Преподаватель

      Олег зашел в кабинет и небрежно поставил портфель на стул. Я была слишком сосредоточена на том, как не уснуть, а параллельно с этим еще и жевала резинку для мозга из мыслей о ситуации с Пашей, так что не заметила предмет, который преподаватель держал в руке.       Взгляд был устремлён в никуда, но по направлению к краю парты, и когда что-то упало передо мной на раскрытую тетрадь, я вздрогнула от неожиданности. Первые несколько секунд я продолжала тупо смотреть на то, что лежало на столе, пока не пришло осознание.       Мой шарф?       — Здравствуйте, студенты. Опаздывающих ждать не будем, так что начинаем пару. И начинаем мы её с плохого – с ваших тестов, — голос Олега Сергеевича вывел из ступора.       Взяв шарфик одной рукой, я покрутила его перед лицом, не веря своим глазам.       Откуда?       Таня опять отсутствовала, и девочки с соседней парты смотрели на меня удивленно. Отвернувшись от них, я вновь уставилась на синюю полупрозрачную ткань, а затем, сведя брови, подняла взгляд на Олега, словно ожидая, что на его лице будут написаны ответы на мои вопросы.       Возможно, если бы прошлой ночью удалось выспаться, то сейчас удалось бы и как-то реагировать на происходящее вокруг, но, увы, концентрация внимания и скорость мыслительных процессов оставляли желать лучшего.       Ледяные глаза преподавателя тоже были устремлены на меня. И лишь ожидание в его взгляде натолкнуло на мысль, что я что-то упустила.       — Олеся, Вы в порядке? — нарушил стоящую в аудитории тишину Шефер.       — Да, просто не выспалась. Вы не могли бы повторить свой вопрос? — хрипло произнесла я, продолжая сжимать в руке шарф.       — Я спросил, какие ваши ожидания относительно оценки за тест.       — Думаю, оценка низкая…       — Крайне низкая, Олеся. Так как Вы ожидали такого результата, думаю, Вы выучили тему? Судя по оценкам, проставленным другими преподавателями, Вы учитесь неплохо. Прошу Вас выйти на мое место и рассказать всё, что знаете о… — он сделал небольшую паузу, — показателе наследуемости и его зависимость от состава генотипов в популяции. Попутно я задам еще пару вопросов, и Вы сможете исправить оценку. Медленно поднявшись со стула, я вышла к доске, Олег встал в стороне, освободив мне место, и скрестил руки на груди.       — Ну? Мы Вас слушаем. Повторить вопрос?       — Нет, не нужно… — ответила я после нескольких секунд молчания. Мысли никак не хотели выстраиваться в логические ряды, не удавалось ничего вспомнить по теме, хотя точно изучала этот вопрос.       — Олесь, вроде вчера была не пятница и не суббота. Что у Вас за состояние? Садитесь, если не знаете. Два.       — Я не пила, просто… В общем, можно я на следующей паре исправлю?       — Нет.       Он так невозмутимо и спокойно сказал «нет», что сначала я даже не поняла, думала, преподаватель согласился, и уже хотела пойти на место.       — Почему? Пожалуйста, я всю ночь не спала… — договорить не удалось, Шефер перебил. Из конца аудитории послышался мерзкий смешок Марины.       — Меня это не интересует, Белокрылова. Сядьте, мы уже и так много времени из-за Вас потеряли. Не знаю, как Вы будете это исправлять, но исправить Вам придется. С двойками ни до зачетов, ни до экзаменов я не допущу, — с ноткой раздражения произнес Олег Сергеевич.       Я послушно вернулась за парту и автоматически снова схватила шарфик. Следом преподаватель побеседовал еще с двумя студентами, а потом похвалил работу Рубиновой. Веселье Марины, её довольство собой и мурлыкающий голос при обращении к Олегу будто перерезали последнюю ниточку, удерживающую моё самообладание и эмоциональную стабильность. Глаза начало щипать. По лицу покатилась первая слеза.       