Я только прошу, не забывай меня

       Холодный, уже по-зимнему промозглый ветер заставил всех вышедших вималиумов поморщиться.        Прыжок через яму у входа в здание теперь не казался мне таким страшным. Хорошенько разбежавшись, я умудрился удачно перелететь на противоположную сторону, сделав плавный кувырок уже по твёрдой земле. Оглянувшись, я проследил за остальными, прыгающими за пределы здания с такой же лёгкостью, будто сделали обычный шаг. Да, тренировки не прошли для нас даром.        Вдали город мерцал огнями. Солнце уже в пять вечера блестело последними лучами, наполняя небо бордовыми оттенками. Поежившись, я невольно вспомнил один из сюжетов своих снов, в котором при похожих обстоятельствах я нападал на людей. Но сейчас такого не случится.        Мы двигались неспешным шагом, дожидаясь, пока все участники демонстрации не переберутся на другую сторону ямы, после перешли на бег. За чертой города было мало проезжающих машин, скорее всего, большинство ещё было на работе. Потому наши передвижения оказались относительно незамеченными.        Карел вывела нас в коридор, чтобы поднявшийся гул от обсуждения других групп не мешал нам слушать и воспринимать информацию.        — Мы будем выходить на закате. Ровно в половину пятого мы начнём строиться, чтобы к пяти уже добраться до черты города. Передвигаться пока будем по земле, когда же дойдём до центра, то передвигаться будем исключительно по зданиям.        — Разве это возможно? – спросила девушка около меня. – город достаточно крупный, здания не стоят вплотную друг к другу, особенно ближе к площади. Там получится пройти?        Карел кивнула.        — Потому мы столько внимания и уделяли маршруту. Он составлен так, что нашему движению ничего не помешает, цепь зданий не прерывается. Пусть так нам пришлось проложить дорогу не напрямую, а в обход, это в чём-то нам даже на руку. Больше шумихи поднимем. Я лично вместе с другими тренерами проверяла этот путь несколько раз. Вашей подготовки хватит, чтобы к семи уже быть на площади и выстраиваться по своим местам.        Что-то в сказанном смутило, и мне понадобилось немного времени, чтобы снова прокрутить информацию в голове и понять, что именно показалось мне не так.        — Но ведь комендантский час, – подал я голос, недоуменно смотря на тренера. Карел перевела на меня взгляд. – Если мы придём так поздно, все люди уже будут по домам. И если узнают, что что-то происходит, точно не выйдут к опасности.        Губы Карел чуть исказились в улыбке. Кажется, ей нравилось, что мы не просто слушаем, а задаём вопросы, тем самым показывая вовлечённость в процесс.        — С момента, как вам объявили о демонстрации, а вы начали к ней готовиться, мы перестали обращать людей, – все согласно закивали, а я вдруг понял, что не обратил на это внимание. После моего появления и так мало новообращенных приносили из-за комендантского часа, а то, что последние почти что две недели и вовсе перестали появляться новые люди, я упустил.        — Получается, комендантский час уже отменили? – робко спросила та же девушка, но Карел только покачала головой.        — Нет, но в скором времени отменят, я уверена.        — А если не отменят? – спросил парень передо мной. – Власти ведь не объявят заранее об этом. Вряд ли они скажут что-то вроде «Если ближайшую неделю никто больше не пропадёт, то мы всех выпустим». Это ведь нелогично. Любой маньяк прекратил бы свои действия на недельку, чтобы после продолжить похищать людей уже на заполненных улицах.        — Но, заметь, ты чувствуешь себя комфортнее в толпе, чем в одиночку на улице, – Карел усмехнулась, обводя всех присутствующих взглядом. Видимо, настроение у неё знатно улучшилось после появления главнокомандующего. – Да и вообще, вы слишком плохого мнения о нас. Среди нас есть отличные стратеги, которые следят за обстановкой и продумывают планы на ближайшее будущее.        — И все же, – не унимался парень. – Как вы можете быть уверенными, что за последующие девять дней комендантский час снимут?        — Простая психология, – тренер улыбнулась. – Люди иногда начинают особенно сильно верить в волшебство.        Передвигались мы в абсолютной тишине, которую нарушали только нестройный звук шагов, учащенное дыхание и шум приближающегося города. Вёл наш строй Арден, Карел и Мартин шли по бокам, завершал же все шествие Андор. Старшие следили за обстановкой, внимательно прислушивались к звукам и были готовы в любую секунду помочь нам сбежать, либо же ринуться в бой. Но, на наше счастье, путь до города обошёлся без происшествий.        — Не менее важно вам запомнить не только путь, но и ваше место в группе, – продолжала Карел. – Никто не может гарантировать, что до площади мы доберёмся без эксцессов, потому на этот мизерный, но все же случай нужно подготовиться. Ваши группы будут за это ответственными. Самое главное – дать дойти первой, второй и третьей группе до своей цели на площади.        — Есть шанс, что придется отбиваться от полицейских?        — Неподходящее слово, – Карел помедлила, подбирая слова. – Во время демонстрации никто не вступит в бой, ни один человек не будет обращён, никто не пострадает. Потому мы будем отступать, а вы отвлекать внимание, но тогда расстановка сил меняется. Я и Мартин идём с вами во главе четвёртой и пятой группы соответственно, чтобы никого из вас не застрелили.        От последних слов всем стало не по себе. Кажется, остальные, как и я, только сейчас задумались о том, насколько опасно это может быть. Мы пообещали выполнить приказ не нападать на людей, но ведь они ничего подобного не обещали, ведь так?        — Вероятность, что все-таки что-то случится, минимальна. Просто мы обязаны обсудить все пути развития событий, чтобы вы не растерялись. Итак, о движении. Все время по пути на площадь и наше пребывание там ваша роль – массовка и наблюдение. Если кто-то из вас увидит опасность, вы обязаны подать сигнал. Но поскольку ваши группы будут находиться относительно далеко от остальных, а мы будем заняты сдерживание людей на площади, в каждой из ваших групп закрепляется старший, который должен проследить за передачей информации и который после должен проконтролировать, чтобы информация добралась до ближайшего командира как можно быстрее. Вашу оперативность в этом вопросе мы будем разбирать на тренировках.        