Тот, кто образует пробел

      На веранде Лео застает окончание разговора.       — Да, мам.       Мама уже не звучит испуганно, только с усталым смирением и легким раздражением.       — Все в порядке?       Лео неуверенно зависает около входа. Мама улыбается и, подходя, на середине пути ловит Лео, принимая его объятья.       — Так вы подслушивали?       Лео не успевает начать отрицать или спросить, кто эти «мы» до того, как Адам врезается в них с криком:       — Бесплатные объятья!       Адам обхватывает их обоих и, приподнимая, делает неполный круг, заставляя ноги Лео оторваться от земли. Лео даже не осознает, как Адам снова возвращает их в устойчивое положение; он определенно стал более сдержанным в объятьях — Лео выкидывает из головы мысли о другом своем сдержанном в объятьях брате, он должен просто порадоваться за Адама и его улучшающийся контроль, а не думать о себе и том, как он постоянно лажает — это пошло ему и всем окружающим на пользу.       — Мы не подслушивали.       Бри, только что зашедшая на веранду, делает акцент на слове «мы», а Лео делает самый невинный вид, какой только может. Бри закатывает глаза, продолжая.       — Но вы ведете себя странно. Кто это звонил?       Лео выпутывается из объятий и переводит взгляд на маму, тщательно разглаживающую складки на юбке, затем на Бри, ждущую ответа скрестив руки, что, в купе с более резким голосом, говорит о ее реальном беспокойстве.       Лео пожимает плечами.       — Моя бабушка.       Бри на секунду хмурится, затем стреляет бровями почти к линии волос и даже слегка приоткрывает рот в удивлении, но Лео игнорирует это, оборачиваясь к маме, стараясь выдать свой самый мягкий голос.       — Вы поругались?       Лео вдыхает кислорода и продолжает с слегка дразнящей интонацией.       — Знаешь, я мог бы спросить у Чейза, потому что он читает мысли и все такое, но он…       Лео морщится, делая неопределенный жест рукой, и игнорирует непонимающие взгляды Бри и Адама, когда он упоминает чтение мыслей.       — В общем из того, что я уловил абсолютно случайно, потому что я определенно не подслушивал, бабушка придет в ближайшее время?       Лео берет маму за руку и заставляет ее посмотреть на себя. Мама кивает, она выглядит куда более собранно чем минутами ранее.       — Она приехала навестить не только чтобы увидеться.       Лео не додумал контекст для последних фраз телефонного разговора, так что временно проигнорировал их — то, что бабушка навестит их, проясняло большинство вещей. В любом случае, он не успевает отреагировать, потому что Бри саркастично комментирует.       — Конечно, продолжайте говорить загадками и делать вид, что нас с Адамом нет.       — Да!       Адам поддерживает Бри возгласом, а затем выбегает с веранды. Из гостиной раздается: «Я исчез!» — голосом Адама, и все, переглянувшись на всякий случай, идут проверить.       Лео выходит последним, так что он последний видит Адама, стоящего посреди гостиной накрытого пледом и абсолютно видимого.       По крайней мере это слегка разряжает обстановку.       Лео снова переглядывается с мамой и Бри. Бри закатывает глаза, мама улыбается, а Лео невозмутимо продолжает.       — Прости, Бри, но, не поверишь, с нашей стороны тоже есть подводные камни.       Бри надувается и смотрит на Лео, нахмурившись.       — В гости приедет родная бабушка, какие тут могут быть «подводные камни»?       Лео не уверен, что на это ответить. Сам Лео не видит глобальной проблемы в бабушкином посещении — может быть одну или две, но сомнительного качества выпечку можно перетерпеть, а наличие секретной подвальной лаборатории объяснить работой папы — Лео считал, что из любой подозрительной ситуации, в которой они могут оказаться, можно выпутаться, придумав объясняющую все ложь.       Так что, отвечая на вопрос, Лео пытается придумать причину, которая будет звучать убедительно, объясняя не его чувства, но это не нужно, мама рядом с ним вздыхает и говорит:       — Моя мама не приходит в гости, она проводит расследование, и, если она заметит что-то, отличающееся от нормы, она использует все доступные ей средства, чтобы вытащить меня и Лео из «дисфункциональной обстановки».       Мама делает небрежные кавычки одной рукой, и ее голос фальшиво веселый и ироничный. Лео все равно вздрагивает от выбора слов.       — Что это значит? Она заберет вас? Она не может. Она не может? Мы не дисфуциональны!       — Дисфункциональны.       — Ты понял меня!       Лео замечает, что исправил Бри, только когда она возмущенно окрикивает его. Лео бросает ей виноватый взгляд — и он действительно понимает, что комментарий был не нужен, но фраза вылетела сама собой, совершенно нехарактерно для Лео — Бри все еще выглядит раздраженно и в целом взволнованно, и все ее внимание сосредоточенно на маме, так что Лео не уверен, что Бри уловила его невысказанное извинение.       — Бри, милая, я никуда не уйду.       Мама останавливается в своих словах, но, определившись, продолжает.       — …не по собственной воле.       Лео смотрит со стороны — чувствуя себя лишним, он хочет скрыться под пледом, исчезнув также как Адам, пусть нелепо, но, по крайней мере, он не будет чувствовать себя неловко, будто видит то, что не предназначается для него — он видит, как напускная злость Бри ломается, учащается моргание, она смотрит вниз.       Мама продолжает, за два шага преодолевая пространство отделяющее ее от Бри — становясь дальше от Лео.       — Я не буду врать, у моей мамы есть связи в самых разных сферах, и она богата, чтобы в случае чего оплатить хорошего адвоката, но также она принципиальна, и даже если по каким-то причинам наш дом или кто-то из вас ей не понравится, то она не будет действовать, пока у нее не будет законных оснований и доказательств. Понимаешь?       Мама дотрагивается до руки Бри в пределах ее видимости, и Бри поднимает взгляд — прежде сильно смаргивая, заставляя несколько грязных капель упасть на пол — она качает головой, при этом недовольно хмурясь, так и не изменив своей позе со скрещенными руками. Это почти обычная раздраженная Бри, отличия только в нарушенном макияже, покрасневшем лице и легкой дрожи во всем теле. И сейчас Лео увидел отличия только потому, что знал, куда смотреть. Это оставляет напрашивающийся вопрос, но Лео не чувствует в себе сил отвечать.       Пока Лео переживает очередной кризис, мама смягчает выражение лица и отвечает на свой собственный вопрос.       — Мы просто должны показать ей, насколько прекрасная мы семья и насколько моя мама сделает больно всем нам, если разделит нас.       Мама улыбается и стирает самые заметные водяные дорожки, оставшиеся на лице Бри.       — Хо-орошо.       Бри всхлипывает и, если раньше ее лицо было слегка красноватое, то сейчас такое чувство, будто она подхватила лихорадку.       — Хорошо. Не хочешь сходить наверх поправить макияж?       Мама делает акцент на слове «сходить», и Бри понимающе кивает, тут же уходя на третий этаж, не бросая лишнего взгляда на кого-либо.       Лео смотрит как Бри уходит — кажется, она шла быстрее, чем ее обычная скорость, но Лео мог надумывать — а затем шум со стороны двери, ведущей вниз, привлекает его внимание.

***

      Дверь открывается, и в комнату в полуобороте входит папа.       — …а это первый этаж и наша гостиная.       Сразу за папой входит невысокая, пусть и выше Лео — раздражало, что за столько лет Лео до сих пор не набрал нужное количество сантиметров, чтобы сравниться с ней — женщина в солнечных очках и на вид мягком болотном кардигане. Она заходит в их дом как в свой собственный, и в каждом ее шаге ощущается уверенность, она поворачивает голову, чтобы показать, что осматривает помещение, что она наблюдает, хотя если бы хотела сделать это тайно, никто не смог бы проследить за ее взглядом. Бабушка совсем не изменилась.       Папа, в отличие от бабушки, выглядит нервно и не в своей тарелке, но он не бежит тут же искать помощи у мамы, как Лео от него ожидает. Вместо этого папа довольно неловко пытается быть гостеприимным. Мама может умиляться этому, но бабушка не облегчает его попытки.       — Вы, богачи, выдумываете бесполезные термины как «нулевой этаж», чтобы выделиться. Все, что находится под домом — подвал, над ним три яруса, каждый из которых является отдельным этажом. С первого по третий.       — Роуз, прошу вас…       Папа непроизвольно кривится, потому что слышал все эти аргументы миллион раз в различных интерпретациях — все-таки нескончаемый спор о том, сколько и каких этажей в доме, был их постоянной внутренней шуткой.       