24. Тюльпаны рано или поздно завянут
7 июня 2021 г. в 19:12
После смерти Влада во дворце был объявлен трёхдневный траур. Были запрещены праздники, пиршества. Каждая наложница в гареме обсуждала утрату. Кто же теперь займёт Валашский престол? Ведь Раду ещё совсем юн, он не сможет вынести бразды правления. Сейчас страна под опекой Грэдиша, но что будет потом?
Шахи-хатун, слыша эти разговоры, разгоняла девушек, дабы те перестали обсуждать то, чего их не касается. Какая им разница до чужой страны, если они здесь, в гареме Османского султана. Шахи не понимала этого. Ей было откровенно плевать на народ Валахии. Возможно это звучало слишком жестоко и лицемерно, но её волновала лишь своя жизнь, а ещё моральное состояние своей воспитанницы
Девушка на протяжении этих дней не выходила из своих покоев. Она закрылась, и не желала никого видеть. Служанки, проходящие мимо, пытались прислушаться к звукам внутри комнаты, но не слышали ничего. Лале часами сидела на кровати, обняв подушку, и смотрела перед собой. Она не плакала. Слезы иссякли ещё несколько дней назад, когда она увидела, как корабль с погруженным на него Владом и ещё несколькими чиновниками отплыл от берега.
В тот день она пролила много слёз. Глаза воспалились, но девушка ничего не могла с собой поделать. Свою Валиде Лале так и не навестила, рассчитывая прийти к её гробнице в ближайшее время. Уже четыре дня она не выходила из покоев. Зара, переживающая за госпожу, приносила ей еду несколько раз в день, оставляя у двери, но Лале ни разу не выглянула и не забрала поднос.
За четыре дня она исхудала ещё больше. Впалые щеки, покрасневшие глаза — на девушку было невозможно смотреть. Но её это не тревожило, она старалась как можно реже смотреться в зеркало, всё своё время проводя за рисованием. Портреты Аслана и Влада девушка поставила на тумбу, в которой хранились украшения. Она долго рассматривала их черты, запоминая, откладывая в памяти. Часто подходила к портрету Влада и нежно проводила пальцем по его скуле. Амали, находившаяся с ней, сначала с тоской в глазах наблюдала за хозяйкой, а затем и сама впала в отчаяние, иногда поскуливая, а то вовсе, воя.
Шахи хатун остановилась у двери воспитанницы, прислушиваясь к звукам внутри. В одной руке женщина держала поднос с едой, другой же несколько раз постучала в дверь.
— Лале… — тихо позвала она. — Это я. Зара сказала, ты уже несколько дней ничего не ешь.
— Что ты хочешь, Шахи хатун? — раздалось из комнаты.
— Может, впустишь меня? Я бы хотела взглянуть на тебя, да и Повелитель хотел бы тебя увидеть.
В ответ тишина. Женщина постояла несколько минут, ожидая, что девушка откроет, но этого не произошло. Громко вздохнув, она развернулась и направилась обратно в гарем, когда за спиной послышался щелчок. Развернувшись, Шахи хатун с горечью разглядела уставший лик Лале.
— Проходи, — кивнула юная Госпожа, пропуская наставницу в покои.
Заходя, Шахи оглядела комнату. Всё было точно таким же, за исключением, стоящих портретов на комоде. Они привлекли её внимание, и Лале, заметив это, поспешила накрыть их платком.
Шахи вновь обратила на девушку внимание, и поставила поднос с едой на небольшой стол, на котором, помимо учебников, были разложены краски и кисти.
— На вот, поешь для начала, — кивнула наставница на поднос, давая понять, что не уйдет отсюда, пока Лале не поест.
— Спасибо, я не голодна, — ответила та, скрестив руки на груди.
Упрямство девушки всегда поражало женщину. Она видела в ней внутренний стержень, но сейчас, когда она столько издевается над собой, упрямство перестало быть положительным качеством.
— Лале, хватит, — произнесла Шахи не громко, но твёрдо. — Посмотри, что с тобой происходит. Ты совсем исхудала. Нельзя так, нужно поесть.
