● ƁỦֆẴ₦ ●
— У меня стойкое дежавю, ребятки, — медбрат меняет лёд и коротко осматривает опухший нос Тэхёна, у которого перед глазами двоится из-за падения и приличной потери крови через нос. Снова. — Только в прошлый раз тебя ударила дверь. Юнги поднимает взгляд на Чонгука, который даже не отрицает, что именно он в начале перевода парней и подарил младшему незабываемые ощущения, а тот в свою очередь свалил всё на бедную дверь. — А тебе придётся воздержаться от нагрузок, — мужчина ловит на себе давящий взгляд Пака, который не знает, что такое «воздержаться», да и советов он не просил. — У тебя растяжение голеностопных связок первой степени. У Чонгука замирает дыхание, когда он слышит вердикт от медбрата, подразумевающий прекратить деятельность танцора. Как-то раз Чимин неудачно кого-то отпинал, из-за чего у него просто болела нога, и врач попросил пару дней не заниматься фигурным катанием, отчего Пак с катушек слетел. Напился, послал рекомендации нахер и всё равно вышел на лёд. Потому что он ненавидит, когда ему запрещают заниматься тем, что он хочет. Сейчас то же самое, только в этот раз наплевать на травму не получится – она может повлечь за собой последствия. — Повязку не снимай пару дней, — медбрат достаёт квадратный листочек и начинает делать пометки, — если будет сильно болеть, используй обезболивающую мазь; неприятные ощущения нормальны для этого. Сегодня почаще прикладывай холод, на вторые сутки возможно применение тепловых компрессов. Когда снимешь повязку, делай гимнастические упражнения… — И на сколько это? — голос у танцора слегка напряжён, он, кажется, совсем не слушал и сейчас не желает ничего слышать. — Пять дней в лучшем случае при соблюдении всех рекомендаций. У Чимина выступление через два дня. Юнги смотрит на Пака, который лишь вскидывает брови и спускает ногу с кушетки, принимаясь надевать кроссовок. Его молчание – не показатель согласия, и все присутствующие здесь это понимают. Чимин не будет ждать. Парень, прихрамывая, покидает помещение, хлопает дверью и уходит, закидывая портфель на плечо. Чонгук поднимается следом, коротко бросает взгляд на Тэхёна, удостоверяется, что с ним уже всё в порядке, и останавливается, когда чувствует прикосновение медбрата к плечу – напоминает, чтобы присмотрел за упрямым старшим, и протягивает листок с рекомендациями. Юнги видит тяжёлый взгляд, которым провожает Чона младший, благодарит мужчину и забирает рюкзак Тэхёна, выходя с ним в коридор. Мин прекрасно видел, что вся эта ситуация в зале произошла не случайно, и заметил ухмылку того урода, который, видимо, слишком самоуверенным стал, заняв место капитана. Такое не прощается. — Что это такое было перед игрой? — Чимин перегнул, нервы сдали, — Ким говорит в нос, слегка морщится от проходящей боли и вздыхает. — Не хочу к психотерапевту. Мне же всё надо рассказывать, как я ему должен сказать о матери, которую случайно встретил на работе? — Чимин на то и протащил тебя без документов, чтобы ты мог говорить правду… — Думаешь, Чонгук рассказал правду о том, что произошло четыре года назад? Конечно нет. Пак много усилий приложил, чтобы это скрыть, Чонгуку не один день вдалбливал изменённую им же версию произошедшего и уж точно сделает всё, чтобы о том дне никто не узнал. — Вот и я хочу оставить это только между нами, — Тэхён толкает дверь на улицу и выходит из школы. — Я сам дойду. Вернусь домой – напишу. — Малыш, — родное обращение заставляет шатена остановиться, развернуться и поймать на себе любящий взгляд старшего брата, — не молчи только. И это адресовано не по отношению к психотерапевту. Тэхён кивает, разворачивается и уходит, оставляя разговор на лучшее время. А Юнги поправляет гитару за спиной и получает сообщение от неизвестного номера с временем и местом встречи. Это просто ещё один из неудачных дней. А для кого-то он закончится очень печально.● ƁỦֆẴ₦ ●
