● ĐǺỄǤỦ ●
Тэхён толкает дверь школьной уборной рукой так, что та резким рывком отлетает, пропуская парня внутрь и спасая от одноклассниц, которые теперь не дают проходу. Ким хотел в классе посидеть, перемены короткие, идти куда-то смысла нет, но там, кажется, отсутствует понятие «личное пространство», а вежливые просьбы не принимаются, поэтому шатену ничего не осталось, кроме как уйти. Он облокачивается на раковины, не прислушивается к разговору старшеклассников, которые стоят позади, и наклоняется, набирая в сложенные ладони прохладную воду, чтобы ополоснуть лицо. Ким старается не заострять на происходящем внимание, всё же это сочувствие, пускай даже чуточку чрезмерное. Или жалость. А Тэхён ненавидит, когда на него смотрят с жалостью. От: Печенюшка Ты где? Шатен быстро набирает ответ и убирает телефон, переводя взгляд со своего отражения на команду хоккеистов, которые замечают присутствие младшего Мина. Недолго Тэхён пробыл в спокойствии. — Хэй, Мин, — новый капитан команды встаёт рядом с шатеном, пока с другой стороны останавливается его друг, — чем это Чон так занят, что не может ответить на сообщения? — Ты можешь спросить у него сам – в одном классе учитесь. Усмешка и презрительный взгляд, которые подсказывают Тэхёну, что парни, в отличие от девчонок, сочувствовать не станут. Им нет дела до его нестабильного состояния. Ким стряхивает влагу с рук, разворачивается, чтобы уйти, но последний путь отхода преграждает ещё один участник команды. Всё это так похоже на Дэгу. — Так проще спросить у того, на кого он тратит всё своё время, — парень достаёт телефон и открывает диалог с неизвестным отправителем, где представлены фотографии Чонгука и Тэхёна на льду. — Милое свидание, голубки. Руки Чона на талии Тэхёна, его искренняя улыбка, когда шатен поехал без помощи, их падение и провокационная поза. Ким заметил тогда чьё-то присутствие, но не уделил этому должного внимания, хотя, как оказалось, стоило бы. — Это всё? — ореховый взгляд смотрит точно на капитана, видимо, раздражая его своим спокойствием. Потому что ни Чонгук, ни Чимин, ни Тэхён – никто не опровергает слухи и догадки, которые к тому же теперь подтверждены фотографиями. — Нет, — парень прикасается к шнурку толстовки, начиная закручивать его вокруг пальца, — когда Чон будет втрахивать тебя в каком-нибудь из углов, передай ему, чтобы он между перекусом бананового молочка проверил сообщения. — Мне простонать это или оповестить будничным тоном? Тэхён спокойно наблюдает, как выражение лица капитана хоккейной команды перед ним меняется, заливается краской злости, недоумения и презрения. Да, он этими словами подтверждает связь с Чонгуком, только Ким просто не видит смысла кому-то что-то доказывать. Просят передать – он передаст. — Что, блять, происходит? — голос, заставляющий команду обернуться, но только не Тэхёна, принадлежит тому, кого сейчас парни явно не ожидали увидеть. Чонгук ничего не слышал, но ему достаточно было увидеть, как одноклассники зажали шатена, чтобы понять происходящее, от которого он явно не в восторге. Чон знал, что рано или поздно подобное произойдёт. — Разговариваем, — отвечает Ким и выходит из круга, медленно подходя к брюнету. — Я расскажу, о чём. Потом. Капитан поверить не может, потому что этот взгляд Чонгука знают все: он не любит, когда трогают то, что принадлежит ему. Да им больше не надо подтверждений, потому что слухи оказываются правдой. Чон, кажется, хочет задержаться, чтобы сказать пару «ласковых» своей бывшей команде, но Тэхён зовёт его за собой – оно того не стоит. А ещё Ким не хочет, чтобы из-за него снова происходили разборки, ему хватило всех тех, что были в Дэгу, и той последней у кафе. Он, конечно, не говорит, что ему сказал одноклассник Чона, возвращается в класс под звонок и удовлетворённый взгляд Чжуо, которой подруга скинула эти прекрасные фото с катка, просит Чонгука не разбираться и вообще не обсуждать это сейчас здесь. Только Тэхён никак не ожидал, что этот большой мальчик нажалуется Юнги. Прозвучавший от Мина вопрос о