Чувство дома

Внутри паба «У мистера К» оказалось тепло, почти жарко. Гарри подумал, что хозяин, должно быть, не особо заботится о том, чтобы проветривать помещение – всевозможные запахи смешались в головокружительный коктейль. Делая очередной вдох, он получал порцию алкогольных паров, вишневого дерева, пряные нотки мускуса и чего-то еще, что трудно определить. В голове зашумело. В многолюдном пабе никто не обратил внимания на их появление. Изрядно подвыпившие посетители были заняты созерцанием собственных бутылок и, изредка, собеседников. На знаменитостей здесь всем было плевать. Гарри с Сириусом спокойно проделали долгий извилистый путь между столиками, заняв самый крайний – в углу у окна. Стараясь глубоко не вдыхать, Гарри осторожно опустился на диванчик с потертой обивкой. Он ожидал, что крестный сядет напротив, но тот плюхнулся рядом и заговорщицки подмигнул. Сириус выглядел счастливым. У него блестели глаза, а кончики пальцев подрагивали – на сей раз от нетерпения. Домовой эльф в переднике принес потрепанное меню с коричневым пятном на обложке. Крестный сразу схватил его и открыл на разделе с напитками. Гарри посмотрел в окно, за которым уже ничего нельзя было различить, кроме белого цвета. А снег только усиливался, даже не думая останавливаться, явно за ночь собираясь погрести под собой всю Англию. Я знаю, чем все это закончится, подумал Гарри. Сириус надерется до безобразного состояния, я притащу его в Нору, и весь завтрашний день он будет выяснять отношения с миссис Уизли. Выяснять отношения – слабо сказано. Она будет кричать, пить успокоительные капли, хвататься за сердце и отправлять крестного «туда, откуда пришел». А еще мой свитер насквозь пропитается этим ужасным запахом, который не выведется за одну стирку. — Как насчет сладкого? — Что? — Десерт, Гарри. Или ты за полноценный ужин? Тут с кулинарией напряженка, знаешь ли. — Бери на свой вкус. Я не особо голоден. Сириус забарабанил пальцами по столешнице. Тук-тук-тук. Гарри залип на этот стук, медленно, но верно вводящий в гипнотический транс. Белая кожа, темное дерево. Мерлин, как же кружится голова, а он еще не сделал ни глотка. Крестный махнул рукой, подзывая домовика, разрывавшегося между несколькими столиками. И принялся диктовать заказ с низкими бархатными нотками. У Гарри возникло странное ощущение, что его голос будто обволакивал собой все пространство… как мягкий плед – засыпающего в кресле-качалке, как белый снег – Англию. Плевать, подумал он. Этот вечер – лучшее, что со мной случалось за последние… за очень долгое время. Пускай я хоть угорю в этом Мерлином забытом пабе, но не буду его портить. Он откинулся на спинку дивана и попытался расслабиться. Это оказалось не так-то просто. Сотни зажимов во всем теле (которые он почему-то представил, как канцелярские) не позволяли отдаться течению, держали мышцы и разум в болезненном тонусе. Первый стакан огневиски Сириус выпил жадно, в два глотка. Потом виновато скосился в сторону Гарри и кашлянул, привлекая внимание. — Все в порядке, — Гарри улыбнулся, пытаясь всем видом показать, что не осуждает. — Я понимаю. Это был тяжелый год. В тусклом освещении синие глаза казались темными. — Молли считает, что я схожу с ума. Что меня надо держать подальше от вас всех. Гарри внезапно понял, что не знает, куда деть руки. То ли скрестить на груди, то ли потянуться ко второму стакану, или похлопать Сириуса по плечу? Любой из вариантов казался неестественным, каким-то киношным. Он ограничился тем, что потер висок. — Что она может знать? Война… — Кое-что она знает, — перебил