«3 ноября 1991 года»
"…Вот вам старое, вот вам новое, Ну так что же, что рядом, что ж?! Все ведь кровное, все — история, Ничего ведь не оторвешь!.." Э. Асадов «Красота народа»
Рано утром я вышла из дома и поспешила к маленькой электрической будке, которая на самом деле была порталом на Цветочный бульвар, где мы и договорились встретиться с Катериной. Цветочный бульвар находился над Колдовстоврцем, и сейчас там был большой ажиотаж. Пока я стояла возле небольшой столовой «Кремль», мимо проходили мои однокурсники, и все со мной приветливо здоровались. День был солнечным, о чем говорил прозрачный купол над бульваром, что сейчас пропускал яркое солнышко и голубое небо. Отталкивающие чары не позволяли простецам близко подходить к горе, а иллюзорные — увидеть купол с высоты птичьего полета. Катерина появилась из магазинчика со сладостями и разительно отличалась от её прошлого выхода. Сначала я даже не узнала девушку в длинном красном сарафане, цветастом платке и с двумя косами на плечах, пока не увидела знакомые карие глаза. Катерина словно вышла из старых сказок и являла собой дух давно ушедшей эпохи русских красавиц. — Привет, Надюшка! Ты готова побывать в доме «Ягра»? — Конечно, — и мы трансгрессировали. Первое впечатление от этого средства передвижения, конечно же, незабываемо. Когда тебя крутит во все стороны, разрывает на куски, а в глазах сотни мелких мушек. Но я с достоинством вынесла это и даже не пожаловалась на головокружение сестре. — Мы в Китеже, — она демонстративно провела рукой по горизонту. — Конечно, сразу не видно, но здесь живет очень много волшебников. Нам надо пройти по этой тропинке в сторону леса. Наш домик немного на отшибе, но тебе он точно понравится. — Здесь и правда чудесно. С каким-то восторгом я рассматривала деревянные теремочки, которые пахли свежей краской и вкусными пирожками. Каждый дом — это произведение искусства. Резные окна, разноцветные крыши и деревянные облицовки домов. Даже в такое ненастное время года, как очень, здесь светло и весело. Маленькие волшебники игрались с ненастоящими волшебными полочками, а взрослые, утроившись на отдельных верандах, читали «Вестник» и пили чай. Правда, многие успевали делать глоточки кое-чего покрепче. — Хочешь что-нибудь узнать? — Да, например, как зовут моих племянников? Она тепло рассмеялась. — У тебя их целых четверо. Старшую дочь — Анастасия, ей семь, — она разговаривала с такой ласковой интонацией, что можно было даже не задумываться об её отношении к дочери. Она безумно её любила. — Есть также Сашка и Лешка, близнецы. Они на год младше, чем Настюша. И самый младший рыцарь нашего дома — Николай. Ему три годика. — Наверное, очень тяжело следить за ними, да? — О, ты бы знала, что эти шалопаи могут натворить. Я как-то засиделась в саду, а, вернувшись в дом, застала огромную дыру в потолке. И до сих пор так и не признались, мелкие хулиганы. Мы зашли в густой лес, который был таким же радушным и тёплым, как и его обитатели. Даже в окружение пышных елок и высоких дубов виделись крыши расписных теремов. Один дом запал мне в сердце почему-то. — А кто живет в этом доме? Терем казался каким-то безликим на фоне остальных. Он зарос в траве, а крыша как будто накренилась. Терем был как будто мертв снаружи. Но внутри все же горел свет. В лесу это было легко увидеть. Катерина удивилась. — Как же так, ты не знаешь, где живет твой друг? Здесь живут Сергей и его мать. Но я не помню, как её зовут. Она редко выходит из дома. — А Сергея ты видишь часто? — Да, — не стала уклоняться от ответа Катерина. — У нас рядом с домом озеро, Сергей каждое лето чуть ли не живет там. Как не пойдем с детьми, а он уже там! Мальчишкой он был веселым и добрым, постоянно играли с моей Настюшкой. А где-то год назад он перестал с нами даже здороваться. Ходит и глазами стреляет в нашу сторону. У него, видимо, что-то случилось. — Да, у него есть такая особенность. Он бывает немного пугающим. Особенно его шрам… А почему этот дом… в таком плохом состоянии? — Сколько себя помню, он всегда так выглядел. Его мать же развелась с Дементьевым, когда Серёже и года не было, и потом вернулась сюда. Но это я слышала от соседок, сама не застала этих времен. А дом вроде как — наследство матери Сергея. — Я почему-то думала, что он живет с братом и отцом. — Не-ет, ты что! Этих они даже на порог не пускают. Постоянно приходят, а их выгоняют. Мы медленно шли по узенькой тропинке, что вела к озеру. Как только показалась темная кромка воды, заросшая осокой, Катерина остановилась и показал мне на дом. Домом это даже нельзя было назвать. Настоящий деревянный дворец. Пестрый и цветастый, словно переливающийся огонек в костре. Вокруг терема был невысокий заборчик, за которым бегали куры и петухи. А пройдя пару шагов, можно упасть в глубокое холодное озеро. — Добро пожаловать в дом «Ягра», где всегда солнце! Как только мы открыли калитку, прямо на нас помчался клубок сплетённых тел. — Мама! — Мася! — Привет, мои хорошие, — Катерина обняла всех по очереди. — К нам сегодня пришла моя сестра. Познакомьтесь, это