Блоха

Угрюмо продевая спицы в петли, Маша сосредоточенно следила за своими пальцами, чтобы все было идеально. На ее коленях лежала красная, зеленая и белая пряжа из которой начинал вырисовываться ворот свитера. Она не спрашивала размеров Димы, потому что сама могла на глаз определить, сколько в этом доходяге по меркам. Конечно, она видела в этом идеальный повод написать ему во время каникул, но решила не выдавать себя и не тревожить Дроздова, пока он пытается строить отношения с настоящей девушкой. Гончарова пыталась не верить, что у Димы кто-то появился, но ее неспокойная натура заставила ее найти Кристину в соцсетях. Девушка Димы оказалась любительницей странных костюмов и вообще отбитой на голову, как считала Маша. Единственное, чем она оказалась полезной для Маши, — теперь Гончарова знала слово «косплеер». Конечно, Дима повелся на ее сочные фотки, на которых она косила под персонажей аниме, но Маша не видела в этом ничего интересного и привлекательного. И дело даже не в ревности, которая душила Машу. Ведь Гончарова ревновала всех и вся. Отец посмеивался над ней, называя это «бизнес хваткой» еще с момента, когда Маша не позволяла другим ребятам играть с ее друзьями в детском саду. Просто Дима попал под купол ее дружбы, из которого просто так не выбраться. Последний раз, когда они переписывались, Дима был на полпути в Омск, куда он поехал вместе с Кристиной, чтобы познакомить девушку с родителями. Гончарова предупредила, что еще слишком рано для таких серьезных шагов, но они только снова разругались, назвав друг друга последним словами. Конечно, все это не всерьез, иначе Маша бы не начала вязать новогодний свитер в июне. За тот год, что они сначала воевали с Димой, потом сотрудничали, а потом подружились, Маше хотелось сказать ему спасибо не только деньгами, но и тем, что она умела делать самостоятельно, еще одним способом доказать, что она не «бестолковая дура», как любил выражаться Дроздов. Телефон под рукой на диванной подушке затрещал, и Маша отложила пряжу, бросая взгляд на экран. — Да, папуль, — с улыбкой сказала она. — Машуль, ну, как ты там, кнопка? Не звонила уже два дня! — прогремел отец Маши с того конца провода. — Прости. Замоталась, — вздохнула она и поднялась с дивана, чтобы подойти к открытому окну. — Пока эту сессию сдала, потом отметила, потом отоспалась… вот и отдыхаю. — Нормально хоть сдала? Дрозд твой нормально свои деньги отрабатывает? Они вместе засмеялись грудным смехом. — Конечно, Димка мне все сделал на высшем уровне. — Ну и славно. Так что ты там, надумала его с нами на дачу звать? Маша прикусила нижнюю губу и прикрыла глаза. Она даже не успела предложить Диме на пару дней уехать из города, чтобы насладиться их загородным домом, банькой и озером. Гончаров старший хотел познакомиться с гением программирования лично и отблагодарить его за сотрудничество с дочерью. Однако Дима так быстро смыслся в Омск, что Маша даже не успела со своим заманчивым предложением. — Нет, он не поедет, — спокойно ответила она. — К тому же, как они там у меня с Витей будут уживаться? Они друг другу не особо-то и нравятся. Эдуард Петрович хрипнул в трубку и откашлялся. — Кстати, у вас там все нормально? — С Витей? Все хорошо. Вот, жду его через два дня с командировки. — В смысле, через два дня? — Это я у тебя должна спрашивать, — усмехнулась Маша. — Ты ведь сам его отправил на эту сделку, вот я и жду, когда он вернется. — Машуль, — он снова откашлялся. — Он вчера выехал обратно в Питер. Разве он тебе не сказал? Маша почувствовала, как к горлу подобрался сладкий ком, но она всегда умела держать себя в руках, чтобы не