Смотря на экран телефона с сообщением от менеджера, что вокалисту необходимо прийти на репетицию с композитором, Чонгук начинает нервничать ещё больше. Мало того, с Тэхёном что-то случилось, и Чон не может быть сейчас с ним рядом по нескольким причинам, одна из которых, что Ким сам видеть его не хочет, так ещё и Чимина придётся оставить одного. А он, дурак, ведь уйдёт на свой лёд, чтобы попробовать встать на лезвия и посмотреть, справится или нет – да результат тоже не особо важен будет, у него же через двое суток выступление. Брюнет тяжело выдыхает, потирает переносицу и поворачивается к танцору, который лежит на их гостином диване с закинутой больной ногой на подлокотник. Чон уверен, что если выйдет на улицу и постоит пять минут, то застанет побег старшего. И ведь никого в квартире ещё долго не будет: Тэхён на приёме, Хосок с Намджуном сегодня допоздна, если вообще придут, Юнги уже в агентстве – никто не сможет проконтролировать Пака. Разве что… — Я должен уйти, — Чонгук резко поднимается, проходит мимо танцора и оставляет ему стакан воды на полу, берёт джинсовку и принимается обуваться. — Тебе чего-нибудь купить? Выпить? — Пистолет с одной пулей. — Понял, три бутылки и не меньше, — Чон убирает айфон в задний карман и надеется, что друг не будет сильно на него злиться за то, что он собирается сделать. — Отдохни, хён. Чимин ничего не отвечает, терпеливо ждёт, когда младший покинет квартиру, и как только слышит хлопок закрытой двери, тут же открывает глаза и садится, только не успевает встать, как тишину нарушают ключи. Дверные ключи. Ключи, запирающие входную дверь. — Чонгук, блять! — Чимин понимает, что младший запер его в квартире, перекрыв любую возможность выйти отсюда, пока один из жильцов не придёт и не откроет. — Давно не ебал тебя никто?! Открыл быстро! Никто ему, конечно, не отвечает, Пак слышит лишь удаляющиеся шаги своего личного заботливого младшего братика и падает обратно на подушки. Ну пиздец приехали. И диван, сука, неудобный. Что за день?! Парень дотягивается до телефона, открывает беседу хаты работающих горлом, куда его не так давно добавили, потому что он здесь живёт чаще, чем у танцоров, и спрашивает, когда все возвращаются. И параллельно настрачивает Чонгуку смертный приговор. Ответы приходят быстро и ничуть не радуют Пака, потому что первым, кто по плану должен вернуться, это Тэхён. Через два часа. Но Юнги пишет, что это не точно, отчего парень закатывает глаза и бросает телефон в сторону. И что ему здесь делать? Нога ещё ноет, неприятно так тянет и пульсирует, а Чимин принципиально подниматься теперь не хочет. Какой смысл вставать, если уйти из квартиры не можешь? Первые десять минут танцор успокаивает себя, что потерять два часа не так уж и страшно – придёт Тэхён, а этот сопляк его точно не удержит здесь, поэтому всё же поднимается, дохрамывает до кухни, открывая верхний ящик, где лежит аптечка, и начинает искать обезболивающее. Только наткнувшись на сомнительную белую бумажную полоску без надписей, останавливается и забывает о боли, концентрируясь только на одном: с каким вкусом порошковое содержимое этого пакетика? Таких было ещё шесть штук, и они подозрительно странно закопаны в аптечке, где никто бы не додумался там искать. Чимин, не думая, рвёт прямоугольный пакетик высыпает действительно белый порошок на ладонь и проводит языком, ощущая знакомый вкус. Цитрусы. Пак возвращается к аптечке, ищет коробочку, где лежали эти бумажные полоски, но не находит ничего, чтобы давало хоть какое-то название тому, что подсыпает композитор в воду танцору, а парень выпивает всё это каждый раз. Ничего не обнаружив, Чимин открывает дверцу под раковиной, хочет посмотреть в мусорный пакет, но как назло его сегодня с утра