Сириус и усмехнулся совсем невесело. Из-под полуопущенных ресниц Гарри наблюдал, как он осушил второй стакан. Но, вместо того, чтобы поставить на стол, продолжил вертеть в руках. — Иногда я вижу вещи, которых нет. Гарри замешкался, не зная, что ответить. Он ожидал много чего – но не этого. Не дождавшись ответной реакции, Сириус продолжил: — В большинстве случаев я могу отделить реальность от… от вымысла. Но Молли с Артуром считают, что со временем эти эпизоды могут прогрессировать. — И что тогда? — глупо спросил Гарри. Резко стало холодно, будто со всех щелей, коих «У мистера К» было предостаточно, разом подул северный ветер. — Эй, — Сириус развернулся, оказавшись с ним лицом к лицу. Между бровями у крестного залегла глубокая вертикальная складка, а уголки губ опустились. Гарри обнаружил, что дрожит, но ровным счетом ничего не может с этим сделать. — До этого не дойдет. Я уверен. Но Молли можно понять, она беспокоится о семье. — И что? Она решила, что выгнать тебя – единственно верное решение? Следующей пришла злость. Гарри уже не думал о том, куда деть руки, и как он вообще выглядит – просто взял и налил себе выпивку до краев. И осушил стакан наполовину под задумчивый взгляд Сириуса. — Разумеется, нет. Она предложила помощь колдомедиков. — А ты? — Я отказался. Почему, подумал Гарри, каждый гребанный раз одно и то же. Все, чего он хотел – провести один хороший вечер. В котором не будет проблем, войны, криков и… галлюцинаций. Пожалуй, он понимал, что происходящее с ним – не совсем нормально. Желания копаться в себе, чтобы отыскать подходящее определение, не было. Про себя он называл это «чувством Сириуса», и старался не слишком-то думать о том, что это могло значить. Но, как бы там ни было, разве он не имеет права на один вечер? Всего один проклятый раз почувствовать себя живым? Глубокий вдох. (Все тот же резкий запах. Почему-то не получалось к нему привыкнуть). Нет. Не имеет. Соберись, сказал он себе. Собери свои подтаявшие, как ванильное мороженое, мозги в кучу. — Не подумай, что я собираюсь тебя учить. Но вдруг есть зелья, которые помогут? Я сам видел ужасные сны, которые касались Волдеморта… и не только! — Пожалуй, что дело не во снах, Гарри. — Но нужно же что-то делать! — кажется, он крикнул, потому что Сириус обхватил его лицо руками. Сложил губы трубочкой, произнося: «тшшш». Совсем, как… нет, не в детстве, но когда он был младше. Первым желанием было закрыть глаза и бездумно отдаться чувству тепла и тяжести, но он заставил себя смотреть прямо. На то, как в синей глубине плещется что-то, напоминающее его самого; боль, которая всегда с ним. С ними обоими. — Я в порядке, правда. — Тогда о чем мы разговариваем? Говорить, когда на лице такие теплые, такие родные руки Сириуса – как продираться сквозь рассветный сон в состояние бодрствования – невероятно сложно. — Детка, мы говорим о том, что Молли чересчур беспокоится. Я просто хотел, чтобы ты знал. Чтобы это не было неожиданностью, понимаешь? — Дай мне слово, что ты не врешь. Что все будет в порядке. Я не выдержу, если… — Тише. Смесь алкогольных паров, тепла и отчего-то запаха хвои. Гарри обнаружил, что утыкается носом в мелко пульсирующую венку на шее. Руки Сириуса прижимали к себе, гладили по затылку, и в какой-то момент он понял, что уплывает куда-то далеко, за пределы Вселенной. Я сделаю все, что угодно, внезапно понял он. Вообще все, что он скажет. Это было странное, новое чувство. Чувство, в котором терялось острое понимание собственного «Я», а на замену ему приходило что-то ужасающе огромное, непостижимое. Я сделаю