Бесполезные мечты

Джено, как одержимый, несётся по коридору их корпуса, заворачивая за угол, чётко вписываясь в двери мед пункта, преднозначенного для детей, с физическими ограничениями. Мало ли, он в такой ситуации мог и туда дойти. В конце концов именно этот мед пункт самый близжайший от его комнаты. — К вам На Джэмин не приходил? — запыхавшись после бега, на выдохе спросил Ли. — Доброе утро, Джено. Нет, Джэмина не было, Ренджун заглядывал, перекись взял, говорит, в зале поранился, сам себя обслужить сможет. Ну я ему эту перекись и отдала. Так, а что случилось-то? — так и оставшись без ответа, взрослая мед сестра махнула рукой в сторону подростка, что пулей унесся в противоположную сторону. — Джэмин, ты здесь? — он так же безцеремонно вломился в комнату Хуана и двух Ли, но обнаружил там только однофамильцев. — Они с Ренджуном в комнате Сюйси что-то делают. Как ушли с утра, так там и торчат, не высовываются, — Хэчан звучал так, будто ябедничал старшему. — А зачем он тебе? — перебил Марк. — Да так, ерунда, забей. ؛؛؛؛؛ Джено вваливается в очередную комнату, в надежде наконец найти, пропавшего. Ошарашенные глаза младшего, который покорно сидит на кровати и Джуна, что наблюдал за ним, пытаясь помочь, подсказывая куда мазать жидкость для обеззараживания. — Я понятия не имею, что произошло прошлой ночью, но мне может кто-то объяснить... — договорить не получается, смотря на обезображенное тело друга. — Ты был в состоянии припадка. Какого-то одного из... Сейчас Нана не в лучшем состоянии, поэтому я считаю, разумным решением будет дать ему время отойти и успокоиться, не появляясь на глазах. Лично тебя в этом никто не винит, мы прекрасно знаем твои заболевания, но пойми его трудности сейчас и просто спокойно уйди. ؛؛؛؛؛ Когда Джено в переходном возрасте, впервые начал понимать значение всех тех диагнозов, по которым его звали врачи, мальчик не на шутку задумался о своей возможной угрозе для окружающих его людей. Ему было бы не страшно в состоянии агрессии убить медсестру или прохожего, но вот возможность потерять из-за своей болезни дорогих друзей, действительно пугала. Хотя страшно не только лишиться друзей в физическом плане, но и навредить им как-либо, возможно психически. Будь то простое оскорбление или серьёзная замашка рукой в сторону близкого человека, Ли всегда боялся, что представляет серьёзную опасность. Он долгое время лежал в изоляторе, без возжности на контакт с человеком, и уже готов был правда кого нибудь убить, чтобы его отправили в полноценную психушку. Напичкали бы там таблетками, тем самым вызвав отказ внутреннего органа и поминай лихом. Как и не было никакого Ли Джено. Но каждый день через стеклянное окошко в двери он видел, как к нему приходят его друзья. То Хэчан кривую рожицу состроит, чтоб заточённому не так скучно было, то Джисон в компании Чэнлэ, попытается сказать, что без хёна в комнате совсем скучно. Или Ренджун жестикулируя объяснит, что его выхода все ждут, а после Джэмин придёт ручкой помахать и подарить свою лучезарную улыбку. В такие моменты Ли не хотел ни в какую психушку. Его друзья действительно ждут его там, на мнимой свободе. А это значит, что нужно стараться выбраться отсюда, пытаться быть лучше и не позволять себе этих вспышек агрессии. Спустя некоторое время его выпускают. Изначально напичкав таблетками, для спокойного поведения. До того момента Джено ожидал выхода, потому что надеялся, что его будут встречать все, кто навещал тогда, приходя в изолятор, но выписавшись, парня оповещают о новом жильце восемнадцатой комнаты. Становится понятно, почему его