Они разделены. Снова.
Диего кричит, чтобы узнать, куда они везут Пятого. Но после того, как его затолкали в другую полицейскую машину, он понимает всю бесполезность ситуации. И вот он плачет, сотрясая плечи, уткнувшись ртом в собственное плечо. Разочарование от немыслимой ситуации, которая с каждым днем истощает его. Он откидывается на спинку сиденья, тупо глядя вперед. Руки в наручниках неприятно впиваются ему в спину. В очередной раз Вселенная обманула его. Когда жизнь станет проще? Непрошеная слеза заставляет его наклонить голову, чтобы потереться щекой о плечо. Когда он выпрямляется, он слышит разговор полицейского по рации с переднего сиденья и прислушивается к кодированному языку, который он помнит со времен учебы в полицейской академии. Похоже, их везут в изолятор временного содержания. Хотя, что именно это означает, Диего не знает. И похоже, полицейский все понял, поскольку в машине воцаряется молчание. Диего просто надеется, что Пятый в порядке.***
–- — Ты гребаный мудак, ты пожалеешь, что вообще родился на свет! — Пятый кричит с заднего сиденья полицейской машины, а глаза дикие от ярости. Офицер хихикает с водительского сиденья. — Ты не будешь таким смелым, когда они накачают тебя наркотиками так, что ты даже ходить не сможешь. И этого Пятый не ожидал. Он думал, что его поместят в какую-нибудь камеру предварительного заключения, пока Харгривз не доберется до другого конца страны. Но это почему-то звучит еще хуже. — Куда, черт возьми, ты меня тащишь? — Грубо спрашивает Пять пытаясь скрыть страх в своем голосе. Мужчина ухмыляется в зеркало заднего вида, обнажая острые зубы, и говорит: — Наш местный отдел — полагаю, вы могли бы назвать это так, — хотел бы провести некоторые. тесты…прежде чем отправить тебя туда, куда следует. Игнорируя холод, пробегающий по телу при мысли о «тестах» и о том, что все это может означать. Пятый хватается за последнее слово мужчины и рычит: «Я не собака, ублюдок!» — Да ну, — говорит офицер, снова мрачно посмеиваясь, — я не слишком удивлюсь, если тебя уложат как одну из них. Пятый замолкает. Усталость обрушивается на него, когда ярость просачивается наружу. Это была долгая неделя. долгий месяц, долгая жизнь. Он не уверен, сколько еще этого сможет вынести. Странно, но он просто надеется, что с Диего все в порядке. Пятый смотрит в окно, не в первый раз задаваясь вопросом, на что была бы похожа жизнь, если бы Диего был с ним с самого начала. Хуже, чем с Реджинальдом, быть не могло. даже с мужчиной, который ничего не знал о детях и даже не хотел их. Пятый сбежал бы в любой день, лишь бы остаться с Диего. Лениво он задается вопросом, приходил ли другой он когда-нибудь к такому же выводу. Похоже, он должен был прийти, если судить по их кажущейся близости. Машина останавливается у какого-то темного бетонного сооружения. У Пятого есть всего секунда, чтобы понять, что ему следовало обратить внимание на то, как они сюда попали, прежде чем дверца его машины открывается и его вытаскивают за волосы. Он шипит, не в силах удержаться от падения на гравий, царапая колени. Руки в наручниках бесполезны за спиной. Имея за плечами годы тренировок по уклонению, он подтягивается и уходит в сторону в попытке к бегству, но проходит всего несколько футов, прежде чем его грубо дергает назад сильная хватка за предплечье. Он извивается усложняя задачу полицейскому, но его все равно тащат по гравию к стальной двери. Через коридор охранников, через сигнализацию за сигнализацией, стальную дверь за стальной дверью. Он волочит ноги так сильно, как только может, но это только замедляет неизбежный конец достижения экспериментальной комнаты. Это немного похоже на заведение Реджинальда, с ящиками и коробками, с трубками вдоль стен и металлическими столами, разбросанными повсюду. Но в комнате есть немного более зловещего вида оборудование. А в центре комнаты стоит металлический стол, похожий на перевернутый, с двумя мягкими застежками по бокам, явно для рук, двумя внизу для ног и одной в центре верха для шеи. Пятый останавливается, сильнее вдавливая пятки. Он вырывается из захвата и бьет офицера головой. Он делает движение, чтобы сделать шаг вперед или снова попробовать пространственный прыжок или что-нибудь в этом роде, но его тянут назад, за воротник рубашки. Он кричит, поворачиваясь, чтобы попытаться укусить что-нибудь, что угодно, но удар прямо в лицо сводит на нет его усилия. — Как тебе такое? — Мужчина ухмыляется, пока кровь с лица мальчика стекает из его сломанного носа на зубы. Пятый ошеломлен всего на секунду, но этой секунды мужчине достаточно, чтобы протянуть руку, схватить иглу с одного из столов и воткнуть ее в предплечье мальчика. Пятый пытается отстраниться, пытается бороться с этим, но содержимое иглы уже опорожнено. Он не знает, что