Глава 4 ~Бледный~
Бледный уныло заплёлся в тёмную, пропахшую вонючими носками и сигаретным дымом, отрядную комнату. Парень завалился на свою койку, которая протяжно заскрипела. Он нервно глянул на постель в другом углу комнаты, на которой кто-то обжимался, лишь для красоты накинув сверху простынку. «Тим, наверное», — догадался он. Как назло, никого больше не было, что, на самом деле, являлось редким явлением. На глаза попалась огромная надпись прямо посередине центральной стены. Снова Маляр расписался. Это были какие-то каракули, которые даже чёрт не разберёт. Бледный безуспешно пытался разобрать текст и думал о том, что последнее время местный "художник" слишком многое себе позволяет. Он тяжко вздохнул, это явно не лучший его день. Парню очень хотелось выговориться. Покопавшись под матрасом, он выудил и пепельницу и недокуренную самокрутку. Зажигалка, как назло, зажглась только с пятой попытки. Парень затянулся, а потом ещё и ещё. «И чего все выбрали именно Пастора главным? Почему именно у него карт-бланш и неприкасаемость? Он же обычный высокомерный и вычурный человек, — размышлял парень, выпуская небольшие облачка дыма, — И пусть он действительно несколько лет назад резко повзрослел, став настоящим капитаном нашего юного отряда... Сейчас на эту роль он явно не подходит. Сдулся он.» Мысли спутались, сознание скрутилось и унеслось в другую реальность, туда, где полное расслабление, и туда, где нет неравноправия. Там, где все так, как должно быть. Комната чистая: нет ни рисунков, ни плакатов, потёртостей и порванных обоев; никого нет, кровати заправлены, словно все так, как было с самого начала. Бледный перестал чувствовать свое тело, ощущая лишь крылья за спиной, и вылетел прямо в окно. Он взлетал в лазурное небо, на котором не было ни единого облачка, прямиком к солнцу. Обернувшись, за огромными белоснежными крыльями, которые уже сами несли его выше и выше, он увидел такую далёкую землю. И никакого Лагеря там не было: Лес, как лес, озеро под горой, поля. Посмотрел вперёд — солнце всё ближе, всё жарче. Поймал себя на мысли, что сигарета истлела и пепел вот-вот отвалится прямо на постель. Лениво вмял её в пепельницу. Оглядев комнату, обнаружил Поляка на койке, с кружкой в руках. Появилось ощущение, что он изо всех сил пытался выглядеть спокойным. Однако, получалось это посредственно. Даже Бледный увидел, что что-то не так. Вдруг он поднял свои светло-карие глаза и глянул на Бледного, скривив рот. Бледный взял с тумбочки очки. — Поляк, ты где был? Я тебя тут жду, между прочим, — деловито спросил Бледный, натягивая "телескопы". — Да ну, ты поэтому только спустя минут пять моего присутствия соизволил меня заметить? — с иронией уточнил Поляк. В общем-то, он был вполне неплохим парнем. Он был тактичным и адекватным, знал, что такое стиль. Целый гардероб черных рубашек — достойная, по мнению Бледного, коллекция. А ещё, он говорил со смешным акцентом, за что и получил свою кличку, хотя едва ли его говор был похож на польский, но этого никого не заботило. Но у него, как и у всех, были свои тараканы. Например, он любил умничать, и это Бледного бесило больше всего. Не раз они вздорили из-за этого, а однажды он так достал, что Бледный не удержался и вмазал умнику. Потом пришлось долго отрабатывать уборкой. С месяц его осуждали все отрядные девочки. Для всех них Поляк был беззащитной душкой, и обидеть его считалось преступлением. Бледный поджал губы и кинул взгляд в сторону кровати Тима. Они с Охрой тихо болтали, не обращая внимания на других. Вместе они смотрелись странно, и не очень походили на парочку. — Так где, ты говоришь, был? — рассеяно продолжил диалог с Поляком Бледный. — Я гулял, в Лес поглубже ходил, — отпивая чай, ответил Поляк, — Там так ветер сегодня шумит, видно, вечером что-то будет. — Авось будет. У тебя что-то произошло? — Ничего серьезного, на самом деле... — Поляк снова скривился, — А где Пастор? — Не знаю и знать не хочу. — Тогда мне нужна будет твоя помощь...***
Они уже шли по тропинке, всё дальше и дальше удаляясь от Лагеря, когда Поляк вдруг начал рассказывать: — Этим утром настроение у меня было очень странным и необычным. Я не стал дожидаться завтрака, собрал свой рюкзак и быстрым шагом вышел из корпуса. Ещё один миг и я бы покинул территорию Лагеря, но меня окликнула Мышь и попросила не загуляться. Ох, послушал бы я её! Но я лишь махнул ладонью в ответ, развернулся на пятках и продолжил путь. Только перебравшись через ограждение, спокойно вздохнул полной грудью. Лес был необычно прохладный и шумный, но этим меня было не спугнуть, к сожалению. Гулять по тропинкам мне всегда нравилось больше, чем по дорожкам Лагеря. Выйдя за Край, можно считать, что ты в другом мире, где нет противных и двуличных очень шумных людей, нет бесконечно указывающих канцлеров. В лесу слушать нужно только шуршание листьев, трели птиц, завывания ветра меж ветвей дубов да тихие скрипы их стволов. Я сам не заметил, как забрёл довольно далеко и оказался в глухом лесу, где бурелом сплетался с зарослями кустарников, закрывая любые пути, кроме узкой дорожки. Я с удовольствием и завороженностью шёл дальше, рассматривая всё вокруг. Я будто гулял по музею, и сам для себя отметил, что очень зря так редко тут бываю, что надо бы чаще погружаться в эти неизведанные просторы, но, главное, не стать "Лесником номер два". А потом я остановился, спуская с плеч рюкзак — хотел достать флягу. И вдруг я услышал шуршание в кустах, отчётливое шуршание, это явно был не ветер. Это было что-то живое... Это был кабан. Из-за листьев показалась клиновидная голова с длинными широкими ушами, маленькими глазами и мощным выдающимся вперёд рылом с клыками. Примерно с пару секунд я смотрел на животное, а оно — на меня. При том, его взгляд не выражал доброжелательности. Может, послышалось, может, шок сыграл свое дело, но ровно за секунду до того, как вепрь бросился на меня, я услышал отчётливую фразу: «Беги отсюда, если сможешь.» И я побежал, резко рванул назад, подгоняемый звуком копыт из-за спины. И не заметил, когда звук этот прекратился, но остановился я только возле отогнутого забора Лагеря. Боже мой, я в первый раз, наверное, так радовался Краю! Я перевёл дух и только перебравшись через забор я понял, что рюкзака на плечах нет, что он остался в Лесу. Возвращаться одному туда было страшно, поэтому я и решил, что нужно переодеться и попросить помощи. Спустя какое-то время Бледный решился-таки на комментарий: — Да, Поляк... Нагулялся ты от души. Надо было их шугануть всего-навсего, они же дикие, сами тебя наверное испугались не меньше, чем ты их. — Ну вот как встретим их, я поучусь у тебя поведению, — обиженно буркнул Поляк.