Забытый

Казалось, что уже ничто не способно разрушить тот триумф, что наполнил душу Агреста. Ему всё-таки удалось сказать это! Переступить через страх перед чем-то, что всегда давлело над ним, сгибало, будто он молодое дерево, а сила эта — ураган. Адриан улыбнулся, заправил вьющиеся пряди волос за ухо. Одиночество помогло ему. Сделало его наглым, бесстрашным. Несгибаемым. А Мартин смотрел на него ошалелым взглядом, а потом взял и рассмеялся. Хохот, рвущийся наружу, разрубил его пополам. Адриана пронзило недоумение, а после пришло разочарование. Он смотрел на Бога: на его волосы, отросшие неведомым образом до плечей, по-прежнему соломенные, прямые; на его тонкие руки, прикрывающие смеющийся рот… Смотрел-смотрел, пока в груди не закипела ненависть. Адриан гордо выпрямил плечи и позволил ленивой, холодной улыбке проползти по его губам. — Что же тебя так насмешило? — громко поинтересовался, останавливая чужой смех. Мартин закрыл лицо руками и покачал головой. Сквозь щели между пальцев он взглянул на Агреста. — Сделку отменить невозможно, — сообщил он и растворился в воздухе. «Старый трюк», — вспомнил против воли Адриан. На плечо ему опустился острый подбородок. — Потому что технически её срок давно вышел, — прозвучал над ухом любезный голос Мартина. — Видишь ли самолёт не падает, а ты всё равно орудие. Адриан отпрянул, с трудом сохраняя лицо. Внутренности обожгло холодом. — Почему снова я? — выдавил он сквозь зубы. — Тебя не было… Сколько? Десять лет? Обида и гнев перемешались в юношеском сердце, опалили бледное лицо, раскрошили хризалид радужки глаз. Адриан вновь почувствовал себя совсем как в далёкие пятнадцать, когда Мартин объявился в его комнате, стряхнул пепел с плеч и одарил Агреста дежурной улыбкой. — Заключили перемирие, да-да, здорово, — словно норовя поскорее отделаться от неприятного дела, Бог поспешно похлопал Адриана по плечу. — Спасибо за службу. Наши пути здесь, видимо, расходятся. — Как это расходятся? — Адриан даже отложил недочитанную книгу в сторону. — А вот так, — примирительно заключил Мартин. — Мне твоя помощь больше не понадобится. — Ах, да, очень жаль, но я ничего не мог поделать, — Мартин обошёл Агреста по кругу и разочарованно нахмурился. — Вот в чём дело, ты в нашем мире неуместен, понимаешь? — он остановился перед Адрианом и растянул тонкие губы в дружелюбной улыбке. — Но я никогда тебя не забывал. Всегда помнил. Порой, устав от интриг божеских, сидишь в пустоте, и мысль проскальзывает: «Как там Адриан, мой старый друг из рода людского?»… Бог вздохнул с каким-то сентиментальным выражением и тут же избавился от него. — Мне вновь нужен ты. Адриан отошёл от крайней степени гнева, придя к наоборот — к чрезвычайной пустоте и спокойствию. Не глядя на Мартина, он развернулся, перепрыгнул через низенькую ограду и заспешил прочь. Бесконечная ночь застывшим пятном Роршаха распласталась над Парижем, безучастно наблюдая белёсыми глазами, как Адриана затягивает обратно, туда, откуда он пришёл, словно магнитом тащит. «Я твой Отец. Хаха» — Ну не обижайся, Адриан, что же ты в самом деле… — Тогда ответь, — Агрест смерил лицо Бога безучастным взглядом. — Почему снова я? — А, ты не знал? — в карих глазах промелькнула искорка. — Что ж, это всегда был ты. У настоящего Божества, не проходимца из переулка, может быть только одно орудие на всю вечность. — На всю вечность? — усмехнулся Адриан, неожиданно начиная получать