The Worst Student Ever

      — Как я понял, у тебя эта особенность была изначально... Или она появилась со временем? — Стайлс снимает резинку, которая удерживает немного потрёпанный блокнот закрытым, а голубоглазый просто следит за его длинными пальцами, разворачивающими тонкие странички с мелким почерком.       — Изначально. Я не знал, как всё должно быть «правильно», но по моим постоянным провалам на фоне остальных стало очевидно, что так, как у меня, быть не должно.       Гарри в ответ кивает и что-то фиксирует в блокноте, быстро черканув ручкой. Затем на несколько секунд задумывается, вынуждая Луи посмотреть на сосредоточенный профиль. Вблизи он только больше может рассмотреть, насколько красив преподаватель. Но опасно дразнящие мысли приходится остановить — парень тут не за тем, чтобы любоваться точёными скулами и чуть изогнутыми пышными ресницами.       — А во сколько лет ты начал чувствовать силу?       — В 15, как и большинство других ребят, — Томлинсон пожал плечами, вспоминая, как его окутал небольшой жар, а руки словно наполнились изнутри огнём, и тогда он побежал тут же рассказать об этом маме.       — А метка?       С рождения у всех магов есть метки, по которым можно сразу понять, во-первых, то, что они вырастут не просто людьми, а волшебниками, во-вторых, то, какая стихия достанется им в большей степени. Так, у магов, связанных с водой, родимое пятно в форме капельки с аккуратным бликом, для обладателей земляной стихии это росток с парой листиков, а у повелителей воздуха — завитки, олицетворяющие ветер, и облачко. У тех, кому оказалось суждено управлять огнём, как и у Луи, метка в виде маленького огонька.       У всех это родимое пятно находится в одном месте — на шее чуть ниже линии роста волос, почти как модная татуировка. И с тех пор, как маг начинает чувствовать свои силы и развивать способности, метка начинает постепенно угасать, оставляя только подобие шрама, по которому всё же можно распознать мага. Кроме того, целенаправленное удаление метки лишает волшебника его сил, именно это и входит в процесс исключения из университета магов, что, к счастью, случается редко.       — Сначала она потихоньку угасала, но мне кажется, что этого было недостаточно, — Томлинсон вспоминает, как раньше с трепетом он следил за изменениями и даже немного грустил от того, что может остаться без такого знака на своём теле.       — Могу я?..       Гарри слегка качнул головой в сторону места, где должно находиться пятно, и указал туда взглядом, чтобы студент понял, что он хочет оценить его метку. Луи какие-то пару мгновений колеблется внутри между двумя вариантами ответа. Пусть у многих метка находится на виду из-за короткой стрижки либо причёски, всё же специально дать кому-то смотреть на неё казалось чем-то интимным и необычным, словно человек желает заглянуть тебе в душу.       — Да, — всё-таки отвечает Томлинсон, кивнув и повернувшись для удобства спиной к преподавателю, чтобы тот смог увидеть метку.       Он не учёл того, что она скрывается под воротом его худи и, возможно, чуть-чуть излишне отросшими волосами (но ему слишком лень идти в парикмахерскую, за что никто не смеет осуждать бедного студента). Стайлс ненадолго зависает, понимая, что Луи просто бездейственно ждёт, пока преподаватель посмотрит на метку сам, однако рука без его воли тянется, отодвигая грубоватую ткань одежды и аккуратно убирая в сторону контрастно шелковистые волосы.       У шатена, кажется, замирает дыхание. Но это же абсолютно нормальная реакция на чужие прикосновения, не так ли? Особенно когда их в жизни бывает мало. Да, абсолютно обыкновенная реакция, что мягкая кожа покрывается мурашками, а Луи хочется вмиг прижаться ближе к телу позади. Он просто давно не ощущал чьих-либо пальцев на своём теле, так что это вполне естественно.       — Она такая яркая, — замечает наконец кудрявый непривычно слабым голосом после почти минуты неловкого молчания и боязни Томлинсона издать хотя бы один звук.       — Честно, я достаточно давно перестал обращать на неё внимания, но да, она достаточно яркая.       — Она должна быть гораздо светлее, но, думаю, это непосредственно связано с тем, что ты плохо управляешь силами. Я ещё поищу информацию об этом.       Он не касается самой метки, но проводит двумя пальцами по тёплой коже рядом, когда поправляет пушистые волосы и возвращает ворот толстовки на место, давая студенту понять, что тот может развернуться обратно.       — Спасибо, — Томлинсон немного смущённо улыбается, надеясь, что его реакция не была слишком очевидной и странной.       — Пока ещё не за что, — Гарри улыбается в ответ, пытаясь понять, почему его мысли стали крутиться вокруг кожи и волос Луи.       Возможно, им обоим просто давно хочется чужих нежных прикосновений, и в такие моменты тело перестаёт поддаваться контролю вместе с мозгом. А как иначе может быть?..       Преподаватель задаёт ещё пару «дежурных» вопросов, продолжая фиксировать информацию в блокнот, и у Томлинсона зарождается небольшое чувство вины, потому что он только сидит и отвечает, не прикладывая больше никаких усилий. Но он старается загнать гнетущие мысли обратно туда, откуда они пытаются вылезти и разъесть его мозг. В следующий раз он постарается больше включиться в дело, может быть, подготовит подходящие статьи либо книги, которые удастся найти. Что-нибудь, что поможет им разобраться с проблемой.       — Ты готов сейчас попробовать свои силы? — Стайлс наконец откладывает ручку, делая глоток уже остывшего чая и закидывая в рот крекер-рыбку.       — Не то чтобы готов, но это же всё равно необходимо, верно? — Луи издаёт нервный смешок, посматривая на ту руку, которую он немного обжёг на первом занятии с новоприбывшим преподавателем.       — Необходимо, — Гарри кивает, опуская взгляд в том же направлении, что и студент.       Только сейчас он замечает татуировки на его пальцах, а на другой руке очертания верёвки из-под объёмных рукавов толстовки. Ему становится интересно узнать значение цифр «2» и «8», выведенных чернилами под кожей, но сейчас, наверное, неподходящее время, да и вообще это же никак не относится к тому, чем они тут заняты, так что своё любопытство приходится утихомирить.       — Однако если ты не чувствуешь, что хочешь попробовать сейчас, то мы подождём до следующего раза, договорились? — мягко добавляет кудрявый, заметив замешательство на лице Томлинсона.       — Нет-нет, я хочу сейчас, просто немного волнительно, как всегда, — недолго подумав, возражает Луи. Он должен постараться сделать всё, что требуется.       — Тогда не переживай. Если получится плохо, ничего страшного. Я попробую тебя направить, и, может быть, получится лучше. Меня не надо стесняться или бояться. Я на твоей стороне, и мне кажется, что ты ещё сможешь превзойти всех магов на этой планете, — поток слов поддержки непроизвольно льётся из Гарри при виде растерявшегося парня перед собой. — Надо просто чуть постараться, правда?       — Да, — шатен слабо кивает, чувствуя, что внутри ему стало правда легче от такой заботы со стороны, ещё ни один преподаватель не подбадривал его так. — Спасибо, — улыбка облегчения робко появляется на чуть покрасневшем лице. — Что именно мне нужно сделать? — Луи проследил, как Стайлс взял из ящика в столе, похоже, всё тот же коробок спичек и протянул ему.       — Давай опять попробуем со спичками. Это должно быть проще, чем направить силы просто в пространство.       — Хорошо. Постараюсь ничего тут не поджечь, кроме самой спички, — Томлинсон чуть вздёргивает бровями, позволяя себе ухмыльнуться, и лёгкий смех с фырканьем со стороны Гарри только прибавляет ему уверенности.       Пара спичек оказываются извлечёнными из коробка, и студент берёт одну из них в пальцы, пару секунд покрутив между, как будто оценивая. Стайлс на всякий случай наливает в пустую пиалу немного воды и ставит рядом с руками Луи на стол. Он беспокоится о безопасности парня. И кабинета тоже, безусловно, им же не нужен пожар.       