это было. В голове осталась мысль, что ему нужно сбежать, потому что ситуация становится все хуже и хуже. То, что ждет его дальше, было хуже смерти. Поэтому он борется и борется отчаянно, даже когда конечности ослабевают. — Отлично, — ворчит офицер, — Несколько часов здесь, и ты вспомнишь свое место. Одна рука крепко сжимает шею Пятого сзади, а другая тянется, чтобы открыть дверь в противоположном конце комнаты от инверсионного стола. У Пятого есть всего секунда, чтобы понять, что это такое, прежде чем его грубо толкают вперед, и он падает лицом на пол в маленькой черной как смоль комнате, которая становится еще темнее, когда металлическая дверь с грохотом захлопывается. — Нет! — Он кричит в ужасе, перекатываясь в сторону в попытке подняться. Его ноги уже затекли, и он не может встать. Он не может встать. Потолок будто падает на него, и холод стоял точно как в морозилке. Зрение становится размытым, когда он смиренно молит о помощи. Умоляет Диего, умоляет кого угодно спасти его. Он не может вернуться туда. Он не сможет пережить это снова. Он теряет сознание, и в голове сразу же возникает лес, где Харгривз убивает его на глазах у Диего.***
Диего затаскивают в комнату для экспериментов с разбитой губой и ушибленным лбом. Подбитый глаз офицера и ошеломленное выражение лица заставляют его гордиться, несмотря на то, что он никуда не денется. Его сажают на металлический стул, который стоит рядом с металлическим столом, похожим на перевернутый, в центре комнаты. — Это не похоже на полицейский участок, — говорит Диего, передергивая плечами в последней попытке освободиться. Другой офицер, на этот раз чуть более плотный, присоединяется к другому перед Диего. Они работают в тандеме, снимая наручники с Диего и пристегивая каждое запястье по отдельности к ручкам стула, а лодыжки к нижней части. — Где, черт возьми, мой ребенок? — Диего задает вопрос снова, в пятнадцатый раз с момента ареста, — Что вы с ним сделали? — Не волнуйся, вы достаточно скоро воссоединитесь. Улыбка офицера пониже ростом натянута, в подбитом глазу щиплет. — Мне лучше воссоединиться сейчас, если ты хочешь жить. Высокий мужчина хихикает, хлопая другого по плечу. Кажется, у них общее выражение лица, один тянется к ближайшему металлическому столу и берет иглу. Худший кошмар Диего. Ну, не самый худший, но близко. — Нет, нет, нет, пожалуйста, — умоляет Диего, вжимаясь в сиденье, — в этом нет необходимости. Грубо откинув голову в сторону, Диего закрывает глаза. Когда игла вонзается в его шею. Он может чувствовать, как содержимое попадает в его кровоток с легким жжением. Иглу грубо вытаскивают из его шеи и освобождают его лицо. Он пытается повернуть голову, но него уже начинает кружиться голова. — О, черт. Его подбородок падает на грудь, когда он теряет сознание, сон о том проклятом лесу вторгается в его разум.***
Диего бежит через лес деревьев. Его сердце колотится в груди, а дыхание затруднено, когда он бежит так быстро, как только позволяют ноги. Он поворачивает голову в сторону и видит Пятого, бегущую рядом с ним с выражением ужаса на лице. Он внезапно чувствует, как неведомая сила сжимают его, когда он останавливается на месте и поднимает в воздух. Он пытается дотянуться до Пятого, который сейчас находится в таком же компрометирующем положении, как и он. В нескольких футах над землей. Это женщина из прошлого и его отец. Они оба смеются, стоя перед ними. Как будто все это было бесполезно. И острое чувство в груди Диего говорит ему, что так оно и было. — Может, попробуем еще раз, джентльмены? На этот раз никаких фокусов с путешествиями во времени. — Реджинальд говорит с кривой усмешкой. Он лезет в карман своего костюма, доставая револьвер. Холодный страх отступает, когда Диего снова смотрит на Пятого. Глаза мальчика сосредоточены, а руки сжаты в кулаки. Там мелькают голубые искорки. — Ты превзошел свою ценность, Номер Пять. У Диего есть минута, чтобы услышать удар железного кольца о пистолет, прежде чем раздается выстрел, эхом разносящийся по деревьям. Силы Пятого рассеиваются, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на Диего, шок искажает его черты.***