Надя. — Привет, Надя. — Ой, она л-ыжая! — сказал один из мальчиков. — Я тоже хочу быть л-ыжим! — вторил другой. — Этого я вам пообещать не могу, — Катерина рассмеялась и, вспомнив про конфеты, вручила их маленьким детям. — Где же ваш папа? Почему мои шалопаи одни? — Папа спит, — старшая девочка, наверное, испугалась меня, поэтому пряталась за спинами остальных младших детей. — Вот же… Елисей! — мы все решительно зашли внутрь. Услышав шум с первого этажа, по лестнице скатился Елисей. Огромных размеров мужчина, с густой и темной бородой по самый живот. Он ласково рассмеялся, а потом, протерев глаза, сказал жене: — И кого же ты на этот раз привела в дом? — Это моя сестра Надя, — она развернулась ко мне. — Надя, познакомься, это мой муж Елисей. — Рада с вами познакомиться! Мужчина прошествовал к Катерине и, схватив её одной рукой, приподнял высоко над полом. Тут же вокруг их ног закружилась малышня, и стало так шумно. Как в маленьком цирке, где много актеров.***
Этот день можно было назвать самым светлым за последнее время. Не даром последний день каникул. Мы играли с детьми в плюй-камни, запускали воздушных змеев, кормили куриц, которые, казалось, хотели нас склевать. Весь день прошел как в сказке, такой родной и теплой. На мгновение даже стало как-то тоскливо. Я понимала, что давно так хорошо себя не чувствовала. У меня никогда не было такого уюта дома. Всегда холод и недосказанность. А здесь все открыто и понятно. Катерина меня научила делать магические пирожки. И теперь не один, а сразу целая орава хлебобулочных изделий повторяли за мной слова: «круто», «как волшебно». Через полчаса они, конечно, надоели, но такие эмоции я испытывала впервые. Единственное, что сейчас меня заставляло вздрогнуть, так это разговор с Катериной в подземелье. Оказалось, что и такое имеется в их доме. Спустившись в холодное и полупустое помещение под кухней, я удивилась огромному пространству. — Это все для ритуалов, — женщина тоскливо провела рукой по резным стенам подземелья. — Ты ведь знаешь, что такое ритуалы? — Примерно представляю. Их ведь уже давно не проводят. Кажется, что и знаний не осталось. — Неправильно, моя хорошая, — она взмахнула рукой, и в центре комнаты появились яркие картинки. — Ритуалы — это старинная и очень сильная магия… В комнате мелькали волхвы, что танцуют ритуальные танцы, и красавицы-девицы, что пускают венки в реку, а потом прыгают через костер. Все это подкреплялось очень тихим напевом и такими завораживающими движениями в танцах, что я не могла оторвать взгляда от них. — Но очень давно ритуалы перестали проводить… Она показала волшебников в старых кителях, что насмерть сражаются со всеми волхвами. Зеленые вспышки так и мигали в этой холодной комнате. Почему-то резко стало страшно. Затряслись поджилки, руки покрылись мелкими мурашками. — Так страшно видеть убийства… — Говорят, что это было необходимо. Тогда погибли многие выдающиеся волшебники. Ритуалы, старая ворожба считались очень сильной магией, и её решили уничтожить. А тех кто был против… Вновь мелькнула зеленая вспышка. — Убить. — Этой магией можно было раскалывать душу на частицы, сворачивать горы, сушить океаны. Можно было влюбить или заставить ненавидеть человека против его воли. Можно было создать новые, поистине великие заклятия. И все это мы почти потеряли… — Это одновременно так страшно, — голос дрогнул, — но так… волшебно. Картинки пропали, и сестра повернулась ко мне. — Ты знаешь, кто такие «Северные»? — Это те, кто обещают всем смерть, — от догадки меня пронзили холодные иголочки страха. — Неправильно, Надежда, — Катерина печально усмехнулась и повела меня обратно наверх. — Сейчас вся тайная жизнь разделилась на две группировки. Они совершенно разные по своим действиям, но цель у них одна. Старые порядки должны вернуться в быт. — Старые порядки — это ритуалы? — Не только. Но ты права. «Северные» — стараются поддерживать свою идею исподтишка. Пробираются в председательство, меняют законы, учебники. Все то, что воздействует на магов. Но так же есть «Красные». Могу тебе с точностью сказать, что это именно они пытались убить Морозова и нашего отца. Это именно они посылают тайные знаки в школу. — Но почему нам говорят, что это «Северные»? — Правительство и не догадывается о существовании «Красных», поэтому я тебе и сказала быть осторожней с отцом. Что-то мне подсказывает, что эти лжецы не просто так на своего напали. — Я уже ничего не понимаю. Как отец-то в этом замешан? — Думаю, со временем ты поймешь, — Катерина поставила на кухонный стол чайник. — А сейчас давай выпьем чая. Когда мы спокойно пили чай и смотрели на заходящее солнце в окне, то я думала только о ритуалах. Старые порядки. «Северные». «Красные». Так много вопросов, но так и нет никаких ответов. Чутье мне говорило действовать. Но я еще не определилась со стороной. За кого я? А еще где-то вдали мелькал серый и перекошенный домик Сергея. Наверное, он сейчас там сидит, и готовится к новой главе в этой истории. Руки пронзили иголочки, когда я поняла, что скучаю по этому шалопаю.