Карел назвала по имени из каждой группы, назначая тех старшими и обозначая их места в центре, чтобы с обеих сторон группы информация доходила относительно с одинаковой скоростью. Меня поставили ближе к краю группы у сцены. Доверять мне место старшего, конечно же, никто б не осмелился.        — Пришли, – негромко произнёс Арден, не поворачиваясь к нам. Мы стояли у старого гаражного кооператива на краю города, который переходил в старенькие невысокие домишки с магазинами, студиями и жилыми квартирками. Отсюда мы и начинали свой путь.        Максимально тихо (насколько это вообще было возможно сделать толпе) мы поочередно, отработанными движениями забрались на крышу первого гаража, подсаживая впереди идущих и подтягивая тех, кто был позади. Мы двигались вперёд по сменяющимся бетонным покрытиям на слабенькую кровлю, ступая по краям по укрепленным стенам, чтобы не провалиться и не издать лишнего шума. Кажется, даже дышать мы пытались тише, лишь бы громкий звук не вызвал ненужного внимания так рано.        Даже снятие комендантского часа и прекращение исчезновения людей не заставило тех в темное время суток бродить по окраине города в одиночестве. Пусть все меры предосторожности и были соблюдены, нам не приходилось сильно скрываться от людей переходами по крышам, впрочем, озвучить это никто не осмелился. Со временем здания стали выше, образуя непрерывную линию для передвижения. И если по ровным крышам и узким заборам, балансируя на высоте, идти ещё было легко, то прыжки с одного здания на другое давались особенно затруднительно.        Снующие внизу люди не обращали внимания на то, что происходит выше их голов: все наше шествие оставалось незамеченным до тех пор, пока цепь зданий не прервала широкая многополосная дорога, отрезающая нас от площади, которая была уже не так далеко.        — Спускаемся, – прервал тишину Андор, оглядевшись и не заметив у основания здания людей. Его взгляд тут же метнулся в мою сторону, от чего я вновь поежился. – Этого из вида не выпускать.        Моя попытка возмутиться была грубо прервана Ами, дернувшей меня за рукав плаща. Показав взглядом не поднимать шум, она ободряюще сжала мои пальцы в своих, быстро отпуская и отступая на своё место. Безмолвной просьбе подруги я повиновался.        Быстрыми отточенными движениями наша группа спустилась вниз, накидывая на головы капюшоны и натягивая маски. Мы продолжили свой путь к площади.        — Что это? – послышался удивленный женский возглас сегодня утром, когда нашу группу вызвали на очередное собрание. Я с любопытством потянулся вперёд, стараясь рассмотреть предмет обсуждения за толпой.        — Ваша форма на ближайший вечер и, кто знает, на какой ещё срок, – объявил Мартин, кивая на несколько стоящих перед ним коробок. – Учитывайте размеры того, что берете.        — У всех одинаковое? – возмутилась все та же девушка, доставая из первой коробки чёрную кофту без рукавов и вопросительно поднимая бровь.        Мартин улыбнулся.        — Да, у всех одинаковое. Если переживаешь о моде, то это последнее, что тебя будет волновать в толпе. Сейчас у вас задача не выделиться, а наоборот, стать единым целым, показать сплоченность. Разбирайте, – он сделал шаг назад, в широком жесте открывая руки и показывая на коробки.        Их содержимое и правда имело скудную цветовую гамму: все чёрное. Ровными рядами в полиэтиленовых пакетах лежали плащи, тонкие безрукавки, штаны и кроссовки. Каждый отдельный пакет был подписан размером, больше никаких обозначений не было. На заказ, что ли, шили?        Я выбрал одежду своего размера и ушёл в мужскую комнату со всеми, чтобы переодеться. Развернул все пакеты.        Безрукавка была сшита качественно, хорошо прилегала к телу, при этом совсем не сковывая движения. Штаны, по типу обычных спортивных, были с укреплены легко затягивающимся ремнём, к низу суженные хорошо тянущейся резинкой. В районе копчика имея небольшой карман на клепках. Это что ещё за ерунда?        Я недоуменно осмотрелся, но ни у кого из остальных парней штаны не вызвали недоумения. Оставив вопрос на потом, я рассматривал одежду дальше.        Чёрный плащ был сделан из плотного материала, который, однако, совершенно не мешал двигаться. В рукавах он был заужен, отчего те не висели, а красиво облегали руки. Единственная заклепка была расположена прямо под шеей, чуть сдерживая плащ впереди и давая полную открытость нижней части, доходящей мне почти до колена. Со спины внизу был сделан аккуратный разрез до поясницы. Плащ мог легко развеваться.        Обувь, которую я в спешке принял за кроссовки, на самом деле больше походили на их смесь с берцами. Тяжелая противоскользящая подошва была на удивление легко гнущейся, верхняя часть обуви оказалась мягкой и упругой. Надев ее, я пробежался из одного угла коридора в другой, понимая, что для бега они подходят идеально.        Общее впечатление обо всем получившемся виде? Я выглядел… загадочно. Скорее всего, это самое подходящее слово. Я смотрел на себя в отражение и не понимал нескольких вещей: кто придумал одеть нас именно так, и откуда вообще появилась вся эта одежда?        Частичные ответы нам дал Мартин, любезно ответив на часть вопросов.        — Относитесь к одежде бережно, иначе новую вам никто выдавать не будет, – предостерёг он вначале. – Думаю, мне не стоит объяснять, почему у одежды чёрный цвет? – он обвёл всех взглядом. – Как и то, почему она имеет именно такой вид?        — Вообще-то, – подал кто-то неуверенно голос, – я не очень понимаю, зачем нам эти плащи, эти безрукавки, это вот все такое…        — Пафосное? – Мартин хмыкнул, а парень ещё более неуверенно кивнул. – У этой одежды, как и у вас, и нашего сегодняшнего действия, две цели: показать людям физические преимущества становления вималиумом, но при этом подчеркнуть эстетический вид, – на недоуменные взгляды Мартин засмеялся. – Ну кто здесь молодежь, вы или я? Вы бы хотели быть похожи на толпу хвостатых монстров в несуразной одежде, которых серьёзно воспринимать не хочется до абсурда? – многие, как и я, покачали головами. – Вот и они так же. Люди привыкли к тому, что красивая картинка не может быть плохой. Даже в фильмах: отрицательные персонажи, с образами которых качественно поработали, не внушают такой неприязни, как неопрятный злодей. Психологически, мы сыграем и на этом человеческом факторе.        — Это разве честно?        Мартин пожал плечами.        — Никто не собирается обращать потом пачками детей, которые в восторге от того, что мы носим плащи. Другое дело, что подсознательно к нам не будут относиться так враждебно, как это вполне могло быть. Что касается функциональности, то в одежде она продумана. Капюшоны до поры будут скрывать ваши лица, плащи - греть, но это не будет мешать вашим движениям. Кофты без рукавов одновременно будут подчеркивать метки и броню на шее, не говоря о том, что по вам в них будет видно, что вы в прекрасной спортивной форме. Штаны не мешают передвижениям, легко корректируются по размеру в разных случаях, не мешают движениям хвоста, – я понимающе выдохнул, вспоминая про карман. – Обувь приспособлена как для бега, так и для перемещения по зданиям, не скользит, с небольшими шипами на подошве. В общем, все продумано, – Мартин взглянул на наручные часы, достав их из кармана. – Остался последний штрих, – он кивнул на последнюю стоящую перед ним коробку.        Та была заполнена масками на лицо. Я взял одну и с удивлением отметил, что она достаточно тяжелее, чем выглядит: чёрная матовая поверхность оказалась приятной на ощупь; маска закрывала только верхнюю часть лица, захватывая дугой выемку для носа и прикрывая лоб. Тонкие полоски застежек тянулись в два ряда: как объяснил Мартин, чтобы они проходили над ушами и под ними для лучшей поддержки.        — Это временные маски, чтобы вас не узнали на демонстрации. Конечно, любой дурак поймёт, что вы и есть те самые пропавшие люди, но вычислить вашу личность станет проблематичнее. Плюс ко всему, маски не мешают показывать вам свою сущность: на фоне тёмной маски горящие глаза будут смотреться эффектнее, а броня шеи и лица останется открытой.        Не знаю, кто готовил все снаряжение для нас, но постарался этот человек или вималиум на славу. Сейчас мы создавали то самое впечатление, которое не появлялось, когда мы были в стенах здания, обыденно переговариваясь между собой. Изредка попадающиеся люди смотрели на нас удивленно; в их взглядах боролись любопытство и нарастающая паника, которой они не могли найти объяснение. Проходящие мимо с интересом рассматривали наш отряд, иногда останавливались и перешептывались между собой, но никто так и не проронил и слова в нашу сторону.        Чем ближе мы подбирались к площади, тем живее казался город, и тем неуютнее я чувствовал себя под взглядами окружающих. Желудок болезненно сжался от волнения, спокойное до этого дыхание сбилось, а легкие сжались, давая воздух маленькими прерывистыми вдохами. Странное ощущение возникло здесь: прошедший месяц показался мне не одним годом, и от возвращения в город я думал почувствовать ностальгию, радость или хотя бы успокоения, но ничего не произошло. Будто я вновь вышел из своей квартирки в ближайший магазин за продуктами, и вернусь к себе через пару минут. Я не почувствовал ничего нового или забытого старого, только волнение по поводу начала демонстрации.        — Как ты? – шепнула мне Ами, слегка сместившись из своего ряда в мою сторону. На ее лице, наполовину закрытой маской, отразилось волнение. Тоже переживает из-за выхода на улицу?        Я лишь успел кивнуть, как почувствовал, что прошедший мимо мужчина вкусно пахнет. Не дорогим парфюмом, сигаретным дымом или чем-то подобным, пришедшим извне. Он пахнет так же вкусно, как пахло раньше для меня жареное мясо, когда готовишь его голодным. Для меня человек пах самым желанным деликатесом.        Волнение, перерастающее в панику, стало накрывать меня. Я постарался успокоить нервно дрожащие руки, пытаясь отвлечься от мысли, в каком плане меня привлекают окружающие люди. От чувства голода подступила тошнота, и я постарался отвлечься от этой мысли на что-нибудь другое. Будто бы не замечая людей, я оглядывался по сторонам, глотая быстро слюну и заглушая ощущения прерывистыми мелкими вдохами.        Снега не было, но морозный воздух все же заставлял поежиться. Окна близстоящих зданий покрылись инеем: то тут, то там поблескивали огни в комнатах, зажигался свет в тёплых комнатах, уютно согревая только что вернувшихся с промерзшей улицы. На окнах и витринах зданий блестели гирлянды, переливаясь то медленным движением, то быстрым миганием. До нас доносился смех детей и взрослых, нарастающий гул улицы согревал душу и разбивал сердце чувством тоски.        Я понял, почему был выбран именно этот день для демонстрации, почему комендантский час все же был отменён. «Людям иногда особенно сильно начинают верить в волшебство», так сказала Карел? А когда случается большее волшебство, как не в Рождество?        Скорее всего, сегодня только канун праздника, раз на улице так много людей, не спешащих по своим домам отмечать. Возможно, Рождество наступит в ближайшие дни. Вот почему на нас никто не обращает особого внимания, не бежит в страхе, а лишь с интересом рассматривают: наверное, на площади сегодня запланировано много выступлений, и люди думали, что мы одни из выступающих. Если так, то план нашего продвижения был действительно продуман.        Вместе с непроходящим чувством голода внутри теперь разрасталась тоска. В постоянном окружении старых полуразрушенных стен, жесткой мебели и таких же методах воспитания, я стал совершенно забывать, каково это – находиться на свободе. В проходящих мимо людях чувствовались радость, умиротворение и надежда на то, что все будет хорошо. Обманчивое чувство вблизи праздника из-за того, что давно не случалось ничего плохого. Но так себя чувствуют те, чьи семьи сейчас находятся рядом или дома, а не висят пустыми фотографиями на столбах с наивной подписью «Помогите найти». Те, кто за последние месяцы потерял родных и уже отчаялся их найти, как чувствуют себя они? И что ощутят после сегодняшнего вечера? Облегчение, что их близкий все-таки жив или ненависть за то, каким этот человек оказался монстром? От одной мысли, что сегодня, когда люди действительно начинают верить в чудо и в спокойствие, мы вновь загоним их в клетку страха, мне становилось так же тошно, как от запаха людей.        