— Если ты пришла, чтобы вновь начать нравоучения, то ты выбрала не тот день.
— Лале! — вновь шикнула на неё наставница. — Не нужно разговаривать со мной так, будто это я виновата в смерти Влада. Я, правда, сожалею, что он погиб, но подумай о себе.
— Что ты имеешь ввиду? — прищурилась черноволосая.
— Твоя жизнь продолжается. Да, после потери будет трудно, но поверь, скоро ты и сама забудешь о том, кто эти парни были для тебя. Каждому отведено своё количество времени. Лишь Аллах знает, сколько мы будем жить. Таков закон.
— О каком законе ты говоришь?! — вскрикнула Лале, видимо, напряжение и стресс дали свои плоды, ведь раньше она не позволяла себе поднимать голос, спокойно объясняя. — Влад, как и Аслан, были ещё слишком молоды. Почему Всевышний решил забрать именно их жизни? Столько воров, убийц и варваров живёт в этом мире. Почему жизни не заслужили Влад и Аслан?!
— Прикуси язык! — гаркнула на неё Шахи. — Как смеешь ты решать, кому жить, а кому нет? Тебя это касаться не должно, скажи спасибо, что ты ещё жива. Заруби себе на носу, что Мехмед не потерпит такого отношения к себе, а значит, нужно уметь вовремя держать рот на замке, ты поняла меня? Молчи.
— «Молчи, Лале», «Тебе такое не подобает, Лале», — цитируя слова наставницы, зло произнесла девушка. — Хватит! Я так больше не могу… Я тоже человек, и у меня есть чувства…
Шахи ещё больше нахмурилась. Она не планировала подрывать эмоциональное состояние девушки, но всё вновь пошло не так. Женщина не считала себя виноватой в этом, списывая всё на переживания и траур по друзьям.
— Лале…
— Уходи, Шахи хатун! — подняла голос черноволосая, указывая рукой в сторону двери. — Я не хочу тебя видеть!
Женщине не оставалось ничего, кроме как послушно выйти, и услышать громкий хлопок за спиной. Досадно сплюнув, она направилась в гарем.
Лале же старалась сдержаться, чтобы от злости не разбить что-нибудь. Усевшись на кровать, девушка принялась покачиваться из стороны в сторону, сцепив руки перед собой, и иногда покусывая руку, дабы унять дрожь.
Девушка бросила мимолётный взгляд в окно, замечая, как метель вновь утихла, а на улицу выглянуло солнце. Чистый небосвод, без единого облачка, говорил о том, что снег перестанет идти на какое-то время. Но мысли девушки были далеко от этого.
«Там, на небе, мои родители. Мама! Помоги мне! Я так больше не могу…»
*****
Шаги за спиной показались Лале очень громкими, в сравнении с той тишиной, что окутывала каждый угол в помещении. Девушка не развернулась, уже зная, кто этот человек. Она лишь плотнее сжала края чёрного платка, который небрежно был накинут на голову. Несколько раз глубоко вздохнув, она вновь постаралась согреть холодные ладони дыханием. Это место навевало дрожь. Не удивительно, ведь оно пропитано слезами и болью: несколько стоящих тюрбе, на которых были выведены имена всех погибших людей из семьи Султана. Сейчас девушка разглядывала место захоронения шехзаде Хасана, стоя прямо напротив. Могила матери Лале находилась слева от покойного наследника. В другой стороне мечети были захоронены Юсуф и Али. Краем глаза девушка заметила, как Султан Мурад встал рядом с ней. Он заметно постарел за эти несколько дней. Она видела его две недели назад, в тот день, когда Влад скончался. Сейчас же мужчина походил на старика. На его лице появилось небольшое количество морщин, в волосах проскакивала седина. Зара говорила, что Султан плохо себя чувствует, пьёт лекарства. Каждый вечер к нему наведывается лекарь, но на вопросы о состоянии повелителя лишь отмалчивается, стараясь поскорее уйти. — Вы дали ей слово, когда она умирала… — тихо произнесла Лале, чувствуя, как внимание