображение все укрупнялось и укрупнялось, вот уже явственно стала видна только Шотландия, проявились горы, реки, озера, магловские города и деревни, поверх которых замерцали зеленым цветом магические территории. А Том все увеличивал и увеличивал масштаб, пока наконец Альбус не воскликнул: — Это же наш анклав! Вот тут теоретически расположен Хогсмид, а тут — школа. И что означает эта зеленая точка? — Это точка силы. Замок, условно говоря, практически стоит на ней. — Охотно верю! — улыбнулся директор, пригладив бороду. — Анклавы-то, смотрю, они нанесли кое-как. — Это лишь теоретические выкладки. Кое-где они угадали с расположением, а кое-где промазали или же указали сообразно своим представлениям, как это должно выглядеть. — Том уменьшил масштаб. — Как видите, русские даже не о всех точках силы знают. — Так, с зелеными точками мы разобрались? А что означают красные? Вот эта, которая у нас ниже всех… там Лондон, что ли? — Лондон, — нахмурился Том. Он увеличил масштаб так, что стал виден план города. — Слушай, как они это делают? — поразился Альбус. — Отличная же вещь! Нам бы такое освоить! — В аврорате подобная штука бы пригодилась, что и говорить. — Да не только в аврорате. — Насколько я понял намеки Петра, русские бы рады поделиться своими знаниями и, возможно, кое-что почерпнуть у нас, но они относятся к нашему Министерству с недоверием. Они все больше сотрудничают с Китаем, с Восточной Европой. Ну вот скажите, Альбус, что мы знаем о китайских магах? Да практически ничего. Ну разве что торгуем по мелочи, да по линии зельеварения и целительства есть контакты. Вот уж кто совершенно закрыт от всяческих влияний извне, но русские как-то умудрились наладить с ними взаимовыгодное сотрудничество. Это при том, что у маглов как раз отношения натянутые. — Это ведь рядом с Министерством? — спросил Альбус, указывая на красную точку. — Думаю, не рядом, а под ним. Русские называют подобные места точками нестабильности. Это то, что Гидеон в разговоре со мной описывал, как наиболее близко расположенные к нам каналы силы. — Вот слово «нестабильность» вызывает у меня тревогу, — покачал головой Альбус. — У меня тоже. Мы получим более подробную информацию в мае, а пока что хочу показать вам главное. Том уменьшил масштаб, махнул рукой влево, и карта поехала вслед за его жестом. Исчезли Франция, Италия, Германия. Том стал увеличивать карту Восточной Европы, а потом тянуть на себя участок на востоке Румынии с красной точкой. Наконец показалась река и водохранилище. — Смотрите, Альбус, вот тут, — указал Том ниже огромного водного массива, — точно расположен замок Поенарь — вход в анклав. И вот примерно там, где находится точка нестабильности (говорю «примерно», потому что тут нет плана анклава и я ориентируюсь лишь на собственные впечатления), и стоит замок Кейя Порти. — Слушай, но ведь там велись раскопки. Неужели до пресловутой точки можно дорыться? — Альбус посмотрел на Тома поверх очков. — Так у нас Арка находится как раз глубоко под землей — в прямом смысле. Причем не в анклаве. — Если точки нестабильности — правда то, о чем говорил Гидеон, что-то мне все меньше и меньше нравится ситуация. Я правильно понимаю, что эта вот красота, — директор указал на карту, — это информация от русских невыразимцев? — Да, от чародеев, — кивнул Том и прибавил: — Заметьте, министр безопасности мог ее спокойно получить. — С одной стороны, конечно, хорошо, что Министерство не контролирует напрямую наш Отдел тайн, а с другой — подход русских мне симпатичен. Но меня больше всего беспокоит то обстоятельство, что господа, которых вы расчихвостили в Трансильвании, получается, знали, где именно им следует вести раскопки. Я вот это все, — директор махнул рукой на карту, — впервые вижу, а я глава Визенгамота. А что насчет Италии? Я заметил, у них там тоже есть пресловутая точка. — Посмотрим, — Том продолжил манипуляции с картой, и вскоре крупным планом засветился план Рима. — Это примерно мавзолей Адриана, если говорить о магическом городе. У маглов — Замок святого Ангела. — Знать бы еще, зачем им эти точки понадобились. Слушай, а покажи-ка мне Ирландию. — Пожалуйста, — Том передвинул карту, — только у русских нет никаких данных. — Что ж они так? Обидно. Итак, после нашей поездки в Москву, все силы Ордена должны будут быть направлены на помощь Гидеону. И нам потребуются еще надежные люди в Отделе Тайн. — Жаль, что мы не можем опереться на нашего Министра магии, — вздохнул Том. — О Мильтоне Фарлоу сложно сказать что-либо плохое, но я бы не стал посвящать его до поры в наши дела. Он, конечно, у нас фигура далеко не декоративная, но ему до Родомыслова, как отсюда до Луны. Том только кивнул, понимая, что Петр не смог бы сообщить ему ничего, не имей он на это санкции со стороны своего Министра магии. Фигура Родомыслова Тома и чрезвычайно интересовала, и немного пугала — еще с тех годов, когда он работал в России по обмену. Конечно, колдографии лидеров в Министерствах — обычное дело, но у русских, во-первых, портреты Родомыслова висели во всех кабинетах, а во-вторых, неподвижные. Впрочем, тут Том с русскими был солидарен — у их Министра взгляд был пристальным и казался несколько фанатичным, так что постоянно находиться под его прицелом — удовольствие так себе. Родомыслов обладал, казалось, неограниченной властью — по европейским меркам, но даже у самого поганого писаки прыткопишущее не поднялось называть Министра диктатором. С другой стороны, во время стажировки в России Тома несколько шокировало несомненное обожание, с которым русские относились к своему лидеру. Однажды Петр на полном серьезе минут пятнадцать слушал выступление Родомыслова по радио, буквально прилипнув к приемнику. Спору нет, таким голосом Министр способен был и зачаровать, и пробрать до печенок. Но Том совершенно не понимал, зачем озвучивать то, что можно просто напечатать в газете, и что это за странная постановка вопроса: «Наши задачи на текущий период»? У маглов понабрались? Поразительно, но Родомыслов был ровесником Дамблдора. Поразительно потому, что Министром он стал всего лишь в тридцать шесть. По своей специальности он был чародеем, что тоже добавляло его фигуре странности — служащие Отделов Тайн обычно к явной власти не стремятся, предпочитая оставаться в тени. Но сперва Родомыслов попал в секретариат тогдашнего русского Министра магии, а потом его карьера стала развиваться с какой-то невероятной скоростью, и вскоре он стал уже одним из заместителей. Когда Министр Вышневецкий внезапно скоропостижно скончался в семнадцатом году (просто чистое совпадение, как уверял Вельяминов), в недрах русского аналога Визенгамота провели выборы, и внезапно Министром выбрали Родомыслова. Никто не предполагал, что новый лидер продержится долго, однако же он оставался у руля вот уже шестьдесят три года.

***

— Чего это вас так много? — Северус с удивлением смотрел на первокурсников, с радостным гомоном заполнявших кабинет зельеварения в первый же день после пасхальных каникул. Курс всегда на его уроках делился на две части, половина учеников шла на зелья, вторая в это же время занималась магловедением, а на следующий день наоборот. В этот понедельник на урок к двум часам дня в кабинет к профессору Снейпу внезапно пришли ученики со всех четырех факультетов, все тридцать шесть человек. Обычно на подобные вопросы первым отвечал Марк Филипс, но сегодня он отчего-то промолчал, усаживаясь за привычный первый стол. Зато Мэг Вульф, оглянувшись на Филипса, молчать не стала. — А у нас магловед ногу сломал, — с самым радостным видом заявила она, усаживаясь. — Ногу? И что? — Ну, как что, сэр? Он в больничном крыле до пятницы, а мы все к вам сегодня, и завтра тоже все к вам! — Вы не слишком радостно рассказываете о том, что человек ногу сломал? — усмехнулся Северус. — Так не шею же. Вылечат за четыре дня, а пока у нас будет два зельеварения вместо одного, это же здорово? — выпалила Мэгги, остальные радостно загудели, вторя ей. — Вот еще. Никаких двух зельеварений, одно магловедение и одно зельеварение, как и положено, — произнося это, Северус лихорадочно соображал, с чего начать урок. Зельеварение приходилось отложить на завтра, потому что дать задание варить запланированное, когда компоненты не подготовлены на всех, он не мог. Ну, ладно, магловедение так магловедение. — Может, лучше зелья? — заныло сразу несколько голосов. — Не выдумывайте, господа первокурсники. Рассаживайтесь, будем работать. Мистер Филипс, раздайте всем, пожалуйста, — протянул Северус мальчику пакет, в котором лежали петушки на палочках, купленные на московской ярмарке. Пока Марк обходил всех рассевшихся одноклассников с пакетом, а те доставали из него по одному леденцу, Северус взял с его парты учебник по магловедению, заложенный на одной из последних (конец учебного года все же) глав. Пролистал, мысленно поежился и положил учебник обратно. Будучи студентом, Северус считал магловедение в том виде, в котором его преподавали в школе, самым нелепым предметом на свете. Так что отношение первокурсников к уроку его не очень удивляло. Раздав конфеты, Филипс спокойно сел за свой стол. Угомонились и остальные. — Что это, сэр? — не успокоилась только мисс Вульф, вертя в руках желтоватого петушка на палочке. — Это магловское? — Магловское, — кивнул Северус. — Кто как думает, что это? — Какая-то конфета, сэр? — осторожно предположил Дэн О'Нил. — Бинго. Конфета. Видели когда-нибудь такие? — Никогда, сэр, — маглорожденная Лорейн Макдауэл, самая большая сладкоежка курса, тряхнула головой, — но чем-то похоже на чупа-чупс. Только он круглый, а это... птичка? — Петух, — подхватил Ник Крифт. — Да, так и называется — «Петушок на палочке», — согласился Снейп. — А почему никто из вас таких не видел раньше? — Они новенькие? Их недавно придумали? — Нет, мисс Вульф, давно. Просто не здесь. Я привез их из России, тамошние маглы уже много лет делают такие конфеты для своих детей. Маглы из разных стран делают совершенно разные вещи, тут они мало чем отличаются от магов. Вот, смотрите, — Северус коснулся палочкой чернильницы на своем столе, превращая ее в небольшой самовар. — Это что? — ахнуло сразу несколько голосов. — Догадайтесь! До конца урока Северус рассказывал ученикам о том, какие «народные промыслы» он видел в России, какие существуют в Британии, Италии и других странах. Может, это и не являлось в прямом смысле уроком магловедения, но довольные ученики слушали с интересом и строили собственные предположения. Когда прозвучал сигнал к окончанию урока, раздалось как минимум с десяток вздохов сожаления. — Собрать, сэр? — поинтересовалась Мэг, оглядываясь на Филипса и берясь за мешок из-под петушков. — Зачем? — усмехнулся Северус. — Это вам. — Прямо нам? На память? — Прямо вам. Почему на память? Это же леденцы, просто съешьте. — Лучше сохраним, — тряхнула головой Мэг. — Да, Марк? Например, через десять лет, или двадцать встретимся все, покажем друг другу этих петушков и узнаем друг друга! Филипс пожал плечами и ничего не ответил. Лорейн, которая уже было потянула своего петушка в рот, испуганно отдернула руку. — Мисс Вульф, — хмыкнул Северус. — На память, если боитесь не узнать меня через двадцать лет... — Не вас, а друг друга! — Тем более друг друга. Лучше для этого подойдут другие птицы. А этих ешьте, не жалейте. — А какие другие птицы, сэр? — Совы, мистер Грин. Я советую вам писать друг другу письма, ну хотя бы по праздникам. — Тогда, — не унималась Мэг, — давайте хотя бы палочки сохраним?! На память? — Мисс Вульф, не надейтесь, что вам удастся избавиться от меня в ближайшие шесть лет. Так что о памяти пока говорить рановато. Отправляйтесь на следующий урок. Завтра зельеварение. Дети с шумом двинулись к выходу, некоторые сунули в рот петушков. — Мистер Филипс, — окликнул Северус своего любимца, пока тот медленно складывал в сумку учебник магловедения, который на уроке так и не пригодился, — у вас все в порядке? — Вы спрашиваете потому, профессор, что я не принял участия в обсуждении судьбы леденцов? — улыбнулся мальчик. — Вы вообще сегодня на себя не похожи. Молчали весь урок. Что-то случилось? Дома? — Спасибо, профессор, все нормально. С этими словами Марк отправился за однокурсниками, оставив Северуса в некоторой задумчивости. Пряча в шкафы ингредиенты для зелий, которые не понадобились, тот все размышлял над странным поведением мальчика. Потом провел еще и факультатив, по окончании которого потихоньку одарил петушком и Грегори Лестрейнджа, помогавшего после занятия прибирать в классе. — Могли бы предупредить,— с этими словами Северус вошел в кабинет директора. — Привет, Том. — А что такое? — встревожился тот. — Да у нас Северус сегодня тридцать шесть человек разом учил вместо восемнадцати, поскольку преподаватель магловедения с дуба рухнул, — с невозмутимым видом отозвался Альбус. — Преподаватель... что сделал? — С дуба. Вниз. Плюх! — махнул рукой Альбус, показывая, как именно «рухнул с дуба» преподаватель. — Зачем? — изумился Том, едва ли не позабыв о важных вещах, которые они только что обсуждали. — Да кто ж его знает. Говорит, что маглы так специально делают. — Маглы? Специально падают с дерева? Что за чушь! — Чушь, конечно. Но ногу сломал в двух местах. — Он правда до пятницы в лазарете? — спросил Северус. — Правда, милый. Том с подозрением посмотрел на супруга, но ничего не сказал.