тогда обделили вниманием, в столь значимый для него день освобождения. Если находясь за тюремной решёткой, работники будут относиться к тебе похабно, всячески унижая и подначивая издевками, то здесть к обитателю относятся никак. Просто как будто его нет. Если тебе по суду определили тюремное заключение, за какое-то государственное нарушение, которое ты  совершил по своему выбору или желанию, то тут ты без своего одобрения и согласования просто родился таким, или приобрёл эти диагнозы в течении жизни, что и произошло в случае Джено. ؛؛؛؛؛ Парень направляется в сторону тренировочного помещения. Заходя внутрь, оставляет дверь открытой, потому что интереса прятаться нет. Ли подходит к большому зеркалу, крепленному на всю стену, от потолка до пола, от одного угла стены, до другого, вплотную. Утыкается лбом и носом к отражающей поверхности и смотрит прямо в свои глаза. С каждой секундой заводясь и раздражаясь от своего вида всё больше и больше, Джено начинает глубоко дышать, сжимать ладони в кулаки до побеления костяшек. Со всей своей ощутимой силой он бьёт по стеклу, разбивая, от чего оно валится мелкими и крупными осколками, падая на и возле Ли, оставляя глубокие и несущественные раны. Джено продолжает бить по тому же месту, не волнуясь за то, что его отражения там уже давно нет, не обращая внимания на то, что его руки на что-то внятное больше не похожи. Джено падает на пол, зарывая лицо в колени, начиная громко навзрыд плакать. Парень терзает ногтями щеки, шею, плечи, спину, продолжая истошно обзывать себя всеми бранными словами, не думая о дальнейшем состоянии своего тела. Он заслужил этой боли, по его мнению и должен понести наказание за сотворенное с его друзьями. В помещение вваливается десяток врачей и воспитателей, что со скоростью света понеслись на шум из зала. Обнаружив такую картину, на которой один из самых тяжёлых психов их интерната сидит в луже крови и разбитом стекле, сам весь истерзанный и израненый, плачет, кричит и просит о прощении, их разум отказывается принимать информацию. — В изолятор его. Вколите успокоительное, самые действенные антидепрессанты и транквилизаторы. Только попробуйте мне переборщить, он нам живым ещё нужен. — Вас поняли, — на глазах Марка и Хёка под натеском четырех реабилитологов, двух травматологов и одного психиатра, их друга, что пять минут назад так внезапно заскачил к ним в комнату, уводят из зала лфк, а само помещение закрывают, без доступа внутрь. Что-то произошло в этот промежуток времени,  пока они его не видели. Парни, переглядевшись, молча направляются в сторону комнаты, на которую сами указывали другу ранее. ؛؛؛؛؛ — Я искренне надеюсь, эту шумиху не Джено наделал? — сидя вдвоём в чужой комнате, они вели односторонний разговор, пока к ним не завалились два ошарашеных соседа Хуана. — Надейся. — огромные вытаращеные глаза Донхёка сначала на Джуна, который задал этот вопрос, потом на Мина, что сидел на кровати и выглядел, как воскресший зомби или выживший после апокалипсиса, — Ч-что это??! Почему вы здесь и ЧТО ВООБЩЕ ТУТ МАТЬ ВАШУ ПРОИСХОДИТ?? — Не выдерживая напора эмоций, от всего ранее увиденного Хэчан практически надрывает горло. — Тихо, Хёк, не шуми так пожалуйста. Всё нормально, вы только не говорите никому, поняли? — Нет, не поняли. Что у вас произошло? То, что стало с Джено, как-то связано с внешним видом Джэмина? — пытаясь разобраться, влез в разговор Марк. — А что стало с Джено? —недоумевая переспросил Ренджун. — Ты сначала объясни нам, что это? — Донхёк размахивает рукой возле сидящего Мина, требуя полноформатной истории от говорящего друга. Хуан виновато смотрит в глаза На, как бы спрашивая разрешения на пояснение друзьям о его внешних травмах. Джэмин спокойно одобрительно кивает, опускает голову, прижимаясь подбородком к телу, и сильно сгорбившись, закрывает глаза. — Кхм-кхм, — Ренджун тихо прокашлялся, шепнув младшему что всё хорошо, — Прошлой ночью.. Джено... Находясь в состоянии неконтролируемой агрессии... Напал на Джэмина. — Что он ему сделал? —сосредоточенно спросил Марк. — Из...