И, может быть, Лео не должен удивляться, но так приятно после всего отмечать, как подобные обыденные и неотъемлемые части их жизней все еще остаются таковыми. Как, например, утренние ленивые беззаботные разговоры с Чейзом ни о чем. Лео отпускает эту несвоевременную мысль дрейфовать на заднем плане, сейчас не время.       Мама выбирает этот момент, чтобы вмешаться — едва не телепортировавшись к бабушке — при этом закрывая обзор — и она выглядит совсем не как во время звонка. Сейчас, перед лицом бабушки, она приветлива, неправильно приветлива — мама убедительна, но Лео слышал ее несколько минут назад, и он знает, что мама не должна быть дружелюбно настроена к бабушке, не должна радостно улыбаться, когда ранее была так холодна, она никогда не бывает вынужденно приветлива — это противоречит всему, что Лео когда-либо узнавал от мамы.       — Ма-ам. Ты пришла.       — Как видишь.       Через секундное ужасно неловкое молчание бабушка легко отодвигает маму со своего пути, и наконец Лео встречается с ней лицом к лицу. Мгновенье он думает, что его ждет такой же холодный прием, но бабушка не изменилась. Она ослепительно широко улыбается, и Лео непроизвольно отражает ее улыбку.       Они одновременно совершенно естественно протягивают руки для объятий. Будто их последние объятья не произошли три года назад. Но — сейчас Лео понимает — иначе и не могло быть.       — Лео, дорогой мой, ну-ка обними меня!       — Бабушка!       Бабушка крепко сжимает Лео, за секунды выдавливая весь кислород из его легких, и, едва не отрывая от земли, трясет его из стороны в сторону. Лео больше держится за бабушку, чем обнимает. И, да, объятья с бабушкой не самые расслабляющие и комфортные, но Лео скучал по ее энергичным и резким выражениям привязанности. К тому же первые объятья Адама были куда тяжелее.       Однако, объятья бабушки хоть и наполнены энергией, но, вложив весь напор в действие, они быстро кончаются. Так бабушка возвращается к своему более сдержанному первичному состоянию, отпуская Лео и незаметно поправляя складки и растрепавшиеся волосинки на его голове — ему определенно нужно подстричься.       — Я так рада видеть тебя. Совсем не изменился.       Бабушка снимает очки — и Лео наконец-то встречается с глазами цвета мягкого мха окаймленными большим количеством морщин, чем он помнил — с легкой улыбкой бабушка оценивает Лео.       Лео хитро ухмыляется.       — Ну я подрос, и посмотри на эти мускулы!       Лео показательно встает в позу бодибилдера, шуточно хвастаясь тем, чего у него определенно нет. Он не беспокоится о пристальном взгляде бабушки и, даже больше, своим позированием он говорит: «Смотри! Мне нечего скрывать!». Конечно, Лео не верит, что этого будет достаточно, чтобы отвадить бабушку от его личной жизни, но стоит попытаться.       — Я теперь не только супер-быстро бегаю, но и подтягиваюсь по-настоящему, целых три раза подряд!       — О, дорогой, разве я не говорила: «Не выставляй свои слабые стороны напоказ даже перед теми, кому доверяешь»?       Бабушка похлопывает Лео по щеке, и он морщится, больше показательно, чем на самом деле недовольный контактом — рука бабушки сухая и морщинистая и пахнет какими-то цитрусовыми, прямо как в прошлую их встречу. Лео не может заставить себя убрать ухмылку с лица. Бабушка одержима мандаринами.       — А ты совсем не изменилась.       — Конечно, иначе я бы не добралась до вас. Твоя мама как обычно пыталась встать между мной и тобой, но будь я хоть немного мягче, то не пробила бы все стены на пути к тебе.       Верно.       Лео заставляет себя отодвинуться из личного пространства бабушки. Это может выглядеть как счастливое воссоединение семьи — с точки зрения Лео это может быть счастливым воссоединением семьи — но кроме этого, также, из того что Лео смог собрать, приезд бабушки всегда знаменует что-то большее.       Несмотря на это трудно сдерживать радость от личной встречи с бабушкой спустя столько лет.       — Думаю, что вычисление нашего нового адреса больше связано не с твердостью характера, а скорее с зловещей детективной предысторией.       — Не понимаю, о чем таком зловещем ты говоришь.       Бабушка скрывает свою расширяющуюся улыбку, склоняясь над глубинами своей необъятной сумки. Лео весело фыркает, потому что, конечно, бабушка отрицала только часть высказывания.       