Тем временем наше шествие было почти что на месте. Пройдя шумные улицы, мы направились на угол здания, где по темным переулкам по окнами зданий люди ещё не решались гулять. Мы остановились, и Раймонд, сверившись с часами, удовлетворенно кивнул.        — Вовремя, – Арден обвёл нас взглядом. – Готовьтесь, по команде начнём, – взяв с собой три отряда, он двинулся провожать следующую группу на свои позиции.        Из тренеров с нами остался только Мартин и его группа, которая позже будет располагаться по правую сторону в обороне. Он приказал нам занимать свои места и пока что не высовываться, после чего кивнул на пожарную лестницу, по которой мы начали взбираться наверх.        Не знаю, как остальные, но я невероятно устал. Дыхание от попытки забраться наверх вновь сбилось, мышцы рук и ног уже неслабо болели, как бывает, когда после долгой болезни впервые встаёшь. Своё тело я продолжал контролировать, но вот мелкая дрожь, охватившая пальцы, начинала неслабо пугать. На мне могла сказаться встреча с людьми, мясо которых я продолжал игнорировать, но вот внутренний голос явно шептал мне что-то плохое, что я все равно старался не слушать. Гораздо важнее сейчас было сконцентрироваться на задании.        Оказавшись на своей позиции, я вместе со всеми сел недалеко от края крыши так, чтобы было видно сцену, но заметить меня снизу было не так просто. Без особого интереса, устав от долгого пути, я наблюдал за развернувшимся внизу концертом, пока ещё рождественским, спланированным и «людским».        На сцене выступала приглашённая группа. Мелодичные медленные ритмы постепенно сменялись энергичным битом, разогревая публику и оповещая о начале рождественского концерта. Яркие огни, заводные песни и танцы кордебалета – и вот толпа на площади уже расслабленно танцует и подпевает звездам. От такого зрелища защемило где-то в сердце от тоски: смогу ли я когда-нибудь вот так же искренне радоваться празднику в большой толпе?        «Не приходи сегодня на площадь», – в никуда, но к определенному человеку я обратился мысленно. И пусть я знаю о планах на сегодня о мирном мероприятии, мне хочется, чтобы единственный близкий мне человек был как можно дальше от этого безумства. Или я все же боялся, что именно меня он может разглядеть?        За всеми мыслями я не заметил, как прошло достаточно времени, чтобы основная группа добралась до цели. Мое внимание – как и внимание всех находящихся на площади – привлёк резко потухший свет; сотни огней, освещающих пространство, от крохотных лампочек гирлянды до ярких огней прожекторов, будто вовсе исчезли, погружая площадь в кромешную тьму. Изредка кто-то зажигал фонарики в телефонах и освещал себя или лица близких, но этого явно было мало для такой огромной территории. Кто-то вскрикнул, толпа засуетилась, порождая панику в тех единицах, ещё не осознавших, что произошло.        Толпа пришла в движение, выплевывая к выходам особенно нервных людей. Где-то заплакал ребёнок, истеричными визгом добавляя нервозности для людей. Кое-где хватались за телефоны, пытаясь позвонить, но и здесь люди потерпели неудачу: вималиумы активировали глушилки связи по всей территории площади.        Темноту, продлившуюся буквально секунд пятнадцать, вдруг прорезал свет прожектора. Тот был направлен на стену здания, создавая тем самым импровизированный экран. К жизни вернулись и колонки, из которых теперь нарастающим гулом барабанов начиналась музыка. С каждой секундой мелодия становилась энергичнее, сильнее, но все же навевала тревогу своей агрессивностью. На экране появилось лицо Ардена: впрочем, сейчас он мало походил на себя такого, каким его знали люди. По-обычному собранные волосы в пучок на затылке скрывались под капюшоном, темная маска, прикрывающая верхнюю часть лица, хорошо оттеняла вспыхнувшие жёлтым переливом глаза. Уходящую под кофту татуировку вовсе не было видно из-за появившихся чешуек, которые поблескивали на коже от скул и спускались по шее к ключицам уже грубыми бронированными чешуйками. Изображение Раймонда было показано по пояс, потому от легких движений рук в полах плаща мелькала метка.        — Доброй ночи, – голос Ардена звучал громко и уверенно, но не внушал угрозы. Музыка стала чуть тише, пусть она и вовсе не заглушала его сильного голоса. – Думаю, вы сейчас удивлены, а, может, и напуганы происходящим. Но спешу вас заверить: сегодня вам бояться нечего.        Вот оно, ключевое «сегодня». Сегодня все будут в безопасности, сегодня никто не нападет, сегодня никто не пострадает. А что тогда насчёт «завтра»?        В принципе, воспринимать Ардена можно было как часть шоу, а его необычный внешний вид, как хорошо наложенный грим. Я внимательно выглянул на площадь, замечая, как три группы охраны уже занимают свои позиции на местах и перекрывают выходы с площади. Ринувшиеся туда люди замерли, все ещё не понимая, что происходит вокруг и насколько серьёзен этот маскарад.        — Вам никогда не приходила в голову мысль о том, что люди – не единственный разумный вид? – продолжил Раймонд после небольшой паузы. – Возможно, вас окружают те, кто сильнее, выносливее и умнее как вид, более устойчивые к болезням и в потрясающей физической форме? Задумайтесь об этом хоть на минутку, и тогда вам откроется тот мир, который вы прежде не замечали, – зажглись прожекторы и тут же направились к центру сцены, на которой стоял Арден в окружении вималиумов в обращённой форме. Они стояли уверенно, будто бы даже расслабленно смотрели на толпу, чувствуя своё превосходство. Глаза всех пятерых поблескивали, в свете фонарей чешуйки на шее и хвостах переливались. Даже миниатюрная Лив производила должный эффект опасной уверенности.        