султана полностью обращёно на неё. — Она вверила своих племянников, юных шехзаде Вам. Воспитывала их, как родных сыновей, заменила им мать и отца. Просила ценой собственной жизни уберечь каждого из них, — девушка развернулась к Султану, устало глядя на него. — Так вы защищали тех, кто был важен для неё? Юсуф, Али, а теперь ещё… и Хасан. Кто следующий? Мехмед? Лале не хотела вновь тревожить прошлые раны, но безразличие мужчины заставляло нутро с ужасом сжиматься, понимая, что для него государство на первом месте, а уж потом близкие. И та злополучная сделка тому подтверждение. Он знал, на что шёл, но это не остановило его. За ужасное обращение с младшим сыном, он расплачивается сейчас. Мехмед не считает его отцом, лишь убийцей матери. Их ничего не связывает, разве что престол, который в скором времени займёт младший шехзаде. — Если бы вы только послушали её… — продолжила девушка. — Их смерти можно было бы избежать. Вы неоднократно винили в её гибели моего отца, но ведь он погиб вместе с ней, — девушка понимала, что своими словами ходит по тонкому льду, но не могла заставить себя остановиться. Она должна была всё высказать, прежде, чем султан отдаст приказ о её казни. — Она сдержала своё слово, а вот вы — нет. Возможно, именно так вас наказывает Всевышний. — Хватит! — прогремел голос Султана, разбиваясь о стены мечети. — Я чувствую свою вины и признаю её. Но впредь, Лале, будь добра, выбирать выражения. Не забывай, что я не только твой дядя, но и Султан. Я не потерплю такого отношения к себе. Лале с каменным лицом продолжала глядеть перед собой. — Мысли об Айше не покидают меня ни на минуту, — произнёс Мурад, уже не так воинственно. — Ты ещё слишком юна и глупа, чтобы понять меня. — Понять? — переспросила Лале. — Вы по ночам хорошо спите, Повелитель? А я спать не могу. Всё голоса их слышу. Вы, Повелитель, лишили меня родителей. — Я лишь хотел уберечь её… — Какой ценой? Отдав приказ о казни её возлюбленного, вы и не думали, что всё может пойти не так. Вы планировали оставить её вдовой, чтобы потом выдать замуж за Явуза-пашу, — имя этого шакала Лале буквально выплюнула. . — Но то нападение помешало вам, не так ли? Султан молчал. Сейчас он не был похож на властного мужчину, коим его все видели. Он был далеко в своих мыслях, но тем не менее, внимательно слушал племянницу. Угрызения совести неприятно сосали под ложечкой, оставляя горечь на губах. — Я не хотел, чтобы так случилось, — глухо ответил ей мужчина. — Правда, — кивнула Лале. — Не хотели. Но тем не менее, тот приказ отдали вы. Если бы убийцы не пришли в покои моих родителей, то моей Валиде не пришлось бы спасать отца, рискуя потерять свою жизнь. Они оба погибли в тот день. Лале на некоторое время замолчала, пытаясь привести свои чувства в порядок. Сейчас она уже не злилась на Султана Мурада, боль от утраты утихла, оставив след в душе. Злости не было, лишь разочарование. Возможно, она бы никогда не узнала правду, если бы однажды не подслушала разговор наставницы с Дайе хатун. — Я мало что помню о них. Только то, что мама приносила мне сладкий лукум, когда я играла в саду. Потом всё прекратилось. Мне было запрещено выходить в сад одной, а мама перестала приходить ко мне. Я думала, что она позабыла меня. Шахи хатун мне объясняла, что Валиде уехала далеко-далеко, и вернётся не скоро. Каждый день я ждала в ожидании, когда в один прекрасный день не поняла, что мама не вернётся. Верно, ведь… она умерла. Вы убили её. Девушка слегка провела рукой по тюрбе, закусывая губу. — Я смирилась с их смертью, продолжила жить. Однако, на этом ужас не закончился. Я начала терять всех близких, поочерёдно, — вспомнив