избил, — запнулся Джун. — Только избил? — Марк серьёзно посмотрел в растерянные глаза Хуана, стоя на своём, желая услышать правду. — И изнасиловал. — О. Боже. Блять. — Хэчан приблизился к кровати, сел у колен младшего и взял его за руку, — Джэмин, мы все с тобой, больше этого никогда не повторится. Ты поправишься и тебе будет лучше, солнышко. Из зажмуреных глаз На текли аккуратные слезы. Он ответно сжал ладонь мальчика в своей и не сдерживаясь, снова начал плакать. На душе у Марка стало мерзко. Он, сидя в своём кресле, подъехал ближе к прижавшимся парням и положил свою руку на затылок самого младшего, что молча шмыгал носом. — Прости меня, мне очень жаль. Я не хотел доводить разговор до такого момента, я не знал, — на слова старшего, Джэмин поднял голову и вытаращив глаза, активно замотал головой, взглядом говоря "ты не виноват, зачем ты извиняешься". — Да брось, всё в порядке, — Марк провел ладонью по волосам Мина и убрал руку обратно на свой подлокотник. — Мы пойдём обедать? — внезапно переведенная тема, во благо состояния друга. Но Джэмин только отрицательно помотал головой. — Я думаю, ему не стоит пока попадаться на глаза стольким людям. Мы можем приносить еду всем и обедать здесь вместе, — Марк точно взял на себя инициативу поднять настроение Мину и заставить его хоть на короткое время отвлечься от проблемы, — Ренджун, пойдём, поможешь мне, а Донхёк с Джэмином переберутся к нам. Кстати, что вы сказали Сюйси это же его комната? — Мы просто попросили у него разрешения побыть здесь и ничего никому не говорить. Он ещё не видел Нану, так что точно никому ничего не расскажет, — заверил остальных Рен. ؛؛؛؛؛ — Джисон, Ченлэ, вы здесь? Пойдёмте вместе обедать? — Марк постучал в комнату мальчиков и открыл дверь. За письменным столом сидел Пак, пытаясь сосредоточиться и в сотый раз попробовать прочитать это несчастное слово из книжки. Ченлэ сидел на полу, оперевшись спиной о кровать младшего, опустив голову на жесткий матрац. — Вы чего тут сидите? — Ренджун заходит внутрь, проверить, все ли в порядке. — Сони читает книжку, — спокойно ответил Лэ. — А ты что делаешь? — интересуется Марк. — А я ему с этим делом помогаю, — Чжон повернул голову в сторону рабочего места младшего, вслушиваясь в то, что он произносит. — По... Пр.. Пор.. Ро.. Рпо.. По.. Хён, я не могу! Это очень сложно, я устал! — дуется Джисон, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, жалобно смотря на старших. — А какое там слово? —интересуется Ли. — Проблема, — всё так же спокойно вновь отвечает Ченлэ. ؛؛؛؛؛ Двое макнэ, в сопровождении двух самых старших хёнов их компании, возвращаются из столовой с подносами еды на всех семерых. — Эта тарелка для Марка хёна, эта тарелка для Ренджуна хёна, эта для Хэчана хёна, эта для Джэмин-и хёна, эта для Лэлэ хёна, а эта для меня! Стойте... а где тарелка для Джено хёна? Мы про него совсем забыли! — Возбуждено кричит мальчик, уже приготовившись бежать назад, за ещё одной порцией макарон, но его вовремя одёргивают. — Стой! Джено хён сегодня с нами есть не будет. — А почему? — на этот раз вопрошает Лэ. — Он сегодня поранился. Его забрали