Часть 3: «Конец»
Глава 8 ~Пастор~
Светловолосый открыл глаза. Он в кровати, на ней же, в его ногах, сидит Мимолётная. В комнате темно и сухо, дождь уже не стучит в окно, в коридоре горит свет и лишь небольшой его луч проникает в комнату, разбавляя собой полумрак. — Странно это всё, — тихо прохрипел Пастор. И моментально словил на себе взгляд обернувшейся рыжей девушки. — Очнулся, слава богам! — она была действительно рада, будто была вероятность, что такого не случится. Девушка легла на грудь парня, обнимая его за торс. — Все хорошо, Мим, — поспешил заверить парень, — переутомился, может. Какие вести? Вдруг комната осветилась яркой белоснежной вспышкой, и в этот же момент ударил оглушительной громкости гром. — Мы в центре шторма, — всхлипнув носом, проговорила она. — Врачи увезли тело Луны в морг, — подал голос Вол с соседней кровати, — наш главный потерял сознание и спал четыре часа, Поляк и Бледный сражались с дикой природой и видели призраков, — на несколько секунд он замолчал. — И да, мы действительно в самой гуще событий, такой грозы, которая собирается, я ещё не видел. — Небо чувствует нашу утрату, — он закрыл глаза, — нам будет её не хватать. — Пастор вздохнул, расчищая сознание. — Поляк, каких еще призраков вы видели? — Вообще-то, одного, — поправил Бледный, — Луну. Это была она, без сомнений, и говорила что-то про то, что мы сгорим, а потом исчезла, будто и не было. — Он прав, — отозвался Поляк. — Мы бы и рады подумать, что нам это показалось, но групповых галлюцинаций не бывает просто так. — Странно это всё, — выдавил из себя Пастор, повторяя свои же слова. Другого ответа придумать он попросту не смог. Парень был обескуражен. Слов не было, они застряли в глотке неприятным комом, мысли табуном носились в голове, словно символизируя бурю за окном, что билась об окна, стены, создавая гулкий шум. Парня передёрнуло, это не прошло незамеченным для Мимолётной, которая уже прогрелась под боком, она слегка поёрзала. — А что касается природы, с которой они боролись… — Охра сделала паузу. — На парней напали дикие кабаны, представляешь? Бедный Поляк пострадал — вывих лодыжки и рваная рана на руке, которую, слава Богу, уже зашили врачи из скорой. Внезапно с улицы послышался сильнейший треск, а потом грохот, в коридоре погас свет, через пару секунд с улицы начали доноситься крики людей. Пастор вскочил с кровати, перелетев через Мимолётную, и выбежал на крыльцо. Его глазам открылось ужасное зрелище: огромный дуб, не выдержав сильных потоков ветра, не удержался в земле и рухнул прямо на корпус Второго; к тому же, он задел линии электропередач, и вся лагерная территория оказалась без электричества. Лагерь пропал во мраке. Босиком светловолосый бросился к соседнему домику, на котором, сложив крышу пополам, лежало старинное дерево. К нему уже начали сбегаться канцлеры, видимо, чтоб навести панику, потому что ничем другим они не занимались. Мужская половина корпуса пострадала куда меньше женской, поэтому парней потихоньку выводили на улицу. Женская же часть Второго оказалась заперта в домике, так как хрупкая крыша уже начала обваливаться. Не теряя времени, Пастор разбил одно из окон и залез внутрь. Все обитатели аварийного жилища были в полнейшем ужасе и вообще не понимали, что произошло. С громким треском проломилась одна из балок, в любой момент крыша могла обвалиться. Выводить из ступора проснувшихся девушек девушек пришлоськриком. Они быстро сбежались к спасителю. Благо, девочек в отряде было всего четверо. К этому моменту на улице их уже были готовы принимать Вол и Карандаш. Рискованная операция по спасению оказалась успешной и не заняла много времени, что сыграло на руку, ведь буквально через несколько минут после её завершения, своды крыши перестали