Челленджи по Лапенко из твиттера, сборник

Тончик уходит на службу сразу после школы — осенний призыв, ему некуда деваться. Мать не пытается его отмазать, дяди Жилы под боком нет, Лало вряд ли можно попросить о помощи. Что он сделает, нагадает комиссару смерть от свалившейся на голову горы золота? Он хмуро смотрит в зеркало, когда ему обривают голову. Волосы не зубы, отрастут, но без волос Тончик выглядит ещё младше. Это напоминает ему о детстве, когда он на спор сбрил волосы чей-то опасной бритвой — отца он в жизни не видел, но у матери много любовников и их вещей в доме тоже навалом. Тончика бесят чужие мужики и их хлам в квартире. Антону выдают форму, портянки и сапоги на размер меньше. Он кривится от боли и холода, но прапорщик проверяет всё досконально, словно ничего хуже контрабанды носков нет. Тончику приходится отогревать посиневшие ноги в тазе с водой, от которой колет кожу. В свободное время он пишет письма. Одно — дяде Жиле в тюрьму, в котором рассказывает, что его забрали в армию и здесь всё совсем не так, как он представлял, и что Жила наверняка смог бы его отмазать. Второе — Лало, в котором умоляет принести ему горячего супа с мясом, просто мяса и ещё раз мяса, потому что от капусты и картошки его тошнит и он, без того худосочный, потерял несколько килограммов. Лало появляется на следующий же день после получения письма — то есть через неделю. Авоська набита продуктами, и Тончик набрасывается на еду так, словно не ел всю жизнь. Армия напоминает ему о доме — мать редко готовила, и ему приходилось перебиваться вафлями и пирожками, а в лучшие дни — кусочком колбасы, на что он тратил последние деньги. Лало хмурится, но вопросов не задаёт, и так всё ясно. Он протягивает Антону шерстяные колючие носки, но тот качает головой. Нельзя. Тончик скрипит зубами от злости, на глаза наворачиваются слёзы. Но Лало умудряется приносить ему в термосе еду каждый день. Кроме того, Лало без каких-либо проблем пробирается на территорию казарм и ждёт Антона в обусловленном месте или же прячет термос ему под подушку. Пустую тару Тончик относит к дырке в заборе во время обхода, и тёплый сытный суп, плескающийся в животе, согревает его даже в стужу. Тончику приходят ответные письма. Даже через строки он видит недовольство Жилы и то, как он качает головой, поджав губы: малец, вытащу я тебя оттуда, не ссы. Лало витиеватым почерком со множеством завитушек рассказывает на несколько страниц о том, что происходит в городе. На ещё одну странице он заверяет, что обязательно дождётся. И что в любой ситуации Тончик может сунуть в термос записку — что принести, кому набить морду, кому дать лаве. От матери приходит ровным счётом ничего. Время тянется. Когда Антон пытается проявить характер, его отправляют на «губу» — там он сидит так часто, что сбивается со счёта. Круглый год они бегают по двадцать километров с полным снаряжением и рюкзаками за спиной. Зимой к тому же носят лыжи, чтобы пройти через леса. По весне их запихивают в танки. Антон содрогается каждый раз от оглушающих выстрелов и хочет провалиться сквозь землю. Он учится стрелять из разного оружия. Раньше ему хотелось иметь пистолет как у дяди Жилы, после армии становится тошно даже прикасаться к огнестрелу. На уроках рукопашного боя он умудряется обойти пару человек в первое же занятие, но это не даёт ему никаких преимуществ — всё та же омерзительная еда и вонючие портянки. Через два года, собирая свои скромные пожитки и стопку писем, Антон выходит из армейских ворот другим человеком. Он обнимает Лало одной рукой и забирается на переднее сидение его зелёной машины — кажется, какой-то американской, с огромным рулём и сломанным радио. По дороге он просит отвезти его куда-нибудь подальше от дома, и Лало тормозит неподалёку от табора. Тончик оставляет вещи на заднем сидении — и уже в просторном шатре Лало, где повсюду валяются подушки, какие-то безделушки, карты и уголь для кальяна, Тончик позволяет своим эмоциям вырваться наружу. Лало прижимает его к груди. Антон плачет, показывая сбитые ноги, шрамы и синяки. Он вздрагивает от любого шороха, даже от трещания костра. Лало укладывает его на свою кровать и обвивается вокруг него теплотой. Тончик в кое-то веки спит без кошмаров, и утром, видя лицо Лало на соседней подушке, наконец-то улыбается и целует его в губы.