***
Одно из самых ярких воспоминаний Мальбонте — улыбка шоколадных глаз Лилит Уокер, дочь серафима Ребекки, родной сестры его матери. Со дня своего рождения мальчик был обречен на одиночество. Даже родители не могли проводить с ним много времени. Так их могли заподозрить. Приходилось жить так… тихо, ожидая чего-то. Но… чего именно? На сей вопрос у него ответа не находилось. — Не переживай. Всё будет хорошо, — Лилит всегда старалась поддержать кузена. — Знаешь, в мире есть много всего хорошего. Уверена, когда Шепфа немного подумает, то поймёт, что ты очень хороший и заслуживаешь быть частью мира. — Правда? — Конечно! Увы, Лилит была слишком наивной. Совсем не похожей на мать. Совсем. Ведь когда всё тайное стало достоянием общественности, Ребекка и не пыталась защитить сестру и племянника. Без всякого сожаления она повела родителей Мальбонте к Шепфа. Безо всякой жалости смотрела, как вырвали крылья сестре. И… но это, конечно, ждало их впереди. Пока же было только двое маленьких детей — Бонт и Ли. Родные души. Родные существа. Существа, на долю которых в будущем выпадет множество испытаний. — Думаешь, я и правда смогу стать частью мира? — девочка активно закивала головой. — А… ты будешь рядом? — с надеждой спросил он, словно боялся, что однажды Лилит может исчезнуть. — Всегда. — А если… если… меня не смогут принять? — Тогда мы создадим свой мир. И убежим туда вдвоём. Да? — Да. Невинность и наивность. Таким был Мальбонте. Такой была Лилит. Всего лишь маленькие дети. Маленькие дети…***
Много веков прошло с их последней встречи в саду Адама и Евы. Странно, казалось, будто и не было этих бесконечно долгих и одиноких ночей, проведённых вдали. От нее. От их мира. От возможности быть вместе. — Зачем ты это делаешь? — Странно. Думал, это вполне очевидно. — Ну, почти… — её звонкий смех был усладой для ушей. Но это так… тайна, о которой никто знать не должен. Даже она. — Знаешь, а я ведь всё это время надеялась, что ты жив. Не думала, правда, что всё будет… именно так, — при этих словах Уокер как-то странно улыбнулась. Но, наверное, это и к лучшему. Верно? Ну, скажи же… Зачем? Зачем? Зачем? Вопрос застыл на лице бессмертного существа. А Мальбонте не знал. Да и в нём, по сути, уже давно было больше Маль, чем Бонт. Бонт, такой добрый и милый, остался там… в саду Адама и Евы. Остался где-то очень далеко. — А ты, значит, стала учителем в Академии?! — Как видишь. Это был словно разговор добрых знакомых, а не врагов. Впрочем, они вполне могли бы ими стать. Маль хотел убить серафима Ребекку. Правда, оказалось, что тётушка всё же не была лишена чувства вины. Несколько веков назад, когда низшие демоны и изгнанные ангелы решили поднять восстание, серафим была в первых рядах. Ребекка, получив удар клинком с ядом, так и не сумела оправиться. Говорили, правда, что восстание было организовано Сатаной, который хотел избавиться от серафима. Но, конечно, доказать это так никто и не сумел. — И не жалко тратить на это время? — Кто бы говорил, — с издевкой ответила темноволосая. И правда… ничего будто и не изменилось. Лишь они… выросли. Хотя, на вид всё ещё молодые, а души… души их бессмертные полны боли, горечи, переживаний, сожалений, непонимания. Разве это… справедливо? Разве так оно должно было закончиться? А? Не так, конечно. Хотя… кто его знает. — Моей заветной мечтой было создать мир, где нашлось бы место для нас обоих. Знаешь? — Знаю. Я никогда тебя не забывал. Ты была… рядом. Мысленно. Я видел тебя… в своих снах, — удивление отчётливо читалось во взгляде ангела. — И я тоже приходил к тебе. — Во сне. Я часто возвращаюсь к моментам нашего счастья. Нам было так хорошо. Ты помнишь? — Будто бы я мог забыть, — даже с некоторой обидой сказал Мальбонте. Оба засмеялись. Словно не было всего этого хаоса вокруг. Демоны не убивали ангелов, а ангелы демонов. Будто не было угрозы потери всего мира. Ничего не было. Кроме… двух давних друзей. Двух существ, связанных кровным родством и общей историей. Такой же долгой и тяжёлой, как сама вселенная. — Они сказали, что тебя нужно убить. Что иначе… — темноволосая осеклась. — Иначе? — Всё живое погибнет. Реки наполнятся кровью, приспешники зла выйдут на свободу и… — с каждым словом говорить становилось всё тяжелее. — Тогда убей! Ну, давай же, — не было никого, кто мог бы защитить его. Они в главном зале были лишь вдвоём. От любви до ненависти, как говорят, один шаг. Но… разве они перешли его? — Не хочу, — честно призналась Лилит. — Не знаю, может, я ещё пожалею об этом, однако… я почти уверена, что в тебе много добра. Ты… всё ещё мой Мальбонте. Правда же? — она подошла ближе. Теперь их лица находились в непозволительной близости. Это так… волнующе? Да, должно быть, именно так. — А ты — моя Лилит? — она улыбнулась. Почти как в детстве. Они словно вернулись в те чудесные времена, когда были лишь они. Они одни во всём саду Адама и Евы. И больше никого. Ни желаний, ни амбиций, ни жалости, ни боли, ни страданий, ни жертв, ни смертей. Только Мальбонте и Лилит. Бонт и Ли. Лишь мир, созданный двумя маленькими созданиями Шепфа. Лишь Бонт и Ли. Тогда. Сейчас. Всегда. И время не властно над ними. Всегда и никогда. Время не властно.