произошедшем в уборной, сразу даёт понять, кто так сильно беспокоится, что не может подождать и нескольких уроков, потому что Юнги не мог об этом узнать сам. Тэхён прекращает обедать, прислушивается к гулу в школьной столовой и быстро окидывает присутствующих взглядом – никто на них особо не смотрит и не сплетничает, чтобы громко заявлять о бушующих слухах. Возможно, кто-то просто подначивает хоккейную команду, поёт им на уши серенаду про их бывшего капитана, а те, само собой, не в восторге, что Чон себе парня завёл. — Спросили, почему Чонгук не отвечает на их сообщения, — Тэхён опускает глаза, когда замечает вошедших пусанских королей. — У тебя? — У меня. Кажется, Ким намеренно игнорирует вопрос Юнги, который был не уточняющим, а намекающим, что спрашивали не у Чона, а именно у Тэхёна, который вообще-то не должен иметь с ним ничего общего, как это выглядит со стороны. — Тебе четырнадцать, мне пятнадцать, — блондин откидывается на спинку стула и складывает руки, — ничего похожего не припоминаешь? Помнит, конечно. Ким каждый день в Дэгу отчётливо помнит, а этот возраст особенно, потому что тогда Юнги узнавал о проблемах от других, а не от самого Тэхёна. В то время он пытался справиться сам, хотя это получалось невообразимо плохо. А ещё тогда ярче всего горела их мечта. Прошло четыре года, что-то осталось неизменным, но самое главное, что они до сих пор вместе. И Юнги всё это узнаёт не для того, чтобы не давать младшему пытаться самостоятельно решать проблемы, а потому, что он взял ответственность на себя за него. У Мина это в обязанности входит, прописанные в поддельных документах, но движущиеся собственным желанием. — Я всё узнал, — Чонгук садится рядом с Тэхёном, напротив усаживается Чимин, и первый закидывает руку на спинку стула позади шатена, переводя взгляд на композитора. — Слили наши фотографии и обозвали это свиданием. И снова проблемы одни на двоих, потому что Чимин точно так же отвечает за Чонгука. Тэхён даже не удивляется, лишь понимает, что самую изюминку разговора узнать не удалось, судя по тому, что никто из команды хоккеистов не получил травм: все зашли невредимые, разве что только слегка раздражённые. — Привет пусанской сенсации, — Чжуо останавливается перед столом парней и опускает взгляд на Тэхёна, который сегодня сам себе удивляется на своё хладнокровие к происходящим вещам. Стоит ли сделать ставки, как скоро паника даст о себе знать? Девушка хотела было отодвинуть стул, чтобы сесть за стол, но Чимин резко пинает по его ножке, и тот с грохотом валится на пол, привлекая всеобщее внимание. Пак – не сдержанный, как Юнги, не лояльный, как Тэхён, почти, как Чонгук, только похуже будет. Он выскажет всю правду в лицо, не позаботится о её форме, даже если она будет грубой и острой, не станет стоять в стороне и не подумает как-то мирно уладить конфликт. И Чимин не станет закрывать глаза на рамки приличия, он сделает всё, что захочет, ради своих. — Проваливай, крыс здесь не любят, Кан, — танцор даже не заботится о громкости своего заявления, прямо обвиняя девушку в том, что фотографии – её рук дело. — Каждая крыса чиста, пока дела её скрыты, — Чжуо заправляет волосы и поворачивается к Чонгуку, коротко посмотрев, где находится его рука. — Как твоя месть, Чонгуки? Чимин, смотрю, помогает тебе, это так мило. Далеко вы зашли, раз так мирно сидите рядом друг с другом. Юнги вспоминает вчерашний разговор, уход от ответа Чона и заверение от Пака, что никаких планов у вокалиста на Тэхёна нет. Это не было обманом, Мин точно это видел, так почему взгляд Чонгука так меняется? Тэхён запрокидывает голову и делает глубокий вдох, пытаясь как можно меньше сейчас думать и следовать указаниям психотерапевта. Он не должен поддаваться на стресс, который так и норовит его сегодня проглотить целиком, не оставив и следа. — Чжуо, дорогая, — Ким наигранно улыбается и встаёт из-за стола, — скинь и мне те фотографии, мы там неплохо вышли. И в следующий раз бери планом покрупнее. Шатен прячет дрожащие руки в карманы, говорит Юнги, что