оказывать сопротивление стволу дерева и рухнули. Всех из Второго, оказавшихся без крова, пришлось расселять по соседим корпусам других отрядов. Занимаясь этим, Пастор и забыл о том, то сам недавно падал в обморок. Об этом напоминали только полностью исчерпанные силы. Тело не хотело слушаться хозяина. Он с трудом доковылял в прихожую корпуса и сел за стол. Тёплый, но тусклый свет керосиновой лампы освещал комнату. За окном шумел ветер. Парень молча смотрел на Вола, который тупил взгляд в окно, оперевшись локтями на подоконник. — Девочки хотят ночевать у нас, — задумчиво сказал блондин. — Думаю, что это хорошая идея, её надо поддержать. Если не в такие моменты, то когда? Нам всем нужна поддержка друг друга, — размышлял Вол, садясь на стул напротив. — Но у нас не хватит спальных мест, — Пастор откинулся на спинку стула, шумно выдыхая, — я не хочу, чтоб кому-то было тесно и неудобно. — В тесноте, да не в обиде, друг, а там, как сам знаешь. — Наверное, ты прав. Сходи, пожалуйста, к девочкам, позови их и скажи, чтоб свои подушки с одеялами взяли.***
Довольно быстро в небольшой мужской спальне Первого отряда собралось такое количество людей, которое комната не видела уже давно. Все кровати сдвинули в две больших, на полу, между ними, уложили множество матрасов, одеял, пледов и подушек, устраивая большое многоуровневое лобное место, окружённое стеной из тумбочек. Все устроились, но спать никто не планировал, наоборот, от переизбытка чувств шло негромкое, но живое обсуждение произошедшего: каждый рассказывал соседу свои мысли, новости и слухи. Пастор стоял в дверях и наблюдал за большой компанией. Хотелось улыбнуться хоть слегка, но лицо словно забыло, что такое мимика. Наконец, впервые за день, парень был расслаблен, чувствовал, что все в безопасности, хотя гроза не собиралась униматься ни на секунду. В душе царила надежда на спокойное будущее, на то, что сложные обстоятельства будут пережиты без сильных на то проблем, без новых жертв. Светловолосый внес в спальню старую керосиновую лампу. Её теплое аккуратное свечение слегка осветило всё вокруг. Все сразу же притихли, наблюдая за парнем, а он, не теряя времени, присел на одну из тумбочек, устанавливая лампу рядом. — Дорогие лагерные дети, мои друзья, соотрядники и гости. Всем нам очень тяжело дался этот день, но сейчас всё в порядке, мы собрались здесь, чтоб поддержать друг друга морально и почтить память Луны… — он сделал многозначительную паузу, — Да будет земля ей пухом… — очередная пауза, — Да, я чувствую всю вашу боль утраты и поверьте — я себя корю за то, что не смог сохранить её жизнь не меньше каждого из тех, кто ее окружал, но сделать уже ничего нельзя. Эту ночь я объявляю траурной, сегодня мы простимся с нашей подругой и отпустим ее в свободное плавание по туманному лесу. Парень глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Внезапно, в сознании пролетел весь день, от начала и до конца, затем начали появляться картинки из детства, все более давние воспоминания, настолько давние, что казалось, это было не с ним. Пастор оказался в полнейшей неопределенности, но вида не подал. Он лишь аккуратно пробрался к своему месту, где его уже ждала великолепная Снегурка. Это одна из тех девушек, которых вытащили из второго. Грациозная и худая, с острыми чертами лица и пепельно-русыми волосами. — Я хочу рассказать историю, надеюсь, никто не будет против, — Пастор, наконец, прервал тишину. — Только мне надо выпить сначала. Поляк, думаю, сейчас самое время для твоих настоек. Долго ждать не пришлось — казалось, стеклянные бутылочки с разной алкогольной субстанцией давно были наготове. Одна из них досталась Пастору. Отхлебнув кофейной настойки, парень приобнял Снегурку, укутанную в плед, дожидаясь полной тишины