бледное лицо Влада, девушка закусила щеку с внутренней стороны, чтобы сдержать слёзы. Султан притянул её к себе и крепко обнял. Это не были обычные, приветственные объятья. В его движениях не было привычной лёгкости. Скорее отчаяние. — И каждый раз, вспоминая каждого из них, в голове лишь одна единственная мысль… — Лале постаралась взять себя в руки, но всхлип невольно вырвался из горла. — Лучше бы я оказалась под ударом молнии в тот день, вместо Хасана. Объятья мужчины после этих слов стали ещё крепче, а руки его подрагивали. Ему было больно слышать эти слова. Понимал, что отчасти он виноват в этом желании племянницы. В желании смерти. Она её желала. И от этого на душе становилось невыносимо. Что же он наделал… — Прости меня, мой тюльпан, — сорванным голосом прошептал Султан. — Ради Аллаха, прости… Лале ничего не ответила. И это безразличие пугало Мурада больше, чем её злость или ненависть. Ей было плевать. Спустя столько времени эти слова будто не имели для неё никакого значения. Прощать умеет не каждый. Лишь человек с чистым сердцем и широкой душой способен по-настоящему простить. У Лале от души не осталось ничего. Свет, который раньше видел в ней каждый, заменила всепоглощающая тьма. Уже у себя в покоях, готовясь ко сну, хатун снова и снова прокручивала в голове разговор с Султаном. Его боль в глазах. Он жалел о том, что совершил, и это заставляло совесть Лале съедать девушку изнутри. Может, не стоило так категорично молчать, когда он с раскаянием просил у неё прощения? В любом случае, ей не под силу что-либо изменить сейчас. Сумерки сгущались, наступала ночь, идти к Султану в такое время не вариант. Да и он сам, скорее всего, уже готовится ко сну. Нужно поговорить с ним завтра, сразу на рассвете. Вдруг, он станет благодушнее к ней, и всё же отменит предстоящую свадьбу. Она не теряла надежды избежать этой участи. Мехмед находился в Манисе уже второй месяц, поэтому не тревожил Лале. Но рано или поздно он вернётся. Возможно, в день свадьбы, которая должна состояться весной. Бросив взгляд в окно, девушка с облегчением выдохнула. На улице вовсю орудовала зима, до весны ещё очень далеко, а значит, у неё достаточно времени, чтобы сбросить с себя бремя невесты. Ей казалось, что она только что заснула, когда послышался стук в дверь. Девушка не обратила внимания, продолжая спать дальше, но стук повторился громче и настойчивее. Лале открыла глаза, и спустила ноги с кровати, не сразу понимая, что происходит. За дверью, тем временем, раздался взволнованный голос Зары. — Госпожа, откройте, это очень важно! Сбросив распущенные, и слегка спутанные, чёрные волосы на одну сторону, Лале встала на ноги и подошла к двери, приоткрывая её. Зара стояла бледная и запыхавшаяся. Её глаза были широко открыты, и взирали на Госпожу испуганно и слегка затравленно. — В чём дело, Зара? — Лале-Хатун… ваш дядя… Султан-Мурад… — она замолчала, опуская глаза и, сотрясаясь всем телом, осела на пол. Девушке этого было достаточно, чтобы понять — её дядя при смерти. Не заботясь о своём внешнем виде, и о том, что к Султану не ходят в столь простых одеждах, которые сейчас хатун надевала на себя, Лале со всех ног бросилась в покои дяди, преодолевая длинные коридоры за несколько минут. Султан Мурад лежал в постели, бледный, словно мертвец. Но мёртвые не дышат. А его грудь всё ещё вздымалась, хотя вдохи были слабыми и частыми. Справа от него Лале увидела Халиля-пашу. Сначала она не поняла, что он здесь делает, но потом пазлы встали на места: Он великий визирь Османского правителя — третий человек в государстве. Увидев вбежавшую девушку, он лишь кивнул ей и снова перевел взгляд