будет на улице, и уходит. Он не хочет думать над её словами о мести, закрывается, спасается от возможного нового стресса и не хочет слышать оправданий. Тэхён доверился Чонгуку и смысла сейчас подозревать его нет. Если это и будет его ошибкой, то она уже совершена, обратного пути нет. Ким заходит за угол школы, прислоняется к стене и вбирает в лёгкие насыщенный озоном после дождя воздух, закрывая глаза от происходящего вокруг него. Он уверен, что этого недостаточно, чтобы паника взяла своё, ни одна из сегодняшних причин не на столько серьёзна, чтобы задыхаться. Только Тэхёну всё равно трудно дышать. Приоткрыв веки, парень замечает старшего брата, который достаёт из пачки сигарету и проводит пальцем по рифлёному колёсику зажигалки, заставляя пламя обхватить свёрнутый конец и заставить содержимое тлеть. Он ведь почти бросил, в пачке осталась пара штук на случай… на такой случай, когда всё снова сваливается в кучу. — Я тут вспомнил, — Тэхён чувствует на себе взгляд старшего и даже приподнимает уголки губ от своих наивных мыслей, — что мы оставили карту в твоей комнате. На ней отмечены города, в которые мы думали поедем, а среди них не было Пусана. Что, если наши родители ищут нас там? Вряд ли – думает Юнги, потому что, когда они находились рядом, были не нужны, а теперь лишний груз обязанностей упал с их плеч. Стали бы они их искать? Тем более в других городах – Тэхёна у Мина в комнате не нашли, а самого композитора среди улиц ночного Дэгу. — Почему ты вспомнил об этом? — Хочу думать, что люди жалеют о своих поступках. Каждый, хоть раз, пусть даже ненадолго, но пожалел, что потерял? Тэхён хочет верить, что их вспоминали, но не возвращались к этому. Юнги ничего не отвечает, хотя очень хочет заверить, что это вполне возможно, если бы не реальность, где они были брошенными детьми. Эту фразу можно было отнести не только к их родителям. Никто не представляет, как ломает Тэхёна одними словами, Чжуо чего-то добивается, но будет ли она сожалеть, если всё плохо закончится? Жалеет ли Чонгук с Чимином, просто… хоть кто-то? — Жаль, на сердце нельзя приклеить пластыри, — Ким протягивает руку и забирает у старшего сигарету, делая небольшую затяжку. Там бы собралась уже целая коллекция. Никто из братьев не затрагивает тему о какой-то прозвучавшей от девушки мести, в которой помогает Чимин, не бросает подозрительных взглядов, и складывается впечатление, будто они этого вовсе не услышали. Чонгук понимает, что оттягивать разговор больше нельзя – этим легко можно воспользоваться, чтобы добить Тэхёна и разрушить его окончательно, когда он только стал доверять людям. Несмотря на предупреждения, Чжуо не станет молчать. Просто в более удобный для неё момент она расскажет, как Чон пообещал переспать с Тэхёном ради забавы, мести для старшего и унижения для неё. А ведь Чонгук даже не прикасается к шатену. После того поцелуя на кухне прошло всего ничего, но у Чона внутри звёзды взрываются, а он не разрешает себе идти на поводу у чувств. Брюнет правда старается исправиться и слишком долго шёл к тому, где они сейчас, чтобы подобные сплетни всё разрушили. Поэтому Чонгук решает рассказать. Только после уроков Юнги говорит, что Тэхён уходит раньше, а значит разговор откладывается до вечера.● ĐǺỄǤỦ ●
Ким никогда прежде не верил, что дни способны так ярко разделяться на плохие и хорошие. Оставшиеся уроки проходят более спокойно, Тэхёну даже удаётся принять решение насчёт работы и попросить Рюджин дать ему лишь выходные или хозяйку, если та узнает про его возраст и положение и не решит уволить. Даже если уволит, Ким не сильно расстроится – всё, что ни делается, к лучшему. Хотелось бы в это верить. Погода стоит неоднозначная, небо хмурое, из-за чего атмосфера в городе немного угнетающая. Тэхён после похода в кафе пойдёт домой, где будет, кстати, Чимин – он сказал, что у него нет сегодня планов в агентстве, поэтому присмотрит за младшим братиком. Скорее это из-за того, что для сегодняшнего дня слишком много потрясений, и Юнги считает есть большая вероятность