извращённое удовольствие от всего происходящего. — Спешу тебя разочаровать, я смертен. Мартин выгнул бровь. — Разве? — О да, я почему-то уверен в этом, — заверил его Адриан. — Ты проверял? — с деловитым видом осведомился Мартин, глядя на Агреста так внимательно, что ещё немного и начнёт пальцами щупать на предмет брака. — Пытался свести счёты с жизнью, например? Адриан оскорбился. — Нет. Я не какой-нибудь… — Так-так, любопытно, — Бог сделал шаг назад, вновь придирчиво оглядел его. — А как общее самочувствие? Может, сердце подводит или… — Не знаю, — Адриан мотнул головой. — Нет ничего такого. — Угу, — словно сделав некие свои определённые выводы, Мартин покачал головой и просунул руку во внутренний карман пальто. — Что ж... Адриан нахмурился и почему-то попятился, увидев пистолет, глядящий в его сторону. Он и слова произнести не успел, как его отшвырнуло выстрелом, и как странно, боли не последовало. И ещё более странно — он остался жив. — Какого чёрта? — Адриан принял сидячее положение с ужасом и неверием наблюдая, как дыра в его брюшной полости стремительно зарастает, а кровь собирается обратно. — Что за хрень? Он коснулся пальцами того места, где должна была быть рана, но всё было в порядке. Бог отбросил ствол в одну из детских песочниц, подошёл к Адриану и опустился рядом с ним на пожухлую сырую траву. — Вот мы и выяснили, — произнёс Мартин, взъерошивая опешившему Агресту волосы. — Ты бессмертен. Стало быть, вечен. Адриан вздрогнул. Мир вновь пришёл в движение. — Здорово, правда? — вновь заговорил Бог. Адриан прохрипел в ответ что-то бессвязное, он почему-то плакал. * У мадам Бюстье волосы что расплавленная медь, а строгие глаза всё равно красивы. Маринетт смотрит устало, невдумчиво на свою начальницу, а смысл слов теряется. — Мадемуазель Дюпен-Чен, я спрашиваю ещё раз, — Бюстье почти размахивает распечатанным изображением перед глазами Маринетт. — Что это? — Дно с червями, — Маринетт чуть выпрямляется, взгляд оживает. — О, я вижу, — мадам Бюстье кивает и сердито хмурится, рыжая прядь волос проскальзывает по её лбу, и она раздражённым движением спешит избавится от неё. — У нас роман о любви. Сложной, непонятной, но любви. Не о червях. — Но в рукописи то и дело встречается упоминание дна с червями! — возмущается Маринетт взмахивая рукой, но под строгим взглядом теряется. — Извините. — Понимаете, это не то, что ожидала от вашей работы, — с неожиданной мягкостью вдруг заявила Колин. — Понимаю, — угол губ Маринетт дрогнул в намёке на улыбку, взгляд торопливо вспорхнул с лица начальницы на настольный календарь с пасторальными картинками. — Твои прошлые эскизы, — напомнила мадам Бюстье, постучав ногтями по столу. — Ты их сохранила? Маринетт вздрогнула и прикусила край нижней губы. Мадам Бюстье незачем знать, что те эскизы были забыты в особняке Агрестов по чистой глупости. — Эм-м… Ну да, — неловко протянула Маринетт. — Они где-то дома. Бюстье улыбнулась, и в ту же секунду, зазвонил телефон, она махнула рукой, освобождая Дюпен-Чен от дальнейшего неудобного молчания и мучительных оправданий. С эскизами нужно было что-то делать. Маринетт совсем не могла вспомнить искомые изображения и перенести их. Пыталась сотворить похожее, но всё выходило иным. Неправильным. Маринетт уже знала, где окажется после работы. * Осень дышала размеренно: раскидывала золотые булавки и рассыпала багряные тени. В прохладном воздухе ещё терпко цвели