Через минуты копошения в сумке бабушка наконец достает Его. О Нем слагали легенды. О Нем писали манускрипты. Его история древнее чем Ящик Пандоры. Его поиски свели с ума много больше людей чем поиски Святого Грааля. Он одновременно Неотвратимая сила и Недвижимый объект. Он Амброзия и Амортенция. Его хотели уничтожить как Кольцо всевластия, Им хотели владеть как Камнями бесконечности, Ему хотели поклоняться как Яйцу дракона. Он символ власти и символ бед. Он.       — Я привезла кекс с изюмом.       Лео морщится.       — Не стоило.       — Не беспокойся, мне не в тягость.       Бабушка едва ли не смеется и вручает Лео оружие массового поражения. Он смотрит на объект неизвестного происхождения под кодовым названием «Кекс с изюмом».       «Привет, приятель. Вот и мы, снова встретились».       Понимая, что со стороны он наверняка выглядит странно, Лео игриво говорит:       — При этом я имею в виду…       — Лео.       Предупреждающий и слегка обеспокоенный голос мамы заставляет его остановиться и резко поднять голову. Лео собирается отшутиться прежде, чем возникнет неловкость, но слышит шаги, спускающейся по лестнице Бри.       Лео не завидует Бри, на которую неожиданно стало обращено все внимание в комнате, но он благодарен ей за повод перейти от воссоединения к знакомству.       Бри спускается, и Лео не знает, какой магией косметики она воспользовалась, но от недавнего беспорядка осталось только легкое покраснение в уголках глаз, которое можно пропустить, если не искать специально.       На самом деле с приходом Бри Лео выдыхает, потому что только с взрослыми — и Адамом прикидывающимся ветошью — обстановка слишком нестабильна.       Бабушка отводит взгляд от Бри, давая ей возможность ретироваться куда-то за спину мамы, и со своей самой пока что дружелюбной улыбкой поворачивается к маме, говоря:       — Наконец-то все в сборе. Таша, твой муж уже познакомил меня с Чейзом. Не представишь остальных ваших слуг?       До Лео доходит не сразу.       Сначала Лео поворачивается в поисках Чейза — потому что, очевидно, Чейз все это время был в комнате, опять телепортировавшись вместо того, чтобы перемещаться как обычный человек, и первичный инстинкт Лео пошутить на эту тему — но, прежде чем Чейз найдется, до Лео доходит смысл всех слов.       Внутри Лео беспрерывно разбивает себе лицо рукой и не просто ладонью, от такого идиотского поступка в ход идут кулаки.       Снаружи Лео дышит. Медленно и размеренно. И улыбается.       Мама тоже улыбается, неотрывно глядя на папу.       Папа внезапно ужасно заинтересовался стеллажом с книгами.       — Конечно.       Мама все еще смотрит на папу, может, надеясь на подсказку или слова: «Я пошутил! А теперь я представлю своих детей как своих детей!» Но ничего не выходит, а тишина затягивается.       — Бри… она мой личный тренер.       Мама указывает в сторону Бри, которая выпрямляется и улыбается, строя из себя милую девочку, прямо как в первый день их знакомства.       Лео дышит.       «Хорошо, это может сработать».       Бабушка на это не покупается, продолжая с наводящими вопросами:       — И чем занимается личный тренер?       — Это как бы личное.       Бри — благослови ее сообразительность — быстро находится с ответом, и бабушка решает не настаивать, переводя взгляд на проблему.       — А что насчет него?       Лео задерживает дыхание, потому что у него нет идей кроме оскорбительных.       Судя по тишине в комнате ни у кого нет идей, которые будут иметь смысл.       Все в комнате усиленно думают: «Что же насчет Адама?»       Наконец мама находится.       — Адам наш семейный консультант.       Улыбка Лео становится все более дерганной. Если их жизнь продолжит идти в таком духе, то им понадобиться не только семейный консультант, но небольшая армия терапевтов.       — Полагаю то, чем он занимается, также личное?       Все кивают, или комната кивает. Нет, все кивают, Лео уверен, он не настолько плохо переносит ситуацию. Абсолютно бессмысленную идиотскую ситуацию.       — И то, чем он занимается в данный момент?       — Он изучает новые приемы терапии.       