панической атаки. Даже несмотря на утренний инцидент, Ким не против его компании. Остановившись перед зданием кафе, Тэхён понимает, что совершенно не приготовил никаких ответов на вопросы о его семье, прошлом и той липовой легенде, что он рассказывал Рюджин. Получится очень неловко, если будут несостыковки. Но решив сегодня просто выкинуть всё из головы, Ким открывает дверь и со звоном колокольчиков заходит внутрь в пустое, ещё не открытое для посещения помещение. — Ты вовремя, — Рюджин отвлекается, увидев парня, — сейчас позову хозяйку, подожди. Ким начинает рассматривать новый декор, которым заканчивает украшать зал девушка, любящая смену обстановки – кафе это даже на пользу. Тэхёну нравится атмосфера здесь, коллектив, люди, что приходят сюда, здесь всё имеет своё спокойствие и душевность. Имело. Услышав шаги, Ким отвлекается и поворачивается, сразу делая уважительный поклон. — Здравствуйте, меня зовут… — Тэхён. Ким никогда прежде не верил, что дни способны так ярко разделяться на плохие и хорошие, и сегодня впервые в это поверил. Сколько прошло? Пять лет? Почему они встретились именно здесь? Кто дёрнул за нити, позволившие обстоятельствам сложиться именно так, чтобы из двух агентств Юнги выбрал то, что в Пусане, а из всех возможных кафе Тэхён пришёл сюда? — Где ты был? — женщина, образ которой остался лишь в детской памяти, стоит сейчас перед парнем в реальности, а не на фотографиях, из-за чего весь мир кажется одним сплошным миражом. — Я два месяца тебя уже ищу… Почему ты сбежал из дома? «Хозяйка уехала в другой город по срочным делам» – искать своего пропавшего сына, как оказалось. Тэхёну хочется истерически смеяться, но все эмоции застревают в горле, не давая ему сделать вдоха. Женщина делает попытку подойти, чтобы рассмотреть выросшего сына поближе, но шатен делает такой же шаг назад, не позволяя сократить между ними расстояние в целую бездну. — Где была ты… — Тэхён до сих пор не хочет признавать эту реальность, она слишком жестокая и несправедливая, чтобы находиться в ней, — … все эти годы? Почему именно сейчас ты вспомнила, что у тебя как бы есть нежеланный сын? Что он где-то там, в Дэгу, сам как-то выживает и подозрительно странно не вскрыл ещё себе вены от издевательств в школе. Что же изменилось сейчас, раз ты ездила меня искать? — Вряд ли ты сможешь понять меня… — Я не хочу этого делать, — прерывает парень. — Просто давай сделаем вид, что этой встречи не было. Почему виновата мать, но больно от собственных слов Тэхёну? Ему должно быть всё равно, ведь за это время родственные чувства к человеку должны пройти, у Кима уже новая семья, настоящая, ему не нужна прежняя связь с прошлым. Так почему старые шрамы вновь пульсируют на сердце? — Чем он тебя завлёк сюда? — тон голоса женщины меняется, становится каким-то защитным в сторону своих прав на ребёнка. — Этот Мин Юнги… он же утащил тебя сюда? Где вы сейчас живёте? Он тебя чем-то шантажирует? — Он дал мне то, чего я не получил от тебя, — кажется, это последняя капля терпения Тэхёна, потому что он мог бы забыть этот день, вычеркнуть этого человека из своей жизни снова, но не закрыть глаза на слова о Юнги. — Прекрати строить из себя мать и не ищи нас. — Как ты можешь… — Оставь меня, как ты это уже сделала один раз! — не выдерживает, ломается, почти кричит и отходит, сейчас сбежит. Тэхёновы трещины в расщелины превращаются, он не успевает их ремонтировать, как всё начинается по новой. Вначале он боялся, что их секрет о поддельных документах раскроется, затем надеялся, что Пак не воспользуется этим, потом бывшие одноклассники в отместку не сдадут его. А теперь мать. Когда же они будут свободны? Ким уходит, забыв извиниться перед Рюджин за свою ложь, некрасиво бросив работу и закончив разговор, надеясь, что у него не будет продолжения. Он просто не может поверить, что эта женщина за столько лет ни разу не объявилась, но тут резко поехала его искать. Такого не бывает. Тэхён снова падает, только встать уже нет сил.● ƁỦֆẴ₦ ●
