***
— Ну, Кёсем, что выбираешь? — голос у Искандера дрожит от волнения. Он предвкушает победу. Ещё бы, женщина, которую он так страстно желал и которая едва не погубила его, осталась ни с чем. Точнее, больше-то она не может сама решать свою судьбу. Она вообще ничего не может. — Исполнишь долг любящей матери или будешь смотреть… как твоих детей убьют? Одного за другим… — Замолчи! Хватит! — Не повышай голос. Перед тобой наследник престола. — Но без меня тебе султаном на стать. Янычары поддержат тебя, только если я им скажу это сделать, — Кёсем любит чувствовать свою важность. Словно это для неё смысл жизни. Хотя, чего ещё ждать от госпожи, воспитанной самой Сафие султан? — Твоя правда. Только вот… ты иначе не сможешь спасти своих драгоценных шехзаде и султанш. Всех ждёт казнь. Если только я взойду на престол, лишь тогда сможешь быть спокойна за их судьбы. — И откуда знать, что ты сам не убьёшь их? После всего… — Забыла? — едкая усмешка расцветает на красивом лице мужчины. — Зачем мне убивать детей любимой женщины? — и смеётся. Долго смеется…***
На удивление, Кёсем старается не вмешиваться в дела государства. Первые три года правления некогда потерянного шехзаде идут хорошо. Искандер, конечно, держит своё слово, не трогает детей жены покойного султана. — Матушка, все говорят… будто вы состоите в греховных отношениях с новым султаном, — говорит Мехмед. Присутствующие чувствуют явную неловкость. — Знаю. Народ всё никак в толк не возьмёт, почему я, свободная женщина, живу под одной крышей с султаном. Но никяха не будет. Никогда. — Почему? — Никях — союз двух любящих сердец. А мой возлюбленный Ахмед уже давно на небесах, ждёт меня. Кёсем едва стукнуло тридцать, она всё ещё очень молода и красива, но… отпечаток усталости в глазах, кажется, стал постоянным спутником прекрасной госпожи. — Но не думайте о грустном. Любая буря однажды уйдет, исчезнет. А после выйдет солнце. И я обещаю, в тот день вы все будете живы. Вы сможете насладиться приветливыми лучами того самого солнца, — Мурад слушал Валиде. Внимательно. Старался запомнить каждое слово. Увы, она, кажется, и вовсе не замечала его.***
Через пять лет после восшествия на престол, султан Искандер скончался от цирроза печени. В его пагубной привычке поспешили обвинить главную хасеки. Впрочем, Сафие султан и сама уже давно отдала душу Аллаху, а потому Кёсем без лишних хлопот исполнила то, о чём мечтала всё это время. — Отныне троном великих Османов ты править будешь! — с улыбкой произнесла Валиде, глядя в тёмно-карие глаза старшего наследника. Увы, недолго длилось счастье. Почти сразу же юный падишах выразил желание отправить свою Валиде в ссылку. — Отчего ты так жесток со мной? — все не могла взять в толк Кёсем. — Неужели я чем-то обидела тебя? Неужели… — но договорить женщина не успела, юноша был решительно настроен. — Вы предали моего покойного отца-повелителя. Откуда знать, что вы не поступите также и со мной? — Я никогда не предавала Ахмеда. Лишь он всегда был в моём сердце. Но… не согласись я на условия Искандера, были бы вы все убиты. Ты, твои братья и сёстры. А так… прошло время, буря миновала. Теперь вы вновь в безопасности. — Это правда, что говорят… — Что же говорят? — Будто вы на тот свет султана Искандера отправили. Отравили. — Султан убил сам себя. Его страсть к алкоголю была слишком сильной. Я ничем не могла помочь ему. — Когда отошёл в мир иной мой отец, вы плакали. Но когда ушёл из жизни Искандер, вы оставались полностью спокойной. Неужели вы совсем его не любили? — Ты знаешь ответ, сынок. Он вынудил меня быть с ним. — Но ведь до этого вы хотели избавиться от него. И всё равно… он лишь хотел быть рядом с вами. А вы… вам было всё равно. Вам был нужен лишь титул. Да и сейчас, наверное, тоже. Интересно, а на что бы вы согласились ради этого, чтобы остаться в столице и вмешиваться в дела государства? — всего лишь на мгновение недобрый огонёк вспыхнул в глазах Османа. Правда, едва в его голове родилась греховная мысль, как он сразу же поспешил отойти от своей Валиде на безопасное расстояние. Да, уже давно он осознал, что испытывает к женщине, что считалась его матерью, чувства, которых не должно быть. Нет, он просто обязан отпустить её. Его чувства — грех, нельзя, чтобы кто-то догадался. — Прошу, оставьте меня! И Кёсем оставила султана одного. Отправилась в старый дворец, хотя и не оставляла попыток вернуться обратно. В конце концов, султан отдал приказ о казни первенца Валиде. Горькие слёзы проливала женщина над телом убиенного сына, поклявшись отомстить. И отомстила… по крайней мере, люди так говорили. Мурад, казалось, никогда не сможет забыть душераздирающие крики свергнутого султана. А призраки прошлого обещали преследовать его до самого конца.***