вынес рэпер, выбросив вместе с ним последнюю надежду на ответ. Но парень лишь усмехается продуманности сохранения тайны Юнги, понимает, что ответ можно узнать лишь от него одного, и убирает находку назад, не забыв выбросить открытый пакетик в мусорное ведро – брать бутылки он больше не собирается. Выпив таблетку, танцор начинает возвращаться в гостиную, но понимает, что долго на этом неудобном куске жалкого подобия дивана не пролежит, и плавно заворачивает в комнату к братьям из Дэгу, не видя ничего такого, чтобы завалиться к композитору – он тут уже спал, и мягкий матрас ему больше по душе, чем жёсткий, на котором спит Чонгук. Выбор очевиден. Пак опускается на заправленную постель, закидывает больную ногу и прикрывает глаза, чувствуя почти выветрившийся запах сигарет от подушки – последний раз Юнги курил в комнате. Ах да, с ним же не ночевал прошлой ночью любимый братик, который наутро волшебным образом вылез из-под одеяла Чонгука. Благо в одежде оба были, иначе… Иначе что? Чимин вздыхает, больно закусывает губу и понимает, что ничего не сделает. Любое вмешательство способно навредить их отношениям, а они у них есть, послужит болью для двоих – далеко ходить не надо, достаточно посмотреть, что случилось с Тэхёном, когда он узнал о первоначальных намерениях вокалиста к нему. У Пака правда в голове не укладывается, каким это таким (будем называть вещи своими именами) хуем у Чонгука легло к Тэхёну, что он блять влюбился в парня, пробыв до этого всю свою сознательную жизнь натуралом… а был ли он таковым? С Кимом всё понятно, а вот сейчас, задумавшись над этим, Чимин вдруг осознаёт, что из-за своего гомофобного отношения к другим, Чон мог просто скрывать, что ему совершенно безразлично парень или девушка. Ладно, а теперь перейдём к более убийственному вопросу: каким это таким супер-гомофобным хуем Пак Чимин засосал Юнги перед отцом? Ответ куда проще, чем мог бы быть, не учитывая эмоции и желание пойти против родителей, идеальный момент и своё последнее слово за свободу. Как-то выпивая с Хосоком и Намджуном в честь поступления Чонгука в агентство, Чимин имел неосторожность ответить вокалисту слишком прямо на то, как тот постоянно обниматься лез, сказав «не лезь блять, а то встанет». С того момента эти двое, благо Чонгук тогда к этому времени уже уснул, знали, что у танцора повышена чувствительность к прикосновениям, но это только половина правды, а вторую её часть ума хватило не рассказывать. Чимину тогда пятнадцать было, он ещё враждовал с Чонгуком, только подрался с ним на перемене и пришёл с одноклассником в медпункт, чтобы кровь из носа остановить. Тогда-то и пришлось снять запачканную рубашку, чтобы переодеться, а одноклассник на его рёбрах синяк нашёл и провёл пальцами бережно, пошутив, чтобы побыстрее зажил. И что? Конечно не помогло, потому что Пак возбудился от грёбанного двухсекундного прикосновения к рёбрам. И вот тогда ему надо было решать: стать для всех посмешищем, геем, голубой принцессой генерала или гомофобом. Чимин всё повернул в свою пользу, выставив так, будто одноклассник приставал к нему. Он защитил себя, свою фамилию, а тот одноклассник, которому никто не поверил, был вынужден спустя неделю издевательств перевестись в другую школу. Сожалеет ли он о сделанном? На это ответить сложнее, чем, если бы вопрос звучал «сделал бы ты это снова?», потому что Пак без промедления ответил бы «да». Некоторые поступки имеют слишком тяжёлые последствия, чтобы о них сожалеть. Ровно через полгода после этого случая Чимин пошёл на ещё одну ложь, куда крупнее предыдущей, что сковала его в одну цепь с Чонгуком.● ĐǺỄǤỦ ●
