***
Саша проснулся от дикой боли по всему телу. Было шумно, кажется, рядом с ним кто-то кричал. Шатена дико раздражал мерный писк где-то рядом с ним, он сильно давил на мозг, заставляя голову раскалываться на две части. Абрикосову показалось, что он задыхается, он помнил, что закашлялся и как кто-то рядом тут же засуетился. Так хотелось кричать от невыносимой боли по всему телу, но горло, словно кто-то разодрал, и произнести хоть что-то не представлялось возможным. Он метался по кровати, пытаясь хоть как-то избавиться от боли, но словно делал себе только хуже. Он чувствовал мокрые слезы на щеках, чувствовал, как горит все тело, как кто-то пытается прижать его за руки обратно к кровати, но он все еще пытался вырваться. Боль не уменьшилась ни на долю, но голосов и криков стало лишь больше. Саше так сильно хотелось рыдать, что горло, словно заранее, сдавило спазмом, мешая произнести хоть слово. А потом, кажется, кому-то все же удалось прижать его к постели и что-то вколоть ему в руку. После этого боль исчезла, а глаза залила спасительная темнота.***
Очнулся он лишь спустя несколько часов и тут же был засыпан вопросами. Голова все еще дико раскалывалась, а легкие горели так, что Саша боялся вдохнуть лишний раз. Веки, казалось, налились свинцом, желая в любой момент закрыться. — Сашенька, милый, — его позвала странная женщина, что плакала возле его койки и пыталась утереть слезы платком. — Господи, слава богу, ты очнулся. Саша лишь беспомощно повернул голову в ее сторону. Он чувствовал себя ужасно, а еще… Где он? Кто эта женщина рядом? Что произошло? — Слава богу, что ты в порядке, ты только не волнуйся, молю тебя, тебе нельзя. — женщина положила свои руки на его руку, заставляя Сашу бегать глазами по ее лицу в попытке узнать, кто она. Женщина продолжала еще что-то говорить, шептать, периодически гладить и целовать его руку. Саша не понимал того, о чем она рассказывала. Она рассказывала о каких-то людях, о которых у Абрикосова даже воспоминаний не было. С каждой новой историей вопросов становилось лишь больше. — Чт… — ворочаясь и слыша, что писк приборов стал чаще, Саша нахмурился, не сумев даже мысль нормально сформулировать. — Ах, милый, прости, ты только не волнуйся, тебе нельзя… — вновь повторила женщина и на лице ее был такой ужас, что шатену стало только хуже. — Нет, что последнее вы сказали? — сглотнув, все же кое как сформулировал вопрос Саша. — Что… — женщина вдруг как-то погрустнела, а после прокашлялась и отстраненно произнесла — Владик не сможет забрать нас. Мне жаль, послушай, этот Влад тот еще козел. — Что? — Саша нахмурился, имя показалось знакомым, но он никак не мог вспомнить кто это. — Простите, но… — шатен закрыл глаза и вздохнул, пытаясь отогнать головную боль. — Кто вы? И про кого вы рассказываете? Саша, при всем желании хотел улыбнуться ей непринужденно, но вышло отвратительно. Мышцы болели даже на лице, а тот ужас, который проскочил на лице женщины, он словами описать не мог. Он видел, как она приложила руку ко рту, видимо, чтобы не заорать, а Саша не понимал ничего абсолютно. Ему так невероятно больно, а еще так хотелось спать, а еще эта неизвестная женщина и ее рассказы о людях, которых он не знает. Что происходит? Он видел, как искривилось лицо женщины, когда она плакала перед ним навзрыд, но Саша не понимал причину ее слез. — Прости, Сашенька, я во всем виновата, это я не уберегла. — женщина еще долго плакала у его койки, не хотела уходить даже, когда пришел врач. — Александр, вы хоть что-нибудь о себе помните? — вздохнув на поведение женщины, уточнил врач. — Простите? Я ничего не помню, а кто вы? И кто эта женщина? — Саша вновь попытался улыбнуться ему, но врач лишь устало вздохнул, с каким-то сожалением глядя на женщину. — Миссис Абрикосова, прошу, не травмируйте сына еще сильнее. Если вы будете проводить с ним больше времени, то память может к нему вернуться. Прошу, не переживайте, прошу вас. Абрикосов видел как женщина пыталась сдержать слезы.***
Сашу забрали через несколько месяцев из больницы. Та женщина приходила к нему еще много раз, почти ежедневно и всегда о чем-то рассказывала. О многих людях, о их жизни, показывала много фотографий, но Саша все равно никого не узнавал. Она рассказывала много о тех, о ком Саша уже слышал от нее в первый день, например о Васе, Снежке, о Варьке, Машке и Аленке, она даже и про него самого много чего рассказывала, но не упоминала она лишь двоих людей. Хотя фотографии их в фотоальбоме были, но про них Саша не слышал ни слова. Владислав и его отец, про них «мать» не обмолвилась ни словом. А Саша и не особо-то знать хотел. Он остался искренен в своем мнение, что если его мозг не хотел это вспоминать, то ему об этом знать и не нужно.***
— Ой, извините, — когда Саша случайно столкнулся с одним брюнетом на улице и выронил свой телефон, то лишь извинился с улыбкой на лице, но уже после заметил шок на его лице. Глаза его расширились, кажется, даже дыхание замедлилось, а ещё Саша заметил, как задрожали его руки. — Все… Все нормально. Голос показался знакомым, пусть он и дрогнул на слове, но Абрикосов даже внимания не обратил, все равно к этому брюнету уже подскочила девушка и увела в сторону. Абрикосов даже не отреагировал, просто отошёл к «подругам», которые ждали его в кафе. Он не видел с каким шоком на него смотрел тот брюнет и не хотел знать о том, почему его голос кажется таким знакомым.