***

— Я вот думаю, — Северус полулежал на кровати, сунув под спину обе свои подушки. Том еще не лег, но явно собрался раздеваться. — Думать — похвальное занятие, — рассмеялся он. — Да? Ну, тогда хорошо. А о чем — не важно? — уточнил Северус. — Важно, разумеется, — ответил Том, вешая мантию на плечики. — Об уроках. Ну вот в среду и в четверг занятия по магловедению у пятого и седьмого курсов. А у них экзамены на носу. — В среду вечером мы собирались в Рим, а потом — в Трансильванию. В пятницу магловед выйдет из больничного крыла — два дня на способность учеников сдать экзамены не повлияют. — Когда до экзаменов осталась пара занятий, а одно из них отменяется, то может и повлиять. А в школе нет ни одного маглорожденного преподавателя, из полукровок же магловских только я, — Северус старался говорить как можно более безразличным тоном. — Не пудри мне мозги, — спокойно отозвался Том, убирая в шкаф прочую одежду и надевая халат. — Ты сам недавно учился в школе. Даже я помню, что зубрежку теории по такому предмету, как магловедение, все студенты осуществляют по учебникам. Ты или не хочешь ехать в Трансильванию, или тебе любопытно попробовать свои силы в другом предмете и с более старшими студентами. — Ну, ради любопытства я бы точно выбрал более подходящий момент, поверь. Насчет теории, тут, конечно, ты прав, я именно об этом подумал, когда у первокурсников сегодня утром полистал учебник. Я уже и забыл, сколько в нем бреда. А насчет Трансильвании... вопрос сложный. Я как раз хочу. Но у меня есть несколько аргументов против, — начал Северус отгибать пальцы, — уроки, которые детям не лишние, — это раз. Два — мои собственные занятия в Академии. Я был там с утра, и Климт, конечно, не запрещает, но... у меня тоже в мае экзамены, помнишь? И еще есть нюанс. Один из моих первачков... что-то с ним не так, но я не разобрался пока, в чем дело. До среды я могу просто не успеть с ним толком поговорить. — Ты имеешь в виду своего любимца Филипса? — спросил Том, присаживаясь в ногах у Северуса. — Да, хотя это и не принципиально в данном случае. Батти, это же поездка такая... не опасная? Просто в гости? С тобой отправятся два вампира, которым я лично доверяю. И ты можешь с собой взять Люпина, раз уж оборотни... ну, словом, я там величина чисто символическая, для дела не нужен. А госпожа, наверняка, скорее обрадуется, если ты без супруга прилетишь. Больше времени на нее останется. — Последнее замечание о Дарии — это к чему? — нахмурился Том. — К тому, что я привожу все аргументы, которые имею. Разве это неправда? — Это твои измышления, уж прости, дорогой. — Да здрасьте, — возмутился Северус, — какие еще измышления? Она к тебе неровно дышит, ты не можешь этого не замечать. И я ее вообще-то как никто понимаю. Ну, она ничего против меня не имеет, но мое отсутствие ее не опечалит, не сомневайся. И у тебя реально останется больше времени на общение с ней. — Если, по-твоему, Дария ко мне неровно дышит, то я могу думать, что к тебе неровно дышит Маша, — усмехнулся Том. — Маша? — поперхнулся Северус, который с этой стороны о Марусе как-то не думал. — Да ей зачем? У нее вон муж какой. Да ну тебя, я серьезно, можно сказать решаю дипломатический вопрос в ущерб собственным удовольствиям, а ты шутишь. — А у Дарии, если ты помнишь, «вон какой» любовник и еще «вон какая» любовница, так что не выдумывай. Я вовсе не утверждаю, что у Дарии нет ко мне чувств, но они лежат совершенно в иной плоскости — уж точно выше талии. — Слушай, ты меня вообще за кого... да если бы они лежали откровенно ниже талии, я бы точно тебя одного не отпустил. Еще не хватало, чтобы тебя всякие дамы интересного возраста имели возможность изнасиловать! Но пофлиртовать с тобой Дария точно будет рада. И, кстати, ее любовник и любовница не так чтобы совсем не то, но до тебя явно не дотягивают. — Я сделаю вид, что забыл, кого на прощание целовала Дария, — усмехнулся Том и ушел в ванную комнату. Северус постарался вспомнить, кого она целовала. По всему выходило, что его, но у него самого отчего-то никаких воспоминаний об этом даже не теплилось. Он слез с кровати, снял пижамную куртку и отправился в ванную вслед за мужем. Если не удастся уговорить Тома там, то все равно внакладе никто не останется.

***

Из всех аргументов, которые привел Северус, Тому показались серьезными два — во-первых, экзамены в Академии, да и появиться на занятиях у Климта не мешало бы, а впереди ведь маячила еще одна поездка в Россию; во-вторых, — Филипс. Том считал, что это важно. Он и сам готов был выдвинуть еще один аргумент, про который Северус почему-то забыл, — у Сойера ведь тоже намечались экзамены, и уж ему-то следовало помочь подготовиться. Шервуд без возражений предоставил Тому свободные дни — его отдел не вел особо важных расследований и Кармишел прекрасно справлялся с обязанностями зама, а кроме того у Тома все еще имелось в запасе достаточно неиспользованных отгулов. Днем он опять ушел пораньше и отправился к Бартону, вручив подарки из России и ему — табакерку, и обеим мисс Рамзи — цветастую шаль некричащих, приятных оттенков для тетки и маленький кулончик с янтарем для племянницы. Том принес с собой зачарованный сундучок подходящего размера, чтобы его удобно было везти с собой, просто держа за кольцо в крышке. Рассортировав книги, Том с Бартоном увязали их и спрятали в сундук. Туда же потом отправились бы те книги, которые Эудженио приготовил в Риме. Бартон представил Тому крысиную пару, собиравшуюся жить в Трансильвании и учить вампиров и волков английскому. — Я созванивался с Эудженио, — сказал Бартон, — и он нашел у себя волка, который отлично знает английский, отправит его в Трансильванию — для поддержки моих крыс. — Отличная идея! — одобрил Том. Он искренне порадовался, что вампиры сами утрясли некоторые вопросы — и так уже поездка выходила спонтанной, посылать сову с письмом не было смысла — она бы просто не успела долететь вовремя. Забрав сундучок с книгами, Том отправился к хвостам, огорошив Люпина приглашением. — А Сириус? — спросил тот. — У меня Сойер, — ответил Блэк. — Скоро экзамены, надо его погонять по теории и практике. Ну и Академия у меня, куда ж я с занятий? Ты поезжай, не сомневайся. Возьми колдоаппарат, снимать ты умеешь, а пластины я потом проявлю. Мистер Реддл, Ремусу наконец можно написать заметку о Трансильвании? — Правда, — поддержал Люпин, — можно? Мистер Лавгуд очень рассчитывает на нее. — Думаю, можно, только желательно, чтобы тон ее был нейтральный, — кивнул Том. Домой он вернулся к чаю. Северус уже ждал у накрытого стола и позже помог собраться, еще раз придирчиво проверив, не забыл ли Том уложить все необходимое. Люпин и Бартон со своими людьми явились после ужина. Глядя на Бартона, одетого в обычный костюм, Том невольно думал: как будут смотреться оба вампира, выглядящие более чем современно, на фоне разодетых в костюмы шестнадцатого столетия трансильванских родичей. Крысы, Элис и Морган Рамзи, тащили два огромных чемодана — точнее, просто несли. Видимо, крысы обладали недюжинной силой. Их книги, необходимые для обучения вампиров, еще днем перекочевали в сундучок Тома. — Удачи вам, — сказал Северус, пожимая руки Бартону и Люпину и целуя Тома. — Батти, постарайтесь там не задерживаться дольше намеченного срока. Ну, ты понимаешь. — Конечно, — кивнул тот, понимая, что супруг намекает на то обстоятельство, что, когда они вернутся, Люпину придет время начинать пить зелье. Когда вышли из дома в Косой переулок, то распределились первый делом, кто с кем аппарирует. Люпин решил позаботиться о крысах, а Том взял за руку Бартона — и они все переместились к туннелю на континент. До Рима добрались без приключений. На таможнях их досматривали довольно халатно, на взгляд Тома. Персона Бартона особых вопросов не вызывала — подумаешь: один мастер собрался навестить другого мастера и взял с собой двух оборотней-кормильцев (так представляли чету Рамзи). Кроме того, Том уже примелькался на таможнях на этом маршруте. Его больше волновало, как-то их пропустят румыны. У Эудженио все было не так гладко — кажется, Абени заранее ревновала его к трансильванским дамам или расстраивалась, что ее не берут в путешествие. Она держалась со всеми подчеркнуто вежливо и по-светски. Где-то в глубине этажа басом лаяли мастиффы. — Большие вымахали? — спросил Том. Абени ему милостиво улыбнулась и показала ладонью высоту в холке. — Вот приедете с Северусом просто так, не по делу — покажу. В гостиную вскоре вошел типичный итальянец, то есть более чем привлекательный и неприлично сексуальный. Молодой человек нес два чемодана, свой, поскромнее, и явно хозяйский, подороже; он поклонился всем и с любопытством бросил взгляд на Люпина. Но именно с любопытством — без подтекста. — Аурелио Пиччино, — представил его Эудженио. — Менеджер по образованию. Английский знает прекрасно, практически как я. — Замечательно, — сказал Том, пожимая волку руку. Без Северуса он чувствовал себя слегка не в своей тарелке, рассеянным, и очень боялся что-то упустить, чего-то не сказать. Оба вампира это, разумеется, чувствовали и смотрели на него, заразы такие, одинаково умиленно, но с разным оттенком — Эудженио с долей добродушной иронии, а Бартон — с легкой грустью. Том задумчиво посмотрел на чемоданы, безжалостно их уменьшил и сунул в свой мешочек. Волк-итальянец не удержался от испуганного восклицания, а крысы только испуганно посмотрели на то место, где только что стоял их багаж. — Не волнуйтесь, ваши вещи в целости и сохранности. Ну что? Выдвигаемся? — Не обижайся, любовь моя, — сказал Эудженио, целуя Абени руку, — мы только на разведку. Надо осмотреться там. — Господа вампиры, хватайте ваших людей, — скомандовал Том. — Ремус, вы ведь хорошо помните, где находится вход в магический Рим? — Разумеется, сэр. — Аппарируем туда, а уже от своих через туннель переместимся дальше. Держим путь на Мюнхен. Надо сказать, что все оборотни стоически выдерживали аппарацию, как и перемещения через туннели. И вновь никаких проблем с аврорами на таможнях не возникло. Но впереди ждал Бухарест. В уже знакомом круглом помещении на румынской таможне Том сразу повел всю компанию к столу, где сидел аврор, говорящий по-английски. И, о чудо, сегодня дежурил уже знакомый бородач. — Надо же, мистер Реддл! — румын даже слегка улыбнулся. — И с какой большой компанией! Опять в Трансильванию? — Совершенно верно, коллега. Румын начертал для всех стулья и попросил документы у господ вампиров и господ оборотней. Надо сказать, он и в этот раз не смог идентифицировать Люпина как волка. Том видел только одну причину такой странности: магическая сила их приятеля заслоняла собой волчьи флюиды. Вампиры, крысы и волк-итальянец достали обычные магловские паспорта. И опять аврор выписал их имена и сунул в прибор для связи с архивами аврората. — И какова цель вашего визита на сей раз? — спросил он, пока на гостей собирали данные. — Гуманитарная, — неожиданно вступил в разговор Бартон. — Мы везем нашим родичам в подарок книги. — А господа оборотни — это ваши доноры? — спросил аврор. — Они некоторое время поживут в анклаве, — ответил Том. — Это ведь не запрещено законом. Мистер и миссис Рамзи, а также синьор Пиччино собираются учить госпожу и ее семейство английскому. А также и волчат. — Странная затея, — пожал плечами аврор. — Но вы правы: поскольку господа и дама — оборотни, они могут свободно находиться на территории анклава. Тем более если их там ожидают. — С нетерпением, можете не сомневаться. Прибор «выплюнул» бумажную ленту, и аврор принялся изучать записи. — Целых два мастера? — удивился он. — Ну, у вас и связи, мистер Реддл. Само собой, на господ оборотней данных нет. — Мистер и миссис Рамзи — педагоги, — сказал Бартон. — Они хотели бы работать в школе-интернате для детей своего племени, но там пока нет вакансии, так что работа в Трансильвании для них — отличный шанс проявить себя и набраться опыта. А синьор Пиччино временно побудет для них переводчиком. — Хорошо, но вы, господа, должны быть готовы, что вас посетят авроры с проверкой. Должен повторить, господа, что ваша затея странная. Книги — это прекрасно, конечно. Но что они там будут делать с полученными знаниями-то? Где применять? Аврор отдал документы и вызвал провожатого. У подножия замка Поенарь пришлось немного повозиться, пока всех доставили в анклав. Окружающий пейзаж тонул в темноте, только на крепостной стене горели жаровни. Волк-сторож Петру Йонице радушно встретил гостей, а особенно Тома, но с некоторым сомнением спросил, каким образом они собираются попасть в замок госпожи Дарии. — Мы сделаем так, — заговорил Бартон. — Том, вы с мистером Люпином переместитесь к госпоже — так, как вы, маги, это делаете. — Аппарируем. — Точно. А мы подождем вас тут. Все-таки мы не получили официального приглашения от госпожи, хотя, уверен, что она теоретически ждет нас с нетерпением. Но все же стоит соблюсти приличия. Вы уведомите ее о нас, а потом вернетесь сюда. — Что ж, — кивнул Том, — разумный план. Одну секунду только. Он отошел в сторонку, достал зеркальце и позвал Северуса. Вскоре в стекле появилось его нахмуренное лицо. — Привет, Батти, все в порядке? — Да, все хорошо, нас пропустили, мы уже в замке Поенарь, — ответил Том. — Хорошо, — Северус улыбнулся. — Сегодня тебе уже будет не до чего, а завтра днем давай свяжемся. — Обязательно. Целую, дорогой. — Ладно, — наигранно проворчал Северус. — И я тебя… Его вдруг как ветром сдуло от зеркала, и в нем мелькнул кусочек директорского кабинета. — Ну вот, я готов, — сказал Том. — Аппарируем, Ремус. Они переместились в Гнездо Сокола, сразу за крепостную стену, во внутренний двор. Волки сперва испугались, но потом узнали гостей, и вот уже одни бросились за вожаком, а другие поспешили в замок — сообщить господам о нежданных гостях. — Синьор Реддл, синьор Люпин! Радость-то какая! — вожак, услышав новость, выбежал к ним со всех ног. — Как хорошо, что вы нас не забыли! — Как мы могли вас забыть, Александру, что вы? — улыбнулся Том, пожимая вожаку руку. —Отведите нас скорее к госпоже. — А ваш супруг не приехал? — спросил вожак, ведя их по коридорам. — Ну вот не смог, дел много. Мистер Блэк тоже не приехал. Они оба готовятся к экзаменам, каждый в своей Академии. — Учатся, значит, — с уважением произнес вожак. Том не решился аппарировать со двора во внутренние покои — вампиры всегда мгновенно реагировали на любые неожиданности, незачем было провоцировать их. Пока поднимались по лестницам, пока преодолевали замковые переходы, навстречу попадались волки, улыбались, кланялись, каждому приходилось пожать руку. Том заметил, что обычно флегматичный Люпин тоже улыбается в ответ волкам — кажется, ему было приятно, что его тут не забыли. В большом зале донжона не изменилось ничего, словно они тут были вчера. Камин все еще топили, канделябры стояли ровно на тех же местах, только вампиры встретили их совсем иначе. — Томицэ! — Дария бросилась Тому на шею. — Не думала, что увижу тебя так скоро. А где же Северин? Почему его нет? — Занят, — ответил Том, целуя госпоже руку. — Занят? — перепросила та и, встретившись с ним глазами, рассмеялась: — Вот глупый мальчик, чего наговорил. Впрочем, он и правда занят. — Тут она замерла. — Великая мать! Неужели правда? Мастер Лондона оказался старейшиной? Вампиры, которые всю свою радость направили первым делом на Люпина (особенно счастлив был Богдан), подошли ближе, вопросительно посмотрели Тому в глаза. Получив подтверждение словам госпожи, мужчины потрясенно переглянулись, а Дениза взволнованно прижала руки к груди. — Мастер Марк Бартон и мастер Эудженио ди Реджио просят твоего позволения прибыть в замок, — улыбнулся Том. — И привести с собой своих подданных, чтобы те смогли жить какое-то время в Трансильвании и обучать вас английскому. Собственно, как мы и обговаривали, дорогая. — Лети, лети скорее за ними! — воскликнула Дария и крикнула: — Александру! — Да, госпожа? — вожак заглянул в дверь. — Распорядись на кухне. Нашим поварихам придется потрудиться нынче. Потребуется угощение для шестерых гостей. — Слушаюсь, госпожа, — заулыбался