Тэхён непонимающе читает сообщения из беседы, где Чимин настойчиво пытается узнать, как скоро кто-то из жильцов придёт в квартиру, заходит в диалог с Юнги и пишет, что вернулся от психотерапевта. А потом блокирует телефон и смотрит через дорогу на здание кафе. Мужчина понимал, что парень от него что-то скрывает, недоговаривает, поэтому попросил рассказать о сложившейся ситуации не прямо, а на примере, будто Ким это не про себя рассказывает. Подобрать ещё одного подростка, который сбежал от родителей и встретился с одним из них, оказалось очень сложно. Тогда специалист посоветовал несколько вариантов, и одним из них было не бежать от своего страха. Поэтому шатен стоит на светофоре перед кафе, чтобы встретиться с матерью. Действительно, чем больше он скрывается, тем сильнее его хочется найти. Ким уже сбежал от самого кошмарного, Дэгу позади, и искал его не отец, а мать, и можно предположить, что она не хочет возвращать сына обратно к отцу, который его потерял. Поговорить – вот, что им нужно. Сейчас, когда в кафе полно людей, они смогут обсудить всё в более спокойной обстановке, и, возможно, Тэхёну не придётся увольняться и снова бежать. Он оглядывался по сторонам, боясь, что за ним придут органы опеки, а теперь ещё каждый раз в школу заходить со страхом быть пойманным? Ким видит зелёный свет, запоздало делает шаг вперёд и направляется через дорогу. Он прекрасно понимает, что из-за этого Юнги может принять кардинальное решение, отказаться ради младшего от мечты, а Тэхёну больше не нужны эти жертвы. Мин должен чаще думать о себе, а Киму пора взрослеть, поэтому он идёт в кафе один, никому об этом не сказав, хотя мог написать Чонгуку… мог бы. Дверной колокольчик оповещает о прибытии клиента, Рюджин быстро пересказывает сделанный заказ и поворачивается, чтобы принять гостя, замечая старшеклассника, который обманул её. Тэхён смотрит девушке в глаза, видит маленькую искру обиды, ведь они много друг другу о своих жизнях рассказывали, делились странными секретами, а Ким даже не сказал свою настоящую фамилию. Рюджин замечательный человек, она бы поняла побег парней, но ей этого не доверили. — Она вообще-то здесь, — девушка убирает короткие волосы за ухо, предупреждая, ведь она стала невольным свидетелем семейной драмы. — А я на работу пришёл, — Тэхён убирает руки в карманы и выдыхает, — устраиваться. Позовёшь хозяйку? Рюджин кивает и уходит, пока парень садится за столик у окна и переводит взгляд на улицу. Его руки всё ещё дрожат, но уже меньше, хотя это всё равно заметно. Наверное, это будет ещё долго продолжаться, учитывая каждодневные подарки судьбы. И он даже догадывается, что будет дальше, какой ход запасён у Чжуо и как блестяще будет её заявление об однополых отношениях в их школе. Чонгук, возможно, замнёт это, припугнёт девушку или вообще опровергнет это заявление, соврёт, чтобы отгородить Тэхёна от проблем. Только ведь все проблемы как раз от Чона. — Не думала, что ты сам придёшь, — женщина садится напротив, стягивает с волос резинку, освобождая слегка вишнёвые завитые волны, и смотрит в искусственную радужку глаз парня. Она знала, что Тэхёну не нравятся его глаза. — Хочешь кофе? — Не пью кофе. Теперь у Кима есть достаточно времени, чтобы рассмотреть, как изменился образ матери за время её отсутствия. Короткой стрижки больше нет, волосы спускаются до лопаток, лёгкий макияж на выход и насыщенная персиковая помада. На пальцах сверкают кольца, одно из которых явно от мужчины, и оно не просто для украшения, а для подтверждения своих чувств. Женщина действительно стала лучше выглядеть, она расцвела, словно цветок, с которого убрали пакет мусора прошлого брака. — Горячий шоколад? — предлагает хозяйка кафе, подозревая, что парень только со школы вернулся и наверняка голодный. — Не люблю его. — Но я же в детстве варила тебе его на ночь… — Поэтому и не люблю. Чжихё слабо улыбается, осознавая, что сама виновата в том, что совершенно не знает своего сына, она его бросила и не возвращалась