Чимин смотрит на свои влажные волосы, которые сохнут слишком долго, ведь феном было бы быстрее, да только шуметь в квартире нельзя. Он самостоятельно покрасился в специально выбранный им цвет для сегодняшней встречи с родителями, и результатом оказывается доволен. Даже больше, чем розовым. Услышав приход Мина, танцор выходит из ванной и наблюдает, как блондин поспешно снимает обувь и проходит в комнату, открывая дверь и удостоверяясь, что сейчас всё в порядке – Чимину на слово трудно поверить, как же. — Я же сказал, что он наревелся и спит уже третий час, — Пак закатывает глаза и отодвигает разбросанную обувь композитора в сторону с прохода. — Я выключил его телефон и бросил куда-то, уже не помню, так что вам придётся поискать. — Он что, тебе всё рассказал? Удивление Юнги вполне уместно, потому что Чимин, позвонив композитору, ярко описал произошедшее во всех деталях, будто сам находился в тот момент рядом с Тэхёном. — Перепутал меня с тобой, вероятно, пока умывался слезами, — без насмешки отвечает Пак, встряхнув своими волосами. — Я бы посоветовал собирать вам вещи и валить в другой город, братики, потому что его мать вас будет искать. Юнги только сейчас замечает непривычно голубые волосы танцора, достаточно красивый цвет глубины моря, который безумно идёт Паку, но внимание тут же переключается на его слова. Мин тоже думал о том, чтобы уехать. Нет, не сегодня и не вчера, но не так давно, когда Тэхёну здесь оказалось слишком тяжело, и они перестали контролировать ситуацию. Мысль о другом городе и том агентстве пронеслась, но не задержалась в голове композитора – они уже не могут бросить Пусан. — Не найдёт, — раздражённо проговаривает Юнги, не собираясь отдавать Тэхёна. Конечно, существуют способы разделить их, и женщине ничего не стоит сделать это, но Мин до последней открытой двери будет бороться за их свободу. Не для этого они в Дэгу крылья свои обдирали, чтобы сейчас вот так просто сломаться. «Найдёт» – думает Чимин, но не озвучивает, потому что не так уж и много этой весной в школу перевелось двух братьев Мин. Танцор зашнуровывает кроссовки, накидывает кожаную куртку, бросает взгляд в зеркало, оценивая свой вид бунтующего подростка, а потом поворачивается и смотрит на блондина, который стоит у открытого окна кухни и выкуривает очередную сигарету. Юнги выглядит плохо, озадаченно, разочарованно, его пальцы сильно сдавливают сигарету, вдохи натяжные, нервные, потому что он ничего не может сделать. Это отвратительное чувство медленно забирается под кожу осознанием, впитывается в клетки, просачивается в вены ядом и заполняет полностью. Это ведь на нём ответственность за младшего, он подарил ему мечту, новую жизнь, забрал с собой, даже зная, какой при этом есть риск, который нашёл себя сейчас в лице его матери. И Мин правда не знает, что теперь делать. Чимин не замечает, как смотрит на композитора, уже слегка опаздывая на ужин, но зачем-то поворачивается корпусом в сторону кухни и вздыхает. — Эй, Сахарный, — Пак убирает руки в карманы и наклоняет голову, дожидаясь, когда взгляд треугольных глаз будет прикован к нему, — убери это выражение со своего лица, ты – второй и последний, у кого я не хочу этого видеть. Танцор разворачивается и покидает квартиру, оставляя в своих словах некую недосказанность и скрытый подтекст. И правда, Чимин привык видеть в этих глазах вызов миру, противостояние и борьбу, поэтому Юнги не должен сейчас думать о неудаче – он должен с ней справляться. По крайней мере они теперь не одни, у них есть поддержка и друзья, которые их не бросят. Остаётся лишь вопрос времени, когда и кто сделает свой решающий ход. А до совершеннолетия Тэхёна остаётся два месяца. Ким просыпается к ужину, когда уже возвращается Намджун, заверяет, что хорошо себя чувствует и приступа не было – Чимин очень помог. Он не давал советов, не обнимал, как это делает Юнги, а твёрдым голосом дал младшему пощёчину, вернув его в реальность, сунул в руки горячий чай с мелиссой и просто выслушал. Тэхён сам до конца не осознаёт, почему всё это выплеснул на танцора, зачем рассказал