Учитель Хан

      Что-то слишком много учитель Лян ходит с его учителем. Сегодня должен пройти первый урок учителя Хана в качестве репетитора. С минуты на минуту он должен приехать, а Хён продумывал весьма действенный план, но не совсем уверен в нём. Убираясь в комнате, приготавливая всё нужное и не забыв об этой проклятой дискретной математике. Хван уже пошёл открывать дверь, когда услышал звонок, правда мама успевает дойти раньше его. — Здравствуйте, — Хан уважительно поклонился и ярко улыбнулся. — Здравствуй-здравствуй, проходи, рада снова увидеть тебя, — мать улыбнулась в ответ, пропуская гостя и параллельно снимая фартук на ходу.       Хёнджин всё слышал и даже видел, но ссыканул подойти ближе. Как-то неловко видеть его вне школы, да ещё и с мамой. Пока он начинает вспоминать шаги своего вроде бы нормального плана, его зовут. — Хёнджин-и! Идём вниз, Хан пришёл!       В свободной майке и спортивных чёрных штанах Джин спустился вниз по лестнице и, почти ударяясь об дверь, вошёл на кухню, видя своего учителя. — Что стоите оба? Садитесь, чай пейте, пока я не уехала, — мама суетится, накрывает на стол, ставит чайник и ищет что-то в холодильнике, чтобы показаться гостеприимной. — Здравствуйте, учитель Хан, — Хёнджин поклонился, отмечая, что учитель одет вовсе не официально, как это обычно и было, а по простому и удобно: белая футболка, светлые джинсы, несколько колец на руке. — Привет, садись.       Они присели за стол, мама Хвана налила им чай, замечая сердечки в глазах сына и как бы невзначай спрашивая: — А какая у вас возрастная разница? — она говорит спокойно, отвернувшись и разрезая фрукты на столешнице. Джин уже хочет ответить, но его перебивает Хан: — Четыре года, госпожа, — он отпил глоток ароматного чая с шиповником и посмотрел на часы, висевшие на стене. — Так невелика разница, — миссис Хван показала одной рукой знак «это же пустяки» и сама присела рядом пить чай и расслабиться. Пока Хан отвернулся в сторону окна, мама широко улыбнулась, замечая смущённое и неловкое выражение лица сына. — Вы правы, не думаю, что на наших занятиях нужны официальности. «— Бля, как это прозвучало», — Хёнджин правда пытается дышать ровнее, у него даже получается.       Поблагодарив госпожу Хван, они пошли на второй этаж по лакированной сосновой лестнице, проходя в холл, а затем в небольшой коридорчик и уже в комнату к самому Джину. — Любишь развратную эстетику? — Хан сказал это совершенно без каких-любо намёков своими пухлыми губами, стрельнув красивыми глазками. — Д-да. — Понятно.       Комната Хёнджина увешана полароидными фотографиями и не всегда очень культурными; плакат Нирваны и в самом углу постер-обложка какого-то старого хентая, может из девяностых. Удивительно, но он на них не дрочет (хотя на хентай и многих 2D персонажей можно). Засыпает Хён только с мыслями о другом человеке. — Приступим. Какие проблемы с дискретной математикой? Факториалы с тобой дружат? — он сел за столик, одновременно открывая учебник и листая. — Да, я совершенно не понимаю всю эту теорию вероятности, — Джин подсел рядом на свой страх и риск. — Это же программа прошлого года... Но не беда! Быстро поймёшь, ты же смышлённый.       От слов учителя хочется выть, уткнуться в его же шею и поцеловать, но Хван этого не делает в силу своей скромности, просто дальше продолжает слушать объяснения внимательно, понимая всё, потому что Хан очень доступно и по-современному объясняет. — Я ушла. Пока, Джинни, я вернусь в десять! — внизу слышится голос мамы, а затем дверь хлопает характерным звуком, и всё хотение заняться математикой исчезает, вспоминая изначальный план. Он садится поближе к учителю, тот что-то активно рассказывает, но замолкает и внимательно смотрит. — Что-то непонятно? — Джи наклонил голову вбок и облизал нижнюю губу. Пересохла наверное, либо привычка, но это неважно. — Да. — М-м?       Хёнджин встал со стула под удивлённый взгляд учителя, усмехнулся, будто став смелее, прямо как в тот раз, в подсобке, по-хозяйски сел на бёдра старшего, немного поёрзав и окольцовывая чужую шею. — Непонятно, почему ты такой привлекательный и идеальный, хён? — соблазнительно, пока Джисон нахально улыбается и немного отодвигает напористые руки Джина. — Я пришёл, чтобы позаниматься с тобой, Хёнджин. — Заниматься чем? — Хван провёл своими длинными пальцами по сильным рукам, задирая коротенькие рукава футболки, и улыбнулся, как псих, губы облизывая. — Ты же тоже хочешь этого, хён. — Дело не в...       Совесть и терпение успешно покидают голову младшего, поэтому он целует первым. Да, блять, целует. Очень требовательно, но губы Хана крепко сомкнуты и руки до сих пор не обвили талию. Обидно. — Ну хё-ё-ё-н, будет приятно.       Все рычаги и тормоза у Джисона срываются только от этого жалобного и сладкого «хён», поэтому, кивая, целует в ответ, но не показушно, а с чувствами и опытностью. От понимания произошедшего у Хёнджина голова кругом и в штанах тесно. Они целуются уже, кажется, минут десять почти без остановок, лишь быстро вбирают воздух на перерывах и снова тянутся друг ко другу. Хан начинает спускаться поцелуями ниже к более чувственным местам, слыша сладостные стоны блаженства, сам не хило возбуждаясь. — Снимай, — Хёнджин с опухшими от поцелуев губами, с затуманенным взглядом и вялым самообладанием покорно снимает пряжку ремня на чужих джинсах. — Я не могу вот так вот... тебя... так быстро... — Джи растерянно улыбнулся, потому что спалился. — Эх, вечно ты так (хотя всего второй раз). Окей, сегодня просто поиграем.       Хван всё же снимает светлые джинсы под дикий взгляд Джисона, параллельно скидывая свои штаны и протяжно выдыхая, потому что наконец-то освободилось место, снова тянется за очередным поцелуем. Очуметь просто, что он творит. В промежутках поцелуев видит тонкую нить слюны и глупо улыбается. Во время следующего затягивания, не отрываясь губами, Хёнджин снимает бельё старшего, облизываясь. Хан немного дёргается, но позволяет делать всё что угодно, совсем не стесняется. А Хён лишь заворожённо смотрит на приличного размера член, на розовенькую головку и капельки смазки, уже успевшие испачкать бельё. Он несильно надавливает на область под пупком и слышит шумный выдох, берёт в руку орган и аккуратно размазывает содержимое на головке. Затем движения сменяются более развратными и быстрыми, ведёт по стволу, сам уже еле-еле сдерживается от зрелища и прекрасных стонов учителя. Хан кончает с охрипшим голосом и закрытыми глазами. — Хён, поможешь мне?