Forgiven. Искупление

Он говорил, что любит меня. Что я для него всегда на первом месте, что он кинет к моим ногам весь мир, со всеми его благами. Но моего мнения, конечно, никто не учитывал. А я не любила его. И весь этот его мир мне был попросту не нужен. Мне бы немного свободы и возможно, везения, чтобы я больше не попадала в такое адище. А то честное слово, как на любимые грабли. С разбегу. — Почему ты так меня ненавидишь? Прошло почти два года. Два года, Лина! Я ждал. И сейчас всё еще жду, потому что уважаю тебя. Сколько раз я мог взять тебя, не спрашивая разрешения? Словно сумасшедший хочу тебя. — Дерек, отпусти меня. Я знала, что за тот танец, который мы несколько дней назад танцевали с Эриком аукнется мне не самым лучшим образом, но было бы слишком глупо пропустить его из-за обыкновенного страха. Дерек слишком любил меня запирать в подвале своего дома. Хотя он сам и называет этот дом «наш», мне же это не более чем тюрьма. Однажды я обмолвилась в пылу дикой истерики, что даже с собаками обращаются лучше, чем он со мной. И очень скоро пожалела о своих словах. Скоро — это когда клетка в этом самом злополучном подвале стала местом моего постоянного пребывания на три дня. Дерек планировал наказывать меня таким образом неделю. И был чертовски горд собой, что проявил доброту немного раньше и снял с моей шеи цепь. С тех самых пор я много раз думала прежде чем выпалить ему все, что на душе. — Ну так отпусти меня! Он привык к моим истерикам в стиле «я тебя не люблю» и они никогда особо его не волновали. Вот, как например, и сейчас. — Сколько раз я мог взять тебя? Принудить? Но я не воспользовался этим. Ты сама продала себя мне, дорогая, помнишь? Когда сказала, что сделаешь абсолютно всё, если я пообещаю тебе не трогать его и его ублюдочную семью. Ты сама себя продала. — выплевывает ядовито, стараясь как можно больнее ударить каждым произнесенным словом. Зажмуриваюсь и стараюсь абстрагироваться. — Как только ты официально станешь моей женой — я уже не буду таким нежным и ласковым. — он проводит тыльной стороной грубой ладони по моей, уже соленой от слез, щеке, а я закрываю глаза, не в силах принять весь удар его больных слов. — И тогда я возьму то, что, принадлежит мне. Тебя. — Ты можешь сколько угодно запирать меня в клетке, морить голодом, держать на привязи, запугивать и угрожать, но я никогда не буду по-настоящему твоей. Дерек был влиятельным и богатым человеком. Выходец из перспективной и состоятельной семьи эрудитов, он подает большие надежды на еще большее обогащение как и собственной фракции, так и собственного рода. Оказывается, это с подачи его семьи над дивергентами ставили опыты, а сам же мужчина именно тогда-то и обратил на меня внимание. Прошло уже пять лет, а те дни до сих пор отдаются болью в сердце. И совсем не хочется их вспоминать. Дерек как-то признался, что его восхитила сила моего духа: где ломались другие, я становилась сильнее. Мне этого не понять, ведь до сих пор кажется, что именно тогда-то кто-то сильно переломал мне хребет. Или что-то. Может быть, это предательство мужа, с легкой руки отдающего меня на эксперименты своей матери. Бывшего мужа. Он и об этом позаботился. Выпуская меня из подвальной клетки, чтобы запереть в золотой, двумя этажами выше, мужчина со злостью сорвал цепочку с кольцом, которую я так и не сняла с шеи. Рука не поднялась. Не могла. Казалось, это кольцо — это единственная связующая ниточка. С ним. А вот у Дерека легко получилось это сделать. Разрывая серебряные звенья и оставляя мимолетные следы на тонкой шее. Вот так вот просто взять и разорвать весомую часть моего сердца. После этого он подсунул мне документы на развод. Не могла не подписать. Иначе он убьет всех, кого любит он и чуть позже, единственного, кого люблю я. Мне бы засомневаться, ведь этот мужчина явно не из породы слабых, но было слишком страшно. До подписи на тех злополучных документах. Страшно. Дерек дьявольски хмыкает, глаза почти черные и в них кромешная темнота. — У