впасть в истерику перед отцом, который слишком сильно о ней заботился. — Ах, ты об этом! — выжимая из себя радость, воскликнула она. — Да, он говорил мне, но он еще к маме собирался заехать по дороге, видимо, решил погостить у нее подольше. — А, ну, хорошо тогда, — более расслабленно сказал отец. — Смотри там, не шали! Маша снова засмеялась, а сама уже крутила в голове, где может сейчас быть Витя. — Хорошо! Ладно, папуль, у меня сегодня уборка по расписанию. Насчет дачи ближе к выходным позвоню, как поедем. — Давай, кнопка. Маша отключила телефон, оставила его на подоконнике и бросила взгляд на диван, где лежала пряжа. Сердце вдруг защемило, и голова немного закружилась, но Маша удержалась на ногах. — Вот, сука, — прошипела Маша, заправила прямые светлые волосы за уши и рванула с места к шкафу. *** Настя накручивала завиток своего светлого каре на палец, глядя в ноутбук. Подготовка к мероприятиям следующего года была почти закончена, даже афиши были сохранены в шаблонах фотошопа, ожидая актуальных дат. А еще Настя жутко скучала по Толе. Шишкин уехал неделю назад вместе с Аркашей в Новосибирск, чтобы навестить родителей и повидаться со старыми друзьями. Настя даже приходила провожать его на вокзал и долго висела на нем, пока не объявили посадку. Шестакова до последнего махала им с Аркашей в окно и засыпала воздушными поцелуями, но всего этого ей казалось совсем недостаточно. Еще одной проблемой стала двоюродная сестра, Катя, которая не планировала уезжать. Настя была бы и рада затусить с девушкой, но Катя была невыносимо влюблена в какого-то женатого бизнесмена из Москвы, поэтому занимала все свое свободное время истериками и разговорами по телефону. Настя пыталась успокоить девушку первое время, но вскоре забила, поняв, что Кате помощь не нужна. Ей были нужны зрители. Шумно выдохнув, Настя захлопнула ноутбук и надула губы, подперев кулачком подбородок. Она оглядела стены в своей светлой комнате и остановила взгляд на самодельном панно из пробки с фотографиями и памятными записками. На самом деле, комната Насти Шестаковой была похожа на музей. Здесь стопками лежали разномастные бумаги, книги, сувениры и безделушки, которые рука не поднималась выбросить. Даже портрет Насти в зеленых тонах, который пару лет назад подарила Катя, висел на стене в изголовье кровати. Но панно было самым интересным из того, что здесь было, и каждый, кто удостаивался чести побывать у нее в гостях, на несколько минут зависал возле нее, разглядывая жизнь Шестаковой в картинках и письмах. Она снова зацепилась взглядом за ленту фотографий из фотобудки, где она смеялась вместе с Гришей — своим бывшим парнем. Они встречались уже три года на тот момент, и он был ее первым, а такое просто так не забывается, и снять фотографии означало бы перечеркнуть всю свою сознательную жизнь. Настя ненавидела, что Гриша был связан со всем, о чем она рассказывала или вспоминала. Будь-то первый секс, первое похмелье, первый косяк или первая поездка в Москву. Даже первые истерики были связаны с тем, что он совершенно не понимал ее, заставляя Настю проживать его жизнь, забывая о том, кто она есть на самом деле. Наверное, если бы не Толя и не активное погружение в самоанализ через посты ему, Настя никогда бы не поняла, что уже давно несчастна. Несколько раз они расставались и сходились снова, и, если бы она не встретила Шишкина в реале, она бы снова прибежала к Грише. И вот, когда Толи нет в городе, ее снова захватила тоска по бывшему. Странная штука — как после расставания мозг помнит только хорошее? Ведь сейчас Настя не думала о том, как Гриша менял ее на вечер в компании