ароматы зрелого каштана и отсыхающей листвы. Маринетт вдыхала осень всей грудью, пуская ту гулять по крови. Иногда маленького вдоха достаточно, чтобы осознать нахождение себя в реальности. А люди по-прежнему обтекали особняк дугой, оставляя Дюпен-Чен трепетать от неправильности и морщиться внутренне от восставших сомнений. Она позволила порыву ветра взметнуть шарф и закрутить его позади в ужасном беспорядке. Маринетт прикрыла глаза, нащупывая в себе обломки смелости. А потом поняла: что-то изменилось. Позади неё кто-то был. «Только не эта сумасшедшая!», — взмолилась Маринетт невесть кому, оборачиваясь. То ли невидимые боги услышали её, то ли воля случая устроила всё самым неожиданным образом… Адриан смотрел прямо на неё. Вердепомовые глаза поглощали блики города и ничего ровным счётом не выражали. — Привет, — пролепетала Маринетт, неосознанно делая шаг вперёд. Взгляд Агреста озарился предупреждением, и она застыла. — А я тебя как раз искала. Адриан сложил руки за спиной и натянуто улыбнулся. — Забавно, — произнёс он мягким голосом. — И я тебя искал. — Правда? — Маринетт встрепенулась. — Так тебе нужна помощь, правда? В какой-то миг ей показалось, что взгляд Агреста отразил боль и досаду, но это быстро прошло. Зеленые глаза смеялись. — Нет, я хотел вернуть твои рисунки… — его брови чуть сомкнулись, а губы дрогнули. Адриан сдерживал смех. Маринетт покраснела и сжала ладони в кулаки. — Это... То, что там было, это по работе, — оправдалась она. — Мне понравилось, — неожиданно сознался Адриан. — Мило. — Мило, да, — Маринетт совсем сникла духом. — То есть, тебе никто не угрожает? — Мне? — Агрест удивлённо распахнул глаза и огляделся, словно мог бы увидеть незримых врагов. — Не замечал. «Лжец». Дюпен-Чен медленно кивнула, обдумывая его ответ и дальнейший вопрос. — Так... А почему ты живёшь в тёмном, холодном доме, больше похожем на огромную могилу для пыли? Адриан усмехнулся, провёл рукой по волосам и пожал плечами. — Не знаю, потому что меня всё устраивает? — Или ты не хочешь, — Маринетт приблизилась к Адриану, пронизывая его взглядом. — Чтобы убийца думал, что ты всё ещё здесь. — Что? Я… — Ты ведь знаешь, кто это. Четырёхлетний ты видел убийцу в лицо. Маринетт глядела в лицо Агресту с победным выражением, купаясь в изумлении абсентовых глаз. «Теперь ему не отвертеться», — ликовала она, чувствуя как от уличного воздуха начало покалывать нос и щёки. В воздухе разливалось тепло миртового аромата, сандалового дыма, и Маринетт внушала себе, что так пахнет осень в Париже. — Я не помню убийцу, — странным голосом отозвался Адриан и неуловимым движением коснулся волос Дюпен-Чен, она испуганно моргнула. Агрест сжимал между пальцев рыжий, дубовый лист. — Иди домой, Маринетт. — Что? — Маринетт непонимающе уставилась на Адриана. — Обещали холодную ночь, — без улыбки пояснил он, вперив короткий и острый взгляд в Дюпен-Чен, и, не давая той шанса на реванш, принялся увлечённо разглядывать лист. Маринетт сокрушённо покачала головой и бросив на Адриана последний взгляд, полный смеси из разочарования, злости и любопытства, ушла. Агрест поглядел ей вслед, наблюдая как хрупкая фигурка пересекает улицу и скрывается в толпе ожидающих общественный транспорт. Тонкие пальцы непроизвольно сжались слишком сильно, и лист обратился в ржавую труху. — До встречи, Маринетт, — обронил Адриан, позволяя ветру унести с его пальцев рыжую пыль и растрепать волосы.