Don't cry mercy... (Сборник Драбблов)

Я царь зверей Я лев, и я очень упрямый Я царь зверей Не подходи, когда я буду пьяным Я бьюсь один в ринге Я всех разорву на части Когда лев ранен, он очень опасен Одновременно добрый и гордый Я достойный, я дитя солнца А не камнеподобный У меня нет гривы, но я лев У меня нет гривы, но я лев Но я лев, но я, но я лев У меня нет гривы, но я лев У меня нет гривы, но я лев Но я лев, но я, но я лев Tenca — ЛЕВ

***

Кёсем султан настоящая львица. Она до потери сознания готова отстаивать свои взгляды. И плевать, что Мурад с ним не согласен. Плевать. Это ведь Валиде Кёсем султан, ей всё можно. А Мурад не способен принять ни единого решения, ведь… в глазах матери он всего лишь маленький мальчик. Шехзаде с короной на голове. Наследник без прав. Справедливо ли это? Нет. Хотя… — Вы хотите посадить на престол марионетку. Вам не нужен падишах. Только власть. Власть. Она всегда была вам дороже детей… — цедит султан. — Вы позволили людям растерзать брата Османа. Вы стали причиной гибели своего первенца. Вы и меня убьёте. А потом Касыма. И Ибрагима. — Разве я заслуживаю таких слов? Разве не отдала я всё ради вас? Ты винишь меня в жестокости. А известно ли тебе, чем я пожертвовала? Свобода, любовь, семья. Я потеряла отца, мать и сестру. Я потеряла их всех. Я потеряла твоего отца. Я была ещё так молода, но… сумела взять себя в руки. Я сумела построить новый мир на руинах старого. Я сделала так, что все враги султаната мертвы. Всё ради вашего блага. Ради твоего, Мурад, — женщина хотела было коснуться лица старшего сына, но тот грубо оттолкнул султаншу от себя. Кёсем не заплакала. Нет, она сильнее этого. Она сильнее всего и всех. А Мурад? Не он ли её самый любимый сын? Не его ли появлению она так радовалась? Не его ли возвела на престол? Мужчина посмотрел на мать. Нет, всё не так… голубые глаза османской красавицы не знают правды, все речи её — сладкий яд. Доверишься и тебя ждёт смерть. Сколько славных мужей сгубила его Валиде. Яркий пример тому — шехзаде Искандер. Мурад слышал, что сын покойной Сафие султан был влюблён в Кёсем, но та не отвечала взаимностью. Почувствовав угрозу, султанша без сожалений избавилась от человека, который годами преданно служил государству. …он хотел убить вас… …он был плохим человеком… …я сделала это для вас… — Мурад, сынок, послушай меня… — теперь в голосе мольба. Ещё одна уловка, не так ли? — Нет, Валиде, это вы меня послушайте. Как султан, я должен защитить государство. Защитить его от вас… — несколько мгновений на лице хасеки покойного султана появляется выражение удивления. Да, должно быть, совсем не этого она ожидала услышать от сына-повелителя. Что ж, выходит, он всё делает правильно. — Ты понимаешь, что говоришь? Отдаёшь себе отчёт? — о, вот и настоящая Кёсем. Её больше злит возможность потерять власть, нежели упоминание о смерти. «Да, Мурад, это верно…» — мысль о правильности поступка греет сердце и душу. — Полностью, Валиде. — Я более тридцати лет живу в этом дворце. Я отдала всё, чтобы вы выжили. Чтобы династия продолжала своё существование. То, что ты называешь государством — это я. Я! — женщина была вне себя от гнева. — Но вы не можете позволить мне управлять этим самым государством, верно? Из-за чего? Так боитесь потерять власть и контроль? — это было сродни пощечине. Впрочем, физическая боль не значит абсолютно ничего. Намного хуже, когда собственные дети пытаются унизить… уничтожить. — Вы сами станете погибелью для всего, за что так долго сражались. Вы проклятие этой земли… — не выдержав, Кёсем с силой ударила сына. И, не дождавшись позволения, вышла. Ей определённо нужно всё обдумать. Мурад смеётся. Нет, ему совсем не больно. Кёсем, должно быть, уже давно хотела сделать это… ударить. Что ж, потерять власть для неё — самый большой кошмар. «Она никогда не любила меня…» — думает султан. Грусть заполняет душу, становится самым верным спутником. И возникает вопрос — любила ли Кёсем кого-то? Любила, конечно. Отца, мать, сестру… и покойного султана любила. В конце концов, сам Мурад, все его братья и сёстры — самое надежное тому подтверждение. Но… это ведь совсем не так. Привязанность можно и сыграть. Для Валиде это не представляет никакой сложности. Абсолютно. (…то, что ты называешь государством — это я…) — слова матери не хотят покидать голову. Разум затуманен кувшином выпитого вина и чувством страха. Не из-за возможности потерять трон, совсем нет. Просто… иногда падишах ловил себя на мысли, что… что относится к своей Валиде совсем не так, как должно сыну относится к родной матери. Это было… так странно. Конечно, Мурад с детства восхищался Кёсем. Она была красива, умна и мудра. О ней говорили в Европе, её имя было у всех на устах. Храбрые янычары относились к ней с огромным уважением, народ любил её. И не потому что она — мать правящего султана, а потому Кёсем — это Кёсем. Может, поэтому было так пусто на душе? Ведь Валиде могла выжить и без него, а он… сумел бы? Стал бы султаном, не будь за его спиной великой и могущественной Махпейкер-Кёсем султан? Едва ли… такая вот правда жизни. Но Мурад простил бы Валиде всё, не желай она и в этот раз взять всё в свои руки. В конце концов, он государь, ему и решать судьбу империи. Но нет, ей было легче погибнуть от кровавых кинжалов, чем позволить наследнику управлять самому. (…мой храбрый лев…) Храбрый лев. Такой ли уж храбрый? Он без стеснения винит мать в гибели братьев, а вот признаться в своих чувствах не спешит. Да и что он вообще чувствует? Любовь? Ненависть? Должно быть, что-то между… что-то, что навсегда останется в стенах этой комнаты. Никогда не выйдет наружу. Потому что иначе нельзя. Грех. Он — лев, прямое отражение своей матери. Они слишком похожи. В этом всё и дело. Они преследуют одни и те же цели, но способы их достижения разные. В этом всё и дело. И никто не желает уступать. Потому что гордые. Потому что члены правящей династии. Потому что Великая Валиде и Повелитель трёх континентов. Но всё ведь можно изменить, правда? Лев и львица могут найти общий язык. Надо только попытаться… лев и львица.