Запах твоей любви

Оставшиеся несколько дней до концерта мы продолжали усиленно репетировать. Потому что организаторы неожиданно попросили исполнить наши старые песни, которые были когда-то популярны среди фанатов. А потому песни, что мы готовили к выступлению оказались вовсе не нужны. Мы, конечно, хотели оставить первоначально выбранные, но организаторы сказали, что они уже утвердили старые песни и опубликовали списки. Они были удивлены, что мы даже и не знали, какие песни они выбрали. Нас должны были оповестить о них спустя два дня, как нас пригласили. Однако этого не произошло. Видимо, из-за большого количества приглашенных групп произошла ошибка. Новость нас несказанно "порадовала", и мы осознали, что все наши усилия были потрачены зря. Кроме того, нужно было снова вспоминать старые песни. Нет, в общем-то мы их помнили, но спустя столько времени играть их слаженно было не просто. Нам пришлось все эти дни оставаться допоздна, что совершенно выматывало. Сегодня мы снова играли до ночи. Завтра вечером уже было выступление, а мы все еще допускали ошибки. Это действительно нервировало. И мы злились друг на друга. Так что мы просто предпочитали почти не разговаривать, чтобы не ссориться, и прогоняли песни раз за разом. Наверно, в остальных группах не стали бы обращать внимания на ошибки и отыграли, как есть. Но мы бы не достигли популярности, если бы всегда не выкладывались полностью. К тому же мы просто хотели, чтобы наши фанаты слушали качественную музыку. - На этом расходимся, - сказал Руки, когда мы закончили прогонять очередную песню. - Мы могли бы еще на час остаться, все равно завтра концерт только вечером, - сказал Аой, глянув на часы. Большая стрелка стремительно приближалась к цифре двенадцать. К этому времени все уже порядком зевали и сбивались даже там, где раньше не делали ошибок. Все слишком устали. "Давненько мы так долго не репетировали". - Ага, а завтра мы свалимся от усталости прямо на сцене, - фыркнул вокалист, не желая больше оставаться здесь. - Таканори прав, мы слишком устали, от чего постоянно сбиваемся, - произнес Кай, поднимаясь из-за барабанной установки. Он положил палочки на стол и поднял с пола те, что успел сломать во время репетиции. Рейта поставил бас-гитару на подставку и потянулся, чтобы немного размяться. Аой же, пожав плечами, решил согласиться и последовал примеру Рея. - У меня такое ощущение, словно я на всю свою жизнь наговорился, - пробормотал Руки, собирая со стола листы с текстами и нотами. - По тебе не заметно, - хмыкнул Рейта. - У меня даже нет желания тебе что-либо отвечать, - буркнул тот, искоса хмуро глянув на басиста. - Желания нет, а все же отвечаешь. - Ребят, сейчас не самое время ссориться, давайте переживем завтрашний день, а потом ругайтесь сколько влезет, - сказал я, подходя к дивану. Взяв свой сотовый, я заметил несколько пропущенных от Шоты. Последние несколько дней мы редко виделись, только созванивались временами, потому что я и он были заняты. "Интересно, зачем он звонил так поздно?" - подумал я, взглянув на время последнего звонка, но перезванивать не стал. Может быть, он уже лег спать. Когда ребята собрались, мы вместе вышли из здания, чтобы охранники наконец смогли закрыть его на ночь. Поблизости я увидел припаркованную знакомую машину, дверь которой открылась. Из нее вышел Шота, а я был удивлен его здесь увидеть. Попрощавшись с ребятами, я направился к Шоте, а те пошли на стоянку, чтобы уехать домой. Мое сердце сейчас бешено стучало, а на лице против воли начинала расползаться улыбка. Но не из-за того человека, к которому я шел. А из-за Кая. Он нахмурился, увидев, что меня встречают, и даже не мог скрыть взгляда, которым взглянул на меня. "Могу поклясться в его взгляде была ревность. Это хоть немного, но что-то да значит!" - уверял я сам себя. Мне хотелось, чтобы он сейчас схватил меня за руку и не позволил мне уезжать с Шотой. Мне этого очень хотелось. И я чувствовал некоторое сожаление, от того, что он так не сделал, конечно. "С чего бы ему так делать, если мы не вместе?" Приблизившись к Шоте, я почувствовал себя ужасно от того, что думал о другом. Уже не говоря, о чем именно думал. Тот мне сейчас улыбался, с заботой обнимая, а я желал оказаться в объятиях другого. Улыбка сошла с лица. "Наверно, я ужасный человек?" - Вы долго. Я думал, что, может быть, вы давно разъехались по домам, а я как дурак упрямо жду тебя здесь, - с улыбкой сказал он, отпуская меня из объятий. В его глазах было столько нежности и любви, от чего я почувствовал себя еще хуже. "Совершенно ужасный", - ответил сам себе на вопрос. - Не нужно было меня ждать, у тебя же самого работа, - я попытался вложить в голос тоже заботу, но получилось не очень. - Хотел тебя увидеть. Я скучал. - И я, - слабо улыбнулся я, говоря неправду.