тебя есть два дня, чтобы привести себя в порядок. У нас запланирован деловой обед. — медлит с продолжением, но я уверена, что он хочет сказать что-то еще. И я не ошиблась. — В том числе, и с лидерами Бесстрашия. Замираю, когда грубые ладони расстегивают мой персональный ошейник. Тянусь руками к шее, уже прикидывая, сколько нужно будет тонального средства, чтобы замазать образовавшиеся гематомы. Волком смотрю на своего жениха. Я знаю, он делает это, чтобы помучить меня, чтобы уколоть в самое сердце. Дерек знает об Эрике и о том, что нас связывало пять лет назад. Знает и продолжает давить этим. Будто бы этот камень не спал с моих плеч много лет назад, как будто бы я снова привязана. Как будто бы я снова не живой человек, а лишь бледная тень когда-то счастливой и не обремененной жизнью девушки. Мужчина любит, когда я выгляжу подстать ему: маникюр, педикюр, длинные, отросшие за пять лет волосы блестят, волнами спадая на плечи и спину. Обязательно красивое платье, обязательно каблуки, обязательно какое-нибудь украшение, которое он непременно сам мне подберет. Вот он — лоск высшего общества. И я наконец-то стала его частью. Счастлива ли? Едва. Или, по крайне мере, не так я себе представляла счастье и свободу. А от того, что жизнь не соответствует моим ожиданиям и представлениям, её нельзя любить меньше. Ведь нельзя, да? Два дня прошли как в тумане. Просыпалась, ела, приводила себя в порядок, как просил без пяти минут муж, снова засыпала. Странные сны. Запутанные, тревожные, темные. Будто бы я тонула в пучине черных вод, не в силах ни крикнуть, ни ухватиться за что-то, ни выплыть. Едва различимая рука, протянутая ко мне, таяла, едва ли я пыталась за нее ухватиться. И тонула, тонула, тонула, ниже опускаясь на дно. Ноги словно одеревенели, да что там ноги, все тело было как будто в невидимых оковах. И никак не выплыть. Из темноты. Снова просыпалась в холодном поту, еще до рассвета, быстро, наспех завтракала, лишь бы не столкнуться с Дереком на кухне и водитель вновь уносил меня на территорию женской красоты и уходовых процедур. А толку? Где-то я прочитала, что блеск в глазах нарисует любимый мужчина, а от туши это никак не зависит. И я, в принципе, согласна. Не могу назвать Дерека аморальной скотиной, хотя по факту, он именно таковой и является. Полностью от этого звания его удерживает только то, что он действительно не принуждал меня к близости, как мог бы это сделать, находясь со мной под одной крышей 24/7. Склонял, угрожал, шантажировал и несколько раз предпринимал весьма уверенные попытки. Но не принуждал. А значит, я думаю, хоть в чем-то его отношение ко мне было искренним. Еще в самом начале наших недоотношений выделил мне большую комнату, с панорамным окном во всю стену и собственной ванной комнатой. За несколько часов до долгожданного обеда, Дерек принес коробку с подобранным платьем и аксессуарами к нему. Платье лавандового цвета, чуть выше колен, держащееся на одних тонких лямках, спущенные свободные рукава обнажающие плечи и ключицу. В этом больше Дерека, нежели меня самой, но стоит признать, вкус у этого подонка очень даже не плохой. В бархатных коробочках — бриллиантовое ожерелье на тонкой почти невесомой цепочке из белого золота и аккуратные гвоздики. Не могу сказать, что за прошедшие пять лет я похорошела так, что и не узнать вовсе, но фигура изменилась, это факт. Из неотесанного, чуть угловатого подростка в красивую молодую женщину с плавными изгибами, тонкой талией, высокой грудью и стройными ногами. От природы смуглая, я, проводившая много времени на солнце, потемнела, кажется, еще больше. Как будто бы автозагар. Волосы отрасли до поясницы и стали гуще. А вот щеки ушли. Практически совсем. Благодаря вынужденной диете Дерека (никогда не знаешь, когда поешь в следующий раз) я практически никогда не поправлялась. Спасибо, что не худела больше. Волосы оставила распущенными, легкий, почти ненавязчивый макияж скрывал синяки под глазами и совсем небольшой синяк на подбородке — когда Дерек толкнул меня в подвал, я не устояла и упала, ударившись подбородком о какой-то старый ящик. Красивая, юная, свежая. Если не приглядываться, если не заглядывать в глаза, которые, как всем известно, зеркала любви. Потому что в них от юности ни черта не осталось. И я понятия не имею, в какой момент это произошло. Мы с Дереком вышли на задний двор — этакая эффектная молодая пара: молодой и очень влиятельный член фракции эрудитов и его та самая молодая и красивая невеста со сверкающим обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки. Счастливая, улыбающаяся. Гостей было чуть больше, чем я себе представляла, и на деловой обед этот фарс уже перестал походить. Скорее на показательное выступление, где я в главных ролях. Внутренний голос успокаивал, мол, Лина, не все крутится вокруг тебя, но потом он же и добавлял «но именно это — для тебя». Я широко улыбаюсь и беглым взглядом пытаюсь отыскать любимые серо-голубые глаза. Наверное, так только утопающие ищут спасательный круг, как я его глаза или, хотя бы, силуэт. Малейший намек на его присутствие. Дерек предупреждающе сжал мою ладонь. Он понял, кого я жажду тут увидеть. Поздоровавшись с гостями из Дружелюбия и взяв свой бокал с шампанским, я отошла к большому кусту белой гортензии, делая вид, что рассматриваю нечто безумно интересное и замысловатое. — Лина, дорогая, подойди, — слышу голос суженного и отпив из бокала, закатываю глаза и медленно разворачиваюсь. Серо-голубые глаза в оттенках Арктики резко контактируют с теплыми карими глазами Дерека. Случись нечто подобное лет пять назад, я бы споткнулась о собственную ногу и опозорилась. Но сейчас, когда я в статусе невесты влиятельного мужчины, я просто не могу позволить себе такую роскошь, как слабость. Перед серо-голубыми глазами с оттенками Арктики. Делаю глубокий вдох, расправляю плечи. Губы замирают в легкой полуулыбке. Едва ли замечаю рядом стоящую девушку. Мне практически плевать. Понимание дойдет немного позднее и вот тогда накроет, вот тогда будет плохо. А сейчас можно не замечать. — Здравствуйте! — Дерек притягивает меня к себе за талию, крепко её сжимая, словно доказывая всем и каждому на этой встрече, что я принадлежу ему. А мне все равно. Я протягиваю руку Эрику. Эрик сверлит меня своим взглядом, внешне оставаясь совершенно хладнокровным. Бегло пробегается по фигуре, лишь на долю секунды задерживая взгляд на линиях плавных изгибов, затем на том самом злополучном кольце, потом на лице. Всматривается так, чтобы не показалось, будто бы он клеит чужую невесту. — Добрый день. — он пожимает мою ладонь, а у меня ноги подкашиваются. Впрочем, едва ли он задержался. Быстро отпустив мою руку, он поспешил представить нам свою… спутницу? — Познакомьтесь, это Хлоя. Моя подруга. Что для Эрика значат эти слова? «Моя подруга». Чувствую, как собственное сердце опускается в желудок, а горло скручивает удушающим спазмом. «Моя подруга». Что это для Эрика? Он тяжело сближается людьми. По крайне мере, так было с тем Эриком, которого я знала давным-давно, в прошлой жизни. Было ли у них что-то серьезное? Господи, хоть бы нет. Глаза предательски заволокло слезливой пеленой и пришлось быстро посмотреть на голубое небо, едва ли заваленное облаками. Промаргиваюсь и пожимаю тонкую ладонь его подруге. — Приятно с вами познакомиться, Хлоя. — Это взаимно! Это вам, к столу. — девушка протягивает мне небольшую корзинку, а нос щекочет знакомый аромат. Принимаю подарок и с энтузиазмом открываю корзину. Дерек, играя в прилежного человека, заглядывает в неё вместе со мной. Персики. — Благодарю, это очень мило с вашей стороны. — глаза снова заслезились. Я догадываюсь, кто был инициатором такого подарка. — Обычно, приносят вино. — с сарказмом ответил Дерек и только его голос спустил меня с небес на землю. — А я больше предпочитаю фрукты. И тебе не мешало бы на них пересесть, иначе сопьешься. — игриво хихикаю, играя во влюбленную и заботливую идиотку. И если с ролью идиотки проблем особо никогда