Наша группа тоже начала преображение: справа и слева от меня ребята начали обращаться, в нетерпении дергая хвостами и разминая чешуйчатые шеи. Миг – и вот все те, кто были на крышах, подошли к краю, явив себя стоящим внизу людям. Я сделал на шаг меньше, чтобы отсутствие моего хвоста не так сильно бросалось в глаза.        Между тем внизу началась настоящая паника. Нас заметили и явно оценили масштаб трагедии, который мог обрушиться на них, останься они на площади. С криками и сильными толканиями, так, что многие не добегали до ограждения и падали под ноги толпе, люди кинулись прочь, однако и тут их ожидало поражение. Вышедшие вперёд тренеры предупреждали людей не двигаться, преграждая самым смелым путь. Их группы стояли позади стеной, пуская в ход свои навыки рукопашного боя и легкими движениями разворачивая людей обратно на площадь. Особо буйным угрожали самой формой вималиумов, приводя в движение чешуйки на шее и мигая глазами. Сильные хвосты тяжелыми дубинами шлепали по земле, заставляя людей отскакивать назад на площадь и больше не предпринимать попыток покинуть площадь.        Паника не утихала ещё около двадцати минут. Слезы, крики, маты и угрозы разносились по всей территории, однако серьезных драк никто не решился завести. Вималиумы продолжали сохранять спокойствие все это время, активируясь только тогда, когда кто-либо пытался прорваться сквозь стену с площади. Постепенно ужас стал сходить на нет, люди притихли и старались успокоить остальных. Все происходящее больше было похоже на террористический захват, при котором необходимо было сохранять спокойствие и выполнять требования захватчиков, чтобы те не натворили глупостей. Тем более, рано или поздно должна была прибыть полиция, и все, что требовалось людям, просто продержаться до этого момента.        С каждой минутой я нервничал только сильнее, понимая, что полиция и правда вскоре появится, и что тогда? Вималиумы ещё не успели сказать того, что планировали, и если им придётся спешно уходить, то нас всех будут срочно искать. И уже точно объявят экстремистской организацией, которой, в лучшем случае, не избежать тюрьмы. Однако полиция все не появлялась.        Тем временем, Арден снова заговорил, подойдя к краю сцены и рассматривая людей.        — Поводов для паники у вас нет, – я закатил глаза, неужели он не понимает, как это глупо звучит? – Мы просто хотим поговорить с вами. Как часто вы задумывались о том, насколько человеческий организм несовершенен? Как много болезней, которые уносят каждый день сотни жизней. Как много мгновенно погибают из-за несчастных случаев или от столкновения со стихией. А что, если я вам скажу, что существует более совершенный вид? – Раймонд поднял одну руку, вытягивая её вперёд и склоняя немного голову в пригласительном жесте. Вперёд вышли Акира и Оливия, двое других вималиумов отошли к разным сторонам сцены.        Между двумя завязался бой. Одновременно Акира с Оливией скинули плащи, тут же становясь в боевую позицию и медленно продвигаясь в сторону по импровизированному кругу. Их движения были такими же, как и на последнем тренировочном занятии, только более совершенные, отточенные.        Перемещения Акиры можно было сравнить с разъярённым буйволом, который на удивление оказывался очень ловким. Акира преимущественно передвигался по земле, одолевая соперницу мощью своего тяжелого хвоста. Бордовые глаза опасно поблёскивали, и Акира наносил удар за ударом, нападая на хрупкую девушку с каждой секундой все серьёзнее. Мышцы перекатывались под кожей, каждое действие, казалось, делается с легкостью, но большой силой.        Оливия же представляла собой эталон грации. Легко уходя от каждого нового удара, она, словно элегантная, но опасная кобра, наносила хлёсткие удары своим хвостом. Лив могла одним воздушным прыжком оказаться выше соперника и толкнуть его ногами в грудь так, что он отшатнётся, а после, сделав сальто, аккуратно приземлиться на ноги.        Их действия походили на завораживающий танец, смертельный, но оттого ещё более привлекающий внимание. Они орудовали только своим телом и хвостами, нанося небольшие царапины и раны посерьёзнее, однако те достаточно быстро затягивались, что и демонстрировалось окружающим людям. Если бы я не видел, как нечто подобное тщательно репетируется, я бы и вовсе не подумал, что это обычная постановка. Обычная, но для людей она навсегда останется недосягаемой.        Те двое вималиумов, парень и девушка, что стояли по разные стороны сцены, в драке участие не принимали, но привлекали к себе достаточно внимания: отработанными четкими движениями они демонстрировали свои умения по балансу и перемещениям, занимая собой все пространство. Каждое их движение казалось правильным, грациозным и делалось с такой легкостью, будто вималиумам и правда это ничего не стоило.        Барабанный ритм музыки динамично звучал по всей площади, будто гипнотизируя зрителей и подсознательно внушая им мысль о том, что все происходящее – шоу. Шоу, которое не представляет никакой опасности окружающим, но носящее метку «экстремальное», предназначенное только для профессионалов своего дела. Изредка хотевших покинуть площадь людей вежливо просили остаться до конца выступления, после чего все спокойно разойдутся по домам. Группы охраны максимально аккуратно общались с людьми, показывая, что они вовсе не опасные монстры, какими их приняли сначала, а разумные существа, которые требуют лишь немного внимания.        Постепенно ужас и паника в толпе стали утихать, люди если не с интересом, то хотя бы относительно спокойно смотрели на происходящее, заинтригованные, к чему по итогу все идёт. Многие снимали происходящее на телефон, обводя камерой как и выступающих, охрану, так и нас на крышах. Я непроизвольно сделал шаг назад, то ли стараясь скрыть так от камер факт отсутствия хвоста, то ли подсознательно стремясь спрятаться от объективов снимающих. Как будто меня мог кто-то вот так вот узнать.        — Каждый из вас может стать частью этого мира, – голос Ардена звучал громко и четко. Одним движением руки он подал сигнал, и вималиумы прекратили бой, замерев на месте, лишь иногда дергая хвостами. – Вы можете стать частью нового мира, имя которого – вималиум. Мы будем соседствовать с людьми и принимать в свои ряды тех, кто того сам пожелает. Мы научим обращаться со своим телом, поможем обрести силу и продлить свою жизнь.        