***

Время, пока мы ехали ко мне домой, прошло незаметно. В машине было тепло и комфортно, но в этот раз спать не хотелось. Шота вновь о чем-то мне рассказывал, а я изредка кивал и вставлял небольшие комментарии, вроде "да", "угу", "и?". Все мои мысли были заняты размышлениями. Припарковавшись у дома, мы поднялись ко мне. Ну не мог же я сказать ему: "Спасибо, что подвез, но не мог бы ты уехать домой? Мне сейчас не до разговоров с тобой.". Потому мы прошли на кухню, где я заварил нам чай. - Это так странно, что вкус на чай у нас совпадают, - сказал я, ставя кружки на стол и усаживаясь напротив Шоты. - Он не многим нравится. - А я рад, что мы в этом похожи, - улыбнулся он, беря в руки кружку. Мы некоторое время разговаривали, глотая чай. В основном, как обычно, говорил Шота. Казалось, его словарный запас и знания настолько широки, что он смог бы говорить на любую тему. В этом плане я ему немного завидовал, потому что никогда не отличался особой разговорчивостью, из-за чего мне было сложно сближаться с кем-либо. Единственный раз я пытался притвориться, что это не так, когда пригласил Кая выпить со мной. Мне действительно хотелось, чтобы мы стали ближе. И я был рад, что получилось так, как я хотел. Хотя и со временем я почувствовал боль. "Мои мысли как обычно всегда сходятся к одному". - Может, фильм посмотрим, - предложил я, когда чашки опустели. Наконец стала появляться сонливость, но Шота и не собирался уходить. Похоже, он решил остаться ночевать у меня. Я не против, но это впервые, когда он у меня остается. Наши отношения развиваются не спешно, из-за чего я только рад. Как бы я ни говорил, ни решал, что хочу забыть Кая, на самом деле, я этого до сих пор боялся. В гостиной мы включили диск с фильмом и расположились на диване. Шота нежно прижимал меня к себе, но я не чувствовал расслабленности. Почему-то его прикосновения ко мне только нервировали. Я постарался сесть немного по-другому, чтобы не прижиматься к нему так сильно, но он воспринял это иначе. Повернувшись ко мне, он притянул к себе за подбородок и стал осторожно целовать, постепенно углубляя поцелуй. Я отклонялся до тех пор, пока полностью не улегся на диван и не понял, что сделал только хуже. "Что со мной? Как будто я не был готов к такому с самого начала". Но внутри меня что-то противилось. Мне были неприятны его поцелуи. Было такое чувство, словно внутри поставили какой-то заслон, не позволяющий мне просто отдаться ощущениям. Со стороны, наверно, все казалось идеальным, но внутри меня велась яростная борьба. Руки Шоты забрались мне под кофту и ласково гладили по животу. Он все теснее прижимался, а мне все сильнее хотелось его оттолкнуть. "Так нельзя", - билась мысль. Глупо, но у меня появилось чувство, словно я предаю любовь к Каю. Шота стал задирать мою кофту, чтобы избавиться от нее. - Стой, - выдохнул я, поворачивая голову в сторону и разрывая очередной поцелуй. - Я не могу. Дай мне еще время. Его руки замерли, а сам он, скорее всего, разочарованно смотрел на меня. Но я не оборачивался, боясь встретиться с ним взглядом. Он резко сел, из-за чего я больше не чувствовал нависающего надо мной тела. - Я лучше пойду, - хрипло сказал Шота, поднимаясь с дивана. - Может, останешься на ночь, все-таки на улице уже ночь? - виновато спросил я, одергивая кофту и тоже вставая. - Койю, мне сложно себя контролировать, хотя я и говорю, что буду ждать сколько угодно, - серьезно ответил он, посмотрев на меня. - Так что сейчас я лучше пойду. Закрыв за ним дверь, я тяжело вздохнул. Я уже не понимал себя. Или же понимал слишком хорошо. "Кажется, я хочу только Ютаку".