Его единственный свидетель

Просто набор из нулей, единиц и синего, так, имитация жизни — не больше, чем. Кто тебя сделал таким, твою мать, красивым, а? Таким не шаблонным? Главное, блядь, зачем?

      В момент, когда детектив назвал код «десять-сорок пять» диспетчеру, его впервые перемкнуло. Сам Рид не заметил этого, не сделал никаких выводов, потому что занимался другим: решал, как за девяносто сраных секунд спасти от гибели андроида. Но подсознательно он воспринимал Коннора не как машину или оборудование, а как существо, способное умереть. Как временного напарника. А Рид ненавидел, когда в его напарников стреляли, и готов был сделать что угодно, лишь бы ни один из них не скончался из-за того, что Рид не знает, как помочь.       — Я же в этом не разбираюсь. — Он думал сразу о сотне вещей и в мысленном беспорядке терялся. — Что мне сделать? Коннор?       — Восемьдесят три. — Коннор обновил информацию. — Я объясню. Опорно-двигательный аппарат отключен, потому что если я начну шевелиться, тириум будет вытекать быстрее. В трубке трещина, длина около четырех сантиметров. Я держу пальцами так, чтобы она не раскрывалась, но теплый тириум текучий и все равно просачивается.       Он говорил быстро, но без эмоций, и это настраивало Рида на деловой лад, что было ему крайне необходимо.       — Эту трещину нужно перекрыть как можно быстрее. Семьдесят.       — Черт. — Рид поднялся на ноги. — Черт-черт-черт. В детстве шутил, что всегда буду носить при себе изоленту.       Изоленты у него не было. Может, в автомобиле нашелся бы пластырь или скотч, но за семьдесят секунд Рид даже в одну сторону не смотается. Он сунул руки в карманы, стараясь не смотреть вниз, на Коннора, из которого стремительно уходила жизнь, и нащупал там только зажигалку и старый скомканный чек. Ничего полезного. Зажигалка, пистолет, нож. Одежда, шнурки… Он нахмурился и вернулся в мыслях назад, а потом схватился за идею, которая отчаянно сверкнула из памяти.       — Постараюсь успеть!       Он бежал, уже не заботясь о шуме, не скрываясь от возможных врагов. Гнал через рельсы, перепрыгивал неудобные участки, возвращался через арочный проход вглубь депо, туда, где лежали старые тросы. Сами они были Риду без надобности, его интересовала упаковочная пленка, которую он так кстати вспомнил. Добравшись до ближайшего паллета, Рид достал нож, выщелкнув лезвие резким движением, отрезал кусок полиэтилена, состоящий из нескольких слоев, и так же быстро помчался обратно.       Считать секунды он и не пытался. Из-за напряжения и спешки Риду трудно было удержать больше одной мысли в голове, так что он сосредоточился на скорости. Сердце колотилось загнанно, легкие болели от усилий — пора прекращать столько курить. Черт возьми, он не вынесет, если не успеет просто из-за того, что любит сигареты!       Глаза Коннора были еще открытыми, когда Рид затормозил рядом, грохаясь коленями в щебенку.       — Двадцать одна, — опередив вопрос, отчитался Коннор.       Из-за одышки Рид ничего не ответил. Расслабляться рано, он еще не закончил, и двадцать одна секунда — это катастрофически мало. Но оказалось, что пока Рид бегал, Коннор тоже не лежал без дела: он расстегнул то, во что превратилась его форма, и смог кое-как сдвинуть покореженную выстрелом пластиковую часть корпуса с живота. Взгляду Рида открылись его внутренности, залитые тириумом и оттого особенно гротескные: там были провода в углепластиковой оплетке, полупрозрачные трубки с маркировкой, в которой нормальный человек не разберется, биокомпоненты, тщательно уложенные и закрепленные. Рид видел корпус тириумного насоса, одного из жизненно важных «органов» андроида, и ту самую трубку, которую Коннор все еще сжимал. В диаметре она была всего сантиметр, и трудно было поверить, что из-за такой мелочи вся система может угробиться.       — Продолжай держать. Я скажу, когда убирать руку.       У него было чувство, словно в полевых условиях он проводит операцию на сердце. Пальцы слегка дрожали, когда Рид засовывал кусок полиэтилена Коннору прямо в живот и протягивал под трубкой, осторожно, чтобы не задеть ничего лишнего. Коже стало тепло — что-то в Конноре грелось, — и это только усилило сходство с раненым человеком. Рид прикусил губу от усердия, положил свои пальцы рядом с конноровыми и шепнул:       — Давай.       Тот послушался беспрекословно. Давление его руки исчезло, Рид сжал трубку сам и ловко завернул пленку вокруг трещины. Затем, прижимая ее края, сделал еще один осторожный оборот, а потом, бросив единственный отчаянный взгляд на лицо Коннора, поднес к трубке зажигалку.       Под лепестком пламени полиэтилен схватывался, слипался и плотно обтягивал трубку. Рид склонился ближе, следил, чтобы не повредить тонкий пластик; несколько раз он обжег собственные пальцы, но боль почувствовал не сразу, только после того, как Коннор с облегчением сказал, что у него получилось.       — Бля… — Устало прокомментировал Рид, заставляя себя отнять от злосчастной трубки пальцы.       — Даже осталось четыре секунды. — Голос Коннора немного дрожал, то ли от стресса, то ли от счастья. — Спасибо, детектив. Вы буквально спасли меня.       — Да ну нах.       — Спасибо, — повторил Коннор и в любимой своей вежливо-нравоучительной манере добавил: — У вас кровь из носа идет.       — Завались.       Рид тяжело поднялся. Все тело ломило как после марафона, в голове шумело от понимания: он успел и справился. Влагу под носом он тоже чувствовал, хотел вытереть ребром ладони, но остановился — руки были в синих следах и продолжали дрожать. Рид с силой сжал кулаки, отвернулся, вытащил из-под кожанки рукав кофты и утер кровь мягкой тканью. Плевать.       А потом со стороны Дирборн-стрит Рид услышал звуки полицейских сирен. Коннор лежал у его ног и улыбался уголками губ — живой.             ***       Усталость от приключения навалилась на Рида ближе к вечеру, после того, как он в тысячный раз вымыл руки — казалось, словно тириум все еще на пальцах, невидимый, как ему и полагается, но горячий и с колючим запахом. Фантомное ощущение, ведь Риду обработали кожу антисептиком даже до того, как Коннора на носилках вынесли из депо.       Сам он еще немного побродил по территории, залез на крышу вагона, с которого стреляли, но ничего не нашел. Махнув рукой, оставил это дело криминалистам. Хотелось домой и пожрать, но он задержался у новенького бело-голубого фургона с квадратным кузовом. На нем был хорошо знакомый полупрозрачный треугольник-окно и логотип «Киберлайф», а болтливый водитель, заметив приподнятые брови Рида, с удовольствием рассказал, что это — скорая помощь для андроидов. Внутри есть практически все, чтобы любой пластиковый ублюдок стал как новенький, и даже система с виртуальной машиной, к которой подключали тех, кого нужно перевозить до сервис-центра.       С производства андроидов в «Киберлайф» постепенно переходили на разработку примочек для них — Камски, как обычно, на полшага опережал эпоху.       Коннор был внутри того фургона. Рид немного понаблюдал за силуэтом в мутном окне, решая, нужно его ждать или нет, но в конце концов разозлился и уехал, отбрасывая эти глупости.       После поспешного перекуса и очередного мытья рук Рид нашел время обдумать случившееся. Тому, что в Коннора стреляли, была причина, стоило сообразить раньше. Должно быть, он нашел что-то секретное, что преступник пытался уберечь. Утром Рид вернется в депо с патрулем и проверит вагон, около которого все произошло — если что и найдется, то наверняка там.       Коннора он с собой не возьмет. Потому что Коннор вел себя странно.       