Воспоминание о том, как небрежно преподаватель бросил мою любимую вещичку на стол, заставило слезы течь сильней. Что ж все-то ко мне так относились? Что я им всем сделала?       — Извините, можно выйти? — дрожащим голосом произнесла я и, не дожидаясь ответа, выбежала из аудитории.       Пелена застилала глаза, но удалось добежать до запасной лестницы и сесть на ступеньку в пролете. К счастью, там никого не было – иногда на этом месте репетировали ребята с музыкального факультета.       Я видела, как Алёна пробегала по коридору, слышала, как меня позвала Настя. Но не могла ответить, да и не хотела.       Обняв колени, прижатые к груди, я молча плакала. Содрогание плеч, всхлипы, слезы. Наконец-то все накопившиеся эмоции выходили наружу, вот только неудачный момент они выбрали.       Было до безумия печально, жалость к себе переплелась с самоненавистью. Я ненавидела себя за то, что не нравлюсь парням, за то, что тупая и безответственная, не подготовилась к тесту, не ответила нормально на вопрос. За то, что бегала за Пашей, как глупая собачка. За то, что я просто ни на что неспособный кусок овоща. А жалела, потому что меня бросают, от меня отказываются, меня не выбирают. Потому что именно меня перед всеми «отругал» Олег, хотя ничего плохого ему не сделала. Потому что хотела, чтобы меня просто обняли, погладили по голове, сказали, что я – хорошая. Что я – не плохая. Что заслуживаю любви и ласки.       Хотелось стать маленьким ребенком, которого обняла бы мама и сказала: «поплачь, дочка, это ничего, заживет, ты хорошая девочка, ты умница».       Упиваясь болью, я сидела на пыльной лестнице и рыдала, закусывая губы чуть ли не до крови. Рыдала молча, хотя внутри во всю орала.       Я не заметила, что меня нашли. Не услышала, как сели рядом.       Рука опустилась на моё вздрагивающее плечо. Упираясь лбом в колени, сквозь всхлипы я попыталась произнести:       — Насть, оставь меня.       Но, наклонившись к подруге, облокотилась на нее и принялась рыдать еще сильней.       — Тише, — прозвучал твердый голос. Широкая ладонь мягко легла мне на спину…       Олег?!       Осознав, что сел успокаивать преподаватель, а не подруга, я отшатнулась, закрывая лицо руками, и уставилась на него заплаканными глазами. Всхлипы не прекращались, закружилась голова.       Олег притянул меня к себе и, поглаживая по волосам, стал утешать.       — Тише, маленькая. Всё пройдет. Поплачь, потом расскажешь, что случилось, если захочешь. Любую проблему можно решить, и чтобы не произошло, боль никогда не длится вечно. Всё можно исправить, всё можно наладить.       Удобно устроившись в его объятиях и слушая спокойный голос, я начала успокаиваться.       «Это точно Олег? Может, я с ума схожу?» — подумала вдруг я.       Куда делась строгость? Где привычный холод? И подумать было нельзя, что наш новый суровый преподаватель окажется способен так мягко и ласково разговаривать.       — Успокоилась? — спросил он, когда всхлипывания затихли.       Отстранившись от Олега, я коротко кивнула.       — Что стряслось-то?       — Всё накопилось просто. Ночью с парнем еще рассталась.       — М, ясно, — голос начал звучать тверже. — Ладно, пойдем, куплю тебе воды и надо возвращаться в аудиторию, и так кучу времени потеряли.       Подав руку, мужчина помог мне встать и, не оборачиваясь, последовал к автомату со снэками и напитками.       — Откуда у Вас мой шарф? — спросила я, пока Олег покупал воду.       — Видел, как ты обронила в метро, отдать не успел. Хотел выкинуть, да жалко стало, хорошая вещь, — сухо ответил он.       Сунув холодную бутылку мне в руки, преподаватель пошел в сторону кабинета. От растерянности даже не поблагодарила его.       Вся группа проводила меня взглядом, когда я вернулась в аудиторию и села на свое место. Шефер ко мне больше не обращался.