про свою семью и Дэгу, встречу в кафе, но от этого и правда стало легче. По стоящему запаху никотина на кухне, почти перебитого ужином, Ким понимает, что Юнги в замешательстве, но оба верят, что с этим тоже можно справиться. Намджун находит телефон младшего на полу за диваном, где оповещением висит один пропущенный от Рюджин и двенадцать от неизвестного номера. Тэхён вообще уходит полежать в ванной в надежде расслабиться и попробовать стереть сегодняшний день с плёнки. Получается плохо, но не хуже, чем действительно отвлечься на разговоры старших, когда те собираются за столом. Чонгук купил торт, на удивление не шоколадный, хотя всем известно, что шоколад поднимает настроение. А Чону известно, что именно любит Тэхён, и эта мелочь как-то немного разбавляет день. Юнги замечает это, наблюдает за шатеном, который удивлённо смотрит на выпечку, а потом на Чонгука, пожимающего плечами и заверяющего, что Тэхён это упоминал почти в самом начале переписки. Мин снова пристально смотрит на вокалиста, из головы не может выбросить очередной, почти открытый намёк от Чжуо, но не может его сопоставить с происходящим. Ну не видно по Чонгуку, что его чувства наигранные. А потом приходит сообщение, заставляя Юнги пялиться на текст около минуты, чтобы понять его содержание. От: PJ Приди? И всё бы ничего, если бы не скинутая геолокация дорогого ресторана и знак вопроса, будто Чимин просит прийти, если Юнги может сейчас это сделать. Время девять, Чонгук предлагает Тэхёну посмотреть вторую часть вчерашнего фильма, и Ким соглашается. У Юнги есть два часа.● ƁỦֆẴ₦ ●
Роскошь, к которой так привык Чимин за время проживания с родителями, сейчас кажется как-то приторно-наигранной, прямо как улыбка матери, которая надеется, что генерал не сорвётся раньше времени. Напряжённое состояние отца заметно с самого первого взгляда, когда в изысканном ресторане, где столики заказаны чуть ли не с прошлого месяца, а люди приходят сюда в шитых на заказ костюмах, сынок генерала заявляется в рваных джинсах, висячей безразмерной футболке, кожаной куртке и с голубыми волосами. Голубыми, мать его, как пятый цвет в радуге, волосами. Разговор начинается издалека, женщина тактично интересуется, как сейчас живёт сын, даже не спрашивая где, удобно ли ему там с Чонгуком, любопытствует, что у Чона сейчас происходит и как у них дела в школе. Отец молчит, изредка смачивает горло коньяком и окидывает парня напротив осуждающим взглядом – сын себе ничего не заказывает, просит лишь стакан воды. Он не будет ужинать за их счёт, а своими деньгами здешние блюда оплачивать слишком роскошно. Чимин при разговоре чувствует какое-то неопределенное состояние, вроде тоску, а вроде безразличие. Ему всё ещё хочется забрать ЛаФеррари, потому что ходить пешим каждое утро в школу, а потом в агентство – ужасная трата времени. Возникает желание бросить все дела и потратиться на новые шмотки, а потом Пак заставляет себя встать и пойти вместо этого работать. Это тоска даже не по родителям, на что Пак мысленно себе усмехается. И казалось бы встреча получается не такая ужасная, как предполагал Чимин, ему не угрожают, не унижают за свою мечту, не просят даже вернуться, идя на условие возвращения всего прежнего, пока от матери не звучит крайне наивное предложение. — … дочь у них твоя ровесница, играет на фортепиано, собирается стать прокурором. Их семья придёт на следующей неделе к нам, и ты бы тоже мог прийти. Паку казалось, что его уже ничем в этом мире не удивить, но он, видимо, ошибается. — Хотите меня свести с дочерью судьи? — парень надеется, что он всё же оказывается не прав, и это просто приглашение от родителей прийти в гости. — Она достаточно воспитанная девушка, — подаёт за долгое время голос отец, — тебе бы пошло на пользу общение с ней, а не твоими дружками. Всё понятно. — Мы в каком веке живём? — Чимин правда не может поверить в то, что сейчас слышит. Он знал, что влиятельной семье нужны такие же влиятельные потомки, но чтобы это коснулось его, Пак никогда не думал об этом. — Брак по