Соседство с людьми? Я горько усмехнулся. Такое соседство больше напоминает фермерство, где человек соседствует с курами и коровами, которых он любит и заботится только до тех пор, пока не понадобится пропитание. Когда он собирается рассказать им не только о силе, но и о том рационе, который почему-то обязательно нужно принять?        Справа что-то блеснуло.        Повернув голову в сторону, я присмотрелся, замечая вдали в отблеске стёкол на здании мигание сине-красных огоньков. Они находились относительно далеко, кварталах в пяти от нас, но уже вскоре они окружат площадь. Я стоял ближе всех к противоположному краю здания, потому заметил полицейских первым. Я потянулся к карману за световой шашкой и почти что было достал ее, как замер, сжимая ту под плащом. Если я не оповещу остальных о полиции, может, нас задержат? Или хотя бы кого-нибудь из главных, чтобы процесс общения с людьми замедлился? Вдруг нас найдут и смогут освободить? Пусть мы и не считаемся пленниками, но я не добровольно пошёл на это обращение.        Что делать, если этот выбор кажется честнее всего?        — Что делать, если полиция появится раньше, чем мы закончим демонстрацию? – Карел чёткими шагами меняла комнату. – Во-первых, об этом надо сразу оповестить главнокомандующего, чтобы мы приготовились к отступлению. Для этого каждый из вас получит по световой шашке, которую необходимо будет зажечь тому, кто первый увидит или услышит полицию. Так мы будем иметь представление о том, с какой стороны к нам подбираются, и тогда мы сможем скорректировать наше движение от площади до укрытия.        — Почему нельзя использовать рации? По одной на каждую сторону, и все в деталях будет изложено командиру, – спросил кто-то из группы.        — Поскольку полицию могут вызвать сразу, и площадь тогда будет оцеплена, нам необходимо как можно дольше задерживать сигнал. По периметру будут выставлены глушилки, из-за чего никто не сможет ни позвонить, ни выйти в сеть. Соответственно, мы не можем рисковать с рациями. Нет никакой гарантии, что сигнал поймается, а нам нужно точно знать, как действовать и куда двигаться, – Карел чуть кивнула. – В зависимости от того, с какой стороны появится полиция, тот план мы и будем использовать. У нас есть несколько вариантов укрытия, которые можно будет использовать, если не успеем добраться до убежища вовремя. И относительно этого мы будем действовать…        — Никсен, какого черта ты замер? – крикнул главный в нашей группе, тоже заметив полицейские огни. Он стоял гораздо дальше и мог подать неверный сигнал относительно местоположения. Я вздрогнул, тут же доставая из кармана шашку и поджигая её. Подбежав к краю, я швырнул ее вниз так, чтобы она полетела около стены вниз, не задев прохожих.        Раймонд тут же заметил это.        — Как мы и обещали, мы не тронем никого из присутствующих сегодня. У вас есть неделя, чтобы обдумать своё будущее и принять решение, на чьей стороне вы хотите быть. И мы обсудим это снова. А сейчас мы с вами прощаемся. И счастливого вам рождества, – свет мгновенно погас, погружая площадь в практически кромешную тьму, иногда освещаемую включёнными фонариками.        Сейчас люди будто вышли из транса, нагоняемого странным шоу, динамичными драками, яркой музыкой и завораживающим голосом. Кажется, они вновь осознали весь ужас происходящего и засуетились, спеша покинуть площадь, только в этот раз никто не преграждал им путь. С шумом и криками все одновременно решили оказаться как можно дальше отсюда, толкаясь и превращая некогда спокойную толпу в адский хаос.        Следить за передвижениями людей не было совершенно времени. Как и обговаривалось с Карел раньше, мы тут же рванули к краю крыши, поочередно, но быстро спускаясь вниз и собираясь в группу. К нашему строю присоединилась группа Мартина во главе с самим тренером.        — Наденьте капюшоны, – скомандовал он, махнув рукой, чтобы мы следовали за ним. Вдали, в центре всего хаоса, я видел, как группа Раймонда присоединяется к Андору, и поднявшаяся суматоха была нам на руку тем, что у всех было только желание сбежать подальше.        Толпа людей высыпалась на улицы города. Вблизи площади света по-прежнему не было, только тусклый свет изредка мелькающих фонариков прокладывал людям путь. Однако нам это не было так важно: за то время, что мы провели на тренировках у Карел, мы научились пользоваться органами чувств, не связывая их между собой. Сейчас, словно это был очередной урок, мы двигались в темноте, будто с завязанными глазами, вслед за тренером, вслушиваясь в его легкие и быстрые шаги. До границы света мы не дошли, свернув по нескольким переулкам к входу в подвальное помещение, куда тут же спустился Мартин. Мы последовали его примеру и спустились туда.        Сделали мы это вовремя: на улице послышались гудки сирены проезжающей мимо машины. Сквозь щели над дверью были видны перемигивания огней, которые после сопровождались ярким белым лучом сильного фонаря: полицейские освещали улицу.        У меня внутри все сжалось от страха.        Казалось бы, ещё не так давно мы с Кайлом вот так же строили планы похода на концерт, а позже прятались от полиции где попало. Тогда мне повезло, я не попался им в руки, однако это повлекло за собой череду событий, приведших меня к такой жизни. Интересно, был ли Кайл на площади? Как скоро он узнает о происшествии? И поймёт ли, что среди этой полусотни монстров стоит его бывший лучший друг?        Желание сдаться полиции там, на крыше, теперь казалось мне до жути трусливым. Что бы это тогда изменило? Я бы попал под стражу, если бы не был расстрелян на месте, а что дальше? Вечное клеймо монстра? Ну уж нет. Если и возвращаться в мир людей, то как человек, свободный, а не попавшийся в плохой компании на крыши здания с каким-то непонятным митингом.        