до тех пор, пока не узнала, что Тэхён пропал. Женщина не спешит оправдываться, что все эти годы она посылала домой в Дэгу деньги на содержание сына, которые, видимо, уходили на алкоголь и других женщин, не рассказывает, как звонила отцу, интересуясь, как живёт Ким, получая один и тот же ответ – прекрасно. Не было никакого прекрасно, раз он сбежал. Чжихё утратила статус матери и больше не может на него претендовать. — Так, значит ты работаешь здесь в ночные смены и по выходным, — женщина решает больше не затрагивать тему семьи, заметив барьер, что ставит шатен. Он имеет на это право. — Это сказывается на успеваемости в школе? — Я нормально учусь. — У тебя финансовые трудности? Тот парень… Мин Юнги, вы живёте вместе? — Я пришёл не на семейный обед, а договориться, — Тэхён складывает руки на груди, не желая давать каких-то намёков на то, где они сейчас живут, и чем занимается старший, обеспечивая его. — Я несовершеннолетний и знаю, что сейчас меня легко вернуть обратно в Дэгу, но я не хочу бежать из Пусана только потому, что ты меня нашла. Я буду приходить сюда два через два и по выходным, ты можешь меня видеть и знать, что со мной всё в порядке – этого будет достаточно, чтобы закрыть глаза ещё на два месяца моего «исчезновения»? Чжихё понимает, что она не может отправить сына обратно в Дэгу, заставив ненавидеть себя ещё сильнее, но и забрать к себе здесь – тоже. Раньше надо было забирать. Тэхёну кажется это хорошим вариантом сделки, тем более теперь, если прибудут органы опеки, которых могут информировать одноклассники, бывшие здесь совсем недавно, Ким сможет сказать, что просто гостит у матери. Две проблемы будут решены, никто не будет стоять на пути. — Нет. А ведь идея была хорошей.● ƁỦֆẴ₦ ●
Дуэт одобрили, на шоу отправят Чонгука с Юнги с песней ещё хуже, чем на примерке голосов, из-за чего Мин сейчас находится в лёгком раздражении. Композитор понимает, что он здесь лишь трейни и не может диктовать свои правила с хотелками, но всё же спустя две минуты распева и первого куплета своей партии, бросил песню и ушёл к менеджеру, сказав, что не может позволить себе петь подобный бессмысленный мусор. Чон остался в зале, пробежался взглядом по строчкам и понял, каким должен быть настоящий музыкант: он не просто динамик, зачитывающий всё подряд, а творец, решающий, что сказать людям. Это ярко видно по текстам его песен, хоть Чонгук и не услышал много, но ему хватило пару тех, что он отдал группе с Хёнджином. Брюнет смотрит на экран телефона с непрочитанным сообщением для Тэхёна и пишет Чимину, спрашивая, не вернулся ли шатен. Пак сказал, что Тэхён сам расскажет, когда посчитает нужным, но Чонгук думает, что не сможет молча ждать, когда это время настанет. Чтобы отвлечься, вокалист дотягивается до электрогитары композитора, кладёт её на бёдра и пробует зажать аккорды, как видел со стороны, а затем проводит по струнам и слышит переливающийся звук из подключённых колонок. Чон знает пару базовых аккордов, которые помогут сыграть почти любую песню, поэтому меняет положение пальцев и признаёт, что это не так просто, как казалось. А ведь нужно одновременно играть и петь. — Никто до тебя не трогал мою гитару. Чонгук оборачивается, смотрит на Мина, который вернулся с весьма нерадостным настроением, и даже не пытается положить чужую вещь обратно, хотя намёк очень открытый. — Никто до меня и Тэхёна не трогал, — отвечает вокалист, увлечённо проводя по струнам, и только когда позади останавливаются чужие шаги, понимает, что сказал. — Делиться надо, — брюнет натянуто улыбается, пытаясь как-то оправдать свои слова, — слышал о таком? По Юнги совсем не скажешь, о чём он сейчас думает, на лице ни единой эмоции, он стоит в двух шагах от Чона и явно решает, что с ним делать после сказанного. — Я поделюсь с тобой микрофоном