Aranea Lilia. You set my soul alight

      Сказать, что всё приходит в норму, было бы не то что ошибкой, просто у них нет понятия «нормы», на самом деле.       Уён больше не пропадает, но и утверждать, что он рядом, — не совсем верно.       Он спит рядом с Саном, пока тот старательно себя убеждает не пялиться и не мешать отдыху, а потом почти на всё время бодрствования уходит, возвращаясь чрезвычайно уставшим и способным лишь полчаса пообщаться между душем и новым сном.       Младший ничуть не обманывается — видит, что тот устаёт и что не готов к серьёзным разговорам с ним.       Лишь спустя неделю, Уён решается объяснить хотя бы часть из того, о чём они не говорили до сих пор:       — Кристофер оставлял на меня свои обязанности на время отъезда, — сидит с ногами в кресле и перебирает пальцами по стенке бокала с вином. До недавнего времени Сан и не видел даже, чтобы старший пил. Сейчас он так расслабляет нервную систему каждое утро, перед сном. — По его возвращении, ты сам видишь, произошли изменения. И пока он занимается этими изменениями, я всё ещё работаю за него.       Младший понимает, о чём речь, ведь весь особняк гудит из-за появления новичков (Сан знает имя только одного из них — Феликса — и то, лишь потому, что Чанбин при каждой встрече только о нём и говорит) и того, что старшие — Вонхо и Хёнвон — неожиданно объявили, что им необходимо уехать на месяц (какие-то проблемы у одной из изначальных семей, сейчас базирующихся в Европе). Всё это повлекло такой каскад событий, что Сан не видит не только Уёна, но и почти всех остальных (кроме всё того же Чанбина), занятых в некоей перестройке.       — Но, помимо этого, у меня всё равно стажировка. И, по факту, я, наверное, неправильно выразился и преувеличил свою значимость. Мне досталась лишь часть его обязанностей.       Внимательно слушая, Чхве боится прерывать. Прошло уже несколько дней, и своими особенными вопросами, признаться, он не пользовался, поскольку и так видел глубину усталости Уёна. Внезапная откровенность толкает его на немного, по его мнению, низкий удар:       — В чём заключаются эти обязанности? — говорит таким тоном, что сразу обращает на себя внимание и вызывает немного хмурый взгляд.       Уён определённо понял, что может ответить только правду и ему не увернуться.       — Я слежу за Охотниками.       — Клан и таким занимается? — спрашивает спокойным тоном, не особо заинтересованный в подробностях.       — В том числе, — Уён заметно расслабляется, после хмурясь и разглядывая Сана отчего-то слишком внимательно. — Джисон тут обмолвился, что ты любишь танцевать. Ты мне не говорил. Почему?       Сана до дрожи пронимает от того, как простые вопросы Уёна метят в самую суть.       — Не хотел, — немного хмурится, разглядывая руки, сложенные на коленях. — Мне было нелегко вернуться к мысли о них. Это… — бросает взгляд на ноги, а затем качает головой и едва заметно улыбается. — Сейчас всё окей. Знаешь, у меня даже один из колледжей в Америке… Факультет искусств, в общем. И он — единственный из всех, который посещал очно, когда мог.       Уён оказывается рядом так быстро, что младший лишь растерянно один раз моргает, прежде чем его подбородок аккуратно сжимают тёплые пальцы, а на самое ухо просят:       — Скажи правду.       Пояснять — не требуется. Сан прекрасно знает, о чём речь.       — Скажу, — кивает медленно, после уточняя. — Но позволь мне слегка выпить… И погуляй со мной. Мы так давно этого не делали. И я расскажу, обещаю.