Спокойный диалог мамы и бабушки такой абсурдный, что Лео решает отпустить поводья логики и плыть по течению хаоса. Мама и бабушка на полном серьезе обсуждают «терапевтический прием» Адама, прячущегося под пледом, при этом, очевидно, зная, все в курсе — никакой Адам не терапевт. У бабушки было множество способов узнать, кем являются Адам, Бри и Чейз, хоть из школы, хоть во время сбора информации на папу. Но неважно.       Лео выдохнул.       На сегодня он закончил беспокоиться.       Лео подходит ближе к сцене как раз, когда бабушка с явной озабоченностью в голосе спрашивает:       — Он понимает, что мы его видим?       — Вы видите покрывало. Я на самом деле исчез.       Глухой загробный голос раздается будто по сценарию.       Из-за плеча безэмоциональный голос — Чейз, конечно, он всегда был сзади — раздается точно в тайминг.       — Он в трансе.       Мама с бабушкой удивленные оборачиваются на Чейза и на него. Лео пользуется этим и медленно кивает, подтверждая.       — Истинно так.       Скептицизм и обеспокоенность усиливается, но Лео откровенно говоря все равно.       Все, что сейчас происходит, долгая подводка к кульминации, когда все друг на друга разозлятся. Это неизбежно, это уже происходит и это неправильно, но Лео не собирается ускорять процесс попытками все исправить. Лео не знает, кто станет «молотом», разносящим все на куски, но точно не он.       Лео невинно улыбается, на что бабушка беззвучно фыркает и слегка прищуривает глаза — мама так делает, когда понимает, что Лео нужно поругать за глупость, но он сделал что-то, что рассмешило ее.       Бабушка и мама возвращают взгляд к Адаму, все еще неподвижно стоящему под пледом.       — Так, ты можешь объяснить, что происходит? Или выйти из транса, чтобы поговорить лицом к лицу?       Бабушка обращается к Адаму, и через обязательную театральную паузу, сопровождающуюся жуткими звуками, которые определенно не может издавать человеческий рот или рот Адама — Лео предполагает, что здесь замешен конкретный бионический подросток.       «Так много, чтобы просить не использовать свои способности, пока в доме бабушка, Бри?»       Наконец звуки прекращаются, и Адам дает ответ тем же загробным голосом.       — Глядя вокруг, невозможно осознать все. Но я оглянулся назад и связался с духами. Мой мир стал не таким, как был. Глазам подвластно не все. Мы сами делаем выбор и выбираем свою судьбу. Если духи внутри тебя сильны, ты станешь…       Чейз сдергивает плед с Адама, заставляя его вовремя и эффектно замолчать. В любом случае, Лео гордится отсылкой и, пока никто не видит, показывает Адаму, что он пустил скупую мужскую слезу. Адам же — возможно приободрившись от его поддержки — внезапно улыбается и радостно кричит.       — Невероятное возвращение!       Лео жаль свои уши. Автоматически он проверяет взглядом Чейза, и тот, хоть физически отшатывается, но его руки останавливаются на полпути к голове, и он заставляет себя расслабиться и сказать одновременно с тем, как Адам достигает пола и очень натурально падает аккуратно у ног Чейза.       — Думаю, мы не готовы к этому знанию.       Лео смотрит на Чейза, который наверняка мог бы поймать Адама, и ухмыляется ему. Все-таки есть немного мстительности в этом крошечном теле, наполненном самообвинением.       Чейз наклоняет голову, и Лео ухмыляется только сильнее.       Лео переводит взгляд на бабушку, и тут же ловит ее проницательный взгляд. Это может быть потенциально абсолютно ужасно, но на сегодня Лео закончил, поэтому он улыбается ей без задней мысли — не думая о биониках, смертях, загадках, чужих способностях, старых друзьях и нездоровой одержимости чужими тайнами — бабушка ерошит ему волосы. Лео фыркает на это, но не отбрасывает руку.       Бабушка окончательно закрывает всю тему знакомства, даже не смотря больше в сторону Адама. Лео уверен, все, что нужно, она уже узнала.       — Экспериментальные приемы, каждому может не повести.       Это глупая отговорка, но какая разница, если ее предложила та, ради кого и затевался весь фарс.       Папа — до этого стоявший в стороне и изучавший стеллаж — предположительно рядом с Бри, но кто знает, куда она исчезла — переносит Адама на диван, и Лео бы поверил в такой подвиг, если бы папе помогала хотя бы мама. Двигать Адама, если он спал, было словно двигать гору, а папа перенес его словно в меру тяжелый мешок картошки. Пока что самая нереалистичная часть всей этой трагикомедии.