в твоей глотке, если узнаю, что Тэхён был против, — по спине точно пробегает холодок. — И раз уж ты такой щедрый, надеюсь, подвинешь своё собственничество, когда я позарюсь на Чимина. И Чонгука за язык никто не тянул. Вокалист ставит гитару на место, в какой-то степени радуясь, что никто из них не озвучил, в каком таком значении он «трогал» Тэхёна, хотя Юнги далеко не маленький, чтобы это понять. Все они парни… хотя в этом и есть проблема. — Позаришься на Чимина? — переспрашивает Чон. — Это ты мне в отместку за тот случай на тусовке? — Песню согласились поменять при условии, что она не будет выходить за рамки правил, — Юнги игнорирует младшего, возвращаясь к музыке. Лучше думать сейчас о ней, чем о том, по какой причине прошлой ночью Тэхён не вернулся в комнату. — Ро́ковые композиции точно никто не будет готов услышать на этом шоу, я посмотрел прошлые записи, но и не факт, что эта идея окажется удачной. — А не похуй вообще, оценят песню жюри или нет? — Чонгук снова проверяет сообщения. — Они же должны на вокал смотреть, а не на инструментал. — Рад, что ты такого же мнения, — Юнги кидает младшему свой телефон с открытым текстом песни и поднимает гитару за гриф, — учи. Чонгук даже не удивляется, когда видит песню любимой группы парней 5 Seconds Of Summer, и почему-то видит отражение определённого человека в этом тексте, который должен присутствовать на выступлении, чтобы это услышать. Совпадение это или композитор и правда настроен серьёзно? В любом случае время покажет, а покажет оно достаточно скоро.● ƁỦֆẴ₦ ●
Чимин через пелену сна слышит звон ключей, понимает, что Тэхён вернулся от психотерапевта, но не может заставить себя подняться, отчего лишь вздыхает и утыкается лицом в подушку, решив полежать ещё немного. Он не планировал засыпать, но чертова постель композитора оказалась слишком настойчивой. Кто-то заходит в комнату, останавливается, увидев незваного гостя, и тихо уходит, прикрыв за собой дверь. Сейчас вообще-то самое время для побега, пока младший братик, кажется, на кухне, судя по шуму от посуды. Пак втягивает носом воздух, поворачивается на спину и приоткрывает глаза, замечая, что вся комната опустилась в вечерние сумерки. С тихим «блять» танцор поднимается на руках, поправляет съехавшее покрывало и выходит с печальным осознанием, что сегодня уже никуда не уйдёт. Он трёт глаза ладонью, в неполную силу ступает на больную ногу, которой слишком мало отдыха, и останавливается, заметив, что вернулся в квартиру первым не Тэхён. — Такими темпами я привыкну видеть тебя в своей постели, — Юнги достаёт из пачки сигарету и подкуривает от плиты, сканируя сонного Пака взглядом. — Что делать будешь? — Я блять просил тебя не курить, — игнорирует очередной скрытый подкат Чимин, подходя к столу и садясь на стул. — Мне кажется, мы не собирались сейчас целоваться, — Мин намеренно делает долгую и глубокую затяжку, а затем так же назло выдыхает в сторону танцора, не пряча свежие разбитые костяшки руки, — или ты ждёшь инициативы от меня, Венди Марвелл? — Из какого аниме эта особа? — наигранно интересуясь, Пак закидывает больную ногу на соседний стул. — Не знаю, — блондин открывает две пачки рамена и кидает содержимое в воду, — я вообще-то специально ищу персонажей с синими волосами и выбираю самых милых. Приятно, что ты ценишь мои старания. Так что там с поцелуями и кофе для тебя в мою постель по утрам? — Только если скажешь, что за поебень лежит в аптечке в виде порошка, которым ты поишь меня. Нашёл всё-таки. Юнги делает ещё одну неторопливую затяжку, добавляет специи в их совместный на сегодня ужин и понимает, что раскрывать это ещё рано, хотя Чимин фактически даёт согласие на поцелуи и кофе при этом условии. — Доводилось ли тебе ощущать противоречие с того момента, как я стал приносить тебе