Рид размышлял об этом и перед сном, и на следующий день. Стоило оказаться в депо снова, как воспоминания ожили в многообразии подробностей — как Коннор паниковал и в страхе за свою жизнь торопился с объяснениями, как он просил, как потом, когда все было уже кончено, с облегчением благодарил за помощь.       Андроиды так не делают, мысленно накручивал себя Рид, наблюдая за тем, как саперы взрывают металлическую дверь вагона. Андроиды легко принимают «смерть». Не так давно, месяц или полтора назад, Андерсон рассказывал, что Коннор попал под грузовик на оживленной трассе во время задания, а на следующий день пришел в Департамент как ни в чем не бывало.       Что-то могло измениться после революции, но Рид об этом не знал. Зато он чувствовал нарастающую потребность разобраться.       Первым делом он подловил Андерсона, когда тот поехал за бургерами на обед. Рид знал его любимое место, потому что когда-то Хэнк брал его с собой — зимой тут обычно пустынно, и если бы не ставки на регби и бейсбол, владелец давно закрыл бы свою кормушку. Подкараулив Андерсона в удачный момент, когда тот распаковал и укусил бургер, Рид пристроился к столику рядом, оперевшись на липкий пластик локтями, и ухмыльнулся:       — Привет.       — Че надо? — Хэнк проявил удивительную способность жевать и разговаривать одновременно.       — Разговор есть короткий.       — У меня обед.       — Это не по работе. — Рид бесцеремонно подвинул к себе стакан с колой, из которого торчала трубочка, и отхлебнул. — Бля, со льдом. Ты настоящий псих.       — Поставь. — Хэнк хмурился. — Ну?       — Насчет Коннора. Он, как ты наверняка знаешь, вчера навязался со мной за компанию…       — И ты его чуть не угробил, естественно, я знаю! — Андерсон даже жевать перестал от возмущения, и Рид загорелся с его подачи:       — Я ни при чем! Нехер было идти со мной, его никто не звал! Я был против!       — Ты просто не умеешь работать с андроидами!       — И не собираюсь учиться! — Рид стукнул кулаком по столику, стакан подпрыгнул и перевернулся, так что оба едва успели отскочить от хлынувшей из-под крышки колы. — Бля, Хэнк. Не о том разговор. Просто Коннор, он, ну, вел себя не вполне нормально.       Рид не закончил, пытливо глядя в лицо Хэнка — следил, какую реакцию тот выкажет, — но тот как нарочно оставался равнодушным и сосредоточенным на бургере, так что пришлось продолжить:       — Не как типично для машины. Ты за ним замечал такое?       — Конкретизируй. Он не общается как наши патрульные андроиды, и слава богу. Я бы такого не вынес, хотя в самом начале он был, конечно, тем еще автоответчиком.       — Он боялся, почти как человек. Боялся умереть там.       Рид договорил, и мышцы лопаток у него дернулись от коснувшегося их холодка. Тогда, у вагона, он не осознавал этих схожестей, не анализировал поведение Коннора, и теперь нечем было подтвердить свои догадки. Никаких фактов, одни ощущения, от которых дрожь брала.       — Коннор может быть девиантом? — напрямую спросил Рид, устав от недосказанности.       — Рид, ну ты и выдумщик. — Хэнк коротко рассмеялся, покачал головой и вынул из центра бургера деревянную шпажку, ткнув ею в сторону собеседника: — Оставь Коннора в покое. Будь он девиантом — к тебе бы не приблизился. Такое только роботу под силу.       Возразить на это Риду было нечего, но тревожные идеи его так и не оставили. Придется получать информацию по-другому: в интернете появилось немало статей о девиации, и если придется в поисках истины изучить все — Рид это сделает.             ***       К середине ночи глаза у Рида болели от чтения с монитора, но вывод он сделал один и неутешительный — четкого ответа на вопрос нет, только аргументы «за» и «против». Что-то в поведении Коннора относилось к первой категории, что-то — ко второй, а воедино не сходилось, как бы Рид ни вертел туда-сюда факты. Он жутко устал и сердился: что ему вообще этот Коннор? Ну окажется он, допустим, девиантом. Это разве ридова проблема? Пусть Андерсон с этим разбирается, или Фаулер, да хоть сам Камски! Рид не обещал никому, что будет выслеживать девиантов, да и пластиковый ушлепок не совершил ничего криминального, чтобы так за ним следить.       Не без труда себя успокоив, Рид лег спать, а утром пришел в Департамент и выяснил, что интерес к Коннору как-то незаметно перетек в одержимость.       Андроид сидел на своем месте и работал, а Рид пялился на него явно и исподтишка, и замечал разное: мимику, которая меняла его лицо, сдвигала брови, и растягивала полуулыбкой губы; жесты, без которых машина легко бы обошлась — Коннор поправлял воротник и узел галстука, будто тот был туговат, одергивал рукава, тер подбородок, как любил это делать Хэнк.       Что это — копирование, подражание или неосознанные рефлексы? У девиантов бывают вообще рефлексы? Со вчерашней ночи Рид вынес, что они испытывают чувства и некоторые порывы, которые сами не всегда могут обосновать. Но ведь у них не может случайно зачесаться шея, заболеть спина от долгого сидения, свести судорогой ногу… Или может? Вдруг есть какие-то машинные аналоги, сбои многочисленных сложных систем, которые больше не контролируются стандартными программами?       Чем дольше Рид об этом думал, тем яснее понимал: ответы о девиантах дать может только девиант. А о Конноре — только Коннор, если даже Хэнк не сумел.       — Эй, — Рид подошел и постучал пальцами по столешнице, привлекая внимание. — Пойдем-ка со мной.       Он слегка волновался, ничем этого не выдавая. Волновался из-за того, что подходит к Коннору при всех, и что собирается остаться наедине с андроидом, который может оказаться нестабильным. Это могло привести к чему угодно, но настоящим разочарованием будет, если не приведет ни к чему.       И, чтобы этого избежать, у него был план.       — Куда?       Коннор поднял на него взгляд, его брови удивленно вскинулись. Лицо андроида всегда казалось Риду слишком эмоциональным; он привык к однотипным маскам патрульных, уборщиков и продавцов. Наверняка это легко объяснялось тем, что РК-800 — модель новая, дорогущая и навороченная, но ощущение было таким, словно на человека смотришь.       — Идем. — Рид не собирался объяснять раньше времени. — Ненадолго.       С соседнего стола на них обратил внимание Хэнк, и Рид настроился на пререкательства с ним, когда Коннор решительно кивнул и виновато улыбнулся:       — Я подойду через минуту.       — Жду снаружи.       Он вышел через центральный холл, свернул на парковку. Небо вновь стало серым и тяжелым, шел мелкий снег, секущий лицо и руки; Рид сел в автомобиль, бросил пистолет и бумажник на приборную панель и закурил. Ему досталась лишняя минута на подготовку, и в голову как раз стрельнула отличная идея, на которую времени хватало с лихвой.       Вскоре на пороге появился Коннор, завертел головой. Рид посигналил ему, привлекая внимание, а потом смотрел, как он идет пружинистой походкой, не закрываясь от снега и открыто глядя в глаза. Коннора на мгновение стало жаль — тот не знал, что Рид собрался для него устроить, — но сомнений это чувство все равно не посеяло.       — Прокатимся. Садись рядом.       — Я не понимаю, куда и для чего, детектив.       Коннор все равно устроился на сидении, провел ладонями по бедрам, стирая с джинсовой ткани влагу. Снег таял в его волосах, превращался в крошечные бриллиантовые точки, которых Коннор не замечал, — Рид с трудом отвел от них взгляд, чтобы завести автомобиль. Коннору шло несовершенство, подчеркивало его идеальную красоту… может, поэтому Риду все время хотелось дать ему в морду. Рассеченная губа украсила бы это лицо точно так же, как размазанный по нему тириум, или еще лучше.       — Не понимаешь, но все равно пошел. — Рид выехал на разворот, притормозил, потом набрал скорость.       — Я подумал, это как-то связано с тем делом. С депо. Я прав?       — Конечно, ты прав, дорогуша, — согласился Рид, и Коннор с удивлением повернул голову: такого обращения в свой адрес он еще не слышал.       Ехать далеко Рид не планировал, свернул на спуск к общественной подземной парковке и так, кругами, спустился до нижнего этажа, где было свободнее всего. Ему требовалось уединенное место для разговора, свидетели могли только помешать, а здесь Рид не ожидал встретить никого лишнего.       — Значит, тебе там всё починили? — спросил он, вытащив мобильник, чтобы проверить время. — Трубки эти, штуковины?       — Да, конечно. Кое-что пришлось заменить. Использовали жидкий пластик, и теперь я в порядке и готов к работе.       — А с той трубкой что?       — Жидкий пластик и термостяжка поверх. Вы приняли хорошее решение.       — Покажешь? — Рид повертел телефон в руках, зажал в левой ладони.       — Простите?       Ему удалось выбить Коннора из равновесия — диод, чей отблеск хорошо был виден в полутьме, вспыхнул и заморгал желтым. Будто светофор: «осторожно» или «приготовиться».       — Ну, покажешь, как сделали? — Рид смотрел на него, пальцы на смартфоне напряглись, но не сдвинулись. — Хочу посмотреть.       Лицо Коннора выражало смятение, диод никак не гас. Риду стало неловко от того, как потерянно Коннор на него смотрит; что-то вроде совести шевельнулось в груди, но Рид безжалостно подавил порыв и добавил:       — Неужели так сложно?       — Мне это не очень комфортно, — признался Коннор, но руки его потянулись к пуговицам под узлом галстука. Рид сощурился, не стал ждать:       — Я разговаривал насчет тебя с Хэнком. — Он добился того, что диод начал мигать чаще. — Совсем недавно, вот вчера вечером.       — Правда? — Похоже, Коннор об этом ничего не знал. Его руки, уже расстегнувшие пару пуговиц, замерли в неестественном положении. — О чем же?       — Знаешь, он так странно отреагировал, когда я ему сказал, что ты ведешь себя как девиант.       Быстрое, паническое мигание диода. Если он хоть что-то понимал в андроидах — Коннор был уже на грани, и Рид упрямо подталкивал его дальше.       — Что такое? — Он притворно удивился. Имитация эмоций давалась с трудом, атмосфера давила напряжением. — Да брось, разве я мог не заметить? Ты так боялся, Коннор, ты боялся умереть, ты чувствовал, что это вот-вот произойдет и тебе было страшно. Машине не бывает страшно, Кон, это — не рациональное дерьмо, никто этого не контролирует. А если ты не можешь себя контролировать, то вывод только один.       — Детектив…       — Ты девиант, Коннор. Ты девиант, и я тебя вычислил.       Было два варианта развития событий. Рид ждал, что Коннор по алгоритмам состроит непонимающее лицо и абсолютно машинным голосом констатирует, что детектив сошел с ума и слишком много на себя берет. Предложит обратиться к капитану или к специалистам ебучего «Киберлайф», или предоставит какие-нибудь доказательства в свою пользу. Рид готов был поверить в любую хоть немного убедительную историю, но диод Коннора вспыхнул красным, и он выбрал второй вариант.       Андроид молниеносно дернулся к приборной панели. Миг, и пистолет в его руке целился Риду в грудь — это оказалось страшно даже несмотря на то, что тот был к этому готов.       Коннор облизал губы так, словно они пересохли, и дотронулся пальцем до спускового крючка.       — Вы не должны были лезть не в свое дело, — сказал он полушепотом, в голосе звучали опасные электронные ноты. — Вы — мой единственный свидетель, детектив Рид.       Сердце учащенно забилось, Рид чувствовал волну торжества — да! да! он знал! — но выразить эмоции словами не успел: Коннор нажал на спуск.