вожак. — Ну, мы отправляемся за остальными, — сказал Том. — Аппарируем прямо сюда. И вот еще что, дорогая, палатку я для нас с Люпином прихватил, но надо где-то разместить, помимо почетных гостей, еще и супружескую пару крыс, и волка-переводчика. У тебя найдется для них уголок? — Конечно, мы разместим всех. Да и ты с Ремусом мог бы ночевать в замке. Неужели ты боишься? — Нет, разумеется. Но не думаю, что вы готовы были принять столько народу за раз. А палатку мы можем поставить и в замке. Ты еще не видела ее изнутри — тебе понравится. Однако, мы с Ремусом аппарируем. Ах да… — Том положил на стол мешочек и поставил рядом на пол сундучок. — Пусть побудут тут. В замке Поенарь их уже заждались. Люпин взял на себя оборотней, которые ухватились друг за друга, а Том — вампиров. Раз — и они уже в зале донжона. Оборотни сразу скромно отошли в сторонку, предоставляя право своим мастерам представить их, после знакомства с госпожой. Эудженио, будучи младше Дарии, преклонил колено и поцеловал ей руку. — Счастлив познакомиться с вами, донна, — сказал он, вставая. — И прошу извинить мой костюм. — Не стоит извиняться, мастер, — ответила Дария, — я много чего любопытного успела увидеть в памяти наших друзей и понимаю, что мир значительно изменился за прошедшие века. Надеюсь, мы и с вами подружимся. И с вашей очаровательной спутницей тоже. Она у вас ревнивица, я вижу, совсем как юный Северин. — Почту за честь считаться вашим другом, госпожа, — Эудженио склонил голову и отошел в сторону, уступая место Бартону. Дария собиралась присесть перед ним, но вампир ее удержал. — Давайте обойдемся без почитания моей скромной персоны, драгоценная донна, — сказал он, целуя ей руку. — Как вы справедливо заметили, мир очень изменился, а мы с Эудженио прибыли сюда как друзья. — Мы вольны оставить в стороне обычаи, господин, однако не можем не чувствовать вашу силу, — ответила Дария. — Но спасибо за великодушное предложение стать вашими друзьями. Позвольте представить мою семью. Некоторое время у вампиров все же ушло именно на церемонии, потом настала очередь Бартона и Эудженио знакомить обитателей замка с крысами-супругами и волком. Вот без того, чтобы Дария, Дениза и Лукрециу не вкусили немного их крови, не обошлось. Для Юджина и Бартона пригласили двух симпатичных волчиц — тоже чисто символически, жест, так сказать, гостеприимства, потому что оба вампира, в общем-то, прибыли в Трансильванию далеко не на голодный желудок. Наблюдая за процессом и слушая разноголосый стонущий хор (человек, не понимающий происходящего, подумал бы, что тут в разгаре оргия), Том заметил, что Люпин заметно волнуется. К нему подошел Богдан. — Тебе ведь хочется. Я могу укусить тебя, госпожа разрешит — мы же с тобой друзья. — Может, позже. Не на людях. — Люпин испуганно покосился на Тома, забыв, что, в общем-то, в прошлый их приезд он совершенно не стеснялся при всех стонать от удовольствия, когда от него пил Лукрециу. — А мы выйдем, — продолжал соблазнять Богдан. Люпин тяжело задышал. — Да идите уже, Ремус, — буркнул Том. — К тому же вам это полезно. Люпин почти бегом бросился за вампиром. Наконец небольшое кровопролитие завершилось, крысы и волк-итальянец отдышались, Люпин, пошатываясь, вернулся в зал в сопровождении Богдана и Драгоша (кажется, ему тоже перепала пара глотков). Волки принесли вино с пряностями и кубки. Эудженио, конечно, вкуса не чувствовал, но зато мог оценить аромат, а вот Бартон рисковал захмелеть, он-то дома пил кровь крыс, а тут попробовал волчьей, а теперь еще и вино смаковал. — Сейчас будут маленькие чудеса, — улыбнулся Том, взял мешочек и первым делом извлек из него свернутую в рулон палатку. — О! — раздался удивленный хор. Следом из мешочка появились чемоданы и рюкзак Люпина. Дария и Дениза захлопали в ладоши, будто смотрели выступление фокусника. Дария, правда, тут же позвала двоих слуг и приказала приготовить комнату для супружеской пары и для синьора волка, а потом отнести туда вещи гостей. Также велела приготовить покои для господ вампиров. — Томицэ, мы потом выберем место, где ты поставишь ваш странный шатер. А что в сундучке? — То, что мы обещали собрать для вас. Все в трех экземплярах, для трех замков. А еще подарки для волчат. Открыв сундучок, он принялся доставать одну за другой стопки книг, их становилось все больше и больше, и вскоре посреди зала, между креслами и помостом почти не осталось места. — Великая Мать, как их много! — воскликнула Дария. — А ведь книги так дороги! — Книга теперь не роскошь, а вполне обыденная вещь, — заметил Бартон. — Ну, «Божественную комедию» я все-таки одну приобрел с иллюстрациями Доре, — отозвался Эудженио. — Специально для госпожи. — Тут есть и кое-какие наши книги, — заметил Том. — Несколько сборников сказок — для волчат, они с живыми картинками. — Да, и на итальянском тоже, — кивнул Эудженио. — Что касается магловской литературы, то мы пока ограничились периодом с четырнадцатого по восемнадцатый века, — добавил Том, доставая из сундучка свиток пергамента. — Тут я составил список авторов в хронологическом порядке с некоторыми комментариями. Девятнадцатый и нынешний века оставим на потом, и так вам пока читать не перечитать. А вот через год-полтора пойдем дальше. Вампиры потрясенно смотрели на книги, боясь дотронуться до них. Том меж тем разделил стопки на четыре группы. — Вот эти мы отправим в два других ваших замка. Вот тут детские книжки, тоже на три деревни. А вот это все ваше. — Он посмотрел на Дарию с семейством. — После ужина разберем под разговоры, полагаю? — Да, конечно! — воскликнула госпожа, будто очнувшись. — Я не знаю, как вас всех благодарить! Правда, не знаю. — Да к чему благодарить, la nostra affascinante signora*? — расслабленно произнес Бартон. — Хотя, возможно, кого-то поблагодарить и стоит, но уж точно не за книги, а за кое-что иное. Полагаю, что мы все должны быть признательны Томазо. — И за что же? — удивился Том. — Ну, за исключением десяти минут, все, что тут происходит, — это так по-людски. Но разбирать книги принялись еще до ужина, потому что Александру доложил, что придется немного подождать. Все книги волки отнесли в библиотеку; стопки, которые предназначались соседям, составили в свободном углу, совершенно заполнив его и соорудив нечто вроде пирамиды. Книги, которые оставались в замке, поставили возле кресел. Затем и хозяева, и гости, тоже отправились в библиотеку. Том взмахнул палочкой и разом развязал веревки. Взмахнул снова, разделяя книги по языкам. Огромная книжища с золотым обрезом поднялась в воздух и опустилась на пустой пюпитр. — Это «Божественная комедия», — пояснил Том, — но не спешите заглядывать внутрь, а то не сможете оторваться даже от иллюстраций. — И вы говорите, синьоры, что книга нынче не роскошь? — удивилась Дария, погладив кожаную обложку с тиснением. — Подумаешь — одно подарочное издание, — пожал плечами Эудженио. — Остальные книги более чем демократичны и они сейчас доступны всем. Первым делом освободили некоторые полки от уже надоевших фолиантов, которые, заботливо завернув в куски льна, убрали в сундук. Том тщательно проверил «микроклимат» внутри него, снабдил парочкой полезных заклинаний для лучшей сохранности содержимого. Новые книги решили расставлять в хронологическом порядке и так же читать. Имена некоторых, наиболее ранних авторов, были вампирам знакомы, что Том выяснил еще в прошлый приезд. Итальянцев ставили отдельно, переводную литературу — отдельно. — Что это? — удивилась Дениза, открывая томик Гоцци. — Как странно напечатано. — Это пьесы, синьора. — Пиччино подошел к вампирше. — Для театра. — Мистерии? — Нет, не мистерии, — волк постарался подавить улыбку. — И больше похоже на народный театр, если вы его застали. Но театр нынче — зрелище для образованных людей. Гоцци, конечно, по нынешним временам, наивен, да и писал он сказки. Но, между прочим, постановка пьесы — увлекательное занятие. — Хм… Даринка, ты слышишь? — Дениза обернулась к госпоже, открыла начало первой попавшейся пьесы и прочла: — «Король-Олень». — Ваши волки могли бы и участвовать в спектаклях, и быть зрителями, а Гоцци можно и волчатам показывать, — продолжал Пиччино. — Почему бы нет? — Дария подошла к ним и заглянула в книгу. — Мы одна семья, стесняться нам нечего. В вашей голове есть еще интересные идеи, синьор Пиччино? — Госпожа, зовите меня просто Аурелио, — широко улыбнулся волк. — Идеи есть, как не быть. — Пиччино — прекрасный специалист, — заметил Эудженио, — но у нас ему развернуться негде, а с обычными людьми он не рискует работать. — И в какой сфере вы работаете, синьор Пиччино? — спросил Том. — Моя сфера — туристический бизнес, — ответил волк. — Ха! — Том прищелкнул пальцами. — Юджин, ты гений! — Мальчики, — Дария погрозила пальцем, — так нехорошо. Вы понимаете друг друга, а мы вас — нет. — Простите, госпожа, — сказал Эудженио. — Когда я узнал о вашей семье от Тома, я долго размышлял, как вам помочь. Книги — это прекрасно, но все же это не решит проблемы вашей изоляции. И хотя вы бы не смогли жить в Большом мире, как вы это называете… — Нет, не смогли бы, там у вас настоящий Вавилон, — покачала головой Дария. — Вот именно. Хотя вы и не сможете жить в Большом мире, зато Большой мир может прийти к вам. Том, ведь маги тоже путешествуют для собственного удовольствия? — Разумеется, туризм у нас развит. — Словом, вы можете принимать тут путешественников, ко взаимной выгоде сторон. — Объясните глупой женщине, — рассмеялась Дария, — я не понимаю. — Между прочим, здешние маги тоже могли бы извлечь из этого пользу, — сказал Том. — Вот представь, дорогая: группа магов… откуда угодно, хоть из Италии, прибывает в вашу магическую деревню. Там они знакомятся со старомодным укладом жизни здешних волшебников, отдыхают немного, их угощают, собирают в дорогу. Дальше они в сопровождении гида… ну, проводника, летят на метлах дальше, в глубь анклава. Пара ночевок в палатках на заранее отведенных для этого полянах, прогулки по окрестностям — под присмотром, естественно. Маги, конечно, в лесу не намусорят да и обычных волков тут нет, но зато водятся кабаны. Затем группа летит дальше и прибывает к замку. Эх, жаль, что никак нельзя задействовать Турнуль Нордик. А то какое бы можно было устроить приключение для путешественников. Вас же никак бы не оскорбило, если бы в замке Яроша устраивались экскурсии? — Да что нам до этого ненормального? — хмыкнул Лукрецио. — Жаль только, что там лежит спящая. А так можно было бы даже привести замок в порядок. Ведь маги могут там все починить? — Конечно. Подобрать подходящую мебель, заново обставить покои…. — Простите, госпожа, — в библиотеку заглянул Александру, — ужин ждет. Все перешли в зал, куда волки принесли еще свечей, и расселись за большим столом. Да, волкам пришлось проявить фантазию, чтобы организовать трапезу для внезапных гостей, но они с честью справились с задачей. После нескольких здравиц и благодарственных речей разговор вернулся к проблеме замка Турнуль Нордик. — Мне кажется, пока маги в Бухаресте рассматривают бизнес-предложения, — сказал Бартон, — проблема со спящей уже решится. — В любом случае, ей тут не место. Своими ли ногами она отсюда уйдет, или мы ее вывезем в ящике. — Для начала выяснить бы, кто она по статусу, — заметил Том. — Вы с Юджином можете почувствовать ее силу? — Если она очень сильна, то, конечно, мы это почувствуем. А ее перемещение из анклава потребует тщательного плана, так что не в этот раз. — Согласен, — кивнул Эудженио. — Но как вы сможете убрать ее из наших земель, чтобы не привлекать внимание людей в Бухаресте? — спросил Лукрецио. — С большими хлопотами, — ответил Том, — но план составить можно. Дело в том, что здешний анклав не настолько отрезан от внешнего мира, как хотелось бы столичным аврорам. История с темными магами это только подтвердила. Думаю, за тем входом они следят, но совершенно забыли, что второй вход очень уязвим. — Через Поенарь? — перепросил вампир. — Да, синьор. Когда я побывал тут в первый раз и еще не успел познакомиться ни с вашей семьей, ни с волками из какой-нибудь деревни, а только с магами, я ехал на обычном магловском автобусе, а потом шел пешком и поднимался в гору по обычной тропинке. Я знал, где находится портал и как до него добраться, а необходимые бумаги у меня с собой имелись. На месте авроров из Бухареста я бы вообще ликвидировал вход со стороны стен, оставил бы только официальный портал, который переносил бы гостей непосредственно на стену замка. Но они там, несмотря на многочисленные проверки, в чем-то очень наивны, потому что, как обычно, не берут в расчет мир маглов. Думаю, когда мы решим вопрос со спящей, надо бы намекнуть здешним аврорам, что негоже оставлять такие дыры. — Понимаю, — кивнул Лукрецио. — Ваши люди будут ждать внизу, у стен, увезут спящую, а вы встретитесь с ними в условленном месте? — Примерно так, вы правы. — Но куда же вы ее отвезете? — Да хотя бы в Лондон, — отозвался Бартон. — Или в Рим. Место ее упокоения точно так же можно защитить магией, верно, Том? — Да, и в процессе транспортировки тоже придется применить магию, чтобы ограничить ее воздействие на окружающих. — У нас есть катакомбы, — напомнил Эудженио. — А у меня свой анклав, — прибавил Бартон. — Вы только не ссорьтесь, — рассмеялся Том.

***

Палатку поставили прямо в библиотеке, благо она занимала совсем немного места. Том пригласил вампиров заглянуть внутрь, и те пришли в восторг и от волшебства, и от самого «уютного маленького домика». — Но мы будем вам мешать спать, — с сомнением произнесла Дария. — Да чем же? Тренькать на лютне или книжки вслух читать? Но вы все-таки стучите… хотя бы по вешалке, прежде чем войти. Дария почувствовала в этом крайнее проявление доверия ко всем ним, растрогалась и поцеловала Тома в щеку. Тот машинально подумал: «Хорошо, что Северус не поехал». Продолжили разбор книг. Уже перевалило за полночь, когда Люпин не выдержал первым и отпросился на покой. А Тому не хотелось идти спать — спать вообще скучно, когда рядом нет Северуса. Он вышел на балкончик, примыкавший к стене библиотеки и закурил папиросу. Вскоре тяжелая дверь вновь отворилась и на балконе появилась Дария. — Устал, Томицэ? Может, спать пойдешь? — Спать, когда все веселятся? — усмехнулся он. — Надо было кофе с собой взять, да я не догадался. — Значит, вы с Северином недавно путешествовали? Ты расскажешь о России? — Расскажу. Прости, я ничего тебе не привез оттуда. — Не стыдно тебе, глупый мальчик? Как будто я не знаю, сколько книг ты купил лично. — Не подглядывай, — рассмеялся Том. — Я чуть-чуть, — улыбнулась Дария и обняла его руку. — Правда, я подсмотрела совсем немножко. Значит, тот вампир, о котором говорил твой друг, тоже старейшина? Правильно я поняла, что он работает на магов? — Правильно. — Но почему ты так удивился, услышав его имя? — Граф Сен-Жермен был очень популярной личностью среди маглов в восемнадцатом столетии. О нем ходило множество слухов, его считали авантюристом, а сам он прикидывался магом, представляешь? — Вампир, который прикидывается магом! — засмеялась Дария. — Притом даже не настоящим магом. — Когда вновь окажешься в России, расспроси своего друга, как там живут наши собратья? Мне очень интересно. — Расспрошу обязательно, — кивнул Том, уничтожая окурок. — Наверное, они тоже живут вместе с оборотнями, но не так уединенно, как мы. И могут посещать города, не обращаясь за разрешением. — Ты бы тоже могла путешествовать, если бы захотела. Не думаю, что маги из Бухареста держат вас тут, как в тюрьме. Мастер Венеции, как говорил Эудженио, в хороших с ним отношениях, а вампиры там на особом положении. — Одно дело — принимать людей у себя, а совсем другое — оказаться среди них, — вздохнула Дария. — Боюсь, мне захочется охотиться. — Столько времени не хотелось, а тут вдруг захочется? Полно, — Том похлопал Дарию по руке, обнимавшей его локоть. — Пойдем к остальным, а то твой Лукрецио станет ревновать. — Не станет. Он старый и мудрый. Впрочем, как и я. Боюсь только, что слово «мудрая» ко мне вряд ли можно применить, мой дорогой Томицэ. Только старая.

