Притворись моей рабыней

— Значит, РАБЫНЯ? — медленно и тише, чем нужно, спросила до сих пор молчавшая Алиса, показывая взглядом на наручники. Она была рада, что ей вопросов не задавали, потому что это избавило её от необходимости сдерживать обуревавшие её эмоции. — Так вот какой была формулировка. Теперь всё ясно. Странно, что я раньше сама не догадалась. — Алиса, не начинай. — «Обещала хорошо себя вести»? — Алиса, ну перестань же. — «Конечно я спешу. Сами же понимаете — новая рабыня.» — Ну что ты как маленькая?! Ты же понимаешь, что это только спектакль для них. — Спектакль, говоришь? Ты бы слышал себя! — Тише! — Ты так говорил, — почти не снижая тона, продолжила Алиса, — словно всю жизнь пачками скупал рабынь. Если бы Я не знала тебя с пелёнок, то подумала бы, что именно этим ты и занимался. «Это моя рабыня!» «Я с ней справлюсь!» Просто жуть. — Да брось ты! Значит, я просто хорошо вошёл в роль. Ты же знаешь, что я могу быть неплохим актёром, когда нужно. — Хорошенькая роль! А может, ты и сам в душе такой же, как они? То-то у тебя замашки — сиди дома, вышивай. — Ну ты сравнила! Я просто уже насмотрелся тут на них и наслушался. Алиса! Ну ты же знаешь, как я легко перенимаю манеры и копирую интонации! Алиса, ты словно понарошку во всём этом участвуешь. Словно в любой момент можешь перезагрузить компьютер. Но всё происходит на самом деле. И приходится поступать так, как в жизни, а не как в игре: и если ты лезешь в такие места — изволь принимать правила игры, а если тебя от них коробит — сиди дома, в самом-то деле. Это ты ещё не знаешь, какая у них лексика — тебе точно лучше не слышать этого. Даже меня коробит от такой. — Значит, потом ты мне всё расскажешь в подробностях, — Алиса внезапно почему-то успокоилась. — Вот ещё! Ни за что. Даже не мечтай! Только не это и только не тебе. — Ни за что, говоришь? Посмотрим же! — Сама же пожалеешь! Они говорят о женщинах как о… как лошадях. … Нет, даже хуже. Не надо тебе это знать. … — Как-то странно они себя ведут, — сказал Пашка, кивая на совещающихся, — словно в чём-то сомневаются. — Конечно сомневаются. Ты же явно прокололся, — сказала Алиса с почему-то довольной интонацией. — Я? И в чём же? — Ты говорил: «мы», «нам».) ) Так говорят о друзьях. А хозяин рабыни говорил бы «я, мне». — Вот чёрт! — Тсс! — …боюсь, что ты права. — Очень скоро мы это узнаем. — Расслабился, когда он сказал «можете улетать». Привычка подвела. — Очень милая привычка. — Ты слишком спокойна. — У меня есть повод. — И какой же, интересно? — То, что ты не слишком сильно вошёл в роль покупателя рабынь. — Уж лучше бы я как следует вошёл в роль. А то как бы кто другой не сыграл эту роль уже по-настоящему. Знаешь, если бы не твои упрёки и не мои дурацкие неуместные угрызения совести, то я мог бы и не спалиться на таком пустяке! Плохо быть таким щепетильным. А теперь будет намного сложнее. — Не знаю, Гераскин, но почему-то любые внешние проблемы задели бы меня намного меньше, чем твоё неполиткорректное обращение со мной. — Ох Алиса, ты не знаешь, о чём говоришь. — Всё я знаю. Я прекрасно понимаю, что другие могут обращаться со мной… ммм… неучтиво. Но даже это не настолько неприятно, как проявления неуважения с твоей стороны.