Прошло уже несколько минут с того момента, как третья машина полиции проехала мимо, и больше шума по ту сторону двери не звучало. Мартин подал нам знак, и мы тихо вышли следом за ним, направляясь к углу улицы на той стороне дороги. Мы проскочили в ближайший переулок, освещение в котором пусть и было, но довольно тусклое, и сейчас мы направлялись к пожарной лестнице, которая вела нас на крышу здания. Там, подав знак лечь на крышу, Мартин осторожно подобрался к краю и глянул вниз, изучая обстановку.        Я устал. Эта усталость была всеобъемлющей, затрагивающей как физическую сторону, так и моральную. Я устал прятаться, устал куда-то и от кого-то бежать, устал от ежедневных тренировок и извечных попыток вималиумов покруче доказать своё превосходство. Я устал и чувствовал голод, и было у меня только желание просто лежать на этой холодной крыше, смотреть на затянутое тучками небо и просто не шевелиться. Неужели это так сложно?        На крыше мы провели около получаса в полнейшей тишине, прерываемой только изредка проезжающими по улице машинами. Улицы быстро опустели, испуганные люди вновь попрятались по домам, вряд ли теперь собираясь выйти оттуда вечером. На их месте я бы тоже сейчас заперся в своей квартирке и не высовывался, не говоря уже о прогулках.        Через время Мартин подал знак, чтобы мы снова начинали двигаться. Тщательно вымеряя каждый шаг, минуя камеры видеонаблюдения на домах и магазинах, передвигаясь по самым неосвещенным территориям, мы продвигались все дальше к окраине города, пока проходя успешно. Ноги уже неслабо болели, мышцы в руках горели от каждого напряжения, отчего передвигаться было гораздо тяжелее. Вечером в двигались быстрее, чем сейчас, но, вроде как, минут через десять мы будем уже близко к окраине, где не будет надобности так активно скакать по зданиям.        Пытаясь успокоить быстрое сердцебиение, я тихо дышал через рот, лишь бы пропустить больше воздуха в загнанные легкие и дать им расслабиться. Очередные невысокие здания, расстояние между которыми не больше двух метров со снижением высоты, однако первые два даются действительно с трудом. Разбег, отталкивание, кувырок и приземление через плечо. Разбег, снова отталкивание, ещё один кувырок… а где кувырок-то?        Плечо пронзила тупая и сильная боль, отчего я непроизвольно охнул. Перед глазами мелькнули испуганные лица вималиумов, край крыши, а после небо, затянутое тучами. Хватаюсь за выступ кровли, но только сильнее дергаю и так ноющее плечо, с тихим стоном от боли осознавая, что плечевой сустав выкручен. Несколько болезненных переворотов в воздухе с попытками зацепиться за выступы, и вот затылок пронзает боль, а здания поплыли перед глазами. Не смертельно, но двигаться любая охота отпала.        Где-то послышалось чертыхание Мартина, его лицо возникло прямо перед моим через мгновение. Тренер поставил меня на ноги, с обречённым вздохом разглядывая моё вывихнутое плечо.        — Идти сможешь? – негромко спросил он, я кивнул. – Хорошо. Надо забраться на крышу, – Мартин потянул меня вперёд за собой, но тут же замер, прислушиваясь.        Когда звон в ушах утих, я напряг свой слух. Где-то совсем рядом раздавались шаги. Слишком уверенные и быстрые для того, кто боялся бы появляться в ночное время на улице, слишком открытые, чтобы принадлежать беглецам.        — Да твою ж, Никсен, – прошипел Мартин, хватая меня за здоровую руку и переходя на бег в противоположную от шагов сторону. Я пытаюсь не отставать.        Через несколько поворотов Мартин замирает около многоэтажного здания, осматривая его и оценивая ситуацию.        — Окно, – шепнул он мне, показывая на открытое окно в подъезде, расположенное ровно над козырьком. Подхватив меня за ноги, он буквально подкинул моё тело на пару метров вверх, давая зацепиться руками за выступ козырька, а после и взобраться на него. Сам же Мартин сделал пару шагов назад для разбега и подпрыгнул, цепляясь пальцами за крышу и резво подтягивая своё тело. – Ну, давай быстрее, – от усталости и боли в плече я еле передвигал ногами, но взобрался в окно подъезда и сел на пол около него, прикрывая глаза. Тренер сел около меня.        Некоторое время мы провели в молчании. На молодом и не по возрасту серьёзном лице Мартина отражалась задумчивость, он смотрел в стену, явно думая, что делать дальше.        — Это все из-за твоего нежелания нормально питаться, Никсен, – прошептал Мартин без обвинения, но как-то устало. – Потому сил ни на что не хватает. Ещё немного такого образа жизни, и ты совсем овощем станешь, если вообще до этого момента доживёшь. Зря мы тебя на демонстрацию взяли.        — Не надо было меня спасать, вели бы группу, – из-за собственного сердцебиения я толком не слышал свой тихий голос.        — Так не пойдёт, – покачал головой тренер. – Я привёл всю группу на демонстрацию, и всю группу уведу обратно. Я не собираюсь никого бросать.        — Уже бросили. Всех остальных, когда кинулись за мной.        Мартин усмехнулся.        — К счастью, остальные в группе не такие идиоты и смогут тихонько посидеть там и дождаться нас. Убедимся, что полицейские перестали искать конкретно нас, и вернёмся ко всем.        Я замолчал, вслушиваясь в своё уже успокаивающееся сердцебиение и слушая тишину улицы.        — И все же логичнее меня было бы оставить и вести остальных.        — Логичнее, – согласился тренер, поворачивая ко мне голову впервые за весь разговор. – Но я бы все равно этого не сделал, ведь ты один из нас. Я бы в любом случае стал спасать невинную душу.        Я было уже хотел сказать, что раньше нужно было думать о невинности души, до обращения, но не успел, увидев в окне отблеск от фонарей и звуки шагов.        — Да брось, Говард, – низкий голос произносившего это был негромким, но мне все же отчетливо слышным. – Нет здесь никого, а если и был кто-то, то давно уже ушёл.        — Я точно слышал какой-то шум, будто от удара, – второй голос был гораздо ниже, со звериными рычащими нотками.        — Кошка? – предположил первый. – Или загулявшийся подросток, который испугался посторонних на улице и решил удрать?        — Сегодня какая-то чертовщина творится, неужели ты уверен, что это человек, а не какая-нибудь очередная сверхъестественная дрянь?        