***

Часа в четыре утра Том проснулся, потому что замерз. Пожалуй, следовало бы вечером протопить печку, но он не учел, что апрельскими ночами в Трансильвании случаются заморозки, а в библиотеке камина не было. Том проверил, как там Ремус — тот, видно, или успел проснуться раньше, или сразу позаботился о комфортном сне, потому что сладко посапывал, свернувшись калачиком под двумя одеялами. Вернувшись к себе, Том достал из сундука еще одно, согрелся и вскоре вновь уснул. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что на часах уже одиннадцать, Ремус, судя по оставленной записке, уже убежал по делам: снимать на колдоаппарат деревню и раздавать волчатам заготовленные заранее гостинцы — тыквенные кексы. На столе ждал завтрак, заботливо прикрытый белоснежным, вышитым по краям полотенцем. Том не спеша умылся, оделся, съел пирожки с капустой и грибами, что очень напомнило ему стряпню домовихи Семеновны, надел уличную мантию и выбрался наконец из палатки. Он попросил первого попавшегося волка передать благодарность за завтрак и поинтересовался, не знает ли тот случайно, проснулся синьор Бартон или еще нет. Оказалось, что вампир уже встал, «позавтракал» одним из волков, приставленных для этого госпожой, и тоже ушел куда-то гулять. Ну, обнаружить Бартона с помощью чар особого труда не составляло. Оказалось, что он недалеко и ушел-то — Том «нащупал» его присутствие и аппарировал за стену замка. — Доброе утро, — улыбнулся Бартон. Он просто стоял на возвышенности и любовался видами. — Доброе утро, — кивнул Том. — Как спалось на новом месте? — Ну, сплю я как прежде, то есть бревно бревном, — рассмеялся вампир, — так что мне все равно, где спать. Холодновато тут, конечно, волки мне даже грелку в постель сунули. — Вам теперь холод доставляет дискомфорт? — Да я его и раньше чувствовал, только он меня не раздражал. И просыпаться в здешнем морозильнике тоже не особо приятно. Хотя, разумеется, холод мне повредить не может и сейчас. — Красиво тут, — сказал Том, глядя вниз, в долину. Лучи солнца уже успели разогнать туман, погода обещала быть ясной и теплой. — Вы не представляете, какое наслаждение: видеть столько оттенков зеленого, — заметил Бартон. — Я бы приехал сюда на этюды. А забавно, что вы, маги, тоже говорите «приехать», хотя ведь, в сущности, очень редко куда-либо именно ездите. — Когда-то мы часто ездили — в каретах, потом в дилижансах, на поездах. Пропасть между нашим и магловским укладом стала увеличиваться в прошлом веке. Но и вы ведь сюда не «приедете», а переместитесь через туннели. Прилететь, даже если в состоянии преодолеть такое расстояние, вы все равно сюда не можете. — А маги пропустят меня без вас? — При наличии официального приглашения от Дарии не имеют права не пропустить, — уверенно ответил Том. — Хорошо. На Пэм ведь тоже нужно приглашение? — Хотите взять ее с собой? — Да, впереди же лето, пусть посмотрит новые места — теперь я могу возить ее повсюду. — Надо уточнить некоторые юридические вопросы, — покачал головой Том. — В крайнем случае, возьмете с собой Аделаиду. Она же не только тетка, но и опекун Пэм, если я правильно понял? — Да, я-то смог бы стать опекуном для девочки разве что по магловским законам, а по вашим я юридически никто. По крайней мере, в Британии. Да я с удовольствием возьму с собой Аделаиду — пусть немного отдохнет. Том подумал, что очень бы порадовался, успей он дожить до того дня, когда вампиры и те же оборотни перестанут быть «никем» для британских магов. Бартон внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. — Вы ведь успели изучить здешние места? — спросил он. — Покажите мне то, что вам наиболее запомнилось. — С удовольствием. Том для начала навесил на себя и Бартона чары, защищающие от клещей (хотя энцефалит не грозил обоим, но мало приятного — искать потом на себе этих тварей, и тем более — извлекать из кожи), а потом аппарировал к заброшенной сторожевой башне. Бартон пришел от пейзажа в восторг и, очевидно, уже представлял себе ту картину, которую напишет тут в будущем. Они изучили окрестности башни, взлетели на вершину и даже проникли внутрь. В принципе, ее несложно было привести в порядок, восстановить перекрытия, и устроить нечто вроде стоянки для будущих туристов, если «бизнес-план» Пиччино удастся привести в действие. Потом Бартон немного «покатал» Тома до озера — потрясающие все же ощущения рождал полет с вампиром. Комары еще не появились, камыши начинали зеленеть, рыба поигрывала, в камышах в гнезде сидела утка, а селезень плавал неподалеку, не обращая на людей никакого внимания. Видимо, оборотни не ловили диких водоплавающих, охотились только на парнокопытных. — Прелестное место, — вздохнул Бартон и даже потянулся от удовольствия. — Да, — согласился Том, — вон, кстати, оленьи следы у берега. Ходят сюда на водопой… о, извините. Он достал из кармана тихо звенящее зеркальце и раскрыл его. — Привет, Батти, — в стекле появилось лицо Северуса. — Как дела, что нового? — Привет, дорогой. Да вот, гуляю с Бартоном, а Ремус в деревне. — Привет супругу, — добродушно улыбнулся вампир. — Тебе привет, — сказал Том. — Слышу. И Марку тоже привет. Завтра собираюсь в Милтон-таун. Думаю остаться на ночь у матери. — Вот и славно. Передай ей от меня поклон. И моим тоже. — Обязательно. Ладно, Батти, если будет что-то интересное, свяжись со мной… ну и вечером, естественно. — Да, дорогой, до связи, целую. — Какая полезная вещь, — заметил Бартон, когда Том спрятал зеркальце. — Все маги такими пользуются? — Совсем нет. Собственно, зеркала не совсем обычные, да и настроить их таким образом может далеко не каждый маг. Один из двух владельцев должен уметь это делать. — Жаль. Вот бы нам с Пэм такие. — Да я бы с удовольствием сделал бы такие для вас, — ответил Том, — но увы. Что ж, станете писать друг другу письма. Между прочим, в школу разрешается отправлять и посылки. — Отлично. А не слетать ли нам в тот замок, где вы нашли спящую? — неожиданно предложил Бартон. — Прямо сейчас? Без Эудженио? — Если я правильно понял то, что видел и слышал о ваших зимних приключениях, именно днем и стоит на спящую посмотреть. Ночью вы смогли почувствовать ее воздействие, а днем — только небольшой дискомфорт. Эудженио, при всем уважении к нему, не настолько стар, чтобы она его не учуяла и не попыталась ухватиться за его присутствие. Боюсь, вы ее потревожили в прошлый раз, сами того не желая. Конечно, я бы и сейчас не предлагал вам вылазку в склеп, если бы мы не планировали перевезти спящую. Надо все-таки понимать, с кем мы имеем дело. — В общем-то, вы тоже не настолько стары для нее, Марк, — заметил Том. — Верно, но она почувствует, что я старейшина. Это заставит ее все-таки не приказывать, а просить. — Погодите, она что, сможет как-то связаться с вами на ментальном уровне? — Конечно. В вас же она чувствовала, простите, еду, — пожал плечами Бартон. — А с едой не разговаривают. Зато добычу не грех и приманить, что она и пыталась сделать ночью. Вы не должны забывать, что она очень стара, да и уснула явно в то время, когда нынешние законы среди вампиров не действовали. — Может, все-таки поставить в известность остальных? — засомневался Том. — Можно, конечно, и отложить, да только Дарию моя, с вашей точки зрения, бесцеремонность не шокирует — формально я выше ее по статусу. Эудженио уж тем более чтит законы. — Ладно, — вздохнул Том, понимая, что, с вампирской точки зрения, Бартон прав, — давайте руку. Замок Турнуль Нордик нынче не выглядел так жутко, как зимой. Все-таки солнце и весенняя зелень делали свое дело. Развалины казались весьма живописными. Определенно, в идее сделать из анклава туристический рай имелся смысл. Тем более стоило переселить здешнюю постоялицу. Бартон попытался подойти ко входу в часовню, но у него ничего не получилось. — Отлично, — одобрил он. — Снимите защиту, пожалуйста. Том убрал щиты, а вампир будто прислушался. — Все спокойно, — сказал он. — Пойдемте внутрь. — А вы в принципе-то войти туда сможете? — машинально спросил Том. — Только после вас, — рассмеялся Бартон. Том открыл дверь часовни, вошел внутрь и осмотрелся. Взмахнув палочкой, он очистил от скопившейся пыли витражи, которые были восстановлены в прошлый раз. Лучи солнца тут же расцветили плиты пола разноцветными зайчиками. — Может, проверим ваши нынешние возможности? — Том обернулся к Бартону, который застыл у порога. — И почему, как вы считаете, я все еще тут торчу? — тот впервые выказал раздражение. — Извините, Марк. Приглашаю вас войти внутрь. Бартон сделал несколько шагов вперед, взглянул на здешнее запустение, бросил мимолетный взгляд на фреску над алтарем. Том провел его к двери в крипту. — Ну, присутствие вампира я ощущаю, — сказал Бартон. Они спустились вниз, Том отодвинул в сторону постамент саркофага, глядя на вампира, который слегка вздрагивал. Нет, все-таки статус старейшины не избавил его от нервозности в местах упокоения. Маглы много глупостей наснимали в своих фильмах о вампирах, ничего по сути не зная о них. У них вампиры умудрялись днем прятаться в склепах, а по ночам носиться по кладбищам. Вот упырей, тех, правда, тянуло к могилам. Таким же мифом являлось и то, что вампиры спали в гробах. Конечно, если у вампира не было надежного убежища, он днем стремился забиться в какой-нибудь темный угол, забраться в подвал, да зарыться в землю на худой конец. Вампирская верхушка при первой возможности обустраивала себе вполне приличные спальни без окон, для рядовых членов семьи обустраивали «лежбища» в подвалах или тех же катакомбах, если таковые имелись, как, например, в Риме или Париже. Собственно говоря, и спящая в склепе покоилась вовсе не в гробу, а в ящике, обитом свинцом. Гробом тогда Северус назвал ящик скорее по привычке, рожденной, видимо, благодаря все тем же фильмам. — Вот правильно, — заметил Бартон в ответ на мысли Тома, — самое время вам думать о «белой обезьяне». Тот запустил, как в прошлый раз, вниз несколько светящихся шаров. Стоило им миновать первый поворот спуска, как Бартон сказал: — Она неспокойна. — Стоит ли спускаться дальше? — Стоит. Ладно, старейшине видней, как говорится. Еще бы этот старейшина что-то понимал, живя столько лет в изоляции от остальных вампиров. Том чуть не споткнулся и не упал, поймав себя на таких неуважительных мыслях в сторону Бартона. — Да вы не переживайте, — сказал вампир, — это просто… ну, как бы сказать, фон. Я же предупреждал: дама у нас привыкла действовать по старинке. Я с ней поговорю. — Погов… что?! Впрочем, Том не мог не отметить, что Бартон просто спускался по ступенькам, а ведь мог уже мгновенно переместиться вниз, не дожидаясь его. Наконец они очутились в склепе. — Снимите крышку, — сказал вампир. Голос его зазвучал вдруг низко, в нем появились рычащие нотки, и Том несколько засомневался. — Да не бойтесь, я себя контролирую, — успокоил Бартон. Пожав плечами, Том заставил крышку ящика плавно отлететь в сторону. Вампирша лежала все в той же позе, руки ее были скрещены на груди, пальцы сжаты, будто она все еще держала отсутствующий футляр с книгой. Бартон вдруг заговорил на латыни. — Томазо Бартоли мое имя. Назови себя... Книга цела, она в надежном месте, у друзей. Этот человек под моей защитой, он друг нашего племени. Ты в земле, которая называется Трансильвания. Ты помнишь, что такое Дакия? — отвечая на немые вопросы, он наклонялся все ниже и ниже к спящей. — Не могу тебе сказать, как ты здесь очутилась. Потерпи, сначала мы вывезем тебя отсюда… В Рим или Лондиниум. Я склоняюсь к последнему. Здесь живет род госпожи Дарии и ее волки. Земли принадлежат им. Не пугайся, мир не настолько страшен, как тебе кажется. Нет, ты не готова, законы изменились, очень изменились. Жди, мы придем. — Бартон выпрямился. — Закрывайте крышку, и идем отсюда. Том закрыл ящик, и они поспешили прочь из склепа. В часовне Бартон вдруг издал тяжелый вздох, и его фигура согнулась, будто на плечи ему положили увесистый груз. — Давайте-ка наружу поскорее, — Том поспешно вывел его на замковую стену, закрыл дверь в часовню и вернул на место все защитные чары. Бартон присел на камень. — Я ужасно голоден — сойдет и человеческая пища, а еще я ужасно хочу спать. Давайте вернемся в замок Дарии. Том кивнул и взял его за руку. В Гнезде Сокола их встретил встревоженный Люпин. — Я вас уже потерял, — мягко упрекнул он. — «Синьоры гуляют» — понятие растяжимое. Мистер Бартон, что с вами? — Устал, — коротко бросил тот. — Мы были в замке Турнуль Нордик, — пояснил Том. Люпин не стал задавать лишних вопросов, только сказал, что сбегает за вожаком и что уже растопил печку в палатке. Том завел Бартона туда и усадил на диван. — Кто она все-таки? — нетерпеливо спросил он. — Старейшина? — Нет, просто дама очень почтенного возраста, — хмыкнул вампир. — Ее зовут Лаберия. Надо порыться в энциклопедиях, узнать, что за род. Сколько ей лет точно, сказать не могу, но не меньше полутора тысяч. — Да больше, мне кажется. Имя-то более чем римское. — Должен признаться, я понимаю, почему ее обратили именно в этой линии, — сказал Бартон. — Она очень красива. Вы, я думаю, успели тогда почувствовать, что она повелевает желаниями определенного толка? Вот поэтому я и думаю, что в Риме ей делать нечего. Уж после пробуждения точно. Дамочка весьма решительна, вцепилась в меня просто клещами, но вид современного Лондона ее слегка напугал и охладил пыл. В палатку меж тем вошли Ремус и Александру, нагруженные тяжелыми подносами с едой. — Самое время пообедать, синьоры, — сообщил вожак, расставляя на столе, горшочки и небольшую супницу. — Хотите вина? — Лично я не откажусь, — сказал Бартон. — Я тоже, — кивнул Том. Люпин подумал и помотал головой. Вожак попросил подождать еще совсем немного и вышел из палатки. — Вы ешьте, не ждите меня, — сказал Бартон, — я вас потом нагоню. Он за кровью пошел, решил меня немного подпоить. — Подпоить? — переспросил Том, не снимая, разумеется, крышки с супницы. — Он собирается смешать кровь крысы и волка, коварный тип. В принципе, логично, если учесть, что, как выяснилось, от спиртного я совершенно не пьянею. Да вы ешьте, не стесняйтесь. — Ну что вы, мы вас подождем, сэр, — подал голос Люпин. Вожак вернулся минут через пятнадцать с большим кубком из темно-синего стекла и протянул его Бартону. — Прошу, синьор. — Спасибо, — вампир быстро осушил кубок, а потом налил вина прямо в него и подмигнул вожаку. Тот снял крышку с супницы и стал разливать суп по тарелкам — сливочный, с курицей, — посоветовав добавить в него сухариков. — Мне немного, только попробовать, — предупредил Бартон. Вожак налил ему всего один половник. — Попробуйте, очень вкусный. — Кстати, как он называется? — спросил Том, принимаясь за еду. — Отличный, возьму рецепт для своего эльфа. — Это чорба, синьор, — сказал вожак. — Вы уж извините, но на второе тоже курятина — рагу. — Да чего вы извиняетесь, дорогой вы наш? — удивился Том. — Мы же к вам свалились на голову без предупреждения. — Ну вы скажете, синьор. Зато завтра все будет отлично, устроим пир. Приятного аппетита, — вожак вышел из палатки. Том с Люпином с удовольствием ели суп, поглядывая на горшочки, Бартон тоже оценил чорбу, хотя он больше смаковал, чем