доктора, чтобы убедиться, что с ним все хорошо, — Марк натянуто улыбнулся, дав понять младшим, что волноваться не за чем. — И когда он снова придёт? —расстроено спрашивает Джисон. — Боюсь ещё не скоро... —выдыхает Хуан себе под нос. ؛؛؛؛؛ — А я однажды видел, как Джено хён доставал из под своего матраца секретный дневник, — прожевав кусок сосиски и хитро ухмыльнувшись, гордо заявил Пак, — он наверное подумал, что я не замечу его, но я не глупый, я увидел. — Сони, кушай молча, никому это не надо, — Ченлэ показывает младшему на его тарелку и спокойно продолжает есть. — Ну хён, это же дневник с секретами, а секреты это всегда интересно! Давайте его найдём и посмотрим, что Джено хён никому не рассказывает, — Джисон весело заёрзал на своём месте, пытаясь раззадорить старших. — Давай сначала поедим, а потом будем делать, что скажешь, — предложил неугомонному младшему Хэчан, подмигнув одним глазом. Тот радостно взял вилку обратно в руку и активно начал уплетать рожки за обе щеки. В тот момент Хуан встал со своего места, объяснив, что ему надо ненадолго отлучится, обещав, что скоро придёт. Он вышел из помещения, где сидела вся компания парней, направившись в комнату Джисона и Джено. Подойдя к кровати второго, Джун завёл руку под матрац, нащупав что-то твердое, отправил туда же вторую, и зацепив обеими искомый предмет, потянул его на себя, таким образом доставая наружу. Глазам парня предстал небольшой блокнот в тёмной обложке, который Ренджун поспешил открыть. На первых страницах было написано что-то вроде "дневник психопата", от чего парень смутился, но продолжил листать дальше. Спустя несколько минут изучения, китаец наткнулся на то, что примерно искал. Вырывая из контекста, в голове складывалось "Ренджун-и хён, прости, если сможешь". На глаза в ту же секунду наворачивается пелена слез, а руки предательски дрожат, выпуская из рук книгу. Открыть её снова становится проблематично, но сейчас это жизненно важно. Найдя нужные страницы снова, Рен вчитывается в каждое слово, пытаясь понять, что же тогда ощущал его друг и что от него хотят на этот раз. "Если бы я знал, что так произойдёт, я бы в жизни к тебе не приблизился. Чувств, которые я испытываю сейчас, просто не должно быть, потому что это не уважительно по отношению к хёну. Как можно в припадке надругаться над  человеком, а потом взять и влюбиться в него же? Я ненормальный". Запись полуторогодовалая. Ренджуну было жутко интересно дочитать записи до конца, но ребята ждали его в другой комнате, а значит, ему пора. Джун подходит к самому ближайшему дивану в коридоре и запихивает блокнот в один из проёмов, скрывая его от чужих глаз полностью. Теперь можно идти есть. ؛؛؛؛؛ — Хён, пойдём погуляем? — Джисон смотрит на старшего, стоя возле выхода из столовой, после того, как они унесли за собой грязную посуду. — Ну можно. А где гулять будем? — Ченлэ правда относиться к Паку, как к младшему брату, о котором всё детство мечтал, чтобы дарить ему всё свободное время, что и делает сейчас Чжон. Правда "брат" ему достался особенный, а выделяется это на фоне мышления мальчика. Когда родители китайца узнали о том, что их сын возится с интеллектуально неразвитым ребёнком, его мать пришла в бешенство. Им запрещали общаться, хоть как-то контактировать, уводили жить в разные корпуса. Но это продлилось не долго, так как состояние младшего ухудшилось, воспитателям пришлось пойти против родителей. Джисону в момент разлуки было морально тяжело. Ребёнок замкнулся в себе полностью, не разговаривая ни с кем, кушал редко и выглядел тревожно. Когда к нему впервые, после