Оба замолчали, проходясь недалеко от места, где мы прятались, и снова все проверяя. Через время первый вновь не выдержал:        — Говард, у нас выделена территория, которую мы должны проверить. Мы уже ничего не нашли тут, кто или что бы это ни было. Зато на нашем участке уже может кто-то действительно появиться, а нас там нет. И кого погладят по головке за такую тщательную небдительность?        Послышался раздражённый вздох, но ответа не последовало. Зашипела рация, оповещая о том, что эти двое пока что ничего не нашли. После шаги начали затихать, а потом и вовсе пропали: полицейские покинули двор.        Мартин продолжал сидеть молча и не шевелиться, я не рискнул что-либо предпринимать. За окном опустилась уже глубокая ночь, и, если бы не моё отличительное везение, мы бы давно уже были на месте и готовились ко сну. Я продолжал сидеть и ждать действий Мартина.        Тот ожил через недолгое время.        — Насколько сильно болит рука? – он тронул меня за локоть и чуть потянул на себя, отчего я болезненно шикнул и стиснул зубы. – Понятно. В убежище вправлю тебе, сейчас придётся как-то так. У здания я помогу тебе подняться наверх, дальше придётся идти самому. И постарайся больше нигде не упасть.        Я молча кивнул и поднялся вслед за Мартином. Тот не пошёл к окну, а спустился на первый этаж и нажал на кнопку домофона, открывая дверь. Та с тихим писком повиновалась. Мы покинули дом и тихо, но быстрыми шагами вышли из двора к тому месту, где я упал, казалось, уже много часов назад.        Все было тихо. Настолько, что я занервничал, не случилось ли что с ребятами за то время, пока нас не было. Мартин показал зацепиться за него со спины, я аккуратно залез ему на спину и прижался здоровой рукой, при этом стараясь не мешать ему двигаться. Тренер ещё несколько секунд походил взад-вперёд со мной на спине, очевидно, привыкая к моему весу, а после достаточно легкими движениями по выступам оконных проёмов полез вверх. Уже у крыши появились головы двух вималиумов из его группы, те подхватили нас и помогли забраться на крышу. Остальные молча смотрели на нас, разбредшись по всей предоставленной территории. Кто-то смотрел с волнением, у кого-то во взгляде читалось презрение, но, в основном, я видел, что большинство приободрилось с появлением Мартина. Тот негромко спросил о том, происходило ли что-нибудь ещё, после оценил обстановку с крыши и пересчитал всех находящихся на крыше. Удовлетворительно кивнув самому себе, он подал знак строиться и встал в завершении колонны, присматривая за всеми. Сначала он объяснил первым стоявшим, куда двигаться, а после подавал знак, если видел, что обстановка позволяет.        Хоть Мартин и сказал мне тогда, что двигаться мне придётся самостоятельно, от меня он не отходил далеко. Я не акцентировал на этом внимания, но ясно понимал, что он переживает за то, чтобы я снова не покалечился. Конечно, переживает, иначе ему же опять придётся идти меня спасать, если я снова упаду.        Впрочем, может, он действительно не настолько плох, как я о нем думаю? В отличие от других тренеров, он кажется мне гораздо приветливее, спокойнее. Он старше меня не намного лет, но его серьёзный и ответственный взгляд придаёт ему несколько лет. Мартин энергичен, в отличие от Карел его улыбка – не кривая ухмылка; в отличие от Андора, Мартин чаще старается объяснить, а не наказать за ошибки. В нем больше человечности, как бы иронично это ни звучало.        Когда я было уже подумал, что сейчас снова потеряю последние силы и совершу ошибку, вдали я заметил силуэт заброшенного здания, а совсем близко к нам – маленькие домишки и магазинчики, с которых мы начинали путь. Оставшаяся дорога прошла спокойна, только вот через ров у входа, который я почти что смог осилить даже в первый день, от греха подальше меня помог перенести Мартин под неодобрительные комментарии в спину от остальных вималиумов. Впрочем, сейчас это волновало меньше всего, я уже отрубался от усталости и легкой дрожи во всем теле, которую контролировать было уже невозможно.        В главном зале уже почти никого не было. Андор вместе с Арденом стояли в центре и о чём-то тихо переговаривались, но, заметив наше появление, тут же прервали разговор. Мартин направился к ним, негромко объясняя ситуацию. Хоть я и не смотрел в их сторону, чувствовал, как Андор прожигает во мне дыру своим взглядом. Ну что я могу сделать, если так получилось? Есть претензии, пусть выскажет их в лицо. Только не сейчас, потом, утром. Пусть хоть вернётся к своим публичным оскорблениям, только завтра, когда я наконец высплюсь и наберусь сил.        В углу я заметил Амелию, которая явно ждала нас. Она направилась в нашу сторону, кивнула Нейту и осмотрела меня встревоженным взглядом. Я осмотрел себя при свете тусклых фонарей: конечно, она волнуется, я весь в пыли и грязи. Повезло, что хотя бы не порвал ничего, иначе бы ещё за это получил.        — Как ты? – негромко спросила Ами, коснувшись пальцами моего плеча, но тут же с испугом отдернув руку, когда я рыкнул на неё от боли. Вот что за привычка такая, сразу рук касаться?        — Нормально, не рассыплюсь, – вся происходящая ситуация начинала уже раздражать. Да когда же нас наконец отпустят отдыхать? Нельзя отчитаться обо всем уже без нас?        — Вы все сегодня хорошо потрудились, – подал голос Арден. Наконец-то. – Обе ваши группы выполнили свои задачи: присутствующие на площади выслушали нас и не ушли, а мы смогли уйти раньше, чем появилась полиция. Теперь дело за малым, ждать, пока слух об этом вечере разойдётся достаточно, чтобы большое количество людей узнало о нас. Но это все потом. Сейчас вы свободны. Спасибо, – Раймонд чуть смягчился, на губах заиграла легкая улыбка.        Славно. Следующие события для меня прошли в один миг, будто в тумане. Мартин, вправивший мне плечо так, что взвыть захотелось. Душ, в котором приходилось справляться одной рукой, потому что вторая до сих пор отказывалась адекватно шевелиться. Амелия, которая пыталась снова завести со мной разговор о моем самочувствии. Нейт, который неожиданно грубо для себя попросил не повышать голос на подругу. И, наконец, моё спальное место, которое сейчас показалось мягким и удобным, как никогда.