ел. Видимо, сейчас ему больше всего хотелось спать, но при этом и побыть в компании — тоже. — В школе пятеро волков сколачивают полки, — заметил Люпин. — У волчат уже ажиотаж, они ждут, когда же им принесут книги. — Ну вот после обеда и отнесем, — сказал Том. — Пусть порадуются. — А в остальные деревни когда? Завтра? — Спросим госпожу, как лучше поступить. Но я думаю, что все сложится вот как: как вчера сказала госпожа, в ночь с пятницы на субботу у нее собираются все ее вампиры — тогда им и вручим книги, а они уже предупредят вожаков своих стай о нашем визите днем. Когда Бартон отправился отдыхать, Том с Люпином сложили отложенные для местных волчат книги в сундучок и аппарировали в деревню. К школе успели уже прибежать и волчата, жившие в замке, они толпились у крыльца, так как их не пускали внутрь, чтобы не мешали старшим — из дома все еще раздавался стук молотков. Дети сперва встретили «дяденек-магов» восторженными криками, которые быстро умолкли, когда ребятня увидела только один сундучок в руке Тома. — Видите, Ремус, мало книг привезли, мало, — не удержался тот от смеха. — Не волнуйтесь, дети, вы не разочаруетесь. — Вы же видели, сколько кексов я сегодня достал из совсем маленького мешочка, — обратился Ремус к волчатам, — вот и с книгами будет так же. Том искренне посочувствовал Северусу — после общения с таким количеством детей на протяжении целого часа у него разболелась голова. А вот Люпину, кажется, все было нипочем: он терпеливо отвечал на вопросы волчат, помогал им разбирать книги, и даже остался в школе, чтобы помочь синьору Луиджи раздать часть книг по семьям и записать, кому какая досталась. Особенно детей впечатлило то, что их теперь станут учить еще и английскому, что в замок приехал новый волк из Большого мира, а еще крысы — о таких оборотнях дети даже не слышали. Вернувшись в палатку, Том последовал примеру Бартона, растянулся на диване и сразу уснул. Разбудило его позвякивающее зеркальце в кармане. Открыв глаза, Том сначала даже испугался немного, потому что в палатке было почти совершенно темно, только через щелку в пологе пробивался слабый свет. Том поспешно запустил люмос и достал зеркальце. — Ты что, спал? — удивился Северус. — А который час? — Десять. — Ой, мама! — Том вскочил с дивана. — Ремус мог бы разбудить. — С чего ты вдруг спишь? Том рассказал вкратце, чем занимался днем, пожаловался, что дети его совершенно утомили. — Наверное, это не только дети, — предположил Северус, — но и спящая на тебя тоже подействовала. Надеюсь, вы к ней больше не наведаетесь? — Нет-нет, Бартон узнал все, что хотел. Дальше будем разрабатывать план по эвакуации, но это уже после поездки в Россию. — Ладно, иди к остальным, Дария там без тебя скучает поди, — съязвил Северус. — Вернусь домой — укушу, — рыкнул Том. — Во все любимые места. — Отлично. Вернешься — поиграем в вампиров, — с энтузиазмом подхватил Северус. — Спокойной ночи, Батти. — Спокойной ночи, любовь моя. Том быстро привел себя в порядок с помощью магии и выглянул наружу. Библиотека освещалась одним канделябром и была пуста. Том направился в большой зал. Первым делом он увидел в коридоре молодую волчицу, которая самым натуральным образом подслушивала перед приоткрытой дверью. При виде Тома она бесшумно унеслась прочь в своих войлочных туфлях. Из-за двери послышалось «треньканье» лютни — кто-то наигрывал нечто ренессансное. Затем вдруг раздался звучный баритон Бартона: — Quando ’l pianeta che distingue l’ore ad albergar col Tauro si ritorna, cade vertú da l’infiammate corna che veste il mondo di novel colore… ** Том дослушал сонет до конца, не желая прерывать чтение, а затем вошел. У камина сидели все здешние вампиры и Люпин — на лютне, как оказалось, играла Дениза, Бартон держал в руках томик Петрарки. — У вас тут литературно-музыкальный вечер, — улыбнулся Том. — А меня не разбудили. — Пытались, — возразила Дария, — я даже постучала по вешалке, но ты так сладко спал, Томицэ. Том почувствовал, что краснеет. — Садись, друг мой, — сказал Эудженио, — и разреши наш спор. — Спор о чем? — О том, куда лучше транспортировать госпожу Лаберию, — усмехнулся Бартон, — в Рим или Лондон. — Что ж, готов выслушать ваши аргументы. — Прошу, — обратился Бартон к Эудженио, — ты первый. — Хорошо. Моя семья владеет частью древних катакомб, которые практически пустуют, так что у нас легко спрятать ящик с телом, и ни спящую никто не потревожит, ни она никого не сможет приманить. — Мне тоже есть куда спрятать тело, и его можно защитить магией, — возразил Бартон. — Верно, — кивнул Том, — один-один, джентльмены. — Однако, если мы решим разбудить Лаберию, то у меня аргументов за Лондон больше, — сказал Бартон. — У тебя больше аргументов против Рима, — возразил Эудженио. — Только не ссорьтесь, — Том успокаивающе поднял руки. — Постарайся все же услышать меня, — обратился Бартон к римскому мастеру, — наша дама происходит из линии Желания, а у тебя — Абени, молодая, красивая. Лаберия жила в те времена, когда действовал только один закон — кто сильнее, тот и прав. Мы совершенно ничего не знаем об этой женщине — мало ли что ей придет в голову? Она может пожелать заполучить и тебя, и Абени, и весь твой клан со всеми потрохами, и ты ничего не сможешь сделать. — Ну да, а ты с ней справишься, — съязвил Эудженио. — Ее может сдержать мой статус, а кроме того с меня особо и поиметь-то нечего. — Мне кажется, вы оба слишком торопитесь будить даму, — заметил Том. — А это следует сделать только после того, как мы переведем часть на арамейском. Пока что я тоже склоняюсь в пользу Лондона. Дорогой Юджин, ты знаешь, как я отношусь к тебе, но вот мистер Люпин не даст соврать — даже лежа в ящике, глубоко под землей, спящая смогла воздействовать на нас через сны, и мы готовы были идти на ее зов. — У меня есть еще один аргумент, — вмешался Бартон. — Совет пяти на Лондон практически не обращает внимания, в отличие от Рима. — Между прочим, Томазо, у тебя дома ребенок, — парировал Эудженио. — Разве ж я собираюсь держать спящую дома?! — В принципе, я могу нанять эльфов, — задумчиво произнес Том, — они построят надежное подземное хранилище где-нибудь на задворках анклава Марка, сверху поставят сарайчик, и я зачарую строение так, что на него никто не сможет обратить даже случайного внимания. Ну и поставлю необходимую защиту. — Мне кажется, Том и синьор Бартон правы, — заговорила Дария. — Эудженио, вы молоды и горячи, но прислушайтесь хотя бы ко мне. У вас большая семья, вы постоянно на людях, невозможно будет скрыть, что вы что-то привезли из Трансильвании и спрятали в катакомбах, а Том и синьор Бартон все приготовят заранее, в доме народу очень мало, а в анклаве крысы и вампиры живут очень удаленно друг от друга — никто не заметит доставку ящика. — Ладно, вы все меня убедили, — сдался Эудженио.

***

С утра в четверг Северус отправился в Академию и пробыл там, как и вчера, до полудня, потом связался по зеркальцу с Томом — тот находился за стенами замка вместе с Бартоном, показывал вампиру окрестности. Поговорив немного с супругом, Северус вернулся в школу, провел урок магловедения у пятого курса и стал осматриваться, надеясь найти Филипса и выяснить причину его странного состояния, чего не удалось за прошедшие дни. Уроки у первокурсников уже кончились, и пришлось искать мальчика в классе самоподготовки, однако и там его не оказалось. Не пришел он и к пятичасовому чаю. Северус, ответив на какой-то дурацки-умный вопрос, даже заглянул в гостиную Равенкло, но Марк как сквозь землю провалился. Наверное, любой преподаватель обратился бы к школьным эльфам, но с сентября месяца Северус так и не удосужился узнать имена хотя бы некоторых, а обращаться в пустоту было неловко, так что он позвал Кикимера. Старик быстро выяснил, где находится ученик, и Северус озадаченно хмыкнув про себя, отправился в хорошо знакомое ему с детства место. — Забавно, — сказал он, садясь прямо на землю между корней ивы рядом с удивленно обернувшимся к нему Марком, — в школьные годы я тоже сюда иногда приходил. Как бы искал одиночества. Мальчик слегка улыбнулся, но промолчал. — Правда, — упрямо продолжил Северус, — я и так практически все время был один, никому особо не нужен, в отличие от вас, мистер Филипс. — А можно спросить, профессор? — отозвался тот. — Почему вы нас так называете... ну, «мистер Филипс», «мистер Прай», «мисс Вульф». Почему не Марк, Эдвард, Маргарет? — Наверное, — кашлянул Северус, который ждал вопроса о чем угодно, но не об этом, — потому что мне в детстве нравилось, когда преподаватели меня звали «мистер Снейп». Это было проявлением уважения. А что не так? — Да нет, все так. Но, например, мне было бы приятно, если бы вы меня звали по имени, хотя бы вне уроков. Я точно не считал бы это проявлением неуважения. — Хорошо, Марк. — А почему вы сегодня тут, профессор? — Так я же магловеда замещаю. Я и вчера находился в школе, ты просто не заметил. — Я имею в виду, — опять слегка улыбнулся мальчик, — почему вы именно на этом месте? Сейчас-то вы всем нужны. Устали от учеников? — Нет, я тебя искал, — признался Северус, — даже на факультет к вам зашел, а тебя нет нигде. Пришлось эльфа спрашивать... — Вы были в гостиной Равенкло? — оживился Марк. — Ха, я выиграл. Теперь пятикурсники должны мне желание. — А о чем вы спорили? — полюбопытствовал Северус. — Давно еще, осенью. Я говорил, что вы можете ответить на любой вопрос и войти, а они сомневались. — Лучше бы эти пятикурсники могли бы сами ответить на любой из вопросов по магловедению, — проворчал Северус, вспомнив сегодняшний урок. — Магловедение — дурацкий предмет, профессор. «Это автомобиль, в нем ездят маглы», — процитировал Марк. — Я такое на картинках младшему брату в его два года показывал, а тут это для одиннадцати-двенадцати лет... — Просто у нас магловедение преподают очень странно. Такое ощущение, что составитель все, что знал или слышал о маглах, внес в учебник в совершенно хаотичном порядке. А те, кто его редактировал, имели о предмете весьма смутное представление. А у тебя есть младший брат? — И не один, — хмыкнул Марк. — Джону восемь лет, Джеймсу пять, Джеку три. А три недели назад еще один родился. Северус подумал, что, видимо, проблема где-то тут. Марк то ли скучает по семье, то ли, наоборот, устал от обилия младенцев. — Дай угадаю. Его назвали... Джереми? Джошуа? — Нет, — Филипс пристально посмотрел на профессора, помолчал и закончил фразу, — они назвали его Марком. Северус чертыхнулся про себя. Ну, идиоты, что уж. Но не говорить же такое парню. — Ну... — Да, я тоже не знал в первый момент, что сказать, — согласился Марк. — Но мама мне пояснила, что всегда хотела иметь сына по имени Марк. Собственно, она и раньше мне это говорила. Так что это как бы вместо меня. Северус чертыхнулся еще раз. Его собственные родители показались ему почти ангелами на таком фоне. Хотя, конечно, тут имелась явная недоработка преподавателя, который ездил объяснять странному профессору химии из Кембриджа и его жене, почему их сын такой особенный и как к этому следует относиться. — А кто к вам приезжал из учителей, когда тебе одиннадцать исполнилось? — поинтересовался он. — Не магловед наш случайно? — Нет. Мне уже почти исполнилось двенадцать, я же сентябрьский, старше других на курсе. Поступил в среднюю школу у нас в Кембридже, уже подготовился, а десятого августа приехала профессор МакГонагалл. Только-только и успели за оставшиеся дни учебники, палочку да котел купить. — Ах, вот оно что, — Северус понял, в чем дело, — твоя мама была в положении в тот момент? — Ну, судя по всему. Мы не знали. Я, по крайней мере, не знал. — Вы-то нет, но профессор МакГонагалл не могла этого не понять. Так что просто объяснила все словами, без... воздействия на твою маму. Знаешь, беременных лучше не подвергать... — Поэтому, — перебил Марк, — моя мама решила, что ей нужен новый ребенок вместо меня? — Да не вместо. Но у женщин в такой ситуации бывает какой-то поворот мозгов. По своей матери знаю. Отец-то спокойно отреагировал? — Спокойно, — кивнул Марк. — Но не запретил называть... — Женщинам в такой момент сложно что-то запрещать. Марк, твои родители поступили неправильно, конечно. Но... ты вырастешь, еще несколько лет — и ты уйдешь от них почти полностью в наш мир. Бывают маглорожденные, которые выбирают жить «там», но не ты, уж поверь мне. Тебя ждет будущее в мире магии, и я уверен, что не рядовое, ты уже сейчас имеешь такой авторитет в школе, какой редко у кого бывает даже на старших курсах. А твои однокурсники просто смотрят тебе в рот. Вот ты несколько дней «не в себе», и все первокурсники растерянные ходят. А, между прочим, ты за них отвечаешь. — Это кто так решил? — удивился Филипс. — Ты сам так решил. Ты в ответе за всех, кто рядом, хотя бы перед собой же. И учти, что с годами круг только расширится. Ты такой. — И вы такой? — Ну, в общем, и я такой, но в меньше мере, кстати. — А у вас брат или сестра? Ну, вы сказали про вашу маму... — А пока никого. Будет сестра, летом должна родиться. Представляешь разницу в двадцать лет между братом и сестрой? — Нормальная разница, — уверенно отозвался мальчик. — Сразу станете для нее авторитетом. Он слегка оживился и Северус рискнул предложить: — Давай я съезжу к тебе домой и поговорю с твоей матерью. Хочешь? — Нет. Вернее, — мальчик тряхнул головой, — приезжайте просто в гости? Летом. С мужем. У вас же муж? Я покажу вам Кембридж, университет... И с родителями познакомлю, конечно. Но без магии, без вот этого «воздействия». — Уверен? Так ведь проще было бы. — Уверен, профессор. С этим я сам справлюсь. Без воздействия. По-магловски. — Справишься, — кивнул Северус. В четверг он опять ночевал в школе, а в пятницу, как и собирался, после посещения Академии отправился в Милтон-таун, чтобы навестить молодых Реддлов, а заодно и мать, и, может, остаться у нее на ночь, а утром субботы аппарировать в Лондон. Ему совершенно не хотелось еще одну ночь проводить дома одному. Субботнюю он бы еще пережил, потому что в воскресенье возвращался Том. Эльф Ромео доложил, что хозяина и его сестры еще нет, но они скоро вернутся с работы, однако миссис Реддл, конечно, дома. Он еще произносил свою цветистую речь, когда в прихожую заглянула Лили. — Ромео, я тебе сто раз говорила, что родню и друзей надо впускать без доклада. — Да, хозяйка, — пискнул эльф и пропал. — Суровая ты женщина, — рассмеялся Северус, целуя Лили. Она очень располнела, и он подумал, что целителей не миновать. — Покажи щиколотки. — Вот, — Лили выставила ножку. — Как видишь, они в порядке. Что, толстая я стала? — Круглая. Если бы мы точно не знали срок, я бы решил, что рожать тебе вот-вот. Северус тут чуть не отпрыгнул, потому что живот Лили вдруг зажил свой жизнью и зашевелился. — Видишь: он недоволен — ты критикуешь его маму, — рассмеялась она. — Идем в гостиную. А почему ты один? Папа на службе? — Папа... Том в Трансильвании, вернется только в воскресенье. Как вам понравился русский квас с икрой? — Ты так спрашиваешь… — опешила Лили, — надеюсь, икру не надо было запивать квасом? По отдельности оно очень даже ничего. Она уселась на диван и подложила себе под спину подушку. — Да у них там, у