на умирающего Султана. — Лале… — слабо произнес Мурад II, пытаясь движением руки подозвать её к себе. Девушка несмело приблизилась к постели дяди и села возле него на колени. — Моя девочка… прости… я… — слова давались ему с трудом. Каждый раз мужчина делал паузу, чтобы вдохнуть. Халиль-паша и Лале молчали. — После моей смерти… престол займет… Мехмед… — девушка поднесла руку ко рту, пытаясь приглушить вырвавшийся стон, а на лице Паши промелькнуло раздражение. — Повелитель… — позвал его визирь, но тот его будто не слышал. — Я много чего натворил, мой тюльпан, — тяжело дыша, продолжил Султан Мурад. — Много злых поступков совершил, считаясь только со своими желаниями. Твои слова, которые ты сказала мне утром, заставили меня задуматься. Для чего я жил в этом мире? Кому я за это время сделал хоть что-то доброе? Я закрывал глаза на то, как страдают мои близкие, и поплатился за это. На этот раз я постараюсь спасти хоть одну жизнь, — мужчина втянул воздух, и спустя пару секунд продолжил. — Ваша свадьба с Мехмедом отменена. Это мой последний приказ перед смертью. Я не спас Айше, но сделаю всё для спасения твоей жизни. — Это правда? — тихо спросила девушка. — Да, мой тюльпан. Мехмед взойдёт на престол, но не посмеет тронуть тебя, — он сквозь боль, усмехнулся. — Нужно было дать это решение уже давно, но я сглупил. Считал, что Айше погубила любовь, поэтому старался отгородить тебя от этого чувства. Тебя же любовь непременно спасёт, хоть и возлюбленный твой уже давно на небесах. Вы чувствуете друг друга душой, и не важно, где вы будете находиться — в раю, или в преисподней дьявола. Если бы я понял это раньше… всего этого можно было бы избежать. Последствия моего выбора сильно отразились на ваших судьбах. Прости меня, Лале. Надеюсь, Влад тоже меня простит… Султан начал дышать реже, взгляд его затуманился. Он последний раз взглянул на Лале, и прошептал так, что услышала она одна: — Беги… А потом последние капли жизни испарились из его глаз. Лале уронила голову на руки, поджала губы, чтобы нарастающие слёзы не стекали по щекам. Халиль-паша с минуту молча смотрел на нее, а потом подошёл, помог подняться и сказал твёрдо и уверенно: — Лале-Хатун, направляйтесь к себе. Повелитель пожелал увидеть Вас в последний раз, больше вам не стоит тут находиться. О болезни Султана было известно уже месяц назад. Аллах всемогущий, он смог прожить ещё какое-то время, хотя лекари предвещали, что он проживёт не больше пяти дней. Уже завтра вернётся шехзаде Мехмед. Он взойдёт на престол и вновь отдаст приказ. Я боюсь, что он будет ужасным не только для государства, но и для Вас лично. — О чём вы? — не поняла девушка. — Пока не важно. Будем надеяться, что мои опасения не оправдаются. В любом случае, нужно дождаться рассвета. С восхождением шехзаде Мехмеда на престол жизнь народа и ваша жизнь, Лале-Хатун, уже не станет прежней.*****
Похороны прошли сразу через день. Весь дворец был погружён в траур. Лале была против, чтобы султана хоронили так скоро, но Халиль-паша убедил хатун, что так нужно, и по-другому поступить нельзя. Девушки из гарема были облачены в чёрные наряды. Многие собирали вещи, отправляясь в старый дворец. Султан умер, и было велено распустить его гарем. Среди девушек и женщин, Лале, провожая дядюшку в последний путь, заметила Халиме. Впервые она была недовольна и даже зла, на её хорошо сохранившемся лице не было той хитрой улыбки, которая преследовала женщину всю жизнь. Лале усмехнулась — эта змея была в ярости, впервые она почувствовала отчаяние и безысходность. Интересно, что будет, когда она узнает, что больше не будет получать жалование, как все остальные