расчёту уже не актуален. Это бессмысленное и бездарное занятие в современном мире. — Ты про свои танцы? Зря генерал это сказал, потому что Чимину от этого крышу срывает. Парень откидывается на спинку, достаёт телефон и проверяет диалог с прочитанным сообщением, пытаясь унять дрожь в руках от закипающей гордости. Они даже один вечер нормально провести не могут, чтобы не задеть Чимина, и с самого начала не надо было приходить. Родители не пойдут на уступки – сын тем более. — Я отойду, — Пак громко бросает телефон на стол и уходит. Нет, они правда решили, что, ограничив Чимина средствами, он «образумится», вернётся домой и бросит танцы? А ещё к этому теперь добавляются намеренные отношения с дочерью судьи, которая видите ли пример для подражания, хорошая партия и идеальная дочь, не такой, как ты, Пак Чимин! Её в рекламе духов не показывают, волосы собраны в опрятную причёску, всегда строгая одежда и девственницей до брака будет! Чимину не встало всё это. Это не жизнь, а клише, какой вообще смысл тогда жить? Так это Паку ещё не ставят условие, а любимый папочка наверняка что-то приберёг напоследок, если простыми уговорами его взять не получится. Синеволосый ополаскивает лицо, не заботится о подводке, которая сейчас растечётся, опирается на до тошноты дорогую раковину, сделанную из камня и смотрит в отражение. Если они ещё не поняли, насколько Чимин погряз в своей мечте, то он в финале скажет своё последнее слово. Пак мысленно сам себе говорит убрать это выражение со своего лица, потому что оно точно такое же, как у Юнги. Они просто не могут допустить, чтобы на их пути сейчас кто-то встал. Живая музыка снова льётся в душу, когда парень возвращается в зал, инструменты определённо не дают ему сойти с ума, потому что под похожую мелодию у Чимина заготовлено выступление на льду, а это как-то отвлекает от происходящего дерьма. Танцор коротко бросает взгляд на диалог, где его сообщение осталось без ответа, и убирает айфон в карман. Не столь важно, обратно один дойдёт. — Я тут вспомнил, что у меня есть дурная привычка никого не слушать и надеяться лишь на себя, — Чимин складывает руки и закидывает ногу на ногу, — а гордость, видимо, это у нас наследственное, потому что она не позволяет мне променять свою мечту на деньги. — Деньги здесь не играют роли, — голос отца становится твёрже, но не повышается в своей громкости, потому что место не позволяет. — Какой будет твоя жизнь – вот, что мы пытаемся до тебя донести. Что тебе дадут твои танцы? Карьеру, славу? Не смеши. Мнимая популярность пройдёт так же быстро, как жизнь, и с чем ты останешься? — Вы уже дали мне то, что могли, — Пак затыкает себе рот, не озвучивая, что эта фраза настолько обобщённая, что её можно и не говорить вовсе. — Поэтому дальше я пойду сам. Чимин встаёт с противным скрежетом ножек, отводит взгляд и направляется к выходу. Пустая трата времени, а не ужин, где Пак даже не поел, хотя сейчас от всего просто тошнит. На улице опустившаяся ночь как-то немного приводит в чувства, позволяет танцору начать успокаиваться и думать более трезво. Давно надо было поставить точку, уйти и не возвращаться. — Считаешь, что ведёшь себя, как взрослый? — мужчина выходит из ресторана следом, доставая сигару, и останавливается напротив сына. — Ты можешь сколько угодно бегать, но всё равно приползёшь домой. — У меня есть дом, — Чимин раньше этого не понимал, но сейчас осознаёт в полной мере, что дом – это не обязательно здание, это люди. Генерал совершенно неискренне улыбается, но сказать в ответ ничего не может, потому что сын неожиданно переводит взгляд куда-то за спину и толкается языком в щёку – а вот и грандиозный финал. — Боюсь, я не смогу прийти на знакомство с дочерью судьи, — Пак делает шаг в сторону, навстречу к подошедшему парню, и не сводит взгляда с отца, — а то опозорю семью, да, сладкий? Юнги понимает всё с первой же секунды, совсем не против подыграть танцору и притвориться его парнем, чтобы окончательно разорвать все связи с семьёй, только он не готов к идеальной игре