этих русских, не понять, что чем запивают, — ответил Северус, садясь рядом. — Но квас мне, в принципе, понравился. Маша говорила, что его в России пьют, как мы чай. Но икру, конечно, лучше с горячим чаем, я считаю. А еще у них водится медовуха, такой напиток... пьешь его, пьешь, вроде как лимонад, а потом не встать и все кружится. И болтаешь всякое. А пиво они заедают вяленой рыбой. Ты соленого много не ешь только. — Тебя там напоили? — удивленно протянула Лили. — А бусы я, кстати, ношу. Янтарь очень полезен. Зато мой муж спрятал запонки, но ремень с тем смешным мишкой носит. Это разве ремень для взрослых мужчин? И кто такая Маша? — Точно для взрослых, размер-то у него... полтора меня влезет даже. Маша — жена друга Тома, она тоже ждет ребенка, но совсем недавно, — Северус старательно обходил тему с «напоили». — А почему ты не поехал с папой в Трансильванию? Это же ваши любимые вампиры. — Да у меня в школе дела были, а еще Академия... это твой муж уже окончил, а мне еще экзамены сдавать и сдавать. — Скоро чай и наши вернутся, — немного невпопад сказала Лили. — Знаешь, я стала ужасно медленно соображать. Еще целых три месяца, это так долго. А скоро ли рожать Нарциссе, ты не помнишь? Она вроде раньше меня забеременела. — Раньше, ей уже совсем скоро, в середине мая, как я понимаю. Но я ей тоже матрешку послал, чуть поменьше твоей и зеленую. Малфои тоже мальчика ждут. — В середине мая? Уже? Мне казалось, что в начале июня. Странно, — задумчиво протянула Лили и улыбнулась. — Матрешка забавная. А мама пишет какой-то непонятный роман… она вдруг забросила тот… ну, где героиня умирать собиралась. — А о чем пишет сейчас? — поинтересовался Северус. — У нее как-то все там серьезно. Главный герой — маглорожденный, собирается служить в Министерстве, мелким клерком пока что. У него есть девушка, магла, и он вынужден от нее скрывать, кто он такой. Пока что герой, с одной стороны, мечтает жениться на девушке, но постоянно думает, а как они с ней станут жить и где, главное, и вспоминает, как его в детстве или боялись, или дразнили магловские дети. — Ого. Может и интересно получиться. Ой, то есть я хочу сказать — у твоей мамы, конечно, всегда получается интересно! — Да брось, — улыбнулась Лили, — мама пишет дамское чтиво, ладно хоть без особой эротики. Но так странно, что она вдруг бросила идею, с которой так долго носилась. И у нее как будто стиль немного поменялся, стал реалистичнее и жестче. — Внука ждет — может, поэтому? А ту прошлую потом допишет, когда ты девочку родишь. Ты прости, Лили, я не читал книг твоей мамы, — признался Северус. — Том читал, а я нет еще. Зато моя мама теперь их читает запоем, и, кажется, уже почти все прочитала. Вы тут видитесь с ней? — Да, конечно! Ой, погоди. Что, Ромео? — Накрывать к чаю, хозяйка? — спросил возникший в гостиной эльф. — Накрывай. С Эйлин мы видимся очень часто — и мы к ней ходим в гости, и она к нам. Твоя мама так похорошела, ей так идет беременность, не то что мне. — Я ее давно не видел, — признался Северус. — После вас зайду к ней. Мы ей не стали с эльфом подарки посылать, я сам отдам. Я рад, что вы сошлись с ней, может, и дети подружатся. Едва Лили открыла рот, чтобы согласиться, как в комнату вихрем влетели двойняшки, и Северус тут же оказался в крепких объятиях сперва Маэна, а потом и Таффи. Отпустили его только после ужина, во время которого он подробно рассказал о России, а Таффи при его пятом «а Маша сказала» наконец поинтересовалась, делая вид, что ей все равно, но так, к слову, кто такая эта самая Маша. К матери он пришел около девяти вечера. — Это ты? — услышал он голос Эйлин, входя в садик. — Нет, это я, — отозвался Северус. Мать со смехом вышла на крыльцо. — А я, может, тебя и спрашиваю? Северус был готов уже фыркнуть по обыкновению, но разглядел мать и должен был признать, что Лили права — Эйлин очень шла беременность, мать буквально светилась каким-то внутренним светом. Она совсем не поправилась — даже, кажется, похудела, только животик выпирал ровненько. Пока сын приходил в себя, Эйлин спустилась по ступенькам крылечка, подошла к нему и внезапно расцеловала в щеки. Северус совсем растерялся. Мать никогда так не делала раньше и он не понимал, как реагировать. — Ты выглядишь, как моя ровесница, — брякнул он. — Правда? Тебя так состарил брак? — спросила Эйлин, и Северус вдруг понял, в кого он уродился такой «язвой». — Заходи, дорогой. Где ты потерял мужа, кстати? — Чем моим мужем интересоваться, давно бы своего завела, — съязвил он в ответ, но все же пояснил. — Том в Трансильвании до воскресенья. Деловая поездка. Просил передать тебе поклон. — А мне и без мужа хорошо, — фыркнула Эйлин. «Черт, совсем как я!» — подумал Северус. — Ты откуда — из школы, из Лондона? — спросила меж тем мать, вводя его в гостиную. — Ужинал? — Ужинал, — Северус повел носом, пахло какой-то выпечкой, — но если чай на ночь в этом доме предусмотрен, то что-нибудь сладкое съем. — Матура, — позвала Эйлин, — подай чай, пожалуйста. — Мальчик или девочка? — спросил Северус. — Мальчик. Вообще-то в переводе он… веник. У меня есть сдобные булочки с кремом. — Отлично, если твой жених явится не в полночь, то ему, возможно, что-то и достанется, но я не гарантирую. Погоди, это тебе из России, — Северус достал из кармана мешочек и принялся выкладывать подарки на столик у дивана. — Это называется матрешка. Смотри, в ней куча «деток». А это палантин, там... делают такие. Еще вот, тут — это для волос заколка, чтобы в глаза не лезло, что ли, ну и тут всякие варенья, это Маша передала. — Маша? — переспросила Эйлин, первым делом разворачивая палантин. — Мерлин, какая красота! — Она накинула палантин на плечи и покрутилась. — А заколка сделана из чьей-то кости? — Мамонтовой. Из бивня. Тоже такой местный промысел. Маша — это жена друга Тома. Они почти одновременно женились на молоденьких, — ухмыльнулся он. — Палантин тебе идет. Я потом еще «паутинку» тебе куплю, шаль, только ажурную, теплую. А в этом можно и летом, вечером. Тебе, кстати, зелья нужны какие-нибудь? — Нет, спасибо, у меня все прекрасно, ты же видишь, — Эйлин опять поцеловала Северуса в щеку. — Мерлин, это так приятно — подарки от сына… Матура, забери варенье, к чаю подашь. Анастас может и не прийти — у него там ночной сбор жгучей оплетки. Она ядовитая, и он мне запретил с ней работать. Не знаю, успел он вчера ночью собрать большую часть молодых стеблей или нет. Сегодня последние вечер и ночь, когда их можно заготавливать. — Ну, тогда могу остаться ночевать в своей комнате и не стесняться. Хотя я и так не сильно стеснялся бы. Ты правда отлично выглядишь, надо же. Сколько я видел беременных за последнее время, включая домовиху, ты прямо звезда. Договорив фразу, Северус понял, что сравнение с домовихой вырвалось как-то не по делу. Но мать вдруг погладила его по голове. — Бедный ты мой, тебе скучно без Тома? — А тебе не скучно, пока твой оплетку собирает? Но к тебе я в любом случае собирался, даже не стал вот подарки с эльфом посылать, хотел сам отдать. Ты извини, — внезапно для самого себя сказал Северус, — что редко получается навещать. Я в школе завяз, экзамены скоро у моих, а у старших подготовка, меня директор попросил принять участие в экзаменах по ЗОТИ. Да еще на неделе заменял заболевшего коллегу, магловедение слегка преподавал. — Знаешь, у вас с Томом все будет хорошо — вы оба помешаны на работе, и никто ни на кого не станет обижаться. На столе у окна стали появляться тарелки с выпечкой, вазочки с вареньем и конфетами, чашки. В центр стола эльф поставил лампу с оранжевым абажуром. — Пошли пить чай. — Ты на Полеску обижаешься что ли? — осторожно уточнил Северус, садясь за стол. — Он же правильно тебе запретил, хорошо, что ты хоть в этом его слушаешься. — Я вовсе не обижаюсь на Анастаса, я исключительно о вас с Томом говорила, без всякого подтекста. — Эйлин принялась разливать чай. — Кажется, его жене не нравилось, что он много работает? — Его жене не нравилось, что он много работает, что он в глаза не смотрит, что старший сын «слишком папин»... А мне вот не нравится, что ты замуж не хочешь выходить. Если у вас с Анастасом все хорошо, то почему, объясни мне? — Просто не хочу. Может, пока не хочу, не знаю, — пожала плечами Эйлин. — Мы что, живем в прошлом веке, что я обязательно должна узаконивать отношения с отцом ребенка? У девочки будет двойная фамилия. В этом году вообще не приставайте ко мне с замужеством, я только засадила сад, и кому все это достанется? Вот, попробуй булочки. Румынский рецепт. — Что значит — кому достанется? Замуж выйти — это не значит уехать жить куда-то. Я тоже предпочел бы, чтобы ты тут жила, даже готов «свою» комнату под детскую уступить. М-м-м, очень фкуфно… — Крем из булочек так и тек, Северус еле успел его слизнуть. — Просто... ну, как-то странно, что ты не хочешь. Он точно... у вас точно все нормально? Ты не скрывай только, если он что-то не так тебе скажет или сделает, я ему... мало не покажется. — У нас все хорошо. В конце концов, брак — это не запись в книге регистрации. Ну не давите на меня — может, я еще созрею. Между прочим, Анастас не пристает ко мне постоянно с этим, в отличие от некоторых. — Я за сестру переживаю, — заявил Северус, отправляя в рот остатки булочки с кремом, — вырастет ребенок, как ты ей объяснишь, почему ее папа не твой муж? Дети знаешь какие, о чем только не спрашивают! — Очень вкусное варенье у этой Маши, — заметила Эйлин. — С чего бы моя дочь станет задавать вопросы, если родители живут вместе? Ты вот спрашивал у меня бумагу из магловской конторы? Что-то я не помню, чтобы ты интересовался, официально мы женаты с твоим отцом или так, во грехе живем. Ну, конечно, соседи… Но у магов все иначе, куча ведьм вообще воспитывают детей без мужа. Да вот хотя бы бывшая теща твоего Тома. Разве она родила младших дочерей в браке? Нет. — У вас с отцом была одинаковая фамилия, о чем там было спрашивать?! — возмутился Северус, наворачивая вторую булочку. — И вообще, одно дело родить просто для себя, как Морна, и совсем другое — жить с мужчиной, но не хотеть за него замуж. Мне вот Том только предложил — я тут же побежал. Меня не твое «во грехе» волнует, а то, что раз ты не хочешь, значит, что-то не так. Ты его хоть любишь? — Не знаю, — честно призналась Эйлин. — Мне с ним хорошо, я уверена, что мы прекрасно уживемся. Возможно, и люблю. — Ну и дурак он тогда, что не настаивает. Таких, как мы с тобой, надо напором брать, а он решил измором. Так вы распишетесь, когда наша Сания, — кивнул Северус на живот матери, — сама замуж соберется. Ладно, ты взрослая девочка. Но если что-то сложится не так — обещай не молчать. — Да уж, я молчать не буду, — рассмеялась Эйлин. — Ты очень изменилась, — усмехнулся в ответ Северус. — Оказывается, ты на меня похожа. Надо же. — Наверное, все-таки наоборот? — Вовсе не наоборот! Ты такой не была, а я был всегда. Так что это ты пример с меня берешь... и молодец, я вполне достойный тип. Главное — не переборщить. — Наследственность-то моя! — возразила мать, но тут открылась дверь и в комнату вошел Полеску. — О! Северус! Добрый вечер! — воскликнул он. — Добрый вечер, мистер Полеску! — Северус привстал, вытер пальцы о салфетку и пожал молдаванину руку. Эйлин тут же усадила того за стол. — Проголодался? — тоном аврора на допросе спросила она. — Ну, мы же ужинали, — виновато улыбнулся Полеску. — Но ты потом столько работал! Гуляш будешь? — Буду, — подумав, довольно покивал молдаванин. — Матура, грей и подавай! — А чаю мне дадут? — почти промурлыкал Полеску. — Конечно, — ответила Эйлин, наглаживая ему затылок, словно коту. — Смотри, какое варенье привез Северус от русских друзей. — А какое? — Крыжовник, смородина. — В этом сезоне уже заимеем свое. — Да уж! Все собрал? — Все! — с гордостью произнес Полеску. — Завтра покупатель заберет. Получим хороший доход. Нынче оплетка удалась. И все благодаря вашей подкормке, Северус. — Не стесняйтесь, мистер Полеску, что надо еще сварить — говорите. И не только удобрения, само собой, — Северус взялся за очередную булочку, — отлично ваш эльф печет. — Он вообще отлично готовит. Перед Полеску появилась глубокая тарелка с гуляшом — потянуло просто умопомрачительным ароматом. Молдаванин принялся есть, причем с большим ломтем хлеба. Да уж, «политесу» он был явно не обучен — аж постанывал от удовольствия, но ел ловко и не пачкаясь. — Эйлин, а ты сына накормила? — вдруг спохватился он. — Нет, представляете, она берегла мясо для вас, мне только булочки достались, — опередив мать, с самым серьезным видом ответил Северус. Полеску растерянно посмотрел на него, потом на Эйлин. — Не слушай его! — та погрозила Северусу. — Он вообще мясо не любит, он больше по сладкому. Я предлагала ему поужинать, и уж мой сын точно не страдает ложной деликатностью. Согласился бы, если б хотел. — Да ужинал я, ужинал, я к Реддлам заходил. Я даже и не ложной деликатностью не страдаю. Чего стесняться-то? Вот на майские мы в Россию поедем на рыбалку, после праздников в первый выходной сюда приедем, рыбу привезем, не занимайте день, будет семейный пикник. На вертеле ее зажарим. — Что значит «на майские»? — не поняла Эйлин. — Скорее всего Северус говорит про первое и второе мая, — пояснил Полеску. — Не знаю, что там у нынешних маглов празднуют, правда. — Маша так говорила — «на майские». Ну да, что-то празднуют с трудом связанное, так что не очень понятно, почему в честь труда у них выходной, но он есть. Так что мы на три дня на рыбалку, а там уж кого наловим. Маша говорит, что даже осетры ловятся. Вы пробовали осетра, мистер Полеску? — Никогда не пробовал, наша семья бедно жила — родители, в смысле. Я ведь родом-то из Румынии, из Западной Молдовы. Возможно, если бы мы знали, что магическая Румыния так тесно станет сотрудничать с магической Россией, и что так много в ней изменится, мы бы с братом не уехали. И, Северус, зовите меня по имени, пожалуйста. — Хорошо, Анастас. Ну, вот и попробуете. А что уехали — не жалейте. Не уехали — с Эйлин бы не познакомились. А в Румынию можно и туристом съездить. Вы вообще в отпуске когда-нибудь были? — Я же по сути фермер, а у нас отпусков не бывает. Вот разве что зимой иногда получается отдохнуть. — Так нельзя. Вот на следующий год, когда малышка подрастет, оставите ее нам, а сами берите Эйлин и поезжайте куда-нибудь в Италию или Францию. Она тоже ничего не видела, нигде не бывала. — А может, и поедем, дорогая, да? — спросил Полеску. — Поедем, — кивнула Эйлин, забирая и передавая эльфу опустевшую тарелку, а потом наливая чай в прилетевшую из шкафа третью чашку. Положила на десертную тарелку булочку, поставила маленькое блюдечко для варенья. — Тебе какого, котик? — Из крыжовника, — довольно вздохнул Полеску. «Котик?!» — пронеслось в голове у Северуса. Уже лежа в постели и обдумывая, кого лучше научить звукоизолировать спальню взмахом палочки, мать или «котика», он окончательно решил, что все у парочки нормально, мать не притворяется, а что замуж не идет, ну, видимо это тоже какой-то беременный заскок, ну и пусть тогда. Составив план на завтра (навестить Сойера, погонять его хоть по теории, а там видно будет), Северус погрузился в сон.

