Где рек начало начал...

      Затяжной сон отступал медленно и лениво, до самого конца не выпуская из своей нежной неги в реальный, полный забот и проблем мир. Ваньинь, сквозь дымку утренней дремы, перевернулся на спину и, вытянув руку, обвязанную белоснежной лентой с узором из плывущих облаков, похлопал по успевшему остыть месту рядом. Издав шумный недовольный вздох Цзян приоткрыл один глаз и убедился, что вторая сторона кровати абсолютно пуста. Юноша сел, потер ладонями лицо и обвел комнату недовольным взглядом. Ему очень не нравилась мысль начинать день в одиночестве. Тем более такой хороший день. Солнце за окном ласково пригревало, и в открытые створки Ваньинь видел стремительно плывущие по небу пушистые белые облака, так похожие на хорошеньких барашков.       Куда с утра пораньше успел сбежать его ненаглядный муж, Ваньинь прекрасно знал. В последнее время сон у Сичэня стал совсем отвратительным, сказывалось постоянное нервное перенапряжение. И он, чтобы не мешать своими ночными вороченьями Чэну, который бесконечно уставал, пытаясь справиться со всем огромным количеством дел, что навалились на него после становления главой драконьего клана, тихо уходил на поле для тренировок. Цзян Чэн смирился с его одержимостью в вопросе восстановления навыков, зная, как это для него важно, он просто хотел, чтобы супруг не перетрудился, а так оказывал всевозможную поддержку, и даже иногда выкраивал время для совместных тренировок, когда не валился с ног, конечно. Реже драконьему наследнику удавалось проснуться среди ночи, чтобы перехватить еще разгоряченного Хуаня, который только что вылез из кровати, и утянуть его обратно, обвить его всем собой, вжаться и не отпускать до рассвета, путаясь пальцами в волосах и прогоняя дурные мысли из любимой головы.       Ваньинь поднялся, потянулся похрустывая позвонками и блаженно выдохнул. Умывшись в тазу с чистой еще прохладной водой и наскоро завязав сильно отросшие волосы в высокий хвост, юноша облачился в пурпурное ханьфу и вышел из дома. Редкие юньмэнцы, еще не до конца проснувшиеся в этот ранний час, приветствовали главу поклонами и счастливыми улыбками. Если народ доволен, значит он все делает правильно. Первое время без поддержки родителей было тяжело, когда Усянь уехал в Гусу стало еще сложнее, но у Цзян Чэна всегда рядом был его возлюбленный супруг, который помогал во всем. Правда, с его мало контролируемой силой, он пока мог только копаться в бумагах, но это уже облегчало главе драконьего клана жизнь.       Ваньинь неспешно шагал по мосткам над водой, наслаждаясь легким ветерком и жаркими солнечными лучами, середина лета была ужасно приятной в этом году. Чем дальше заходил Цзян Чэн, тем меньше жилых помещений и больше разросшихся повсюду лотосов было, в отдалении на воде виднелась любимая беседка его матушки, а теперь и Сичэня, в которой он обожал музицировать свободными безмятежными вечерами, наполняя Пристань Лотоса дивными переливчатыми трелями сяо. Его юный супруг обожал такие вечера, хотя, если быть откровенным, он обожал любые вечера, которые мог проводить вместе с Хуанем.       Цзян Чэн спустился с перехода на твердую землю и почти сразу услышал звуки ломающегося льда. Цзэу-цзюнь был упорным и упертым, в некоторых моментах, кажется даже больше мужа. И это, очевидно, несколько мешало ему свободно работать с силой, так же, как и вбитые в подкорку правила Гусу, где с силой работали с жестким контролем, в Юньмэне к этому относились проще, и теперь две энергии внутри него периодически вступали в резонанс.       Осколки льда были рассыпаны по всей земле тренировочного поля, в середине этого безобразия стоял слегка растрепанный Хуань.       — Родной, — позвал его от края площадки Ваньинь, чтобы не напугать, они уже выяснили, что это было чревато.        Сичэнь обернулся, и его прекрасное лицо озарилось счастливой улыбкой.        — Наконец-то ты проснулся, я хочу тебе кое-что показать, — подходя к мужу и обхватывая его ладони своими возбуждено начал мужчина.        — Ты мог меня разбудить, раз это привело тебя в такое состояние, это должно быть что-то чрезвычайно важное, — целуя супруга в мокрый от пота висок, ответил Цзян Чэн, позволяя отвести себя под навес с бочками, где стояла приятная прохлада.        — Ни в коем случае, ты вчера очень поздно лег, тебе нужно было выспаться, — набирая в ковш воды и жадно припадая к нему пробурчал Хуань.        Ваньинь на это заявление только фыркнул.        — Так что ты хочешь мне показать? — юноша оперся спиной на балку, поддерживающую навес, и скрестил руки на груди.        — О, я думаю тебе понравится, правда у меня все еще получается через раз, — смущенно затихая к концу предложения признался Сичэнь.        — Родной, — поспешил успокоить его Ваньинь. — Я хочу увидеть все, что ты готов мне показать, помнишь? Если тебе нужно время, я подожду.        — Нет! — тут же воскликнул Хуань. — Нет, — уже тише повторил он. — Я готов. Я и так долго откладывал, у меня начало получаться еще неделю назад, но я хотел отработать, чтобы уж точно.        — Хорошо, вот он я, и я смотрю, — подбадривающе улыбнулся Цзян Чэн.        — Да, ты моя поддержка, и ты здесь со мной, — успокаиваясь отошел ближе к центру поля Цзэу-цзюнь.        Мужчина положил ладони себе на грудь, средние пальцы едва касались друг друга в точке ровно посередине между ребрами, где концентрировалась магия.        — Я правда не уверен, что получится, — еще раз глухо повторил Сичэнь.        — Все получится, любовь моя, расслабься и дыши, — никогда не отличавшийся терпением Ваньинь с супругом готов был ждать столько сколько угодно, лишь бы тому было комфортно.        Хуань вдохнул глубоко и почувствовал как бушующая энергия наполняет каждую клеточку тела. Цзян Чэн тоже ощутил, как покрылся мурашками загривок, его муж был теперь чертовски силен. Не так как он сам, разумеется, но сравнивать с обычными магами его теперь было бы крайне нечестно по отношению к последним.        Магия опутала Сичэня в сверкающий кокон, переливающийся всеми оттенками синевы. Драконий наследник напрягся, он узнал магию оборота, которую его супруг потерял на войне по вине пса из клана Вэнь. О, Ваньинь хотел бы забыть тот день, как страшный сон. Но наблюдая за безмолвными страданиями мужа, он хотел найти дух этого вэньского ублюдка и заставить его исчезнуть из круга перерождений навсегда.        Тем временем купол силы начал затухать, а тело Хуаня в легком блестящем свете преобразовываться, еще несколько мгновений и перед Цзян Чэном предстала прекрасная птица. Ее многоцветные перья напоминали своими сочетаниями морскую воду, глубокий сине-зеленый оттенок не оставлял ни единого шанса не узнать ее. Перед Великим Драконом стояла Луань-няо. Чудесная птица, по древним легендам появляющаяся только в мирные и счастливые времена.        — Потрясающе, А-Хуань, — опускаясь на колени и протягивая руку, чтобы погладить оперение, восхитился Ваньинь.        Звук, который издала птица, напоминал перезвон тысячи маленьких серебряных колокольчиков, то был звон первой капели и первых весенних ручьев.        — Очевидно, в нашей коллекции мифологического зверья пополнение, и ты, пожалуй, обскакал нас с А-Ином по красоте, — поглаживая гладкие мягкие перышки улыбался Цзян Чэн.        Он был ужасно рад за возлюбленного, который наконец смог оправиться и восстановить свой навык, о котором тосковал долгое время.        — Ты мне льстишь, — миг, и перед Ваньинем, подставляя щеку под чужие ласковые пальцы появился мужчина.        — Ты большой молодец, я ужасно тобой горжусь, — наклоняясь и целуя чужие мягкие губы прошептал юноша.        И в этот самый момент, сидя в пыли, посреди тающих под палящим солнцем ледяных осколков, в обнимку с засыпающим от перегрузки и выброса энергии мужем на руках, Цзян Чэн был просто и безгранично счастлив, так, как никогда в своей жизни до сих пор.