все, что угодно, упрямо повторил голос в голове Гарри. Даже если это будет чудовищная вещь, но угодная Сириусу. Даже если он вообразит себя новым Воландемортом. Когда теплые руки исчезли, Гарри ощутил ужасное чувство потери. В первые секунды он не понял, что произошло, но потом… — Гарри! Наконец-то я тебя нашла! Звонкий голос; слишком громкий и резкий для такого заведения, как паб «У мистера К». Джинни пролетела между столиками и остановилась перед ними, гневно сверкая глазами. Гарри невольно отметил пальто нараспашку и съехавшую набок вязаную шапку от миссис Уизли. — Зачем ты нас искала? Мы уехали за подарками. — Вижу я ваши подарки! — взвизгнула Джинни. — Ты бы знал, скольких трудов мне это стоило! Улизнуть от мамы, обойти все Мерлином забытые места в Косом переулке! Я почти что рисковала жизнью, между прочим! — Джинни, ты… могла бы говорить тише? — сквозь зубы процедил Гарри, заметив, что другие посетители с интересом оборачиваются на них. Вторым паршивым открытием было то, что лицо Сириуса не выражало ни-че-го. Он, кажется, не удивился появлению девушки. Только янтарная жидкость снова наполнила его стакан. — Гарри, как ты не поймешь, что я переживала! Ты хоть заметил, что уже глубокая ночь, и… Что я должна была подумать? Что вы напоролись на парочку извращенцев, которые до сих пор сочувствуют Темному Лорду? — Ради Мерлина, Джинни, что ты несешь?! Гарри внезапно ощутил, что внутри него что-то разорвалось и выплеснулось непроглядной тьмой. Он мельком взглянул в окно – и в самом деле, ночь. Как он не заметил? Синие глаза Сириуса стали почти стеклянными. Чувство потери усилилось и теперь болело, как если бы это было реальное физическое ощущение. Все так и кончится, обреченно подумал он. Мы можем сейчас ругаться или не ругаться, результат один – вернемся втроем в Нору, и жизнь потечет по-прежнему. — Собирайся, Гарри, — сказала Джинни после паузы. — Ладно, — сказал он. — Ладно. На секунду в ее глазах мелькнуло нечто, похожее на триумф. И она не преминула добавить, уже гораздо более деловым тоном: — И, Гарри? Сириусу хватит пить. — А вот это, детка, не тебе решать, — подал голос крестный. Джинни театрально закатила глаза и выхватила палочку, намереваясь избавиться от бутылки. Она всегда так делала после того, как достигла совершеннолетия – хваталась за палочку по поводу и без. «Наша малышка даже мусор не выбросит без заклинания», - шутили близнецы. Гарри не успел сказать, что это плохая идея. Очень плохая идея отбирать у Сириуса выпивку и еще хуже – направлять прямо на него волшебную палочку. Рефлексы всегда опережают здравые мысли. — Экспеллиармус! Палочка Джинни, описав дугу, отлетела в угол. А в следующую секунду огромная черная собака сбила девушку с ног и нависла над ней, угрожающе рыча. С пасти тянулась прозрачная нить слюны. Джинни завизжала. Так громко, что Гарри невольно вспомнил мандрагору и перепуганное лицо Малфоя из какой-то другой, прошлой жизни – сто лет назад. — Сириус, прекрати! — крикнул он, надеясь, что его голос не утонет в ультразвуке, который исходил от Джинни. — Гарри! Гарри! Он хочет менять убить! — вопила девушка. Гарри растерялся. Он не мог допустить, чтобы Сириус кого-то покалечил. (неважно, что там Джинни, но важно, что у Сириуса будут проблемы). Самое паршивое, что он не мог себя заставить даже направить палочку на крестного. Да и на ум, кроме боевых заклинаний, ничего не шло. К счастью, его замешательство никто не заметил, потому что через мгновение черная собака перепрыгнула через Джинни и бросилась прочь из бара. Прямиком в черную ночь и белый снег.