***

— Мое полное педагогическое фиаско, — грустно резюмировал Северус, когда в четыре пополудни они с Сириусом вышли из здания, в котором располагалась Академия Аврората, и где они с самого утра гоняли Сойера по всем предметам, которые ему меньше чем через месяц предстояло сдавать. — Да брось, — жизнерадостно отозвался Блэк, — теорию он вполне сдаст. — Толку-то от теории, если он ничего сварить не может, даже самого простого, вроде зелья от кашля. — Честно сказать, — вздохнул Сириус, — я не понимаю, почему он ничего сварить не может. Он же правильно все делает. Все компоненты аккуратно готовит, от рецепта не отклоняется ни на шаг, а зелье даже цвет не поменяло. Никогда такого не видел. — Да у него заскок. Он хочет понимать, «почему зелье так устроено и почему действует». Я ему сказал как-то, мол, ты же не спрашиваешь, как устроен автобус и почему он ездит, когда садишься в него. — А он? — Начал мне объяснять, как устроен магловский автобус, — махнул рукой Северус. — Безнадежно. Я злюсь, он нервничает, а зелья не получаются. — Да и Мерлин с ним, — пожал плечами Сириус. — Чего ты так переживаешь? У него по всем остальным предметам полный порядок, ЗОТИ, трансфигурацию, заклинания, он все сдаст на «превосходно», гарантирую. А по зельям, ну, сдаст теорию, сварить не сможет, получит в общей сложности «удовлетворительно» и забудет зельеварение, как страшный сон. Все равно он никогда в жизни не станет варить себе зелья сам. Как и я, например. Если мне что-то надо, хоть от того же кашля, я куплю или тебя попрошу. Что ты, не сваришь мне, что ли? — Ни за что. Дурацкий вопрос. — Риторический. И ему сваришь. — Сварю, естественно, дело же не в том. Ну обидно же, никак не могу научить неглупого в общем-то парня тому, что с легкостью освоили абсолютно все мои первокурсники. — Первокурсники тебе доверяют, — важно отозвался Сириус, — твои слова для них — неоспоримая истина... — Самое странное, что он тоже мне доверяет. Ладно, фиг с ним. Ну что, по домам? — Скучно дома, — вздохнул Сириус. — Скорее бы наши вернулись, что ли. — В воскресенье вечером вернутся. Они аппарировали в Косой переулок, медленно пошли вдоль домов, пока наконец не дошли до того, где снимали жилье хвосты. Северус протянул приятелю руку, прощаясь, но тот внезапно решил его на прощание обнять. — С ума посходили все? — отпрянул Северус. — Мать целуется, ты обнимаешься! — Что такого? Чего ты дергаешься? Вот погоди, пойду я по улице, а на меня с крыши упадет котел, и как проломит мне череп насмерть! — заржал Блэк. — Будешь потом всю жизнь жалеть, что не захотел друга в последний раз обнять на прощание! — Тьфу! — рассвирепел Северус. — Дебил! Думай, что говоришь, придурок! — Ты суеверный, что ли, братец? — При чем тут суеверия? Идиот! Никогда не слышал, как на себя накликать можно?! И я терпеть не могу слова «братец», учти на будущее. — Ага, на будущее, если котел... — снова заржал Сириус. — Я тебе сам сейчас врежу, без котла, честное слово! — Все-все, не сердитесь, профессор Снейп. Лучше знаешь что? Давай в гости к кому-нибудь закатимся? Ты же не хочешь домой? И я не хочу. — К кому в гости? К Киарану? — Не... это слишком близко к дому. — К Маэну? — Тебе кроме Реддлов вообще на ум никто не приходит, я понял. Нет, там жена беременная, пусть отдыхают. Давай к Лавгудам? Они давно звали. — Меня не звали, — протянул Северус с сомнением. — Звали-звали. Они рады будут, вот увидишь. Давай, пошли, — и Сириус потянул его за рукав, не дав толком опомниться. Дом Лавгудов всегда предупреждал хозяев о том, что прибыли гости, и не успели приятели подняться на первую ступеньку, как дверь распахнулась. — Добро пожаловать, друзья мои! — приветствовал их Ксенофилиус. — Как славно, Сириус, что вы привели с собой мистера Снейпа. — Добрый день, мистер Лавгуд, — поздоровался Северус. — Извините, что я без приглашения. — Мерлин, неужели вам нужно особое приглашение? Я и моя супруга всегда счастливы вас видеть. Прошу, проходите, друзья мои. Пандора сейчас в своей лаборатории, но за чаем она к нам присоединится. Странную комнату первого этажа, бывшую гостиной и столовой одновременно, заливал яркий свет — день выдался погожим, поистине весенним. Северус заметил, что хозяева внесли в интерьер некоторые новшества, заменив стекла в самых маленьких окошечках на цветные. «Интересно, а как у них там, на самом верху?» — подумалось невольно. — Садитесь, пожалуйста, — все улыбался Ксенофилиус. — А на мне сегодня кататься не будут? — спросил с усмешкой Сириус. — Луна так долго гуляла в саду сегодня, утомилась и уснула днем, представляете? Северус сел на диван и приметил на столике свежий номер «Придиры». — Можно? — спросил он. — Конечно, мистер Снейп! — просиял Ксенофилиус. Северус, собственно, снизошел до «Придиры», потому что чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Он бы с удовольствием поговорил с Пандорой, но та пока что была занята. Лавгуда же он считал непроходимым чудаком, странноватым малым, хотя и уважал за преданность делу Ордена. Тот регулярно поставлял последние новости из мира журналистики. Интервью Тома в «Придире» тоже было опубликовано, как и планировалось. Том очень аккуратно, мягко, но все-таки высказался на тему, что маглорожденным магам и полукровкам следует уважать уклад своего мира, развивать его, не пытаясь усидеть на двух стульях. Возможно, это прозвучало недостаточно радикально — было только несколько писем от читателей, соглашавшихся с Томом, но никаких подозрительных «возмущений в эфире» за интервью не последовало. — Я очень рассчитываю на статью Ремуса о Трансильвании, — заметил Ксенофилиус, глядя, как Северус листает журнал. — Он обязательно напишет, можете не сомневаться, — отозвался тот. Журнал показался ему очень странным. Какие-то откровенные бредни сменялись тут вполне дельными аналитическими статьями, историческими и культурными экскурсами. Да, пожалуй, ради этих перлов среди «навоза» журнал стоило выписывать. Северус быстро пробежал глазами статью о недостатках во внешней торговле магической Британии. — Какой у вас тираж, мистер Лавгуд? — Семьсот пятьдесят экземпляров. — Неплохо, — хмыкнул Северус и перевернул страницу. Он увидел размытую колдографию, на которой просто качались деревья, высокая трава, потом быстро пробежало какое-то небольшое животное. «Подлинная колдография морщерогого кизляка. Норвегия, анклав Сёрскогбигда, август 1979 года». — И как понять, что это именно пресловутый морщерогий кизляк, мистер Лавгуд? По-моему, это какой-то молодой кабанчик пробежал. — А вы смотрите внимательно, мистер Снейп. Изображение же зациклено. Обратите внимание на голову животного. Северус вздохнул и несколько раз посмотрел, как в траве бежит ну явно же молодой кабан — может, от стада отстал. Лавгуд же намекал на то, что надо лбом животного виднелись рога или рог. — По-моему, это просто движение травы дает такой эффект, мистер Лавгуд — кажется, что у животного есть рога, но колдография ужасного качества, согласитесь. И почему она прошлогодняя? — Потому что мне удалось ее приобрести только в начале апреля. По знакомству через ОВМК. — Простите, что? — ОВМК. «Общество верующих в морщерогого кизляка» — Простите, сэр, но членам этого общества, видимо, делать нечего, — не удержался Северус. — Это просто чушь — ваши кизляки. — Разве открытие целого вида магических тварей — чушь? — возмутился Ксенофилиус. — ОВМК собирает ежегодно множество свидетельств встречи с этим существом. И вы думаете, их не пытались обмануть? Да сколько угодно! Привязывали рога к голове собаки, например, и снимали с большого расстояния, но разве бег собаки и бег парнокопытного можно спутать? — Так ведь кабан тоже парнокопытный! — Да вы посмотрите, какое тут расстояние до брюха животного! Где вы видели такого тощего кабана?! — У лесного кабана вполне себе высокие ноги. Это же не домашняя свинья! А почему вообще общество кто-то пытается обмануть? Какая в этом выгода? — Потому что ОВМК учредило премию за подлинную колдографию кизляка. — А… понятно, — усмехнулся Северус. — И сколько они отвалили за этот снимок? — Немного. Три галлеона, — ответил Лавгуд. — А за сколько купили его вы? — За столько же. — Ну, эти господа в накладе не остались. — Молодой человек! — воскликнул Лавгуд. — Вы меня идиотом считаете? — Упаси Мерлин! — поспешно ответил Северус. — Но каким образом в Европе в нашем столетии может оставаться неоткрытыми целый вид, подумайте сами, сэр? Любая популяция ведь должна воспроизводиться. А парнокопытное, тем более небольшого размера, просто не сможет выжить вне стада. Ну сами подумайте, сэр! — Но кто вам сказал, мистер Снейп, что кизляки обитают в анклавах, а не забредают туда случайно? Вот этот аргумент внезапно показался Северусу не лишенным логики. Он даже на мгновение завис, а Ксенофилиус победно взглянул на него. — А? Что вы на это скажете, мистер Снейп? — Мистер Лавгуд, — вмешался тут Сириус, — ваш эльф уже накрыл к чаю. — О… верно. Пора бы и садиться, — Ксенофилиус покосился на стол, — простите, молодые люди, я схожу за Пандорой. — Я схожу, — отозвался Сириус, — спорьте дальше. С этими словами он, посмеиваясь, вышел. — И все же, сэр, — вновь заговорил Северус, — одно не дает мне покоя — почему морщерогий-то? Ну как вы себе представляете морщинистые рога? Я бы скорее поверил бы в шарпееобразного кизляка. — Да это же просто название! — улыбнулся так, будто перед ним сидел несмышленыш, Лавгуд. — Просто рога кизляка выглядят так, будто они в складочку. Ну разве рога горных козлов для вас недостаточно «морщинистые»? Представьте себе такой прямой рог… Ксенофилиус не успел договорить фразу, как оба вздрогнули: из-за дверей, из-за открытого окна послышался хлопок, словно десяток эльфов аппарировали одновременно, и тут же раздался отчаянный женский крик. Хозяин, забыв, видимо, обо всем, кинулся наружу. Северус все-таки вспомнил, что умеет аппарировать, и вмиг оказался во дворе. Крик раздавался из небольшого домика слева, в котором, что Северус узнал еще в самый первый свой визит сюда, располагалась лаборатория Пандоры. В дверь лаборатории он ворвался практически одновременно с Лавгудом. Большой стол, уставленный понятными и непонятными емкостями, спиртовками и штативами, какими-то осколками, а также сваленными тут и там свитками, оказался слегка сдвинут. Пандора сидела на полу, слева от стола. Кричала, конечно, она. Блэк... черт побери, огромный пес лежал рядом, тяжело дыша. Во всю его спину зияла рана — никакой шерсти и огромный ожог, буквально до кости. Лавгуд кинулся к жене, прижал ее к себе, с ужасом глядя на Сириуса. Северус опомнился через несколько секунд. Нужен был целитель, и как всегда в последний год в любой неоднозначной ситуации он крикнул: «Кикимер!» Старый эльф возник с громким хлопком, охнул и тут же исчез, не дожидаясь приказа хозяина. Северус опустился на колени около друга, положил ему ладонь на голову. — Терпи, парень. Сейчас будет целитель. Целитель в сопровождении Кикимера действительно появился «сейчас же», немолодой, с салфеткой в руке — видимо, оторванный эльфом от чаепития. Впрочем, удивления не высказал, бросив только вопрос с порога: — Оборотень? — Анимаг. — Отошли все! — распорядился колдомедик. Северус помотал головой. — Ну, ладно, тогда держите ему голову. Из не пойми откуда взявшегося мешочка (ну, не в кармане же это все было?) целитель извлек какие-то баночки с жидкостями, достал палочку и, отбросив салфетку, стал что-то шептать над раной. «Пес» вздрогнул и прикрыл глаза. — Что тут случилось-то? — внезапно спросил Кикимер, не скрывшийся с глаз, как обычно поступают эльфы. — Я не видел, — пробормотал Ксенофилиус, — мы на крик прибежали... — Он стоял у дверей, — хрипло произнесла Пандора, — пришел звать меня пить чай. Стоял вон там, у порога. Я держала в руках реторту. Сказала, что сейчас, только вот испробую новое заклинание. Живой огонь… Он должен был вспыхнуть в реторте. Внутри. А он... — она всхлипнула, — он... снаружи... и отскочил в стену. Я уронила реторту. А огонь отрикошетил от стены. И само заклинание не угасло, оно летело обратно в меня. А потом... он прыгнул... в прыжке обернулся... сбил меня с ног и накрыл... собой накрыл. А огонь попал в него. — И Пандора разрыдалась. — Понятно, — отозвался целитель, — Так, идите-ка вы все отсюда. Мистер, как вас там, уведите жену. Хозяева вышли. Исчез наконец и эльф. Северус упрямо сидел на полу рядом с псом, положив его голову себе на колени. Сириус дышал хрипло, в какой-то момент заскулил, как настоящая собака. Рана однако под умелыми руками целителя, который отложил палочку и делал теперь какие-то непонятные пассы над спиной пса, на глазах затягивалась. Видимо процесс был крайне болезненным, потому что Блэк заскулил сильнее. — Терпи, брат, терпи. — Северус все гладил пса по голове. — Заживает. Прямо отлично