Преподаватель

      Дима: Хорошо. Прощу. Но на этом наше общение давай закончим, ты мне противна.       Глубоко вдохнув, я приложила максимум усилий, чтобы не разрыдаться прямо в вагоне метро.       «Дотяни до дома, там поплачешь».       Олеся: Прошу, не говори так, мне безумно жаль, что так вышло, Дим!!! Прости меня, прости!!!       Пришлось поднять глаза наверх, чтобы сдержать слёзы, но это не особо помогло.       Ответ пришёл через пару минут.       Дима: Я сказал, что простил. Просто отвали от меня, беги к своему Шеферу. Как я должен еще говорить, если ты буквально была готова подставить меня под статью и обвинить в попытке изнасилования??? Когда я наоборот хотел тебе помочь.       «Отвали от меня!» – в голове сразу прозвучала эта резкая фраза и вспомнилось лицо Олега в тот момент.       После такой ситуации оставалось мало шансов, что он всё же решит построить со мной отношения…       «Да почему ты ведёшь себя, как ребёнок!»       Олеся: Пожалуйста, послушай меня. Ты неожиданно зашел, начал кричать на весь универ, Олег был не прав, что ударил тебя, да, но мы все были на эмоциях. Я очень испугалась, что сгоряча ты можешь навредить Олегу, поэтому и сказала так… Надо было тебя остановить. Он мне очень дорог, понимаешь? У меня есть к нему чувства, это правда. Ты очень хороший, и мне жаль, мне действительно очень жаль, что я так тебя обидела.       Парень, судя по всему, из диалога не выходил, так как сообщение прочитал моментально.       Дима: Я сказал, что простил тебя, ты тупая? Не хочу больше общаться. Андерстенд? Отвали.       Олеся: Ладно. Но ты же никому не скажешь, Дим? Пожалуйста.       Ответа не последовало, а вскоре обнаружилось, что я нахожусь у однокурсника в черном списке.       «Черт…»       Маша по-прежнему молчала. Сейчас особенно остро ощущалась нехватка близкой подруги, которая обычно была рядом в такие моменты.       В голове будто поселился пчелиный рой. Мысли жужжали, надавливая изнутри на черепную коробку, тем самым доставляли неприятную боль, в горле стоял тугой комок. Меня трясло, тревожность не унималась, не давала трезво подумать, что-то осмыслить или осознать. Хотелось бежать. Плакать. Кричать. Слишком много, невероятно много сложных, спутанных эмоций. Только-только мы с психологом начали разбирать мою психику по полочкам, раскладывать все по папочкам и ящичкам, как вдруг такой удар. Слишком не вовремя.       Кто прав? Кто виноват? Как всё исправить? Что именно исправлять? К кому бежать за помощью?       Маша могла помочь. Маша могла дать совет и, как минимум, выслушать. Просто выслушать. Возможно, я сама бы во всем разобралась, пока рассказывала ей о случившемся. Но подруга оказалась чем-то занята.       К Алёне и Насте идти не вариант. К Яне – тем более. Про семью – тут вообще без комментариев. Тётя Инга? Ну, возможно позже. Дима. Знакомые из города, с которыми вижусь пару раз в год?       Оставалась только я. Сама.       Выйдя из метро, я не пошла сразу на электричку, а решила побродить по окрестностям, чтобы подумать, ехать в свой, изученный вдоль и поперек город пока не хотелось.       Ветер внезапными рывками бросал огромные горсти снежинок прямо в лицо, заставляя морщиться. Стало зябко. Свернув в чужой двор, я двинулась дальше в случайном направлении, пару раз нога проскользила по запорошенному льду.       Олег. Естественно, он первым лез в голову, хотя какой-то блок всё это время гнал его образ из сознания. Собственно, в поведении преподавателя особенно анализировать было нечего. Он, видимо, решил всё же попробовать повстречаться со мной… наверное. Сложней всего поверить, что такой шикарный мужчина из всех выбрал меня. Почему? Хороший вопрос, можно было бы задать его Олегу, если бы я всё не испортила.       То, что Шефер ударил Диму, наверное, можно понять. Но меня это напугало. Первым восприятием ситуации стало: «он поднял на парня руку при небольшом раздражении, вдруг он… садист?». А этого я боялась. Очень. И мама, и бабушка прошли через избиения мужчинами, своими партнерами. Страшно. Но холодным умом это уже иначе воспринималось. Вряд ли Олег будет бить кого-то просто так, особенно девушку.       «Да почему ты ведёшь себя, как ребёнок!» – промелькнуло в голове.       «Мне казалось, что мне нужна девушка моего возраста, которая будет уже как-то сформирована, которая будет стоять на ногах, иметь четкую позицию, взрослый взгляд на жизнь…»       И снова:       «Да почему ты ведёшь себя, как ребёнок!»       Может, он был прав? Чувства – это хорошо, но далеко на них не уедешь, если вы не подходите друг другу.       