и внимания, и начал свой рассказ: «В одном из сказочных, настолько глухих лесов, что добраться до их сердца не являлось возможным, жил молодой волк. Друзей у него не было, семья была очень мала и состояла из двух братьев, да матери. Они любили свой Лес, и были местными управителями, властью, правосудием и палачами. А все потому, что Лес этот был настолько дремуч, что места в нем находилось лишь кроликам, да свистунам, даже другие волки, как и лисицы, медведи, кабаны и прочие крупные животные, давным-давно сбежали. Очень уж скучно было молодому волку в родном Лесу, он столько лет провел в нем в окружении только родных… Ему это надоело, захотелось чего-нибудь новенького. Конечно, он искренне любил свой Лес, ведь это его родной дом, его кормилец, ведь именно волку в будущем предстоит защищать его и быть главным. И однажды, он подслушал разговор двух сорок. Оказалось, в каком-то лесу на западе, где множество животных обитало, собираются проводить вечеринку, приглашены все. Очень уж загорелся идеей туда попасть серый, но вот беда — мать волчица запретила наотрез. И тогда ослушался волк свою мать, под покровом ночи он крался по Лесу, пытаясь выбраться. Лунный свет совсем не проходил сквозь чащу и двигался хищник буквально на ощупь. На рассвете он, наконец, выбрался в поле. Шел он день, шел другой, но таки успел на празднество. В новом для него месте он сразу познакомился со всеми обитателями, подружился, что было для него совершенно необычно, ведь он же волк. В его родных местах среди птиц и грызунов не было принято иметь с ним дружбу. Так волку понравилось в новом для себя обществе, что решил он погостить у друзей несколько дней, а то и недель, которые перетекли в месяцы. Настало время возвращаться домой. Очень уж не хотел волк прощаться, но такова была нужда. Обратная дорога, казалось, заняла в куда больше времени. Вернулся волк домой и не узнал родных мест: весь дремучий лес был сожжен дотла. Издал истошный крик серый и бросился среди обугленных остатков деревьев в сторону логова. Нашел у укрытия он останки волчьи. Это была его семья. Волк не верил, что они могли умереть, он наотрез отказался это допустить. Всё наталкивало на то, что произошел лесной пожар из-за сильнейшей грозы. Горевал он долго, а потом волка осенило: виной всему была отнюдь не молния, наверняка его новые «друзья» так уж разочаровались в нем из-за того, что он их бросил, что решили мстить. Наверняка они знали короткий путь, обогнали волка и назло ему сожги Лес, прогнали его семью и подложили останки других, которые так же пахли. Очень уж они скоро действовали и так их план хорош был, но и волк оказался не промах — почти сразу все понял он. И загорелось, наконец, в нём пламя, решил волк мстить. Вернулся серый под покровом ночи в гостеприимный лес и начал мстить мирно спавшим в нем животным. Страшную месть он приготовил для них, но не успел преподнести её каждому — он был обнаружен. И подался тогда герой в бега: ему позарез надо найти свою семью, которая наверняка уже обжила новые территории. И невдомёк хвостатому, что из-за горя он тронулся умом, наверняка, в душе он понимает, что по глупости саморучно убил и свою семью ведь буря произошла тогда, когда была его очередь дежурства, и новых друзей, но принять он это не сможет уже не когда. И до скончания своего века останется он одиночкой.» В комнате бы повисла гробовая тишина, если бы шторм за окном не переставал постоянно о себе напоминать громом и молниями. Светловолосый сделал ещё пару глотков приятно жгучего горло напитка. — Я тоже хочу историю рассказать, — негромко сказал Бледный, — можно? — Валяй, — отозвался Пастор, — спать все равно, похоже, не собираются. Он шикнул на начавших шептаться Батона и Вола, а Бледный завёл свою