друзей и травы, пока она сидела за компьютером дома. Она вспоминала только то, как они ездили на его машине смотреть закаты над Невой и разводные мосты, ходили вместе в кино и смеялись над мемами в интернете. Настя, правда, любила его, но была готова отказать себе в удовольствии быть с ним. Особенно, когда рядом есть такая поддержка в лице Толи. Девушка оторвала взгляд от ленты фотографий и схватилась за телефон, открывая Телеграм, чтобы написать Шишкину. Она ткнула на диалог с ним и начала быстро печатать. «Ну что, когда вы уже вернетесь?» Настя засыпала сообщение грустными смайликами и нажала на стрелку. Сообщение почти сразу загорелось двумя галками, и Настя широко улыбнулась экрану. «до середины июля точно пробудем здесь ☹ я, конечно, тоже соскучился. аркаша вчера говорил, что надо было брать тебя с нами в горный». «Вы все же решили поехать на Алтай?! Крутые! Как только Аркаше удалось тебя уговорить?» «он угрожал физической расправой». Настя хихикнула и закусила губу. «Ты, правда, соскучился?» Сообщение висело прочитанным несколько секунд, пока Настя не увидела «печатает…» под именем пользователя. «конечно. даже сильнее, чем я мог подумать». Настя снова закусила губу. «Пришли фотку». «не уверен, что ты хочешь меня сейчас видеть :D мы с аркашей на рыбалке по пояс голые, кормим комаров». «Может, это как раз то, чего я хочу?» Настя скорее отправила сообщение, чтобы не успеть стереть его, ведь она чувствовала, как щеки начинают гореть то ли от стыда, то ли от возбуждения. «кто-то сегодня слишком хорни, я смотрю…» «Может и так) Если хочешь, я начну первая». Не дожидаясь ответа от Толи, Настя спустила бретели домашней майки так, чтобы в кадре она будто бы была голая, закинула волосы на один бок, закусила губу и щелкнула себя пару раз на фронталку. Она почти отправила свою фотку, как тут же пришла фотография от Толи. Она тут же рассмеялась, увидев на залитой солнцем фотографии смешных Толю и Аркашу. Настя знала, что под футболкой Гордеев покрыт шерстью, и из-за этого голая грудь Шишкина смотрелась до одури комично. «Очень сексуально!» «горячие сибирские парни!» «А как тебе горячие питерские девушки?» Она все же отправила свою самую удачную фотку и принялась ждать ответа. Но ответа не было слишком долго. Спустя час Настя уже хотела удалить фотографию, но не видела в этом смысла, раз Толя ее уже посмотрел. Она успела сделать себе чай, позвонить родителям и пообещать, что на выходных обязательно приедет, послушать под дверью разговоры Кати по телефону и снова сесть за ноут, когда телефон наконец-то засветился от оповещения. Сообщение было настолько длинным, что Настя сначала даже не поняла, что это не критика в адрес ее недо-нюдсов, а пост, который Толя настрочил с рыбалки. Настя быстро и жадно бегала глазами по строчкам, то попискивая, то облизывая губу, каждый раз, когда натыкалась на строчки вроде «он коснулся ее белой кожи», «проложил дорожку из поцелуев от ее груди к низу живота», «пылко вгрызался в ее нежную шею» и другое прочее. Она поймала себя на том, что начала ерзать на стуле, пока пишет ответ за свою героиню, а кончики пальцев начали неметь, оттого что кровь стала приливать совсем к другому месту, и Шестаковой захотелось скорее броситься на кровать, чтобы снять напряжение. «…ей хотелось раствориться в нем, навсегда застыть в моменте наслаждения его телом и несвязным шепотом где-то возле ее уха, когда он, словно в бреду, обещал, что никогда ее не оставит. Лукреция крепко сплела руки на его шее и рывком оказалась сверху, углубляя их близость настолько, что вскрик сам сорвался с ее искусанных до крови губ…» «горячо», — ответил