Кажется, кто-то и правда вел себя, как ребенок. Этими «кто-то» были я и Димка. В первую очередь – я.       Экзамен вогнал в стресс. Поцелуи Шефера – тоже, но в приятный, конечно. Хотя вот эти его качели и игры в ромашку с «любит, не любит» нервную систему расшатали. Очень страшно принимать желанную ласку, ожидая, что в любой момент могут сказать: «прости, это было ошибкой, больше я к тебе не прикоснусь».       А потом этот дурацкий Димка… Вот какой черт его принес? И какого дьявола он начал так истерить, блин? В первую очередь, я испугалась за Олега, конечно же. Мало ли чего Семёнов бы наплел? Потеря работы, испорченная репутация, скандал… А если его еще в чем-то просто так бы обвинили? Ужас. За себя тоже стало тревожно. Так или иначе, косые взгляды, слухи и всякая грязь на полтора года обучения – мало приятная вещь. Да и тоже могла потерять свою репутацию в глазах других любимых преподавателей. Всё это очень не очень.       Потом Олег ударил Диму. Страшно.       Нервная система дала сбой. Меня начало крыть. И какой итог? Обидела и оттолкнула от себя Олега.       Насчет Семёнова – очень жаль, что я сильно его обидела. После нашей близкой дружбы говорить, что повешу на него обвинения в попытке изнасилования, защищая Олега – действительно сильно. И самое ужасное, что это – не пустые слова. Чтобы защитить Шефера, кажется, я реально готова пойти чуть ли ни на всё. А может, и на всё.       Сильные переживания, испуг, злость на себя, злость на всех – и вот, шатаюсь с заплаканным лицом по чужому району, вместо того, чтобы нормально, по-взрослому поговорить с Олегом.       «А может, еще не поздно всё исправить?» – эта мысль заставила резко остановиться.       Достав телефон, я прикрыла экран одной рукой от снега, а другой быстро напечатала сообщение.       Олеся: Олег, прости меня, я сорвалась. Давай всё же поговорим, если еще не поздно? Пожалуйста.       Ответа не последовало. Через полчаса всё еще стояла тишина. Он даже не прочитал.       «Работает?»       Еще полчаса. Тишина.       За это время ноги окончательно задубели, а спина от ходьбы в съеженном положении затекла. Домой ехать совершенно не хотелось. Там бабушка, ненужные вопросы, проблемы с мамой.       От воспоминаний о прикосновениях Олега по телу прошла дрожь, солнечное сплетение сжалось в тугой комок.       «А если он отошьет меня? Снова и окончательно? Я потеряю его навсегда», – эта мысль вызвала волну ледяного страха, по сравнению с ним, на улице стояла летняя жара, а не мороз с пронизывающим ветром.       До этой ситуации, в глубине души, надежда еще жила. Всегда. Если себя не обманывать, то это так. Да, он меня отталкивал. Но его взгляд… Слова. Прикосновения. Он оставался неравнодушен, а значит, надежда тоже оставалась. Теперь же все могло круто поменяться.       «Надо что-то делать. Не могу ждать».       Олеся: Олег, прости, если ты занят, просто скажи, мы сможем поговорить попозже?       В этот раз ждать долго не пришлось.       Олег: Не знаю, Олесь.       «Что… что значит, не знаю?»       В ушах зашумело, горло снова сжалось.       Олеся: Прошу тебя. Мне очень жаль!       Олег: Олесь, давай позже решим, ладно? Я не знаю пока, как оценивать и как реагировать на эту ситуацию. Сейчас вообще не до этого.       Глаза нещадно защипало, новый поток солёных слез уже скапливался за веками.       «нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет».       Развернувшись, шатающейся походкой я направилась к электричкам.       В голове крутилось одно:       «Дура, тварь, сама во всем виновата, тупой ребёнок без мозгов, ты ему не нужна, он заслуживает нормальную девушку, а ты сама виновата во всех бедах, тварь, идиотка, ты заслуживаешь этих страданий, жалкое мерзкое отродье. Убежала от него? Всё, сама виновата, тварь, глупая скотина, уничтожь себя своей ненавистью, давай, ты заслужила этого всего, не забудь потом себя пожалеть, уродливое ублюдство».       Закрыв уши руками, я зажмурилась, давясь рыданиями. Наверное, со стороны это выглядело, как приступ у человека с серьёзными психическими расстройствами. Увы, зажатые уши не могли заглушить голос, звучащий в голове, голос, принадлежащий мне.       Это началось снова. Приступы лютой самоненависти и оскорблений. Ни одному человеку никогда в жизни я бы не сказала то, что порой говорила себе. Заткнуть это не выходило, часто подобное заканчивалось истериками, хорошо, хоть не решением уйти от проблем самым кардинальным способом.       