историю: «Жил был один мальчишка со своим дедом в деревне. Каждый день трудился мальчик: дрова колол, сено косил, воду носил. Пас коз, кормил цыплят. Был настоящим бесценным помощником. Любил его дед очень сильно, не потому, что он по хозяйству помогал, а потому, что из родни друг для друга они вдвоем остались. Однажды, влюбился мальчуган в девицу с соседней улицы, по уши влюбился, а она — ни в какую. И решил он тогда колдовством ее взять. Разузнал у других мальчишек паренёк, как пиковую даму вызывать. Глубокой ночью ритуал делать он решился, зажёг свечи, сделал всё, что нужно и говорит: «Хочу, чтоб была влюблена в меня до гроба» И ему дама в ответ: «А кого ты отдашь взамен?» Тут в комнату вошел дед мальчугана, его взгляд останавливается на чем-то или ком-то за спиной внука, глаза вытаращены, рот открыт — так и упал замертво. Нашли их утром обоих мертвых с каменными лицами, на которых остался запечатлен ужас. Ещё долго плакала девица та над могилой парня.» — Очень уж у вас истории невесёлые, — буркнула Охра, — и так настроение ни к черту. — Ну так расскажи сама что получше, — бросил ей Вол. — Ладно, расскажу, — ответила девушка, устраиваясь поудобнее. Она сделала пару глотков настойки из бутылки, которую передал ей Бледный и начала говорить: «Есть на свете такое существо, тело у которого — кирпич, само оно волосатое, черный блестящий нос, как у пса, а хвост на крысиный похож. И такие глазки у этого существа красивые — словно звёздочки на небе, лапки такие аккуратные. Это домовой. Он в каждом корпусе есть, следит за порядком и беспорядком. Чтоб было равновесие в жизни. Я его сама видела раз, ещё когда совсем маленькая была. Вот так вот мне повезло, ведь увидеть его — огромная редкость. Сплю я во время тихого часа, и резко просыпаюсь, не знаю из-за чего, но это не главное, и вижу я, что этот самый волосатый кирпич по стене ползет. Я так и обомлела — двинуться даже не могла, даже вздохнуть. Он меня тоже заметил, носом своим большим зашевелил, фыркать начал, и пополз быстрее, прямо к форточке и через нее вылез на улицу. Больше я его не встречала, но после того случая смена была просто прекрасная: каждый день на полдник пирожные давали, а воспитатели не ругались, и я только потом узнала, что это домовой был, и что если увидеть его, то счастье придет.» — Не помешал бы нам сейчас волосатый кирпич, — усмехнулся Вол. — Теперь я расскажу, — мягко проговорила Снегурка и завела историю: «Был парень, который не знал что такое любовь. С самого детства он был лишён этого: вырос он в детдоме, где были воспитатели-злыдни, родных у него не было, как и друзей. Жизнь его была серая и безрадостная, полная боли и отчаяния. Он все свое время жил без надежды и теплоты, без близких людей. Угрюмая гримаса и не сошла бы с его лица уже никогда, если бы однажды, в старости, он не наткнулся на бездомного щеночка. Уж очень это было милое создание, что даже чёрствый дед не прошел мимо бедняги, который видимо потерял мать. Старикашка сжалился над маленьким пухленьким солнышком, забрал к себе домой, вырастил, и по-настоящему полюбил. Вместе с этим псом в жизнь этого человека ворвалась безграничная горячая и всепоглощающая любовь. И до самой смерти старик не отходил от своего любимца и умер с ним на руках. Его жизнь окончилась в радости и счастье, а это все, о чем только старый человек мог мечтать. Его жизнь была спасена.» Так, рассказывая друг другу истории принцах, привидениях и причудливых механизмах, обитатели и гости Первого проводили ночь. Историй было много, высказались все, да и не по одному разу. Когда Вол закончил свою историю, из не спящих остался только он и Пастор. — Давай спать, дружище, завтра нам предстоит сложный день, — прошептал светловолосый. — Да уж, спи крепко, брат.