***

      Тишина стелется вокруг них туманом, который лишь слегка царапают птицы своим чириканьем.       Вроде и не страшно, не то чтобы дискомфортно, но раздражает именно то, что они оба знают — закончится всё тем, о чём прежде не говорили.       Вокруг — лес и тьма, что чрезвычайно по душе Сану, который уже вторую бутылку вина пьёт прямо из горлышка.       — Сан, я…       Накатывает.       Желание исповедаться в этой темноте и совсем немного помутнённом сознании.       — Они… Там… мне ломали ноги. Раз сорок, думаю. Не уверен. После десятого перестал считать, — говорит довольно обыденно, будто смирился давно, хотя где-то на дне плещется-блестит тревожное и шоковое. Уён замирает в немного нелепой позе с чуть приподнятой левой ступнёй, которой он не может сделать новый шаг. Впрочем, Сан тоже останавливается, выдавая внутреннее состояние сжатыми кулаками. И только. — Это было проверкой, знаешь. В научных целях. Опытами. Проблема в том, что с каждым разом сращивание проходило медленнее и болезненнее. Они ведь и кровь на изучение забирали, а потому регенерация работала всё хуже. Повезло, что я не человек и что высокий болевой порог, — смотрит с гордой улыбкой, абсолютно сухими глазами, в глубине которых светится боль, пусть этой боли словами не дают выхода. — Я ни разу не закричал. Хотя, наверное, стоило. Вдруг хоть кого-то бы задело, а?       — Сан…       — Жалеть меня собрался? — хмыкает, дёргая бровью и отводя взгляд. Не чтобы сбежать, а потому что решает — стоит ли ещё рассказывать что-нибудь. Вдруг хватит и уже сказанного. — Действительно думаешь, что мне это нужно?       Уён впервые готов признать в Сане не младшего, походящего на подростка, а кого-то более… взрослого. Зрелого.       — Я не люблю само понятие жалости, — качает головой Чон и медленно поворачивается, чтобы оказаться лицом к лицу. Благодаря прекрасному зрению, даже в сгустившейся темноте видит чуть бледноватую кожу с неровными красными пятнами, так явно свидетельствующими о чужом волнении. — Но это чудовищно, Сан. Они считают чудовищами нас, но поступают… — и Уёну совсем не нравится, что в своей голове он уже монстр, который разрывает тех Охотников на куски, немного всё-таки сожалея, что в ночь спасения Сана и его папы никого не убил.       — Но ведь… Все склонны к этому. История знает множество великих людей, которые ужасными вещами добивались новых знаний, — всё-таки опускает взгляд, не выдерживая океана тепла, которое уже не понятно совсем какой смысл несёт в себе. — Это свойственно, — хмыкает слегка обречённо. — Изучать, узнавать… И не стесняться в средствах. Ведь цели их оправдывают.       Именно в этот момент…       В тишине леса…       Сан впервые слышит, как ритм сердца Уёна нарушается.       — Нет… Я… — старший теряется и отшатывается на шаг, одной ладонью закрывая себе левый глаз. — Сан, я не…       — Ты пугаешь, — нервно смеётся, пытаясь отыскать ответы на лице, которое заметно исказило невнятными, но сильными, эмоциями. — Что не так?       — Я не задумывался… Правда… Пока ты это не сказал… — судорожно выдыхая, сжимает зубы и упрямо отводит взгляд, после совсем тихо спрашивая. — Сан, ты как-то говорил, что не прощаешь предательств, верно? Плюс то, что сказал сейчас…       — О чём ты, Уён-и? — Сан оказывается ближе и хватает цепко за запястье, понимая, что тот готов сбежать. — Ты думаешь, что мог… Лучше обсудить, не делай поспешных выводов.       — Сюжет идиотского фильма, — выдыхает горячо, ощущая, как горло стягивает болезненным спазмом. Несколько секунд позволяет себе помолчать, а после спрашивает совершенно неожиданно:       — Тебе нравятся фильмы, где говорят «это всё сперва было работой, только в самом начале, а потом у меня появились чувства»?       — Они довольно банальные, — тихо хмыкает, медленно осознавая, к чему это говорится. — Но…       — Но всё это так мерзко, — заканчивает за него, глядя на аккуратные пальцы, которые ему не позволяют уйти. Ещё немного, думает он, и они отпустят. — Это же блядское идиотство — работать, не думая о чувствах другого, а затем неожиданно лицемерно менять точку зрения. Проваливать сразу всё.       — Что ты сделал? — спокойно спрашивает, чуть приподнимая брови и в остальном не шевелясь. — Скажи уже.       — Не хочу… — выдыхает тихо, облизывая губы и сжимая кулаки настолько, что Сан ощущает движения мышц и косточек под подушечками пальцев. — Не хочу терять связь с тобой из-за того, что переоценил себя и вероятный интерес к тебе. Это бред, первое же задание, которое оборачивается и провалом стажировки, и потерей тебя, — прикрывает глаза, а затем всё-таки смотрит прямо в те, что напротив, — где полное непонимание и сбитость с толку. — Мой Дар — влияние на психику и эмоциональное состояние, как людей, так и любого из видов вампиров. Что-то вроде психолога-эмпата, который может лечить или вытаскивать информацию. И именно ты стал моим первым заданием на лечение.