-- Диего просыпается. С грохотом его голова ударяется о спинку металлического стула. Его дыхание вырывается тяжелыми хрипами. Волосы, мокрые и спутанные, падают на вспотевший лоб. Он дико оглядывает комнату, почти упуская из виду мальчика рядом с ним. — Черт, — бормочет Диего хрипя. Как долго он был в отключке? Как долго они, возможно, причиняли вред Пятому? Пятый не выглядит раненым, но самые сильные боли можно скрыть. Диего хочет протянуть руку, чтобы убрать челку с глаз ребенка, но он застрял, не в силах пошевелиться. — Фух, Пять…малыш, Пять? -Диего кричит, его пальцы дергаются на спинке стула. Глаза мальчика подрагивают под веками, губы дрожат, брови нахмурены. Он выглядит так, словно находится в самом разгаре страшного сна. Если бы Диего пришлось рисковать, он бы угадал ту же самую, из которой только что грубо вышел. Пятый лежит на наклонном столе. Руки, ноги и шея надежно закреплены. Диего ненавидит это и хочет сжечь дотла все это гребаное место. Но прямо сейчас ему нужно держать себя в руках ради своего ребенка. Поэтому он проглатывает гнев, который стал таким естественным, и снова шепчет имя ребенка. — Эй, малыш, давай, Пятый… Он постукивает кончиками пальцев по спинке стула в мелодии «Больше чем чувство» надеясь, что звук достаточно тихий, но и достаточно громкий, чтобы разбудить мальчика. Он знает, насколько чуткий у него сон, но вдруг его тоже накачали наркотиками. Кто накачивает ребенка наркотиками? Диего запоминает это на будущее. Веки Пятого постепенно открываются, но его взгляд остается отстраненным. — Пять? Мальчик медленно поворачивает голову, зрачки расширены, а лицо искажено страхом. — Ты… ты не… ты ненастоящий, — Бормочет он, губы его потрескались, а пальцы дрожат по бокам. Диего извивается на своем сиденье так сильно, как только может. — Пять, я здесь, я настоящий, — говорит он, обеспокоенное выражение портит его лицо. — Н-нет, это не так. Уходи, оставь меня в покое. Диего сглатывает, оглядывая комнату в поисках чего-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы встать со стула и помочь бедному ребенку, который начинает выглядеть запаниковавшим. — Ты не хочешь меня, — одними губами произносит Пятый, что Диего почти не слышит его. Но он делает это и открывает рот, чтобы ответить, но он продолжает. — Б-бесполезно. Э-это моя вина. Ничего не закончится. Это как мантра, и это пугает Диего больше всего на свете. Пятого начинает бить дрожь, когда он повторяет эти слова снова и снова. Диего хотел бы забыть, что читал заметки Пятого в той книге, но если они еще не запечатлелись в его памяти, то теперь они будут там до скончания времен. «Он никогда не придет» «К черту путешествия во времени» «К черту все» «Бесполезно» «Это моя вина» «Я хотел бы, чтобы я был мертв» — Пятый! — Диего кричит шепотом, умоляя ребенка выйти из состояния, похожего на транс, — Пятый, я здесь. Тебе приснился кошмар, но сейчас ты проснулся. Это реально. Скажи мне две вещи, которые ты можешь видеть. Малыш смотрит вокруг широко раскрытыми от ужаса глазами. — Скальпель, — говорит он через несколько мгновений, пустым голосом, почти таким же пугающим, как мантра. Черт, может быть, это не лучшее место для выполнения техник заземления. Голова Пятого поворачивается обратно к Диего. Зрачки уменьшаются, и цвет возвращается на его лицо — Ты, — шепчет он, тело становится менее напряженным, а пальцы замирают на боку. — Слава богу, — говорит Диего, тяжело вздыхая, — Ты снова со мной, Пятый? — Да, — Пятый говорит просто, откидывая голову назад вперед, прислоняясь спиной к металлу. — Они собираются убить нас? — Спрашивает мальчик, глядя вперед, руки сжимаются в кулаки. — Я… я не знаю, что происходит, — честно отвечает Диего. После минутного молчания Пятый бормочет: — Я… ты думал, он собирался… собирался убить меня. — Что? Он сделал тебе больно? — Глаза Диего ищут рану, которую он каким-то образом пропустил. — Харгривз, — говорит Пятый вместо этого, — когда я убежал, я искал тебя. Я думал, что он собирался убить меня, но все оказалось хуже. Диего требуется несколько мгновений, чтобы включиться в разговор. Как только он это делает, он понимает, что это такое. Оливковая ветвь. — Он… он сказал, что я тебе не нужен, — заикаясь, произносит Пять, — что ты привел меня к нему… Диего обрывает. — Пять — это не… — Я знаю, — говорит Пятый, его пальцы подергиваются, словно во взмахе руки, — теперь я знаю. Но тогда я думал, что это правда. Диего на мгновение задумывается над этим. Мысль о том, что пока он искал Харгривза, пытаясь раскрыть гнусные планы, он должен был искать Пятого. Он пристально смотрит на него, пока Пятый, наконец, не посмотрит в его сторону. Слеза скатывалась по его щеке. — Если бы я мог вернуться, — начинает Диего дрожащим голосом, — и у меня была возможность спасти тебя, я бы так и сделал. Пятый, удивлен этим. Он медленно улыбается, когда принимает слова такими, какие они есть. «Обещаешь?» Диего улыбается в ответ: «Я обещаю». — Спасибо, па… — Пятый обрывает себя, его лицо краснеет от смущения, когда он отворачивает голову. Диего никогда не привыкнет к этому чувству. И, честно говоря, то, что Пятый отворачивается и весь такой застенчивый, несмотря на свою обычную вспыльчивость, забавно. — Эй, ты чуть не назвал меня папой, — лукаво говорит Диего, ухмыляясь, — Не так ли? — Заткнись. Какое-то время они сидят в дружеской тишине. Но, как и в любой другой момент их жизни, их прервали.