«Она была коварна, как вода…»
***
Сколько Фёдор помнил себя, сестра всегда всегда была рядом. А они люди очень даже богатые, зажиточные. Ещё при Грозном Родине служили. Всякое, конечно, о Басмановых ходило. И с дьяволом с одного стола едят. И разврат селят в ум людей. И даже, порчу на правителей наводят. Тем не менее, брат и сестра росли в хорошей семье, с любящими родителями. По крайней мере, так было до определённого момента. — Но отец и матушка ведь к Боженьке ушли, да, Феденька? — Да, к Боженьке. А Боженька был глух к мольбам сирот. Фёдор ещё тогда понял… Богу нет дела до их жизни. Значит, и ему всё равно. Главное — выжить.***
Когда дядя отправил Наденьку в качестве подарка ко двору султана, Фёдор молчал. Он лишь надеялся, что сестре не придётся слишком тяжко. Впрочем, Наде там понравилось. Так передавал одиз послов. И добавил, Наденька теперь Турхан зовут. Нынче она любимица Валиде султан, словно дочь ей.***
С сестрой Фёдор повстречался через пару лет. На тот момент она уже подарила султану детей и была, к слову, главной хасеки. Конечно, их нельзя было оставаться наедине. Брат не брат, а законы превыше всего. — Слышала, мой дорогой братец женился. — Верно-верно. Ещё летом свадьбу сыграли. — Странно, что ты не с новоиспечённой супругой. Почему же? — Надежда (в мыслях он всё ещё обращался к ней именно так) выжидающе посмотрела на него. Глаза — карик омуты. Точно матушка их. Да и сам юноша (а им ведь ещё и двадцати не исполнилось) в мать пошёл. Красивый, статный, волосы цвета крыла ворона. Глаза только голубые. Это в батюшку. — Ай, Федора, али от меня скрыть что хочешь? — она, кажется, всё та же Наденька, с которой на речьку ходили. Чьи волосы всегда цветами пахли. Чёрные. Как у него. Только откуда во взгляде холод, а губы то и дело норовят сложиться в жёсткую улыбку. Не значит ли это, что они оба изменились? Федора умелым воином был, только всё равно звали его развратником. Развратник, Иуда, Предатель, Чёрт, Лгун. А что? С чего такая слава? Это потому что речи мёда полны? Так ведь не зря он послом отправлен был. А ежели другие так не умеют, словом одним конфликта избежать, так в чём же его вина? Да, предавал. Да, лгал. Да, развращал. Так люди сами с тем согласны были. Иначе кто же их заставил бы? — Да я, сестрица, диву всё даюсь. Раньше вернуться хотела, забрать молила. А нынче что же? По нраву тебе двор этот? Так? — обида ли в голосе? — А тебе ли, Федора, учить меня? Какой двор по нраву мне, не дело ума твоего, — вот оно, сняла маску радушия. Словно только и ждала, когда же сможет за речь его уцепиться. — Думаю, нам не стоит более видеться. — Отказываешь мне и в этом, значит? Послу? — Ты посол в государстве этом, верно. Но не забывай, перед тобой хасеки султана Ибрагима, — вскочила, позволив лишь на мгновение улыбке перерасти в гнев и ярость. На мгновение. — Я Турхан султан, мать наследника престола, главная хасеки, будущая Валиде султан, — последнее словно с придыханием произнесла. Так вот оно что. — А Кёсем султан знает, о чём ты мечтаешь? Знает, что душа твоя порочна? И с красотой лица не сравнится никогда? Он знал — сестра виду не подаст, но злобу затаит. Кровь рода Басмановых. Это вам не шутка какая…!***
Он знал, что они слишком похожи. Вдали друг от друга быть долго не смогут. Федора — Развратник, Иуда, Предатель, Чёрт, Лгун. Но Надежда ничем не лучше. Пусть и величает себя теперь Турхан. Человек не может скрыться от внутренних демонов. Пусть хоть на край света пойдёт… невозможно. И сестра, конечно, однажды попросит помощи. А он согласится. Потому что Его Наденька, милая сердцу сестричка. Милая и вместе с тем коварная. В глаза смотрит, будто правду говорит. Лгунья с чистым взглядом. Иуда. Предаёт без сожалений, с улыбкой на устах. Наследница рода Басмановых. — А грехи-то у нас с тобой одни, сестрица, — нежно, почти с восхищением. Но это ведь только начало.