бутылки? — Мин делает шаг ближе, прячет руку с сигаретой за спину и останавливается перед танцором. — Непонятные, неприсущие тебе чувства, о которых ты прежде не задумывался? Слишком тёплые для тебя, заставляющие злиться, потому что голова отрицает, а сердце признаёт? Чимин не шевелится, когда композитор наклоняется и ставит одну руку на стол, опираясь на неё и останавливаясь в нескольких сантиметрах от синеволосого. — И все эти чувства ты испытываешь ко мне, — Юнги даже не вопрос задаёт, а утверждает. — Откуда столько уверенности? — Потому что я подсыпал тебе афродизиак. Пак секунд пять пытается понять, убогий юмор у композитора такой или ему и правда всё это время подсыпали вещество, стимулирующее сексуальное влечение, из-за чего он места себе не находил без возможности объяснить, почему ему тот поцелуй на улице так понравился. Неужели он перестал ненавидеть парней из Дэгу только поэтому? И вся эта забота со стороны Мина была только ради того, чтобы Чимин рано или поздно сорвался? Ещё две секунды уходит на то, чтобы запоздало схватить композитора, потому что тот быстро отстранился и отошёл обратно, не спуская глаз с танцора. — Ты блять в край конченый или серьёзно считал, что после твоего заявления я лягу под тебя?! — А чего ты так бесишься, если ничего ко мне не испытываешь? — слишком спокойно реагирует Юнги, доставая что-то с поверхности холодильника, где обычно сигареты лежат. — Потому что ты – грёбанный мудак! — Чимин поднимается, делает два шага и хватает Мина за толстовку. — С людьми так не поступают… Пак не успевает продолжить ответ, который Юнги и так знает, а пялится на упаковку, которую композитор поднимает перед его глазами, где были эти самые бумажные маленькие пакетики с цитрусовым порошком. И одно большое слово заставляет Чимина понять, что он сейчас крупно облажался, раскрыв перед композитором свои чувства. — Витамины, — Юнги смотрит в расширенные зрачки Пака, — после твоего обморока я подсыпал тебе витамины, Чимин. — Мудаком от этого ты быть не перестаёшь, — танцор отпускает парня и не знает, куда себя деть, потому что Мин специально соврал, чтобы услышать о его чувствах. Но и подтверждения не было, хотя то, что нужно, Юнги уже увидел. — Не нервничай так, не нужен ты мне в постели, — заверяет композитор и тушит сигарету, возвращаясь к их ужину. — Всё, чего я хотел, лишь хорошего отношения к Тэхёну. Больше ничего от тебя мне не надо. Внутри образовывается какая-то обида, и Чимин не может найти ей причину. Юнги и правда ничего не ждал от Пака, делал всё это по собственному желанию, проявляя заботу, которую Чимин● ĐǺỄǤỦ ●
От: Печенюшка Если ты уже пришёл домой, скажи Чимину, чтобы он ответил мне. От: Blue&Grаy Я не дома. Получить ответ удаётся только спустя половину дня, когда репетиции уже закончены, и Чонгук с Юнги возвращаются из клуба, в который дошли по делам. От: Blue&Grаy Скажи Юнги, что я в художественной студии. Скоро приду. Чон не хочет врать Мину, поэтому говорит, что пошёл с Тэхёном гулять, и вернутся они поздно, а сам пишет Рюджин, на что получает реальное местонахождение шатена. И сейчас, подходя к кафе, вокалист не может придумать других причин, кроме как возможности, что мать Тэхёна узнала, где они живут. Однако, остановившись на улице, он увидел, как Ким обслуживает столик, и единственное предположение растворяется в сумерках, вызывая новые вопросы. Тэхён ведь даже не написал, где он, не захотел, чтобы Чонгук к нему приходил. И сколько это будет продолжаться? Чон только добился его доверия, как всё снова вернулось обратно. Улыбка шатена медленно сползает, когда он поворачивается к женщине, что-то серьёзно говорит и уходит за стойку. Чонгук внимательно рассматривает даму с волнистыми волосами, которая выходит на улицу и проходит мимо, коротко взглянув на вокалиста. Её