пройденного времени поразнь, в комнату зашёл Ченлэ, подавленное состояние Сона ушло, словно и не было. Младший накинулся на шею зашедшему гостю, всцепился в него и очень долго боялся отпускать, думая что хёна у него опять заберут. — Джисон-а, отпусти меня, задушешь, — с улыбкой выговорил старший. — Если я тебя отпущу, тебя опять нуны спрячут, — спустя долгое время абсолютного молчания, голос младшего скорее походил на телефонный разговор с помехами. — Никакие нуны меня больше не заберут, я теперь всегда с тобой буду, — Ченлэ успокаивающим жестом гладит Пака по спине. Младший выше на пол головы, а впечатление, что он маленький ребёнок, которого надо беречь от всего жестокого мира, останется у Чжона надолго. — Это точно? — он хлюпает носом. — Точно, — утвердительно, со всей серьёзнотью заявил старший. — Обещаешь? — Обещаю. В тот момент младший чуть подался назад, наклонил голову вбок и совсем по-детски чмокнул в щеку. — Сони, что ты делаешь? – Лэ ошарашено посмотрел на него. — Я всегда хотел тебя поцеловать, хён! Мне нуна говорила, что целовать надо, когда кого-то сильно любишь, а просто так целовать не правильно. У тебя ещё такие щеки впалые, их совсем нет! Вот я и поцеловал тебя, чтобы ты знал, что я тебя люблю, хён! — выполнив свою необходимую цель, младший отстранился и начал радостно прыгать по комнате, весело напевая самосочененную песенку о том, что хён вернулся. Ченлэ тогда впал в осадок, после действия Пака, но позже понял, что восприятие любви у всех разное, и у этого ребёнка оно тоже свое. Такое невинно-детское представление о мире и чувствах, но случись бы подобное у Джисона с каким-то другим мальчиком, его бы не поняли, засмеяли или даже начали бы издеваться. А Ченлэ младшим сильно дорожит, возможно даже, он его по своему любит. Иначе как объяснить его нежность и трепет. Вот и он сам не знает, но предпочитает много не думать, а то такое занятие может далеко увести, вплоть до самокопания. А зачем Лэ самокопания, когда у него есть Сони? ؛؛؛؛؛ Два подростка идут вдоль забора, который разделяет землю на "свободную" и интернатовскую, что в принципе являются противоположностями друг другу. Ченлэ идёт спокойно, держа в руках оторваную ветку яблони, за что позже скорее всего получит от воспитательниц. Джисон бегает вокруг первого, наворачивая круги, беззаботно веселясь и вслух рассуждая обо всем, что видит. — Сон-и, будь аккуратнее, тут повсюду шишки и коряги, можно запнуться и пораниться. — Хён, я не маленький! Я всё и так знаю! — фраза обрывается на полуслове, сопровождаясь писклявым "ай" за спиной. — Сони?.. Ченлэ оборачивается назад, услышав жалобный стон младшего. Джисон сначала стоял на ободранных коленях, потом поменял положение, пересаживаясь бёдрами на свои икры и пятки. Затем он полностью сел на землю, усыпанную шишками, вытянул ноги перед собой и тихо начал шипеть от боли. По нежным щекам бегут тонкие дорожки слёз, а с колен активно текут приличные ручьи крови. Проблема в том, что сам он до мед пункта не доберётся. Подбежав к Паку и сев на корточки возле него, Ченлэ принялся смотреть на травмы. — Это всё что ты ушиб? Где ещё болит? Сильно больно? — Старший тараторил, заглядывая в заплаканное детское лицо. Сон поднёс ближе свою исцарапанную ладонь, разжимая, таким образом показывая ещё одно место травмы. Лэ взял чужую ладошку в свою, закрывая обратно, и встав с земли, выпрямился, осматривая территорию. До входа в их корпус, как и до самого медпункта, идти не так далеко, особенно учитывая то, что находится всё это на первом этаже. Старший наклонился ближе к пострадавшему, обвел одной