наложницы? Ещё позавчера, уходя из покоев Султана, Лале попросила об этой просьбе великого визиря. Халиме много ужасных вещей сделала в прошлом, начиная с издевательств над Хюмой хатун и заканчивая интригами в гареме. Пусть скажет спасибо Аллаху, что отделалась так легко. В противном случае, Лале ничего бы ничего не стоило отдать приказ, чтобы ту утопили в холодных водах Босфора. Но Лале — светлая душа. Даже несмотря на все злодеяния, она никогда не рискнёт на убийство. Влад верил в неё, в её милосердие. Если она позволит себе стать убийцей, подобно Мехмеду, то Басараб никогда её не простит. Халиме заметила взгляд, которым её наградила племянница покойного Султана. Сжалась и поджала губы, продолжая собирать вещи. Шахи хатун, стоя рядом с Лале, наблюдала за воспитанницей. Женщина никак не ожидала, что Лале отнесётся ко всему с такой холодностью. Она боялась, что девушка вновь впадёт в отчаяние, закроется в своей комнате и не выйдет оттуда ближайший месяц. Но Лале продолжала молча провожать тюрбе взглядом, с совершенно спокойным выражением лица, и лишь неестественно прямая осанка говорила о её напряжении. Лале несколько раз оглядела коридор, в поиске знакомого и такого ненавистного лица шехзаде. Ей не хотелось его видеть, но несмотря на это, она надеялась, что Мехмед всё же почтил своим присутствием похороны отца. К сожалению, а может, и к счастью, шехзаде поблизости не оказалось, и Лале смогла выдохнуть. Тюрбе Султана выносили из дворца, и когда его проносили мимо Лале, на ту словно накатило осознание: Дядя мёртв. А она так и не смогла сказать ему о том, что простила. Давно простила. По щеке скатилась одинокая слеза, но предстоящей истерики не произошло. Она с ужасом продолжала видеть смерть, но она больше не пугала её. Смерть — это некое освобождение, которого человек не может достичь на этом свете. Душа с каждым разом мрачнеет, а со временем появляется безразличие. И лишь горечь на губах оставляет неприятный осадок. Через полчаса всем высокодолжностным лицам и семье Султана велели подняться в башню, дабы оттуда, сквозь решётчатое окно, присутствовать и лично увидеть восхождение шехзаде Мехмеда на престол. Лале не хотела идти, но Шахи чуть ли не силой отправила её туда. Поднимаясь по витиеватой лестнице вверх, она надеялась, что этот ужасный день скоро закончится. Встав рядом с Сафие и Нурай, которые тоже находились здесь, так как являлись не последними личностями во дворце, девушка приготовилась к театру абсурда, который происходил сейчас на площади. Мехмед дал клятву перед народом, и по окончанию восшествия, те принялись надрывно кричать и восхвалять нового Правителя: — Да здравствует Султан Мехмед! Да коснётся его сабля небес! Да здравствует Султан Мехмед! Да коснётся его сабля небес! Лале же с безразличием глядела сквозь решётку на нового Султана, всё больше хмурясь. Будто заметив, что за ним пристально наблюдают, он повернул голову и уставился прямо на Лале. Та отпрянула от неожиданности, но потом взяла себя в руки, посчитав, что ей просто показалось. Мехмед не мог заметить её, расстояние слишком большое, и сквозь решетку не видно практически ничего. Может, она лишь успокаивала саму себя, однако, после этого на губах Мехмеда расцвела хитрая и до жути пугающая ухмылка. Кошмар наяву только начинался, и судя по всему, закончится он очень не скоро.
Примечания:
Всем, кто сдаёт экзамены - желаю удачи, а тем, кто уже сдал - чудесных летних каникул❤️
Мне осталось сдать ещё несколько экзаменов, и можно будет спокойно отдыхать, забыв об учебе на три месяца ✨
Не забывайте оценивать фанфик, писать отзывы и нажимать на кнопочку "жду продолжения"☀️