заживает, прямо как на собаке! Перетерпи, гриффиндор. Скоро совсем пройдет. Пес затих. Минут через пять рана действительно затянулась. Целитель нанес на кожу мазь из какого-то флакона. — Ну, посидите так. Часа через три шерсть новая отрастет, тогда и обернетесь обратно. Три часа Северус болтал, не закрывая рта, глядя, как прорастает сквозь мясо (бр-р-р, на самом деле) новая шерсть. Пес внимательно слушал о детстве Северуса, о кентаврах и памятной дуэли на выпускном Маэна, о нынешних первокурсниках, зельях и Маше. Наконец стрелка трижды обошла циферблат и Северус рискнул потрогать отросшую шерсть. Она была мягкая, чуть светлее, чем вся остальная, слегка пружинила под ладонью. — По-моему, все, можешь оборачиваться. Пес слегка прижал уши. Северус последний раз потрепал его по голове и встал с пола. Сириус тоже осторожно поднялся на лапы, издал какой-то неопределенный звук и обернулся. — Повезло, у тебя одежда даже не порвалась, не то что не сгорела, — нашел в себе силы пошутить Северус. Сириус словно не поверил — постарался извернуться и посмотреть себе за спину. Потом стал оглядываться, словно искал, куда присесть. Северуса, если честно, ноги тоже не держали, хоть он и просидел три часа на полу. Или именно поэтому? Но хотелось сесть нормально, или даже лечь. Разговаривать уж точно не хотелось, за три часа в горле пересохло. Он очистил заклинанием колбу, сотворил воды и выпил. А вот голода он не чувствовал, хотя они сегодня пропустили и ланч, и чай. — Пойдем в дом? — все-таки спросил он. Блэк помотал головой, напряг и расслабил плечи, потом вынул из-за пояса палочку. Северус лениво подумал, что надо будет как-нибудь узнать, куда она-то девается, когда анимаг оборачивается. Блэк тем временем тоже наколдовал себе воды, потом оглядел стол, решил с ним не рисковать и направил палочку на шкаф в углу, превращая его в небольшую тахту с подушками. Не сговариваясь, оба сели на нее, потом улеглись. Снейп прикрыл глаза. — Сев, — услышал он, уже почти засыпая, — а, Сев? — М-м-м? — Ты прости меня. Ну, за школу. Я вел себя, как... — запнулся Сириус. — Как придурок, — не открывая глаз, подсказал Северус. Видимо, Блэк не ожидал ехидства в такой момент, потому что замолчал на пару секунд, а потом расхохотался. Что было дальше, Северус не помнил — заснул. *** Утром они все-таки позавтракали у Лавгудов. Супруги сперва принялись извиняться за вчерашнее и благодарить Сириуса, который прервал поток славословий и попросту пожаловался на то, что ужасно голоден. Пандора тут же засуетилась, позвала эльфа — тот быстро накрыл на стол. Блэк накинулся на омлет с грибами и жареные колбаски так, будто неделю не ел. Северус же рассеянно «клевал», почти не чувствуя вкуса, размышляя о том, что вчера, как ни крути, исполнилось давешнее предсказание Томми, только все они по некоторому недомыслию почему-то решили, что речь в нем идет о Люпине, а вот оно как обернулось. «Стаслый дядя» вчера, конечно, не плакал, зато скулил от боли. «Интересно, а пророки чувствуют, когда их слова сбываются, или нет?» — думал Северус, допивая кофе. Потом они с Блэком аппарировали в Лондон. Хвост решил еще немного отдохнуть и набраться сил, а Северус только переступил через порог дома, как у него в кармане зазвенело зеркальце. — Ты почему вчера не отвечал мне? — придушенным шепотом заговорил Том, хотя за его спиной виднелась всего лишь каменная кладка замковой стены. — Я тебя вызывал раза три. — Почему я не услышал? А... наверное, я спал уже. Мы заснули рано, прости, Батти. — В каком смысле «мы»? — Ну, мы с Сириусом, — простодушно отозвался Северус. — Н-не… не понял, — заикнувшись, протянул Том. — А... мы это... помнишь, «страшный дядя» и «бабах». Мы у Лавгудов чай пили... вернее, вместо чая как раз случился бабах. Блэк спас Пандору, но в него самого заклятье живого огня отскочило. Ну вот, пока заживало там... в общем, заснули. Как у вас там дела? — Господи, — пробормотал Том. Когда он вместо Мерлина поминал магловского Господа, это был верный знак, что он напуган. — Да я, кстати, идиот, был уверен, что речь про Люпина шла, что страшный и пушистый — это он. А если подумать, то с чего бы оборотню в полнолуние находиться там, где есть тетя и куда я мог прийти? А в другие дни он не пушистый ни разу. Не волнуйся, Том, все хорошо уже, как Томазо и говорил. У вас там все в порядке? — Мы все идиоты. У нас тут все хорошо, вечером отправляемся домой. — Я дико соскучился, — вздохнул Северус. — Я тогда пока в школу, а ты как вернешься, мне сюда свистни и я сразу домой, хорошо? Не хочется сидеть тут одному… — Конечно, любовь моя. Мы забросим Юджина в Рим, а потом сразу в Лондон. — Не пугай Люпина заранее, — попросил Северус, — пусть Блэк ему сам рассказывает. Поговорив с Томом, он отправился в школу под самым благовидным предлогом — сказав себе, что к урокам надо подготовить кучу компонентов, одни корни жизнелюбки нарезать придется часа два, что требовало осторожности и аккуратности. Словом, в полдень он вышел из портала в кабинет Альбуса, который словно бы и не удивился, увидев своего молодого преподавателя в воскресенье днем. — А вот и ты, — кивнул директор, — отлично. Ты-то мне и нужен. Поручение есть важное, голубчик. Выслушав поручение, Северус с изумлением уставился на Дамблдора. — Мы с вами оба не очень годимся для чтения нотаций по этом поводу, — осторожно заметил он. — Ну да, я еще больше не гожусь, чем ты, милый. Но, может, что-то придумаешь? Может, Филипс твой посодействует? — Ну вот разве что Филипс, — вздохнул Северус, направляясь в кабинет зельеварения. Просьба просьбой, но не настолько она уж и срочная... а к завтрашним урокам ведь и правда надо все приготовить. Войдя в кабинет, он зажег две лампы, потом подумал и добавил еще одну. Жизнелюбка любит свет. Достал доску, нож, миски, надел фартук, перчатки и приступил к работе. Минут через десять в дверь тихонько постучали. Кого принесло в воскресенье? — Можно войти, профессор? — Входи, Марк, — отозвался Северус. На ловца, как говорится, и зверь. — Ты по делу или просто так? — Свет из-под двери пробивается, — пояснил Филипс свое появление, — так что я понял, что вы тут. В принципе — по делу. Но и просто так тоже. — Ты рисковал, в кабинете мог оказаться не я, а профессор Слизнорт, — пошутил Снейп. — Ужасный риск на самом деле, — с серьезным видом кивнул Марк, но не удержался и засмеялся, — но нет, совсем не рисковал. Я видел профессора Слизнорта десять минут назад во дворе. А что вы делаете, сэр? — Готовлю ингредиенты для ближайших уроков. Это корень жизнелюбки, будем варить зелье для улучшения памяти. Перед экзаменами пригодится. — Давайте помогу нарезать? — Не отказался бы от помощи. Но смотри, тут не так чтобы просто. Каждый срез, как «лепесток», видишь, и он должен быть толщиной в три волоса. Вот такой. Если отрежешь толще — не пойдет в работу. Сможешь? — Давайте попробую, — с этими словами мальчик взял из рук Северуса нож и корень, примерился и осторожно отрезал «лепесток». — Так, профессор? — Отлично. Давай еще. Только вот перчатки надень. После третьего удачного среза Северус кивнул, достал вторую доску и второй нож. Теперь работали рядом. — Как у вас быстро получается... — Опыт, Марк. Но ты не торопись. Главное — аккуратность. Так какое у тебя дело к мне? Потому что у меня тоже есть, как ни странно, дело к тебе. — Тогда вы первый. — Ну, пусть я. Правда мое дело несколько странное, и я сам еще не понял, как к нему отношусь. Полчаса назад господин директор поручил мне... попросил меня поговорить с первокурсниками и... хм... пожурить их за то, что... ему написали несколько родителей, просят воздействовать на сыновей, которые перестали стричь волосы. Как ты понимаешь, ни ему, с его волосами, ни мне, по той же причине, не с руки убеждать кого-то стричься коротко. Не мог бы ты... — Зачем? — перебил сбивчивую речь Северуса Марк. — Наверное, затем, что я тебя прошу? — Да, профессор, это само собой. Я имею в виду — зачем им стричь волосы? — Странно как-то, когда у всего первого курса длинные. Как будто вы сговорились. — У меня короткие, — хмыкнул Марк. — А почему, кстати? — Потому что никто не сговаривался. — Мне с одной стороны лестно, конечно, что ученики мне подражают, но... — Северусу стало смешно. — Подражать кумиру — нормально, — возразил Марк. — Влюбляться в учителей — тоже. Ну, я так считаю. — Тогда почему у тебя короткие? — Северус тут же прикусил язык, но поздно, вопрос уже вырвался. Однако мальчик, кажется, не удивился. — Вот если я смогу нарезать, например, корни с такой же скоростью, что и вы, это будет круто, и я буду весьма горд, что чем-то похож на вас, а волосы... мне кажется, что волосы все же не главное. — Определенно. — А у вас почему длинные? — не удержался от вопроса Марк. — Хотел бы я сказать, что с юности подражал директору, но все проще. Я всю жизнь ношу длинные, с раннего детства. То ли моей матери нравилось так — по ее словам, она девочку всегда хотела... но скорее всего просто не было денег на парикмахерскую, мы жили очень бедно. Так что она просто собственноручно подравнивала мне волосы до того возраста, пока я не научился делать это сам, вот и все. И ты абсолютно прав, Марк, это более чем не главное. Но директор попросил меня поговорить с учениками, поскольку многие родители не в восторге, что за время пасхальных каникул им не удалось убедить сыновей постричься. Но для того, чтобы поднимать эту тему, мне самому придется стричься коротко, иначе.... ну, сам понимаешь. Но я привык к длинным. А ты авторитет имеешь на курсе уж точно не меньший, чем я. Поговоришь с одноклассниками? — Я могу, конечно, — Марк, не поднимая глаз от доски, отрезал очередной «лепесток», — но, если вы не обидитесь, сэр... — Не обижусь. — На вашем месте, профессор, я бы просто сказал курсу все, как есть. Вот как мне сейчас. И про «не главное», и про то, что вам не хочется стричь волосы, а с ними вроде как неловко делать замечания, а директор попросил. Я свое мнение тоже скажу, разумеется. Но в этом вопросе важнее ваше отношение, и то, что вам на самом деле все же приятно, что вам подражают. Это важно для нас всех, важнее прически или фасона мантии уж точно. — Что ж, я понимаю, пожалуй, — Северус задумчиво посмотрел на своего любимчика, — отчего у тебя такой авторитет в школе. Ты умеешь убеждать. Попробую поговорить сам. Но я не забуду, что ты обещал меня поддержать, учти. — Не сомневайтесь, профессор. — Ну, хорошо. А какое дело было у тебя ко мне? — Дело? Ах, да. Просьба, если честно. У Крифта на третьем курсе учится брат Ральф. Еще один на пятом, еще двое уже окончили школу. И младший есть. У Ника никогда не было ни новой одежды, ни обуви, ни учебников, он все донашивает за братьями. Но в этом году он сильно вырос, догнал Ральфа и ростом, и размером ноги. В общем, он уже не сможет получить одежду «по наследству». А денег у них, ну вот как вы сказали... они живут бедно. И мы с ребятами решили собрать денег, по одному галлеону с каждого, и подарить ему хотя бы мантию и туфли. У него день рождения в мае, так что есть повод для подарка. Но у нас не у всех есть галлеоны, у некоторых маглорожденных только фунты. Одиннадцать фунтов. Вот мы и хотим попросить вас, профессор, помогите нам обменять их? Сумма, конечно, небольшая, но вам проще в банк... и быстрее, чем просить кого-то из родителей. — Никаких проблем, Марк, и банк не нужен, я вам просто сам поменяю, а потом потрачу при случае, я бываю у маглов и делаю там покупки иногда. Вот закончим с нарезкой, перчатки сниму и поменяю. А могу я тоже поучаствовать? — Можете, сэр, — кивнул Филипс, задумавшись буквально на пару секунд, — сдадите как все, один галлеон. Идет? — Как скажешь. Если надо будет больше, ну, мало ли — скажешь мне, хорошо? А для начала — как все. — Скажу, профессор. Но мы посчитали, должно хватить. Мы уже и старшекурсников нашли, на кого примерить можно, и кто в выходной в деревне все купит. Спасибо, профессор. — Это тебе спасибо, — Северус посмотрел на аккуратно нарезанные мальчиком корневища. — У тебя не только хорошая голова, но и отличные руки, Марк. С нарезанием корней они справились часа за два — последний час, правда, Марк заметно подустал. Но от предложения отдохнуть и просто поболтать, решительно отказался и работал до последнего, пусть и медленно. Прибрав за собой, спрятав заготовленные корни в магический шкаф, они отправились в комнаты к Северусу, где тот обменял одиннадцать фунтов на галлеоны и присовокупил один от себя лично. Он собирался скоротать время в библиотеке, но внезапно к нему опять постучались — профессор Спраут попросила сварить кое-что для теплиц, и он с удовольствием принялся за работу, а потом пил чай вместе с коллегами. Какое-то время он все-таки промаялся в библиотеке, пока наконец в восемь вечера не зазвенело зеркальце. — Я дома, дорогой.