Толя. «Будем продолжать?» Настя не дождалась ответа. Из комнаты, в которой жила Катя вдруг раздался грохот и животный рык. Оставив телефон на письменном столе, Настя бросилась к Кате и широко распахнула дверь. — Ты что делаешь?! Сердце Шестаковой бешено заколотилось, когда перед глазами предстала полуразрушенная комната: все убранство было свалено на пол, шкаф с принадлежностями для рисования перевернут и удерживался от падения на спинке дивана, а сама Катя с силой дернула ручку пластикового окна, запрыгивая на подоконник. Не думая ни секунды, Настя схватила двоюродную сестру за талию и с силой, какой просто не может быть в девушке ее комплекции, сбросила ее обратно на пол. — Пусти! — выкрикнула Катя. Девушка была в слезах и красной. Ее длинные светлые волосы налипали на щеки, из груди рвались нечеловеческие крики, и Настя повалила ее на лопатки, прижав запястья к полу. — Пусти! — не своим голосом кричала Катя. — Угомонись, дура! Настя освободила одну руку, только чтобы дать хорошую пощечину Кате, от чего девушка наконец-то замолчала и ослабла, начиная только тихо плакать. Выругавшись, Настя поднялась на ноги и быстро захлопнула окно, бросая быстрый взгляд на асфальт с седьмого этажа. — Совсем с ума сошла?! Настя была зла, и сердце еще ломилось об ребра от адреналина, но руки пробила мелкая дрожь, а горло будто сжала ледяная рука, когда она представила, что могла проигнорировать очередной псих Кати. Девушка так и лежала на полу, свернувшись. — У него ребенок будет, он сказал, что не разведется… На секунду Настя скривилась, желая выдать что-то вроде «Я же говорила», но вовремя себя отдернула, решив, что от ее злости и ехидства сестре лучше не станет. Шестакова вздохнула, приложив ладонь ко лбу и покачала головой. Она села на пол рядом с Катей и помогла ей подняться, крепко обняв за плечи. — Я ведь так… его люблю… — задыхалась Катя, рыдая в плечо Насти. — Все пройдет, Катюш. Все пройдет… Катя плакала еще час, пока не отключилась. Настя взяла телефон, не обращая внимания на присланные сообщения и выбрала в телефоне нужный контакт. — Теть Света, привет, — устало сказала она. — У Кати опять крышу сорвало. Можете приехать и посидеть с ней? Настя мычала в трубку каждые три секунды, пока тетя Света, мама Кати, раздосадовано говорила о том, как она могла связаться с женатым мужиком, да еще и быть такой непробиваемой дурой. Настя отключила трубку и все же зашла в Телеграм, чтобы прочитать пять непрочитанных от Шишкина. «на рыбалке, конечно, не очень удобно, но можно попробовать)» «кстати, аркаша щуку поймал. сегодня будет крутая уха!» — к сообщению прилагалась фотография бородатого молодого человека с широкой улыбкой и нехилых размеров щуки в руках. «я лучше напишу, как дома буду, тут связь не очень, да и эти мошки!» «ты все еще тут?» «насть, у тебя все нормально?» Настя вдруг почувствовала, как из нервного правого глаза побежала мокрая дорожка. Шестакова быстро смахнула каплю с бледной щеки, и набрала сообщение: «Уже все хорошо. Я очень по тебе скучаю». Она посмотрела на часы. У них целых четыре часа разницы, и вряд ли Толя ответит ей, когда в Новосибирске уже час ночи, поэтому она набрала еще один номер из своей телефонной книги. — Привет, Гриш. Можешь приехать? *** Руку Насти грел кофе, и закат над Невой был как всегда прекрасен даже через пыльное лобовое стекло Рено Логан. Гриша сидел за водительским и медленно потягивал сигарету, второй рукой держась за колено Насти. Мозг Шестаковой бессознательно нарисовал в голове воспоминания о том, как курит Шишкин. Как его длинные пальцы удерживают сигарету, и как он с кайфом