— Вы не можете вмешиваться в дела государства, Валиде, — голос падишаха был злым. Да, матушка приводила его в ужас и бешенство своими поступками. Собирать пашей без его ведома, договариваться с мятежниками о «подходящей цене», отчитывать его — что за дерзость такая? — Ты хоть знаешь, сколько бур мне пришлось пройти? А? Знаешь? Да если бы не я, ничего бы не осталось. И государство, о котором ты говоришь, это я! — женщина указательным пальцем ткнула в область собственного сердца, словно тем самым показывая — вот, вот насколько глубоко предана она империи. Предана так, что всё остальное меркнет на этом фоне. — Ты ли будешь учить меня? Ты? — Валиде, не забывайтесь! — Мурад вскочил со своего места. Ему совсем не хотелось ссориться с матерью, но она сама раз за разом вынуждала его действовать таким вот образом. — Я — падишах. Я — тень Аллаха на земле. Вы не можете так разговаривать. — А кто же я тогда, сынок? Кто? — неожиданно она взяла лицо султана в свои ладони. У Мурада перехватило дыхание. Его мать была слишком умной и хитрой, знала, что криком от него ничего нельзя добиться. В конце концов, он был в душе всё таким же маленьким мальчиком, который просто нуждался в любви и заботе. На его плечи легла судьба великого государства. И он был не в силах противиться этой силе. Силе, которая была частью его матери. — Кто я для тебя? И правда, кто она для него? Валиде? Регент? Женщина, что помогла ему взойти на престол? Идеал? Должно быть, все вместе. В конце концов, стоило признать, что люди такой стойкости и ума рождаются не каждый день. А ведь Кёсем многое пережила — гибель всей своей семьи, интриги, сплетни, покушения, мятежи и бесконечные свержения султанов. Волей-неволей задумаешься, а бросить ли всё вот так… прямо сейчас? Да, матушка была права, говоря, что многим пожертвовала во имя государства, однако… знай она всё с самого начала, пошла бы по этому пути? Пути бед и несчастий, боли и слёз. — Ты можешь выгнать меня из дворца, но из своего сердца не сумеешь. Как не смогла я забыть твоего брата Османа. Он лишил жизни моего драгоценного первенца, однако я всё равно не смогла вырвать эту любовь к нему. Ведь я сама его воспитала, старалась дать всё самое лучшее. Но он считал меня своим врагом. А все из-за недругов, которые добились своего — посеяли семена раздора в нашей семье. И к чему это привело. — Я всю жизнь любил только вас, Валиде. Только в вас видел идеал женщины, матери, правительницы. Но, должно быть, я был также слеп, как и мои предшественники. Мой отец, дядя Мустафа, султан Искандер и брат Осман. Все они любили вас. И всех вы погубили. — Значит, меня ты винишь в их смерти? — Кёсем не кричала. Только удивление отразилось на всё ещё красивом лице госпожи. — Может, вы и не отдавали приказ о казни, но… по вашей милости сама смерть пришла за ними. В этот самый момент султанша отступила на несколько шагов (и не было понятно, притворство это… или же Кёсем правда огорчена). Воспользовавшись этим, Мурад поспешил скрыться на террасе. Ему совсем не хотелось смотреть в глаза матери. Казалось, если она заплачет, то сумеет заставить сына отречься от всех слов, сказанных в порыве гнева и обиды. Но нет, Мурад пусть и любил мать (быть может, даже сильнее, чем должен!), в его планы не входило вот так просто прощать её. Он не похож на своего отца. Султан Ахмед был не в силах выносить слёзы своей хасеки, но… Мурад был более стойким. И сейчас самым главным было — не поддаться эмоциям. Нет, Кёсем должна быть наказана. По всей строгости. А иначе какой он падишах? Именно сейчас султан должен отпустить свою Валиде, позволить ей подумать обо всём. А потом пусть решает.