взгляды заметно отличаются, потому что на Тэхёна она смотрит иначе. Это – его мать? — Что Тэхён пообещал за свою свободу? Стук каблуков позади прекращается, когда женщина останавливается и разворачивается, встретившись взглядом с незнакомым ей парнем. Ветер приносит запах кофе, и Чонгук разворачивается полностью к Чжихё, сунув руки в карманы джинсовой куртки. — Юнги? — хозяйка кафе делает шаг ближе, внимательно рассматривая брюнета. — Хуже. — Парень Тэхёна, — Чжихё уже слышала о нём от Рюджин, которая заверила, что есть в этом городе человек, который после ночных смен встречает Кима и постоянно беспокоится о нём. — Приятно познакомиться, хотя, думаю, Тэхён бы не пожелал нашей встречи, учитывая, что он даже не назвал причину его желания работать, — она убирает прядь волос за ухо и смотрит через стёкла на сына. — Он ничего не обещал. Мы лишь договорились, что он будет работать во вторую половину дня без ночных смен – и только. Ответ на важный вопрос только что озвучен – мать Кима не собирается возвращать его в Дэгу. Хоть она никогда не получит обратно своего сына, не заслужит доверия к себе, любви и элементарного общения, но ей достаточно будет видеть его в кафе и знать, что он живёт хорошей жизнью. — Приятно знать, что его окружают такие хорошие люди. А ведь Чжихё даже Рюджин не назвала ни одного имени. У Кима здесь и правда появилась настоящая семья и друзья. — Могу ли я попросить об одолжении? — женщина мягко улыбается и складывает руки. — Сделай его счастливым. Думаю, у тебя это получится лучше, чем у меня. Чонгук ничего не отвечает, потому что Чжихё разворачивается и уходит, оставляя своё последнее слово, как мать. Она растворяется среди прохожих, принимает новую реальность, имея статус лишь хозяйки кафе, но даже этого ей будет достаточно, большего она не может желать. — Чонгук? Вокалист оборачивается, замечает Тэхёна, новая смена которого только закончилась, и видит в его глазах небольшое удивление. На этот раз там не так пусто – одной проблемой меньше. Остаётся ещё одна. Домой они возвращаются медленно, идут рядом друг с другом, и Ким спокойно рассказывает, как сам пришёл в кафе, но ничего не говорит о случившемся в школе. А потом Тэхён резко останавливается, заставляет повторить то же Чонгука и хватает его за запястье, вытаскивая руку из кармана и смотря на покрасневшие костяшки тыльной стороны ладони. Не сложно догадаться, кому сегодня досталось. — Юнги был с тобой, — догадывается Ким. — Думаешь, мы бы закрыли на это глаза? — Чон смотрит на пустой переулок меж домов, где они сократили путь, и облизывает губы. — Столько лет прошло, а ты до сих пор не понял, что словами нельзя решить всё? Что некоторые люди не понимают по-другому? — Я тоже не понимаю простых слов, — Тэхён отпускает чужую руку, — бить меня будешь? Ты уже это делал один раз, попробуй второй, может, до меня дойдёт. — Ты будешь так каждый раз реагировать на защиту? — Я уже не знаю, как мне реагировать на всё, что я слышу, — Ким цепляется зубами за кожу на губе, — каждый раз мне кажется, что хуже уже быть не может, и каждый раз я ошибаюсь! Я люблю тебя! — Тэхён всхлипывает, почти кричит, слыша собственное эхо, но не слыша своего сердца. — Люблю, даже зная о тех словах, о причине, по которой ты написал мне! Но почему любить тебя оказывается так больно?! Чонгук ловит ладонь младшего, который хочет стереть свои слёзы, делает шаг ближе и обнимает Тэхёна, опуская руки на его плечи. — Прости. Он всё знает, знает о тех ужасных словах, которые Чонгук не хотел бы никогда произносить, знает, каким человеком является Чон, что готов был пойти на подобное ради какой-то мести. Знает и любит. — Больше никаких секретов, — обещает Чонгук и целует младшего в висок, собираясь либо сделать его счастливым, либо уйти из его жизни. Третьего не дано.