и не было, то с влюбленной, напротив, одни проблемы. — Пойду, разберу фрукты. — моя талия оплакивала новые синяки, когда я отстранилась от Дерека и на ватных ногах, с невозмутимым лицом, направилась в дом, на кухню. За спиной слышу голос Эрика, смех жениха и женский лепет. Черт. Как будто бы они прекрасно поладили. Уже оказавшись на кухне, дрожащими руками промываю каждый фрукт и складываю в глубокую тару. — Значит, теперь ты выходишь замуж по собственному желанию? — замираю, едва ли расслышав нотки до боли знакомого голоса позади себя и криво усмехаюсь, когда до мозгов доходит смысл сказанных им слов. — Ты даже удивишься насколько. — он подходит практически вплотную. Спиной чувствую его грудную клетку, твердость мышц и дикое желание обернуться и обнять. — Рад, что теперь твоя личная жизнь складывается лучше, чем… ну, в первую половину твоей жизни. — улыбаюсь его словам. Горько так. Но от души. — Если бы ты только знал… — Ты заслужила. — шепотом, практически на ухо и по позвоночнику мурашки. — Эрик… — поворачиваюсь к нему и с трудом осознаю, как начинаю беззвучно плакать. Хаотичный порыв — и вот, я уже обнимаю его, вот, мои руки вокруг его шеи подобно веревке, вокруг шеи висельника. — Эрик… — трусь носом о его скулу и тихо всхлипываю. — Что ты делаешь? — он спрашивает, но не отталкивает. Страшно, что оттолкнет. Черт, неужели эти пять лет, что мы провели порознь, были нужны для того, чтобы многое переосмыслить? Эти пять лет — это всего-то дорога друг к другу? Но так ощущаю лишь я. А он?.. — Я умираю. Медленно, но очень мучительно. Прошу тебя, пожалуйста, спаси меня. Вытащи меня отсюда. Я так устала. Чувствую, как всё его тело прямо деревенеет. Как будто бы каждый его мускул напрягается. В нормальной ситуации мне уже не хотелось бы обнимать его. Нормальный человек почувствовал бы неловкость и отступил. Но я так боюсь потерять этот момент. — Эрик, пожалуйста… — всхлипываю и тут же закусываю губу. Кто бы знал, что во мне всё еще остались слезы. — Прошу тебя, не покидай меня. — совсем сокрушаюсь в рыданиях, притягивая его ладонь к своему лицу. Целую недавно разбитые костяшки и снова всхлипываю. — Не оставляй меня. Чтобы ни случилось не бросай меня! А он одергивает руку. И делает шаг назад. Обхватываю себя руками, но почему-то боюсь поднять глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. — Я не хочу притрагиваться к тебе. Ты пахнешь им. — вздрагиваю, как от хлесткой пощечины. — Ты им запачкалась, Лина. Ты принадлежишь ему. Ты грязная. Испорченная. — выплевывает, явно стараясь сделать побольнее. Я вижу разные эмоции на его лице, но совсем их не понимаю. — Ты испорченная. Грязная. Не моя. И уже давно. Ты… — вижу, как она делает глубокий вдох, сглатывает и бросает: — Ты нелюбимая. Дыхание сбилось, тело бьет крупной дрожью. Он наказывает меня. Наказывает меня за то, что пять лет назад я ушла, не дав нам второго шанса. Наверное, по заслугам. — Это твое. — он бросает что-то на столешницу и это со звоном катится по ней, в конце концов, падая на пол. — Хлоя уже обыскалась тебя. — голос Дерека режет слух. Я не в том состоянии и конечно же, он сразу все поймет. Но мне плевать. — Верно. — Эрик обводит взглядом вначале меня, затем Дерека и коротко кивнув, уходит из кухни. — Мне плевать. — снова отворачиваюсь к раковине. — Я одержим тобой. Теперь я даже твоего волоска не трону. Но только твоего, понимаешь? Меня не волнует твое прошлое с Эриком ровно до тех пор, пока оно не мешает нам в настоящем. С этого дня, с этого момента, — он подходит ко мне, зарывается носом в мои волосы и делает глубокий вдох, — Я — оружие в твоих руках. Посмотри на меня, Лина. — не дожидаясь моего ответа, он разворачивает меня лицом к себе. — С этого момента — всё в твоих руках, дорогая. Если ты нажмешь на курок — я ни в чем не буду виноват. Отныне, моя цель — любой, на кого эти глаза смотрят с любовью. Я не проявлю жалости. — Я никогда не полюблю тебя так, как его. — И это будет твоей фатальной ошибкой, дорогая.