рукой у того за спиной, второй заводя под колени, и, напрягая все мышцы тела, потянул младшего наверх. — Хён, что ты делаешь? — Спасаю тебя, балду, от лишних проблем в дальнейшем, — Чжон запыхаясь несёт друга, считая шаги до входа в здание. — Я не балда, хён!! Я опять плохо себя вёл? Я снова тебя не послушал! Хён, прости, я больше так не буду! Я буду хорошим, хён, пожалуйста не обижайся! — боясь, что старший от него отвернется, Джисон начал очень быстро извиняться, чуть ли не за то, что он упал. — Джисон, я на тебя не обижаюсь, за что ты просишь прощения? Сейчас главное донести тебя до врачей, они тебя залатают, и будешь как новенький. Только бегать так ты пока долго не сможешь, но с остальным всё в порядке будет. Вот, мы уже почти у цели, — Младший думает, что он не послушный плохой мальчик, который не заслуживает такого хорошего хёна, как его. Он, покрепче обхватив шею Лэ, всё ещё находясь в его руках, потянулся к нему. Сократив расстояние, чмокнул старшего в ближайшую щеку опять, как в тот раз, года три назад. — Джисон-а, что. ты. делаешь. — Ченлэ, смутившись, покраснел, отвернув голову в противоположную сторону от младшего. — Я тебя люблю! — коротко и ясно. Только вот китайцу в этой ситуации ничего не ясно. Ясно – это когда солнышко светит, а у них сейчас между прочим закат. В жизни старшего, на данный момент, есть только одно солнце, и всем в интернате понятно кто это. — Когда нибудь, Сони, ты найдёшь человека, которого действительно полюбишь, — уже зайдя в здание, продолжая нести младшего на руках, толкует, словно мудрец, Чжон. — Зачем мне его искать? Я его уже нашёл! Я же говорю, что я тебя люблю, хён. И никого искать не надо, — как-то даже обиженно произносит Джи, которому, вроде, ставили диагноз, связанный с несообразительностью, но Ченлэ готов биться за право считать, что это не так. — И зачем ты тогда меня любишь? — старшему стало безумно интересно понять, как же называется то чувство, которое к нему испытывают. До этого разговора, китаец думал что это просто психологическая привязанность и физическая потребность, иметь хёна возле себя. — А зачем вообще люди любят? Я не знаю зачем люди кого-то любят. Но тебя я люблю за тем, что хочу чтобы ты всегда рядом был. А ещё ты самый добрый и хороший хён, — наконец Лэ освободил свои руки и поставил Джисона аккуратно на пол. Младший, прижимаясь ближе, продолжая держатся за ворот чужой кофты, калонился к лицу парня напротив, и, так невинно попал своими губами по губам старшего. По физиономии Лэ было понятно, что он желал этого хоть когда-нибудь, но боялся даже представить. Полюбить ребёнка, которому фактически пятнадцать, а ментально пять, сможет далеко не каждый, так ещё и  признаться, хотя бы самому себе. — Джисон, где ты это взял?? —Чэнлэ растерянно начал задавать рандомные вопросы, дабы отвести от себя это незнакомое чувство, что окутало его приятным теплом по всему телу. — Ну.. Я видел однажды ночью, как Ренджун хён и Джэмин хён, в душе в мокрой одежде были и очень долго так стояли.. Я случайно, честно. — Что они делали? Целовались?? Они стояли так, как мы с тобой сейчас? — Чжон достиг максимальной точки недоумевания и просто вытаращив глаза, ждал ответа от младшего. — Да, целовались, — тихо повторил младший, — Они стояли под душем в одежде, все мокрые и долго целовали друг друга в губы... — после сказанного, Сон покраснел, потому что такие слова его говорить не учили, а лишь заставляли считать их грязными и неприличными. — Так, Сони, потом разберёмся.. А сейчас заходи в кабинет. Зря я тебя на руках так долго тащил что ли. ؛؛؛؛؛ — Хён! — Джисон шёпотом обратился к старшему, находясь уже в комнате, вдвоём. — А почему шёпотом? — Лэ также подыграл ему, начиная улыбаться. — Я не знаю, просто так тихо было. А долго мне с этими повязками ходить? — Медсестра сказала недельку, а потом как пойдёт. — А я смогу с тобой гулять эту недельку? — Лучше, конечно, если ты меньше активничать будешь и просто спокойно переждешь это время, занимаясь чем нибудь менее подвижные, — начал рассуждать Чжон. — Хён! — снова резко переходит на шёпот, — А мне можно тебя целовать? — Что? А з-зач.. Ну всмысле... почему ты спрашиваешь? — от неожиданности вопроса в голове старшего всё перемешалось, от чего внятно ответить не получилось. — Ну хён, скажи, можно? — Пак продолжает стоять на своём выжидая ответа старшего. — Ну.. думаю, что можно... Только не при людях! — А почему при людях нельзя? Многие же делают так и не боятся. За это могут наругать? Или наказать? Тогда почему других не наказывают? — у Сона внутри возникло чувство несправедливости. — Нет, Джисон-а, за это не наказывают. Просто могут не понять или понять не так. Поэтому, ты, конечно, если хочешь, можешь, но давай, чтобы никого не пугать и не вводить в неловкое положение.. просто делай это, когда мы наедине. Ченлэ сильно покраснел после сказанных им слов, нелепо улыбнулся опустил голову, чтобы не смотреть на очаровательного непонимающего младшего. Джисон, из всего, что сказал ему хён, понял только "делай это наедине". Он медленно потянулся к лицу старшего, незабинтованной рукой погладил его по впалой щеке и чмокнул того, уже как обычно, по своему невинно. Ченлэ опять смутился, посмотрел на красивого мальчика, что сидел перед ним и, аккуратно, стараясь не напугать, повалил его на кровать, склоняясь над его лицом и телом. — А я тебя поймал, — хитрая улыбка и игривый взгляд, расставляя руки по обе стороны у головы младшего. Лэ прогибается всем телом, сокращая расстояние между ними, пока не утыкается своими губами, в губы Сона. Он находится в таком положении, не шевелясь, достаточно долго, пока его тело не обвивают холодные руки, что тянут на себя, заставляя лечь рядом. — Это как в фильме, хён, — уложив возле себя старшего, Пак ложится на него всем телом, размещая голову на грудной клетке. — Ты что, смотрел такие фильмы? — китаец, находясь в лежачем положении, опускает голову вниз и смотрит на макушку младшего. — Нет, но я видел, как одна нуна смотрела такое, когда я мимо проходил, — он так забавно оправдывается. — Какое такое? — Чжону стало безумно интересно. Он обратил чужое внимание на себя, потянув того за подбородок вверх. Серьёзный вид старшего заставил Джисона растеряться и потупить взгляд. — Ну там..какой-то хён и нуна... Они лежали так на кровати и как мы... целовались, — он покраснел и закрыл лицо руками, — Ты только не говори никому, что я это видел и тебе рассказал! — Хорошо, я никому не скажу. А ты мне скажешь, это всё, что там было? Это точно всё, что ты видел? — Да хён, я после этого ушёл. — Ну и правильно. Нечего тебе такое смотреть, — старший потянулся чмокнуть тёмную макушку. — Это потому что я ещё маленький? Я уже совсем не маленький, хён! А ещё я высокий, а значит точно не маленький! — Я не об этом, малыш, просто тебе такое смотреть пока не нужно, — он потрепал младшего по волосам, запустил в них свою руку и легонько потянул наверх, заставляя смотреть на себя. — Запомни, ты не маленький. Ты большой и смышленый. Просто ты особенный, потому что так получилось. И теперь такой особенный малыш мой, — закончив свои пояснения Лэ поцеловал его в нос, смотря на то, как младший морщится.