Мы с психологом прорабатывали тему с такими приступами и, казалось, что удалось найти корень и исправить, убрать это. Но нет. Ситуация с Олегом стала триггером, и оно вернулось…       Приложив огромное усилие, я заставила себя поднять голову, посмотреть вперед и, вдохнув полной грудью, мысленно произнести:       «Нет. Это всё неправда. Я совершила ошибку, но их совершают все. Теперь я просто постараюсь всё исправить. Я не тварь».       Свернув к метро, пришлось вынудить работать уставший от самокопаний мозг.       «Малыш, я понимаю, но, если я сам поеду за тобой, это займет много времени, попроси кого-то проводить тебя до такси, хорошо? Я сейчас переведу тебе деньги и скину адрес, как только закажешь такси, позвони мне, я буду с тобой говорить, хорошо?»       Адрес остался в диалоге. Ехать предстояло с одной пересадкой, идти пешком от метро до дома преподавателя слишком долго, а в такую погоду – сплошное мучение, так что пришлось полазить в других картах, чтобы разобраться с общественным транспортом. Вскоре, я выяснила, какой мне нужен автобус.       Всю дорогу сердце в груди то бешено скакало, то замирало, пропуская удары, солнечное сплетение постоянно сжималось в тугой узел. Слёзы высохли, голос самоненависти заткнулся. Сейчас все сознание занимало волнение. Волнение от скорой встречи с любимым мужчиной и волнение из-за неуверенности, что получится всё исправить.       А если он прогонит? А если он не захочет слушать? А если даже выслушав, отвергнет?       Пугающие вопросы. Оставалось одно – попробовать, и узнать на них ответ.       Перед автобусом я забежала в торговый центр, в дамской комнате привела себя в порядок, насколько это было возможно, и купила водички в продуктовом магазине. От плача горло превратилось в наждачную бумагу.       К счастью, долго ждать нужный транспорт не пришлось, номер тоже оказался правильный, и даже с остановкой не ошиблась. Тут прям повезло. Шагая к нужному дому, я позвонила бабушке, соврала, что сильно задержусь в деканате.       Скидывая адрес для такси, Олег, к сожалению, не написал квартиру. Она точно была достаточно высоко, с гладкой, темной, металлической дверью и серебряного цвета ручкой в конце коридора. Пришлось побродить по этажам.       Спустя некоторое время я, кажется, нашла квартиру преподавателя, но после нескольких звонков дверь так и не открыли. Наверное, Шефер еще был на работе. Или еще где-то. Или я ошиблась, и теперь пыталась попасть к чужому человеку.       Все переживания страшно вымотали, сил не осталось ни на что. Соскользнув спиной по стене на пол, я расстегнула куртку и притянула колени к груди. Писать Олегу было страшно, так как предугадать его реакцию нельзя, поэтому оставалось просидеть тут до глубокого вечера, либо до момента, пока не вернётся хозяин квартиры. Обхватив ноги руками, я опустила голову и закрыла глаза, веки ощущались опухшими.

***

      Из темноты забытья вытянули легкие потрясывания за плечо и звук собственного имени.       – Лесь?       С трудом подняв чугунную голову, я посмотрела непонимающим, мутным взглядом на человека, который меня звал. Шею пронзила острая боль.       – М?       Передо мной на корточках сидел Олег, рядом стоял белый пакет с продуктами. Лицо мужчины выглядело удивленным, озадаченным и испуганным. Густые брови сильно хмурились.       «Олег!»       Глаза тут же раскрылись сильней, а взгляд вмиг прояснился.       – Олег! – уже вслух хрипло воскликнула я, и попыталась встать на ноги, но те сильно затекли и не слушались.       – Ты чего тут делаешь? – он подал мне руку, помогая подняться.       – Тебя жду.       – И давно?       – Не знаю.       Преподаватель тяжело вздохнул, глянув в сторону.       – Кхм, – попытка откашляться не сильно помогла вернуть нормальный голос, – я понимаю, что не имею права приезжать к тебе без приглашения и вынуждать говорить со мной, но я не могла просто забить на всё, пустить на самотек и отсиживаться дома.       Сильно проведя по своему лицу ладонью, Шефер потер подбородок и снова посмотрел на меня.       – Не выгоню же я тебя. Пойдём внутрь, – он полез в карман за ключами.       Я облегченно выдохнула. Не прогнал. Уже хорошо.       Снег и грязь с подошвы растаяли и немного запачкали мои джинсы, которые в некоторых местах явно ощущались мокрыми. Неприятно, но далеко не самый важный повод для переживаний. В данный момент это даже внимания не заслуживало.       – Ты всё это время сидела у меня под дверью? – заперев замок, преподаватель поставил пакет на пол.       – Сначала я поехала к себе, но не села на электричку, ходила, гуляла, думала. Написала тебе, ждала ответ. После этого приехала сюда.       Глянув на телефон, я увидела, что время уже близилось к восьми.       «Надо бабушке еще раз позвонить».       – Ясно. Разувайся, проходи на кухню.