Ножны для меча

      Над красными песками занимался рассвет. Солнечные лучи, словно играючи, рыскали по песчинкам, превращая их в раскалённые кристаллы, заставляя живность прятаться под редкими камнями или зарываться поглубже. Дозорный отряд верхом на лошадях и верблюдах торжественно вошёл в главные ворота города. Стражники застучали древками копий по каменному полу защитной стены, приветствуя вернувшегося Правителя. На башне трижды пробили в гонг.       Звон разнёсся над стеной, ограждающей город от врагов и песчаных бурь, над глиняными лачугами обычных работяг, над тканевыми навесами рыночных палаток, над куполами дворца и, наконец, достиг ушей спящего Ван Ибо. Он поморщился и с трудом разлепил глаза. Зрение вернулось, но утром веки ещё немного опухали. Он с наслаждением потянулся, словно дикая кошка, зевнул до болезненного щелчка в челюсти. Кровать в отдельной комнате апартаментов Сун Цзияна была не такой удобной, как у Небожителя, но гораздо удобнее койки в темнице или домашней подстилки из тростника. Свет заливал помещение, мягко просачиваясь через деревянные решётки на окнах, служащие скорее как декорация, нежели реальная защита. Это было третье утро в общей части гарема. Эти дни Ибо жил у Цветка, стараясь не выходить в помещения, где его могли подкараулить другие "жёны". Сун Цзиян несколько раз пробовал разговорить Ибо на откровения, но тот, погружённый в свои мысли, отвечал лишь тяжелым взглядом, на корню убивая всё желание общаться с ним. В конце концов, даже болтливому Цветку надоело разговаривать самому с собой, и он предоставил Ибо возможность полностью погрузиться в себя и в чужой гардероб.       Так вышло, что в темницу Ибо попал в одних тонких штанах. Он не особо стыдился наготы, но не хотел привлекать внимание, поэтому ему пришлось попросить что-нибудь из одежды у Цветка, чья гардеробная занимала комнату размером с дом. Огромный выбор всевозможных одежд разных фасонов, тканей и цветов, большей частью лиловых и розовых, озадачил Ибо. Он с трудом нашел застиранный бледно-серый невыразительный наряд. Цветок даже фыркнул, что это старьё надо было давным-давно выкинуть. А Ибо хмуро запахнул верхнее ханьфу поглубже и ничего не ответил.       Когда третий звон гонга растворился в коридорах дворца, за изящными дверями начал нарастать гул голосов. А через несколько секунд в комнату, где Ибо спал, ворвался взъерошенный Сун Цзиян в распахнутом полупрозрачном халате. Под халатом ничего не было.       - Быстро вставай! Ты что, ничего не понял? Правитель вернулся! Значит, нас в любой момент могут вызвать! Конечно, он чаще всего первым делом зовёт Госпожу, - Цзияну не удалось спрятать раздражение в голосе, - но, возможно, в этот раз повезёт мне! К тому же, наш господин ещё не видел тебя! Ох, а вдруг он позовёт меня сопровождающим для первого знакомства? - Цветок схватился за голову в приступе паники. - Вставай же! Надо сделать причёску и накраситься! И... выбрать наряд! - Он только сейчас заметил, во что он одет и почему Ибо так старательно отводил глаза, но лишь махнул рукой и побежал прочь, на ходу избавляясь от халата.       А у Ибо бешено застучало сердце от волнения и злости. Все эти дни в гареме он мечтал об этой встрече. Думал, что он сделает с этим мерзким человеком, превратившим его в того, кто хуже раба. Представлял, что если не удастся убить Правителя, то он сделает всё, чтобы защитить свою честь, даже, возможно, убьёт себя, или ввяжется в драку со стражниками, чтобы те убили его. Но, прежде всего, он хотел попробовать убить Правителя, этого Тирана, сделавшего столько мужчин... не мужчинами!       Быстро одевшись и завязав волосы в высокий хвост, он мазнул ладонью по растрепавшейся чёлке в попытке пригладить её и вышел.       В покоях Сун Цзияна творился хаос. Десятки слуг-евнухов в золотых ошейниках сновали с подносами, рулонами ткани, богатыми одеяниями и украшениями в руках. Цзиян сидел в высоком кресле у стола с огромным зеркалом и пара евнухов вплетали ему в волосы живые цветы. Ещё один легкими массажными движениями втирал в грациозно подставленную ладонь ароматно пахнущее масло. Свободной рукой Сун Цзиян аккуратными мазками наносил на пухлые губы ярко-красную помаду. Если раньше Ван Ибо считал, что Цветок перебарщивает с макияжем, то сейчас он понял, как сильно ошибался.       Не прекращающийся все это время гул голосов внезапно стих. Двери распахнулись, и в покои торжественно вошёл Главный Евнух. Не глядя ни на кого, он жестом указал сопровождающим его стражникам на Ван Ибо и, не сказав ни слова, грузно, но гордо удалился. Два безгласых стража с очень развитой мускулатурой угрожающе нависли над Ибо.       - Не надо насилия, я сам пойду! - воскликнул парень, опережая их действия и незаметно пряча в рукаве острую шпильку, взятую со стола Цзияна.       Его повели наружу сквозь расступающуюся толпу жён. Вслед нёсся завистливый шепоток и презрительное фырканье.       Галереи переходов и коридоров, незнакомые залы с садами и открытые пространства внутреннего двора - всё это просто кричало о том, как велик дворец и как богат живший в нём Правитель.       С каждой минутой, с каждым шагом, волнение всё нарастало. Руки трясло, зубы сжимались до скрежета, а сердце неприятно клокотало где-то в горле. Мысли лихорадочно метались в голове: Ибо простил отца, проклял мачеху и с тоской вспомнил как неоправданно причинил вред Небожителю, который так заботился о нём. Понадеявшись, что своей задумкой не сделает Небожителю хуже, он мысленно попросил у него прощения.       Тяжёлые думы о смерти прервал Главный Евнух, остановившийся у величественных дверей с золотой отделкой. За ними открылся бесконечный зал, в котором всё ослепляло. Экзотическая музыка лилась отовсюду, но музыкантов не было видно. Ибо открыл рот от изумления, разглядывая резные колонны из белого мрамора. Алая ковровая дорожка под ногами мягко пружинила, а в её конце оказалось возвышение с тремя ступенями, на котором стоял невероятной красоты трон, декорированный цветами и животными из драгоценных металлов с сияющими камнями вместо глаз. На троне сидел мужчина средних лет с суровыми чертами лица и небольшой аккуратной бородкой. Его глаза были выразительно подведены как у караванщиков, часто путешествующих через пустыню. Медный оттенок кожи совсем не сочетался с шикарным золотым ханьфу, расшитым серебряными драконами. Жёсткие тёмные волосы были собраны в высокий пучок и украшены золотой заколкой в виде драконьей головы. Человек склонился над невысоким столиком и что-то старательно выводил кистью на бумаге. Рядом с троном стоял хрупкий высокий парень, молодой и невероятно красивый. Ван Ибо споткнулся, когда поймал взгляд юноши (тот был азиатом!), но тут же выровнялся и продолжил идти, стараясь выглядеть не слишком враждебно и настороженно. Юноша склонился к Правителю и что-то шепнул ему. Красное верхнее ханьфу с узором из золотых фениксов, хоть и выглядело свадебным, было фривольно распахнуто на голой груди, а из-под подола виднелись босые ступни. Сидящий на троне положил кисть и поднял взгляд. Появился слуга и унёс письменные принадлежности, а юноша в красном встал за троном у правого плеча Правителя.       В пяти шагах от возвышения Главный Евнух остановился и поклонился, а сопровождающие его громилы пнули Ибо под колени, заставив распластаться на ковре.       - Это он? - сурово спросил Правитель. Тёмные брови сошлись на переносице.       - О, мой Баоцзюнь! - загнусавил Главный Евнух, не выпрямляя спины. - Мы привьезли его из самой Средьинной Империи! Юный и дерзкий! Его номьер - двьести тринацат. Я поручал Гаспажа научить его! Он гатов стат вашей жена!       - Это... он? - сквозь зубы процедил Правитель, приподнимаясь на троне. - Это он ударил Госпожу? - акцент был почти неразличим, но ощущалось, что китайский - не родной язык говорящего. Ибо, прижатый к полу, нахмурился.       Главный Евнух медлил с ответом, но, услышав клокочущий яростью рык, рухнул на колени и затараторил на непонятном языке.       - Он виновен в том, что испортил красоту моей любимой жены, - прошипел Правитель. - Наказание! Объявляю отмену свадебной церемонии!       Ибо удивлённо поднял голову. Неужели он так легко отделался? Но болезненный захват тут же усилился, и он снова уткнулся лбом в ковёр.       - Жрец проведёт церемонию без него, а я позже консумирую брак. Назначаю тридцать ударов. Проследите, чтобы следов не осталось. Исполнять!       Не дав ни подняться, ни пошевелиться, безгласые стражники словно в тисках зажали Ибо, сверху на него набросили толстый ковер, а потом внезапно обрушились ошеломительной силы удары, выбивающие воздух из лёгких. С каждым ударом, из-за придавившего всё тело ковра, Ибо казалось, что потолок рушится на него. Стараясь не отключиться и не заорать, парень считал про себя удары. Двадцать четвертый попал в голову и сознание помутилось. Прежде чем исчезнуть в чёрном ничто, Ибо услышал знакомый нежный голос Небожителя:       - Правитель, молю, достаточно!..