Пака. Потому что в следующую секунду Чимин хватает блондина за толстовку и тянет на себя, врезаясь в его губы. Не сказать точно, кто из них больше удивлён, потому что Юнги будто ожидал этого и слишком реалистично подхватывает ладонью за затылок Чимина, отвечая ему на поцелуй так же грязно, как он решил сыграть эту партию. Его губы с привкусом выкуренной по пути сигареты жарко обволакивают чиминовы, сминают, не оставляя ни малейшего расстояния и сомнения в правдивости чувств. Холодные пальцы зарываются в волосы, выкрашенные в цвет васильков, на затылке, слегка массируют, заверяя, что он здесь, не отпустит, не отступит. Поцелуй получается пошлым, затянутым, с влажным танцем языков и опаляющим душу дыханием. У Чимина отдача ровно такая же, немного агрессивная из-за эмоций и неоспоримого чувства, что заполняет его, щекотливого, но в то же время осознанного, приятного, возбуждающего. Он жмётся ближе, наплевав на общественность и свою репутацию, потому что он буквально с выкрашенными в голубой волосами целует парня, и нисколько об этом не жалеет. Только генерал уже ушёл, а Чимин до сих пор стоит посреди улицы и сгорает с Юнги.● ƁỦֆẴ₦ ●
— А что, дочери судей не в твоём вкусе? — Мин слышит со стороны танцора раздражённый вздох и улыбается, зная, что тот наверняка сейчас ещё и глаза закатит. — Воспитанные, красивые, девственные – чем тебе не угодили? — Ты серьёзно? Чимин идёт наравне с блондином и думает лишь о том, чтобы прийти и завалиться спать, официально заканчивая этот день с жирной точкой в отношениях с родителями. — Ах, да, теперь в твоём вкусе сладкие парни. Пак подозревал, что они вернутся к этой теме, но даже не собирается извиняться за выкинутую выходку с поцелуем. Мину объяснений не надо, его это точно не задевает, да и значения особого он этому не придаёт. — Меня совершенно не интересуют много думающие о себе вокалисты из Дэгу, со странным псевдонимом и известные в своём городе как те, что ломают кости с одного удара, подделывающие документы и похищающие детей из школы, — Чимин задумывается, вспоминая, ничего ли он не упустил. — И бросай курить, это пиздецки невкусно. — Говоришь так, будто собираешься и дальше меня целовать. — И не мечтай, Сахарный. А по телу мурашки бегают. Чимин успокаивает себя, что это от прохлады. Всё это выглядит, как наигранная мера для мести отцу, но Юнги нисколько не обидно, что его просто использовали. В сердце, конечно, предательски расцветают новые бутоны, своим ароматом пропитывают всё внутри и сводят немного с ума, если честно, но Мин пытается держать разум под контролем и не позволять ветвям тянуться туда. — Ты мне должен, — внезапно говорит композитор, открывая для танцора дверь в здание общежития. — Конечно, это можно было бы забыть, если бы мне понравилось, но так получается, что ты просто воспользовался мной. Чимину неистово хочется сейчас его ударить, потому что он не дурак не понять, что его берут на понт – Юнги не могло не понравиться. — Если ты полагаешь, что я сейчас снова тебя засосу, чтобы доказать обратное, то ты ошибаешься, — Пак проходит первым и направляется к лифту. — Проси чего хочешь, даже если тебе понравилось. Танцор думает, что не должен этого говорить, потому что Мин воспользуется дозволенностью и может заявить что-то вроде того же поцелуя или бóльшего. Пак точно ему нос разобьёт. Но на удивление звучит совсем не то, что можно было бы предположить. — Брось лёд и занимайся только танцами. Фигурное катание – не его мечта, просто с этого Чимин начинал. Бросить, значит двигаться дальше, лишить себя риска травмы и полностью отдаться танцам. С одной стороны Юнги с этой просьбы никакой выгоды, а с другой – всё же Пак должен это выполнить, как должник. — После выступления брошу, — соглашается танцор. Чимин открывает дверь своей квартиры, поворачивается к вокалисту и смотрит, как тот уходит, вспоминая слова, которые с самого начала были серьёзными, но Пак понял это только сейчас. «Как насчёт того, чтобы я не дал тебе упасть?» Пожалуй, Чимин может попробовать довериться.