выпускает струю дыма. — Я ведь скучал по тебе. Настя фыркнула, усмехаясь. — Почему тогда сам не позвонил? — Не знаю, — Гриша пожал плечами. — Думал, ты не хочешь меня видеть. Ты же говорила, что я тебе всю жизнь искалечил. — Наверное, так и есть. Это единственное объяснение тому, почему я каждый раз к тебе возвращаюсь. Гриша выдохнул дым в окно и бросил окурок на асфальт. — Опять будешь рассказывать про созависимость? — покачал головой Гриша. Он провел ладонью по лицу с тяжелым вздохом, а затем откинул свою темную челку назад. Гриша повернулся к ней, гвоздями вбивая взгляд своих почти черных глаз в Настю, и она почувствовала, как от его руки на ее колене пошли мурашки, собираясь в низу живота. Ладонь поднялась выше по джинсам и вот она уже была под майкой, а их губы требовательно сжимали друг друга, будто хотели получить что-то, что было давно потеряно. Настя отставила кофе на приборную панель и запустила обе ладони в его черные волосы, крепко сжимая их, но продолжала чувствовать только зуд между ног и легкое отвращение к себе. Все заходило слишком далеко, но телефон Насти разрезал тишину позднего летнего вечера, и она оторвалась, чтобы достать его из рюкзака. — Кто такой Толя? — спросил Гриша, так же уставившись на экран мобильного. — Подожди, надо ответить, — выпалила Настя, схватила рюкзак, джинсовку с заднего сидения и выскочила из машины. Она отошла на несколько метров, боясь, что не успеет ответить на звонок, но Толя был настойчив. — Да, — громко выпалила она и шмыгнула носом. — У тебя ведь поздно, ты чего не спишь? — Проснулся, а тут сообщение от тебя, вот и занервничал. Что-то случилось? Ты плачешь? Пока Толя не озвучил это, Настя не понимала, что по щекам текут горячие слезы, а теперь она и вовсе скривила свое милое личико, пытаясь сдержать рыдания. — Кажется, у меня едет крыша, — пытаясь смеяться, сказала она и повернулась к машине. Гриша внимательно смотрел на нее из-за стекла, опираясь на руль. Настя поджала губы и покачала головой. Гриша знал ее слишком давно и слишком хорошо, чтобы понять — сейчас ему нужно уехать. Настя быстро отвернулась и стала вслушиваться в такой родной голос из Новосибирска, и теплая волна будто накрыла ее от осознания того, что Шишкин сейчас будет успокаивать ее и уговаривать приехать, чтобы развеять ее грусть. — Хочешь, я приеду сразу после Горного? — Я не хочу, чтобы ты перестраивал свои планы из-за меня, Толь, — шмыгнула носом Настя. — Просто Катя сегодня все это вычудила, и я была сама не своя… еще и эту фотку тебе отправила. Позорище… — Фотка была хорошей, — в веселье Толи все равно можно было услышать смущение. — Ты очень красивая. Щеки Насти залились красным, и она вытерла последние слезы со щек. — Я бывшему позвонила, — выпалила она быстрее, чем успела подумать. — И встретилась с ним. Толя молчал, и Настя снова почувствовала, как начинает паниковать. — Я не знаю, что на меня нашло, и ты имеешь полное право меня сейчас отругать… — Насть, — вздохнул Толя. — Ты имеешь право делать то, что ты хочешь. Зачем мне тебя за это ругать? Ты сейчас с ним? Я не отвлекаю? — Нет! — быстро ответила она. — Нет, я уже не с ним. Ты никогда меня не отвлекаешь. Настя снова заплакала, не понимая, чем заслужила такого человека, как Толя. — Знаешь, ты просто чудо. Я тебя обожаю. — И я тебя, — тихо сказал Толя. — Обещай, что больше не будешь плакать. — Обещаю, — выдохнула Настя. — Только от счастья, когда ты наконец-то приедешь. — Это другое дело. Давай я тебя до дома провожу. — Давай, — с улыбкой сказала Настя и двинулась в сторону метро, предвкушаю длинную беседу со своим лекарством от всех болезней.