Шатен старается сосредоточить все свои мысли на предмете в руке, чувствует, как небольшая волна тепла проходится по телу, искра передаётся в серную головку, и та зажигается малюсеньким слабым огнём и почти сразу потухает. Ну, Томлинсону, конечно, хотелось бы увидеть что-то большее, но это всё же лучше, чем предыдущий раз.       — Смотри-ка, у тебя получилось доставить силу именно к концу, а не ко всей спичке, это уже прогресс. Давай теперь попробуем сделать побольше огня. Я передам тебе немного своей силы через прикосновение, но она должна лишь концентрировать твою и направлять, а не смешиваться.       — Хорошо. Что мне для этого нужно сделать?       — Можешь немного закатать рукав, пожалуйста? Так у меня будет площадь для взаимодействия.       — Да, конечно, — Луи опускает использованную спичку в пиалу и натягивает рукав на правой руке примерно до середины предплечья.       Гарри открывается полный вид на татуировку верёвки в виде знака бесконечности, на большую птицу чуть выше запястья и кучу других мелкий деталей вроде простого смайлика. У него самого много татуировок, и он никогда не удивляется, если у людей много рисунков на теле, но сейчас ему хочется рассмотреть их все. Вместо этого, он незаметно трясёт головой, будто отгоняя наваждение, и приближается к студенту. Тот вновь достаёт новую спичку и прикрывает глаза, когда его руку мягко обхватывает чужая, по ощущениям гораздо больше его собственной, обернувшая длинными пальцами его запястье полностью.       Луи чувствует небольшое тепло в районе их соприкосновения, и ему кажется, словно сила течёт по сосудам быстрее обычного и ярче, прямо к кончикам его пальцев. Он ощущает, как магия вырывается наружу, и спустя пару секунд открывает глаза, наблюдая, как вспыхивает спичка достаточно высоким и мощным пламенем. Его рот вне контроля приоткрывается в удивлении. Затем он быстро смотрит на Стайлса, который довольно улыбается, а пламя слегка отражается в его чарующих глазах.       — Получилось! — Томлинсон тоже не может сдержать улыбки.       Он не помнит, чтобы когда-либо испытывал такой прилив сил. Это было так неожиданно и непривычно — буквально чувствовать этот бурный поток магии. Ему хочется прыгать от счастья. Во всём этом остаётся лишь одно большое «но». Так случилось исключительно потому, что преподаватель приложил к нему свою силу, которая, Луи уверен, была очень даже мощной. И теперь он не представляет, как сможет повторить это вновь и без помощи.       Массивная рука соскальзывает по его коже, покидая её и оставляя за собой немного тепла. Томлинсону хочется вернуть её обратно. «Там ей место», — твердит подсознание, но шатен не может позволить себе такой роскоши, как бы его тело сейчас ни твердило обратное. Он, наверное, никогда не забудет эти ощущения чужого волшебства на себе. «Может ли быть какое-то волшебство между нами?», — Луи смущает собственная мысль, и в момент задумчивости его прерывают.       — Думаю, на сегодня тебе достаточно. Такая шоковая, — Гарри показывает в воздухе кавычки, — терапия должна быть постепенной. Попробуй ещё разок сегодня вечером, завтра раза два или три, а послезавтра вновь встретимся. Ты ведь не против? — он поднимает глаза от блокнота, в который вновь зафиксировал то, что у них вышло.       — Не против. Во сколько и где получится провести занятие?       — Ну, у меня только две пары с утра, между прочим с вами, так что решай ты. Если после моих лекций у тебя ничего нет, то можно было бы сразу остаться в аудитории.       — Давайте так и сделаем. Если что-то изменится, я напишу Вам, хорошо?       — Да, конечно.       — Мне помочь Вам убрать всё это?       — Нет, спасибо. Считай, я тут хозяин, я и убираюсь. Ты можешь идти, — Стайлс добродушно улыбается, и Томлинсон почему-то даже не потрясён, преподаватель оказывается практически воплощением всех добродетелей.       — Спасибо большое Вам. Правда. И до свидания. Увидимся послезавтра!       Гарри отвечает на прощание, и Луи покидает аудиторию. Воодушевление переполняет его внутренности. И он не знает, с чем именно это связано. Всё, вроде, становилось проще, но и одновременно сложнее. Почему именно этот мужчина так на него влияет?